За право знать - приходится сражаться
Для лучшего понимания читателем ситуации и моих действий поясню, что к этому моменту я был уже избран Советом Федерации на должность заместителя председателя Счётной палаты, которая весной 1995 года как раз начинала формироваться. Как один из авторов закона о
Счётной палате (ответственный за разработку этого закона от Совета Федерации), своей рукой прописавший в законе целый ряд важнейших норм и процедур, я, естественно, лучше многих своих коллег по Совету Федерации представлял себе компетенцию создаваемой Счётной палаты. И хорошо знал, что именно нужно сделать, чтобы Счётная палата вынуждена была взяться за изучение вопроса о таможенных льготах и компенсациях, независимо от возможного желания или нежелания этим заниматься (а значит - навлекать на себя недовольство Президента и его окружения) Председателя Палаты и аудиторов. И естественно было попытаться использовать мною же прописанное в законе положение о праве меньшинства (минимум - одной пятой от общего числа) депутатов любой из палат Парламента дать Счётной палате поручение. Такое поручение по закону о Счётной палате обязательно к исполнению, и отменить его не может никто, включая даже большинство депутатов.
И вот весной 1995 года мы с коллегами собираем необходимое количество подписей депутатов Совета Федерации и даём одно из первых поручений Счётной палате Российской Федерации: провести проверку законности предоставления льгот по ввозу спиртного и сигарет, а также проверку соответствия реализации льгот заявленным целям.
Разумеется, не обошлось без попыток сорвать оформление подобного поручения. В частности, руководством Совета Федерации был срочно организован "сбор всех предложений" о поручениях Счётной палате - с тем, чтобы их все оформить единым списком как решение Совета Федерации. Логика понятна: если дать сразу сотню поручений, в том числе самых надуманных, естественно, все их исполнить Счётная палата не сможет. И, соответственно, нежелательное поручение затеряется среди других, до которых не дойдут руки... Тем не менее, удалось убедить коллег оформить весь этот бесконечный набор пожеланий не как поручение, а лишь как рекомендацию Совета Федерации. Таким образом, нашему действительно актуальному поручению мы затеряться не дали.
ИНСТРУМЕНТ - РАБОТАЕТ (мини-ода сухой и скучной норме закона)
...Итоги соответствующей проверки Счётной палаты были подведены летом 1996 года. Что показала проверка - с этим читатель уже знаком.
Но в ходе рассмотрения результатов проверки на Коллегии Счётной палаты выяснилось, что сами льготы и их реализация проверены, а вот законность и обоснованность предоставления "компенсаций" в связи с отменой льгот - нет. Этим упорно не хотели заниматься. И чтобы настоять на допроверке, мне пришлось буквально пригрозить, что я буду вынужден прибегнуть к процедуре "особого мнения" -письменно оформить несогласие с прекращением недоведенного до конца расследования.
Для читателей, интересующихся тем, как зачастую скучная в своих сухих формулировках норма закона буквально на глазах может обретать реальный смысл и силу, поясню, что и в этом случае мне опять удалось использовать положение закона "О Счётной палате Российской Федерации", мною же ранее в нём прописанное. И более того, применительно к рассматриваемому вопросу (о таможенных льготах и компенсациях) мне спустя ещё один год пришлось вновь применить эту норму, но уже не как угрозу, а реально. И снова норма сработала, хотя об этом позже.
Тогда же - летом 1996 года - хватило лишь угрозы:
Коллегией было принято решение провести специальную допроверку именно в части, касающейся компенсаций. А затем подоспело и соответствующее поручение Счётной палате со стороны Государственной Думы, депутаты которой тоже заинтересовались вопросом о компенсациях.
И вот спустя ещё один год - летом уже 1997 года -Коллегия Счётной палаты рассматривает результаты проверки такой, как казалось многим, мелочи, как некие компенсации вслед уже отменённым таможенным льготам. И что же выясняется?
ЗА ЦВЕТОЧКАМИ - ЯГОДКИ
При проверке законности предоставления и затем реализации компенсаций, прежде всего, подтвердился их абсолютно незаконный характер. Решение о выделении компенсаций (утверждение "Порядка компенсации потерь..."), как уже отмечалось выше, было принято первым зампредом Правительства А.Чубайсом совершенно противозаконно.
Более того, выяснилось, что на самом деле по своей сути "Порядок..." предусматривал (и это реализовывалось фактически) вовсе не компенсации в связи с разрывом ранее заключённых контрактов, а нечто совершенно иное. А именно: контракты никто не разрывал - они продолжали реализовываться. При этом импортёры уплачивали таможенную пошлину, а затем эта пошлина возвращалась (в соответствии с "Порядком..." от 3/4 до полного размера пошлины) в НФС в виде "компенсаций" за уплаченную пошлину. Фактически это означало противозаконное пролонгирование права беспошлинного ввоза спиртного и сигарет - ввоз с уплатой пошлины и её немедленным возвратом импортёру.
С точки зрения потерь для бюджета, конечно, большой разницы нет: хоть так незаконно изымать средства из бюджета, хоть этак. Но для экономики разница есть: несмотря на принятие закона, пресекшего льготы, тем не менее, под видом компенсаций эти льготы оказались сохранены. А значит, сохранились и все те пагубные последствия для экономики, о которых мы говорили выше.
Но главный шок был впереди - когда подошли к оценке масштабов противозаконных выплат.
Напомню: противозаконных льгот, о которых мы говорили выше, в течение 1994 - начала 1995 годов было реализовано Правительством России на сумму около 1,9 триллиона тогдашних рублей, что соответствовало почти пятистам миллионам долларов США. "Компенсаций" же в связи с отменой этих изначально противозаконных льгот в одном только 1995 году Правительством из федерального бюджета было выплачено на уже действительно астрономическую сумму - 32 триллиона 962 миллиарда 360 миллионов рублей.
А всего в течение 1995-96 гг. наше Правительство под видом "компенсаций" таможенных платежей изъяло из федерального бюджета более тридцати семи триллионов тогдашних рублей, что соответствовало примерно девяти миллиардам долларов США!
Чтобы были понятнее масштабы выявленного, поясню: указанная сумма прямо украденного через эти "компенсации" из нашего федерального бюджета равна почти половине всего федерального бюджета 1999 года!
ВЫБЕРИ С ТРЁХ РАЗ ИЗ ДВУХ ВАРИАНТОВ (там ли мы ищем организованные преступные группы)
И ещё один сюжет, отражающий реальную степень профессионализма (или цинизма) наших разрекламированных "чудо-менеджеров" и "супер-профессионалов". Напомню, вышеупомянутый "Порядок компенсации потерь..." не был определён решением Правительства страны, а был утверждён лично первым зампредом Правительства А.Чубайсом - известным "высококласс-ным управленцем", достигающим - как гласит реклама-легенда - небывалых высот во всём, за что берётся.
И здесь давайте сделаем допущение: представим себе, что решение о "компенсациях" принималось всё-таки ради спорта и массовой физкультуры, а не чтобы просто украсть у нас с вами побольше денег. Тогда, казалось бы, в том, за что он взялся на этот раз, хотя бы какой-то минимальный порядок - целевое направление средств - он мог и должен был обеспечить?
Судите сами. В нарушение действующих правил бухгалтерского учёта НФС проводил возвращённые ему целевые средства не по счету "Целевые финасирования и поступления", а по совсем другой статье - "Расчёты с разными дебиторами и кредиторами". И, естественно, никакой положенной ежемесячной отчётности о расходовании этих средств НФС в Правительство не представлял. Но это никак не мешало Правительству на протяжении десяти месяцев исправно переводить уплаченные таможенные пошлины обратно в НФС. И это никак не побудило нашего "высококлассного управленца" применить к НФС какие-либо санкции, включая прекращение или хотя бы приостановление перечисления ему государственных средств. Разумеется, и в годовой бухгалтерской отчётности НФС движение этих целевых средств не показал.
Хотя если быть точными, некоторую, весьма незначительную часть средств "компенсаций" НФС в статье "Целевые финасирования и поступления" годового отчёта за 1995-й год все же отразил - чуть более двух триллионов рублей (около четырёхсот пятидесяти миллионов долларов ) , выделенных ему Правительством дополнительно (то есть вообще без какого-либо обоснования и связи с уплаченной таможенной пошлиной и "необходимостью" её возврата)... Правительством эти средства были выделены НФС, как читатель, наверное, уже догадался, также незаконно. Тем не менее, здесь можно хотя бы точно проследить использование средств. И как вы, уважаемый читатель, думаете, какой процент этих средств пошёл на развитие физкультуры и спорта? Как показала проверка Счётной палаты, на первое января 1997 года целевым образом, то есть на мероприятия "Комплексной программы развития спортивного и физкультурного движения России с 1994 по 1996 гг.", из этих более чем двух триллионов рублей было потрачено лишь ... тринадцать процентов.
Так с чем же мы с вами, уважаемый читатель, в данном случае имеем дело? Разумеется, я задаю этот вопрос не применительно к малоизвестным сотрудникам НФС, а применительно к известным членам попечительского совета Фонда, а также, что ещё важнее, применительно к организовавшим все это Президенту и руководителям Правительства страны, включая нашего незаменимого "чудо-профессионала"? С абсолютной профнепригодностью - неспособностью нормально организовать элементарное, пусть даже и противозаконное, но всё-таки дело (направление госсредств на поддержку спорта)? Или со вполне сознательной организацией масштабного преступления - кражи государственных средств не просто "в особо крупных размерах", а в объёмах воистину чрезвычайных?
Читатель может сам выбрать наиболее адекватный с его точки зрения вариант ответа. С официальной же оценкой пока - проблемы. Во всяком случае, несмотря на наступление светлой эры "диктатуры закона", предложить суду и обществу официальный вариант ответа на этот вопрос - расследовать уголовное дело и предъявить обвинение - Генеральная прокуратура до сих пор не решается.
К СПОРУ О РЕАЛЬНОМ УЩЕРБЕ
Тем не менее, в каком-то из независимых от минимальной чести и совести изданий было озвучено мнение, что, мол, это все ущербы - не настоящие, а лишь формально-бухгалтерские, так как если бы "компенсаций" не было, то никто не ввёз бы в Россию и не смог бы в ней реализовать такой объем зарубежного спиртного и сигарет; на этот объем импортной продукции -продавай они её по полноценной стоимости после уплаты таможенных пошлин - попросту не было бы платёжеспособного спроса из-за: а) слишком высокой стоимости импорта; б) реальной в этом случае ценовой конкуренции со стороны отечественной продукции.
Хорошо, предположим. Но сколько бы тогда ввезли? И, соответственно, во что можно оценить не "формально-бухгалтерский" ущерб, а реальное недополучение средств федеральным бюджетом и нашей экономикой?
Наверное, защитники наших беззаветных служителей физкультуры и спорта правы в том, что при соответствующей таможенной защите импортного товара было бы ввезено и реализовано меньше. Пусть даже не половина, а две трети объёма импортного товара были бы в этом случае (не будь "компенсаций") заменены товаром российским. Тогда ввезено из-за рубежа и продано импортного товара было бы в три раза меньше. Но хотя бы треть от ныне недополученного - три миллиарда долларов - в бюджет бы поступило.
Но это ведь ещё далеко не все. Несколько огрубляя, можно считать так. Объем фактически возвращённой импортёрам в форме "компенсаций" стопроцентной пошлины - 9 млрд.долларов - примерно равен таможенной цене ввезённого и проданного на нашем рынке зарубежного товара. Значит, оптовая цена этого товара на нашем рынке, не будь незаконного освобождения от пошлин (не будь "компенсаций") - 18 млрд. долларов. И это было бы равно оптовой цене этого товара на выходе из рук первого (как мы помним, далеко не случайного) посредника, если бы он не "просаживал" рынок. С учётом же того, что рынок был "просажен", реальная оптовая цена этого товара на выходе из рук первого посредника составляла сумму несколько меньшую, допустим, 15 млрд. долларов. Мы приняли допущение, что российский товар при стопроцентной пошлине заместил бы собой две трети физического объёма товара, то есть заместил бы собой импортный товар на 10 млрд. долларов. При каком различии в цене наш товар становится конкурентоспособным? Примем - если он дешевле в два раза. Тогда оптовая цена этих двух третей объёма, замещённых российским товаром, составила бы не 10, а 5 млрд. долларов. Эти пять миллиардов долларов, неполученные нашими производителями - прямой ущерб нашей экономике. И добавьте ещё оставшиеся 5 млрд. долларов, которые остались бы на руках у населения, будучи не потраченными на этот объем спиртного и сигарет. Частично они были бы потрачены на другие российские товары - добавьте в граничном варианте (если бы всё ушло на российские товары) 5 млрд. долларов нашей экономике. Частично - были бы потрачены на товары зарубежные - тогда, опять же в граничном варианте (если всё ушло бы на товары зарубежные) вместо пяти миллиардов нашей экономике добавьте от одного до трёх миллиардов (в зависимости от конкретных товаров) поступлений бюджету от таможенных пошлин. А ведь есть ещё и косвенные ущербы экономике (которые в денежном выражении оценить значительно сложнее) от, как минимум, двухлетнего (1994-1995 гг.) целенаправленного удушения двух отраслей отечественной экономики: ликеро-водочной и табачной...
Стоит заметить, что допущение, которое мы сделали выше - о том, что при стопроцентной пошлине примерно две трети беспошлинно импортированного товара было бы замещено отечественной продукцией, - влияет на результат расчётов непринципиально. При желании читатель может и сам прикинуть, как изменился бы результат при иных допущениях. Меняться при этом будут, прежде всего, доли потерь для бюджета и для экономики в целом. Суммарный же ущерб для бюджета и экономики при любом подсчёте - значительно более десяти миллиардов долларов США.
Конечно, мне могут возразить, что привластная оргпреступная группировка, укравшая у нас девять миллиардов долларов через "компенсации", ведь тоже на что-то их потратила, в том числе частично на российские товары, а, может быть, и на инвестиции в наши предприятия. То есть, деньги влились в нашу экономику? Можно ли принять такое допущение? Частично - можно. Но надо понимать ситуацию трезво. Во-первых, когда воруют в таких масштабах, деньги в стране, разумеется, не оставляют. Во-вторых, как известно, даже в качестве якобы иностранных инвестиций (ввезённых фактически нашими же деятелями, но из оффшоров) девяти миллиардов долларов у нас не появилось. И в-третьих, представьте себе: вас ограбили, и после этого вы вынуждены продать свою машину; в этом случае очень ли вас обрадует или хотя бы утешит информация о том, что вашу машину за ваши же деньги купили те, кто вас ограбил - то есть, что ни машина, ни деньги не пропали?
НЕ СЪЕСТ ЛИ РЫБКА РЫБАКА?
Конечно, в такие масштабы злоупотреблений со стороны власти было трудно поверить. Но ещё труднее оказалось сделать так, чтобы об этом вообще узнал кто-то ещё, кроме осуществлявших проверку инспекторов и членов Коллегии Счётной палаты. И это - отдельная весьма интересная история, отзвуки которой можно услышать и спустя пять лет после этих событий. (Так, кто-то, может быть, обратил внимание на замечание Президента В.Путина на его встрече с Коллегией Счётной палаты РФ в начале 2002 года: "Все хорошо, только публичности желательно поменьше..." - фрагмент встречи транслировался по телевидению).
Что же случилось?
Случилось серьёзное. На заседании Коллегии Счётной палаты 1 августа 1997 года, на котором рассматривался вопрос об итогах той самой проверки, о которой мы сейчас говорим, ряд аудиторов неожиданно предложили ... не предавать огласке полученную информацию.
Надо отметить, что закон "О Счётной палате Российской Федерации" чётко и ясно определяет гласность в качестве одного из обязательных требований к деятельности Счётной палаты. Кроме того, существует ещё и закон о государственной тайне, содержащий чёткий перечень вопросов, данные по которым никоим образом не могут засекречиваться. И к числу таких данных, не подлежащих засекречиванию ни при каких условиях, относятся, в том числе, сведения о нарушениях закона при распоряжении средствами федерального бюджета. Таким образом, если все данные проверены и документально подтверждены, то у Счётной палаты не может быть ни оснований, ни даже права ограничивать доступ к информации о выявленных нарушениях закона и нанесённом государству ущербе. Что же заставило аудиторов предложить пойти на прямое нарушение закона?
Предположения здесь можно строить разные. Возможно, некоторые мои коллеги испытывали примерно такое чувство, которое может возникнуть у рыбака, поймавшего на удочку и нечаянно вытащившего на берег крокодила - не очень хочется, чтобы твой улов тебя съел. Выражение лица невольно становится виновато-вопросительным, и вся работа мысли сводится к одному вопросу: а нельзя ли как-то сделать так, как будто бы меня здесь не было?
НАРОД НЕ ПОЙМЁТ
Была и аргументация, но внятной её назвать трудно. Например, один из аудиторов заявил, что эту информацию нельзя предавать огласке потому, что народ ... не поймёт. В принципе, если бы речь шла о какой-либо из стран Запада, то, наверное, аудитор был бы прав: такую информацию там народ явно "не понял" бы так, что можно гражданину спокойненько и дальше продолжать сидеть и заниматься своими делами, в то время как власть его столь явно обворовывает... Но это, к сожалению, не про нас.
Дебаты на тему "пущать или не пущать" информацию вовне были весьма бурными. И то, сколь настойчиво некоторые из коллег сражались за спокойный сон ни о чём не ведающих граждан, даёт основания предполагать, что это был вопрос не только представлений о том, что народу полезно, а что нет, и даже не только вполне понятного испуга, но и какого-то существенного интереса. Хотя здесь мы можем лишь предполагать.
Мне пришлось председательствовать на этом заседании, так как председатель Палаты находился в отпуске. Как было вообще ставить вопрос на голосование - как можно в конституционном государственном органе голосовать за предложение нарушить закон? Но сторонники того, чтобы "не поднимать лишний шум", настаивали на голосовании. И тут один из аудиторов - П. Черноморд (выступавший против незаконного сокрытия данных) - предложил голосовать с поимённой фиксацией позиции. Таким образом, в протоколе этого заседания для истории сохранились итоги голосования членов Коллегии Счётной палаты Российской Федерации по вопросу о том, предоставлять ли обществу, в строгом соответствии с законом, информацию о выявленных и подтверждённых документально доселе невиданных по масштабам злоупотреблениях нашей власти, или, в нарушение закона, эти сведения сокрыть.
Вдумайтесь: каковы должны быть масштабы то ли испуга при виде выловленной добычи, то ли какого-то интереса, то ли ещё и "заботы о народе", чтобы даже при поимённом голосовании (против которого, разумеется, пытались возражать) большинство аудиторов Счётной палаты Российской Федерации проголосовали за нарушение закона и сокрытие информации!
Итак, мы получили коллизию. По закону о Счётной палате она должна действовать гласно. И по закону о гостайне никто не вправе засекречивать информацию о нарушениях закона при использовании бюджетных средств. Но по тому же закону о Счётной палате именно её Коллегия принимает решения по результатам каждого контрольного мероприятия. И в данном случае есть решение: результаты проверки - утвердить, но информацию обществу - не предоставлять.
ПУСТЬ НАРОД СНАЧАЛА УЗНАЕТ
Что делать? Судиться со Счётной палатой, заместителем председателя которой я являлся, пытаться в суде доказать незаконность решения? Но сколько на это уйдёт времени, каково будет давление Президента и Правительства на суд, и, соответственно, как поведёт себя наша судебная система? В лучшем случае можно рассчитывать на "работу" суда, аналогичную той, что наблюдалась в вышеописанной истории с незаконным засекречиванием информации Центробанком, то есть на длительную волокиту с неизвестным результатам (см. "Слушается дело..."). Но на тот момент (лето 1997 года) даже и такого опыта у нас ещё не было. Так что же делать?
И вот здесь мне пришлось прибегнуть уже не к угрозе обращения к предусмотренному законом механизму "особого мнения", а к непосредственному использованию этого инструмента (который, повторюсь, я своей рукой за три года до этого прописывал в законопроекте и к которому уже вынужден был несколько раз обращаться при подведении итогов других проверок). Я заявил о своём несогласии с решением Коллегии Счётной палаты по результатам проверки, но не в отношении выявленных нарушений, их квалификации и предложений в адрес Генеральной прокуратуры, Парламента и Правительства, а в отношении решения о непредоставлении информации обществу. Письменно оформленное "Особое мнение", в котором, в обоснование несогласия с решением, были кратко приведены и основные скрываемые результаты проверки, я передал средствам массовой информации.
Подробно пересказывать здесь текст "Особого мнения" нет необходимости - документ полностью приводится в Приложении. Заинтересованный читатель из этого текста сможет получить хотя бы минимальное представление о боях, которые происходили и внутри Счётной палаты, в частности, по вопросу о дальнейшей судьбе получаемой информации.[17]
НАРОД ВСЁ РАВНО НЕ ПОЙМЁТ
Для работы Генеральной прокуратуры открылось огромное поле деятельности. Во-первых, налицо прямые нарушения закона высшими должностными лицами государства. Во-вторых, при проведении соответствующего расследования вполне можно доказать, например, связь тех, кто предоставлял льготы, а также тех, кто их реализовывал, с первыми посредниками, у которых оседала вся основная прибыль. Конечно, это требует специального и очень серьёзного расследования - с применением спецслужб, агентуры, с мероприятиями по защите свидетелей и т.п. Но ведь дело - более чем в треть федерального бюджета - того стоит?
Дело того стоит, но исключительно при условии, что вести его будут органы и лица, независимые и даже специально защищённые от подследственных. Но, в отличие от США, Франции, Германии и других западных стран, таких органов и, соответственно, таковых должностных лиц в нашей системе расследования уголовных преступлений не предусмотрено. И потому в результате -ничего. Абсолютно ничего, что, впрочем, и ожидалось. И именно в силу прогнозирования такого результата работы правоохранительной системы я добивался огласки данных: пусть прокуратура зависима от преступников, но общество-то - свободно?
Конечно, полностью моё "Особое мнение" не опубликовало тогда ни одно издание. Наиболее оперативно и подробно информацию дали "Аргументы и факты" (N 33, август 1997 г. "Счётная палата знает, куда пропали 37 трлн.руб. Но это секрет"). Во всех же, почти без исключений, прочих сообщениях, в том числе по наиболее важным с точки зрения информирования общества электронным средствам массовой информации (включая "независимые"), важнейшие данные были как бы "случайно" передёрнуты. Надо полагать, чтобы народ правильнее понял.
Например, тогдашнее "независимое" НТВ в своих новостях, которые, как известно, декларировались как их "профессия", подало информацию так: "Ущерб был нанесён государству деятельностью Национального фонда спорта..." То есть не высшая государственная власть, включая Президента и Правительство, предаёт и обворовывает своих граждан, а некий нехороший Национальный фонд спорта, который мы, конечно, теперь все вместе, дружно, взявшись за руки накажем. Что ж, действительно, передёрнуто профессионально...
Таким образом, с одной стороны, достоверная информация до большинства граждан страны доведена не была. Что, впрочем, естественно, ведь не для того же наши средства массовой информации (в том числе и "независимые") существуют. Цели и направленность их деятельности также в немалой степени определяются специфическими, весьма искажёнными условиями конкуренции на нашем рынке средств массовой информации.
Но, с другой стороны, "Аргументы и факты" донесли до своих читателей достаточный объем данных. Почему же за этим не последовало буквально ничего, почему общество все это (включая бездействие правоохранительной системы) проглотило молча, как будто так и должно быть? Может быть потому, что у нас, действительно - так и должно быть? Потому, что нет общества?
НА ПУТИ К РАЮ ЗЕМНОМУ
Можно ли представить себе, какого масштаба разгорелся бы скандал и каковы были бы последствия для фигурантов подобного дела в любой западной стране - в обществе, где люди привыкли предъявлять к своей власти весьма жёсткие требования? Без сомнения, это было бы не дело Клинтона и Моники Левински (дача ложных показаний под присягой), не помешавшее Президенту США и дальше исполнять свои обязанности и приведшее пока лишь к крупным штрафам и запрету для бывшего Президента на адвокатскую деятельность... И даже не Уотергейт (использование власти для прослушивания политических оппонентов), приведший к отстранению Президента США Никсона от власти, но сохранивший ему свободу и даже уважение в некоторых кругах. Безусловно, исходя из объёмов противозаконно изъятого у государства и масштабов последствий для экономики, в любой западной стране это дело закончилось бы жёстким уголовным наказанием всех участников махинации: от Президента и до "рядовых" исполнителей.
Но не для того мы равняемся на Запад, чтобы наши властители ещё и за что-либо хоть как-то отвечали...
Прошло уже много лет, но ни бывший Президент Б.Ельцин, ни бывший первый зампред Правительства А.Чубайс, ни кто-либо из их подручных - никто до сих пор не привлечён ни к какой ответственности. А если так - то все можно продолжать. И наверняка продолжается, просто сегодня далеко не о всех подобных историях есть возможность получить достоверную информацию.
Кстати, любопытно, что каждый раз, когда мне вновь приходится приводить эту историю, первая реакция всегда и в любой аудитории - эффект разорвавшейся бомбы: неужели же и такое возможно?! Но затем, как всегда, не следует ровно ничего.
Последний пример - телепередача "Свобода слова" на НТВ (уже "газпромовском") в начале 2002 года. Обсуждается вопрос о том, всерьёз ли власть взялась за борьбу с коррупцией. Мне приходится высказать некоторые сомнения, возникающие у всякого более или менее посвящённого человека при наблюдении за определённой, скажем мягко, избирательностью действий власти вообще и Генпрокуратуры в частности. В качестве примера того, до чего у прокуратуры руки почему-то ну просто никак не доходят, привожу вышеописанный пример. Участвующий в передаче советник Генерального прокурора тут же заявляет, что слышит о подобном впервые...
Спустя буквально час-полтора в вечерних новостях НТВ сообщается, что "Болдырев впервые привёл в передаче совершенно сенсационные сведения, и если они подтвердятся..." Но далее, разумеется, не следует ничего - организаторов сверхмасштабного разграбления государства и разрушения конкуренции в экономике не трогают, хотя все материалы уже шесть лет пылятся в Генпрокуратуре и все сведения уже давно и неоднократно подтвердились. И народ, хотя бы теперь проинформированный, похоже, со всем согласен и всем доволен.
Ну прямо рай земной - подлинный социальный мир и братство грабителей и ограбленных...