Общая характеристика корыстной преступности

Глава X. Корыстная преступность

Общая характеристика корыстной преступности

В России, как и во всем мире, бо́льшая часть преступлений совершается из корыстных соображений. Так, в России, где ежегодно фиксируются более 3 млн преступлений, около 1300 тыс. (в 2002 г. – меньше) составляют, например, кражи.

Основные виды корыстной преступности следующие:

– преступления в сфере экономической деятельности;

– посягательства на собственность (кражи, мошенничества и т. д.);

– преступления против интересов государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления;

– преступления против личности, т. е. насильственные преступления с целью завладения личным имуществом;

– преступления против службы в коммерческих и иных организациях;

– иные.

Отличительной чертой корыстной преступности является высокий уровень латентности, он намного выше, чем в насильственной преступности. Это объясняется различными причинами: правоохранительные органы стараются не регистрировать корыстные преступления, чтобы не обременять себя их расследованием; большинство корыстных преступлений совершается в условиях неочевидности, виновных в их совершении трудно установить, поэтому лучше, чтобы такие преступления не попадали на страницы официальной отчетности; иногда сами потерпевшие не знают, каким образом утратили свое имущество, что чаще всего случается с теми, кто находился в нетрезвом состоянии; многие корыстные преступления, в том числе в сфере экономической деятельности, совершаются с участием коррумпированных чиновников правоохранительных органов и уже в силу этого не выявляются и не регистрируются; в наши дни в совершении крупных корыстных преступлений часто бывают замешаны лица влиятельные и богатые, их изобличение грозит правоохранительным органам серьезными неприятностями, да и привлечь их к уголовной ответственности далеко не просто. Я хочу сказать, что в нашей стране давно сформировалась сословная юстиция, при которой самые крупные воры и мошенники вовсе не обязательно будут отвечать за совершенные ими деяния.

Корыстная преступность неравномерно распределяется в различных отраслях жизни, народного хозяйства и финансов, имея в каждой из них свои отличительные особенности. Вместе с тем можно выделить такие области социальной жизни, где ущерб, наносимый преступными действиями, затрагивает все общество. Подобной областью является социально-бюджетная сфера, под которой можно понимать совокупность общественно-экономических отношений, возникающих в процессе формирования и исполнения бюджетного законодательства в социальном комплексе страны. Эта область затрагивает и деятельность государственных внебюджетных фондов для пенсионного обеспечения, социального страхования, социального обеспечения, охраны здоровья и медицинской помощи и т. д. В этой сфере основной массив преступлений составляют хищения, совершенные путем присвоения или растраты, мошенничества, должностные злоупотребления против интересов государственной службы, преступления в сфере экономической деятельности. Бесконтрольный доступ государственных служащих и работников коммерческих организаций к обслуживанию и расходованию бюджетных средств становится все более значимым условием криминализации самой власти.

Социальное, медицинское, пенсионное и иное обеспечение населения государством в решающей степени зависит от того, насколько полно поступают в его распоряжение материальные средства. Между тем государство терпит огромные убытки из-за того, что скрываются налоги. Так, по оценкам специалистов, в бюджет не поступают от 30 до 50 % подлежащих уплате таможенных платежей и налогов (в США эта цифра составляет 15 %).

По мнению исследователей, латентность корыстных преступлений колеблется в рамках 1 к 10 (среди преступлений против собственности) и 1 к 100 и выше (среди преступлений в сфере экономической деятельности). Безнаказанность корыстных преступников приводит к тому, что корыстная преступность возрастает как снежный ком. Совершение соответствующих преступлений становится весьма прибыльным и практически ненаказуемым делом.

Общественная опасность преступлений в сфере экономики повышается не только из-за роста их количества и размеров причиняемого вреда, но и из-за организованных форм совершения этих преступлений. По своим качественным и количественным характеристикам они создают угрозу экономической безопасности Российской Федерации.

Организованная преступность активно внедряется в экономическую сферу, расширяя ее теневой сектор. С точки зрения национальной безопасности именно экономика России является сегодня ее наиболее слабым звеном. Связано это прежде всего с тем, что экономическая сфера государства является стержневой и определяет жизнеспособность прочих сфер. Влияние экономической сферы на другие более ощутимо, чем влияние этих сфер на нее. Соответственно, и экономическая безопасность является доминирующей по отношению к прочим видам безопасности. Поэтому в нынешней ситуации обеспечение экономической безопасности Российского государства является одной из важнейших задач.

В экономической преступности надо выделять организованную преступную деятельность, когда экономические преступления нередко совершаются на территории нескольких государств, либо совершаются в одной стране, но готовятся, планируются, руководятся и контролируются в другой, либо совершаются в одной стране, но их наиболее существенные криминальные последствия наступают на территории иного государства. Все это затрудняет предупреждение, выявление и раскрытие подобных преступлений и вызывает озабоченность общественности во многих странах мира, требуя их эффективного и постоянного сотрудничества. Транснациональный характер многих экономических преступлений является очевидным.

Такому распространенному и опасному виду корыстной преступности, как легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенного незаконным путем, сопутствуют различные криминогенные обстоятельства. Собственно порождение банковской системы в России (особенно в 1990-е годы) способствовало беззаконию – невозврату денежных средств населению и юридическим лицам. Отсутствие законодательства, препятствующего легализации средств, добытых преступным путем, а также несовершенство существующих законов и подзаконных актов создали условия, благоприятствующие теневому бизнесу, проведению крупномасштабных финансовых афер, «отмыванию» денег, полученных от незаконного оборота наркотиков, рэкета, проституции и других видов организованной преступной деятельности. Основная часть этих доходов легализовалась посредством неконтролируемого ввода в коммерческий оборот, на чем специализировалось свыше 3 тыс. организованных преступных группировок, образовавших с этой целью собственные легальные хозяйственные структуры. Преступными группами установлен контроль над более чем 40 тыс. хозяйствующих субъектов, среди них более 400 банков, 47 бирж, около 1,5 тыс. государственных предприятий и объединений, используемых как для извлечения преступных доходов, так и для их легализации. Две трети легализируемых средств вкладывалось в развитие криминального предпринимательства, пятая часть – расходовалась на приобретение недвижимости. Значительная часть доходов от преступной и иной незаконной деятельности легализовалась путем обмена на иностранную валюту и перевода за рубеж.[15]

За 1993–1994 гг. из России было вывезено за границу не менее 40 млрд долл. США. В то же время в России были отмыты около 16 млрд долл. с Запада, в основном полученных от торговли наркотиками.[16]

Справедливости ради следует сказать, что всеобщее воровство и коррупция отнюдь не изобретение нынешнего постсоветского века. И в царской России оно имело гигантские масштабы, что не замедлило закрепиться в народной памяти, в том числе во множестве поговорок и пословиц. Среди так называемого простого народа (человека толпы) украсть и обмануть считалось не просто прибыльным делом, но и проявлением завидного ума, ловкости и храбрости. В этом слое народа и сейчас сохранилось не просто терпимое, но даже поощрительное отношение к тем, кто смог украсть, но при этом остаться безнаказанным. В немалой степени этому способствует то, что корыстные преступления, особенно коррупция и преступления в сфере экономической деятельности, плохо выявляются, а виновные сравнительно редко несут заслуженное наказание.

Об этом красноречиво свидетельствуют статистические данные. В год возбуждается уголовных дел по таким преступлениям, как воспрепятствование законной предпринимательской деятельности – 20–25; регистрация незаконных сделок с землей – 10–15; лжепредпринимательство – 200; незаконное получение кредита – 170–180; злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности – 280–290; подкуп участников и организаторов профессиональных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов – 2–3. В 1997 г. было зарегистрировано всего 5,5 тыс. случаев взяточничества, в начале этого века – 10–12 тыс. Таким образом, мы видим, как усиливается, хотя и очень медленно, борьба со взяточничеством. Для сравнения приведу следующие данные: в1988 г. в России было зарегистрировано лишь 2462 факта взяточничества, в 1991 г. – 2534, а в 1992 г. – 3331.

Как показывают данные переписи осужденных в местах лишения свободы в 1999 г., на момент переписи там не было ни одного осужденного за преступления против интересов службы в коммерческих и иных общественных организациях и только 0,3 % осужденных за преступления в сфере экономической деятельности от общего числа всех лишенных свободы. Основную массу преступников в исправительных учреждениях составили наказанные за преступления против собственности (59,0 %), ясно, что это в основном воры. В связи с этим уместно еще раз напомнить, что в нашей стране ежегодно регистрируется 1,0–1,3 млн краж.

Средний срок лишения свободы за корыстные преступления – 2,4 года.

В целом структура корыстной преступности такова:

– преступления против собственности – 90 %;

– в сфере экономической деятельности – 4,5 %;

– остальные – иные корыстные преступления.

Как показало изучение статистических данных, наиболее высокий уровень корыстной преступности наблюдается в Бурятии, Еврейской автономной области и на Сахалине, а самый низкий – в Ингушетии, Дагестане и Москве. Однако эти данные дают весьма относительное представление о действительном положении с корыстной преступностью в названных регионах, поскольку количество зарегистрированных корыстных преступлений в основном зависит от активности правоохранительных органов. Если в каком-либо регионе регистрируется мало деяний такого рода, то это может свидетельствовать попросту о том, что правоохранительные органы бездействуют, в том числе по причине соучастия в экономических преступлениях.

Очень важной для понимания корыстной преступности представляется типология личности корыстных преступников. Она позволяет строить предупредительную работу предметно и адресно, а при расследовании уголовных дел и их рассмотрении в судах ясно представлять себе, кем является конкретный обвиняемый, к какой типологической группе он принадлежит. В основу типологии ложится один из тех признаков: мотивы преступного поведения, степень устойчивости преступной установки и характер преступных действий.

Типология личности корыстных преступников по ведущим мотивам имеет следующий вид:

1. Корыстолюбивый тип. Его составляют в основном алчные и жадные лица, похищающие ценности ради их накопления. Чаще всего они имеют постоянное место работы, могут даже пользоваться там уважением и доверием, среди них немало хороших специалистов.

2. Утверждающийся тип. Его составляют лица, совершающие кражи, хищения и прочие корыстные преступления ради того, чтобы утвердиться в глазах окружающих, а иногда и ради самоутверждения, если совершение преступления требует особых умений или храбрости. Среди представителей этого типа довольно много молодых людей, для которых совершение корыстных преступлений представляется удачным способом показать себя.

3. Дезадаптированный тип. Его составляют главным образом люди, находящиеся за рамками социально одобряемого круга общения. Как правило, это преступники-рецидивисты, даже профессионалы, для которых совершение в первую очередь краж, а также иных преступлений имущественного характера является основным или единственным источником получения средств к существованию. Такие лица обычно не имеют семьи и места работы. Чаще это люди среднего и старшего возрастов.

4. Семейный тип. Его составляют лица, совершающие корыстные преступления в основном для обеспечения нужд своей семьи. При этом семейные потребности следует понимать в самом широком плане – от питания членов семьи до учебы детей в престижных вузах. Сами такие «семейные» преступники могут быть людьми достаточно скромными и из похищенного себе лично не брать ничего или очень мало. Наверное, такие лица не представляют особой опасности для общества.

5. Игровой тип. Его составляют лица, для которых совершение корыстных преступлений – увлекательная игра с опасностью, с риском, для которых важен сам процесс похищения или иного незаконного завладения ценностями или имуществом. Разумеется, соответствующий мотив функционирует только или преимущественно на бессознательном уровне, однако его реализация доставляет огромное удовлетворение людям, вовлеченным в активную деятельность в форме совершения различных корыстных преступлений. Неправильно думать, что корыстные мотивы двигают только карманными или квартирными ворами. Такие мотивы вполне могут быть и у крупных расхитителей, взяточников, представителей преступных организаций, специалистов в области компьютерной техники, которые, совершая компьютерные корыстные преступления, в то же время решают сложные интеллектуальные задачи, тем самым вступая в игру.

6. Алкогольно-наркотизированный тип. Его составляют люди, находящиеся в патологической зависимости от алкоголя и наркотиков и совершающие имущественные преступления главным образом для того, чтобы обеспечить себя спиртными напитками или наркотическими веществами. Чаще всего это представители социального дна, и их ресоциализация представляет собой исключительную сложность. Как правило, ее необходимо сопровождать лечением.

Дезадаптация и отчуждение подобных лиц стремительно прогрессируют в таких ситуациях, как распад семьи, уход от родителей, переезд на жительство в другой регион, перемена длительного рода занятий (например, увольнение из армии), а также освобождение из мест лишения свободы. Иными словами, «скатывание» происходит, когда значительно ослабляется или вообще перестает действовать привычный, достаточно жесткий социальный контроль. Здесь наблюдается внешне противоречивая картина: многие из них стремятся избавиться от этого контроля, но, обретая «свободу», в силу общей неприспособленности к жизни и весьма слабых субъективных адаптационных возможностей быстро деградируют. Надо отметить, что некоторые из таких людей осознают это, но не находят в себе сил изменить ставший привычным образ жизни.

Наблюдения показывают, что такие лица, даже имея определенное место жительства (часто формально, а не фактически) и работу (причем они ее постоянно меняют и на самом деле не работают), ведут, по существу, дезадаптированный образ жизни. Их связи с семьей и трудовыми коллективами весьма поверхностны и неустойчивы, в ряде случаев попросту отсутствуют; они систематически пьянствуют, кражи являются для них основным источником поддержания существования и, главное, получения средств на спиртное. Такие лица, как правило, совершают мелкие кражи государственного, общественного и личного имущества. При этом они нередко крадут и друг у друга, и у родственников, соседей, знакомых, что еще раз убедительно свидетельствует об их дезадаптации в микросреде. Все похищенное почти сразу же пропивается.

Для иллюстрации приведем рассказ Б., 42 лет, имеющего среднее специальное образование, четырежды судимого за кражи личного имущества граждан.

«Родился на Украине. Отец погиб на фронте, мать умерла, когда мне было шесть лет. Жил вначале у бабушки, но она со мною не справлялась, и меня отдали в детский дом. Оттуда я часто убегал и просто так, и к бабушке. Там закончил 10 классов, там же стал употреблять водку. Закончил военное училище, стал офицером. В 1968 году женился, в 1970 родился сын. Служил в Иркутске, но в армии мне не нравилось, так как не было свободного времени, и я уволился в запас. Жили мы у тещи, работал инженером по снабжению, а затем заместителем директора птицефабрики. Имея свободный доступ к материальным средствам, стал злоупотреблять этим, скопил капиталец, но часто пил. Уволился оттуда сам, так как почувствовал, что рано или поздно все вскроется и меня могут посадить за хищения. Уехал с семьей в Харьков. Там получил квартиру и вначале жил хорошо. Устроился работать в фотографию, ездил по селам и брал заказы. Затем стал странствовать и очень много пить.

Как-то приехал в Улан-Удэ, познакомился с женщиной, поселился у нее. Запил сильно, дошел «до ручки», познакомился с подобными себе и в основном общался с ними, нигде не работал. Во время одного запоя вошел в фотоателье погреться. Там лежала куртка клиента. Я надел ее и вышел, но был задержан и осужден. После освобождения вернулся к сожительнице (с семьей отношений давно не поддерживал), но на работу не устраивался и вообще уже никогда больше не работал. Она иногда меня кормила. Пил каждый день, в том числе одеколон, настойки, политуру и другие заменители. Изо дня в день воровал на рынке мясо и другие продукты. Как-то пьяный зашел к знакомому и, пока тот ходил в магазин за водкой, украл у него куртку и транзистор, понес продавать их на рынок. Однажды с сожительницей встречали Новый год у ее матери. Там я похитил мельхиор на 12 персон, все спиртное и унес домой. Были и другие случаи краж в состоянии сильного опьянения, подробностей обычно не мог вспомнить. Спал в подъездах и других местах, у малознакомых женщин, заразился сифилисом.

Стал я спиваться еще в армии, но она все-таки удерживала. Если бы остался с женой, ничего бы не случилось, но я не стал с ней жить, не стремился вернуться к ней. Почему – не знаю».

Б. – дезадаптированный алкоголик. Его отчуждение началось с детства (смерть родителей, отказ бабушки от воспитания) и закрепилось в детском доме. Социальный контроль для него неприемлем, он вступает в противоречие с его основными мотивационными тенденциями «выхода» из среды. Отсюда увольнение из армии и уход от семьи с целью ведения дезадаптированного существования, одним из основных элементов которого является избежание контроля при всем том, что его отсутствие часто ощущается как условие, способствующее деградации. Это ощущение снимает состояние опьянения, снижающее уровень тревоги по поводу своего положения. Совершение краж надо рассматривать только в аспекте такого образа жизни, который характеризуется постоянным пьянством, отсутствием семьи и места работы, устойчивого круга общения. Кражи – способ обеспечения такого существования.

У Б. можно отметить некоторые проявления самоконтроля: во время отбывания наказания за последнее преступление он бросил курить, занимается спортом, не нарушает режим, т. е. в условиях жесткого контроля может демонстрировать правопослушное поведение и стремление к ведению социально одобряемого образа жизни. Однако подобные тенденции вступают в противоречие с ведущими мотивами поведения Б., содержанием которых является стремление избавиться от социального контроля. Поэтому вероятность рецидива преступного поведения в данном случае достаточно высока.

Б. – представитель наиболее деградированного подтипа корыстных преступников, который наряду с бродягами составляет, по существу, деклассированную группу людей. Однако среди дезадаптированных преступников, постоянно совершающих кражи, нередко встречаются лица, отличающиеся иными типологическими особенностями. Во-первых, многие из них не склонны к алкоголизму и употребляют спиртные напитки относительно редко. В силу этого их поведение менее дезадаптированно, взаимоотношения с ближайшим окружением, на первый взгляд, более широки и устойчивы, они активнее участвуют в общественно полезном труде или в худшем случае создают видимость такого участия, что может говорить об их более высоких адаптивных способностях. Вместе с тем углубленное изучение их личности и образа жизни свидетельствует, что их социальные связи и отношения все-таки недостаточно стабильны и широки: значительная их часть не имеет семьи, не трудится длительное время в одном и том же коллективе, не имеет стойких привязанностей, не дорожит мнением и оценкой окружающих. Для них характерна частая смена места жительства.

Во-вторых, преступное поведение таких лиц отличается большей общественной опасностью, так как они обычно совершают крупные кражи, часто в группах, в которых нередко выступают организаторами. Особенно среди них отметим квартирных и карманных воров, а также тех, кто совершает кражи из магазинов, складов и других охраняемых помещений. Их выявление и разоблачение представляет, как правило, большую сложность. Мировоззрение подобных индивидов отличается сформированностью и достаточной четкостью, у них есть то, что можно назвать убеждениями. Они стремятся к доминированию в группе, способны убеждать других и направлять их поведение, их высказывания спокойны и отличаются силой. Интеллектуальнее развитие таких преступников выше, чем у представителей первого подтипа.

В целом криминологически значимой представляется мысль, что их дезадаптация в большинстве жизненно важных сфер сопровождается адаптацией на криминальном уровне.

Рассмотрим типологию личности корыстных преступников, основанную на степени устойчивости преступной установки. По этому признаку можно выделить следующие типы:

1. Ситуационный тип. Его составляют те, кто пользуется благоприятными ситуациями для совершения самых разнообразных преступлений. Это могут быть и мелкие карманные кражи, обирание пьяных, кражи в магазинах, а также имущественные преступления по месту работы, когда из-за халатности должностных и иных лиц создаются благоприятные условия для совершения имущественных преступлений. Среди ситуативных преступников можно назвать и взяточников, как правило, мелких, которые пользуются сиюминутными обстоятельствами для того, чтобы получить некоторую мзду.

2. Неустойчивый тип. Его составляют лица, близкие по своему психологическому облику к ситуативному типу. Однако они не только используют благоприятные для них ситуации, но иногда сами создают подходящую обстановку. Их неустойчивость проявляется главным образом в том, что у них нестабильны, непрочны нравственные установки, в силу чего они проявляют колебания в выборе вариантов поведения между дозволенным и запретным, часто склоняясь в пользу второго. Представителей неустойчивого типа нередко можно встретить среди тех, кто совершает преступления в сфере экономической деятельности, а также среди молодых людей, которые не в состоянии устоять перед искушением совершить кражу, да еще под давлением группы своих сверстников.

3. Злостный тип. Его составляют люди, которые сами создают подходящие ситуации для совершения преступлений, причем делают это постоянно, невзирая на угрозу наказания. Для представителей злостного типа характерно хорошее знание обстановки, представляющей необходимые условия для корыстного преступления, а также умение и навыки для его совершения.

4. Особо опасный тип. Его составляют люди, совершающие крупные махинации обычно на больших территориях и в крупных отраслях народного хозяйства. Они создают не только какие-то благоприятные ситуации для себя, но и целую систему людей, приемов, технических средств для совершения наиболее крупных преступлений экономического характера. Очень часто они активно сотрудничают с преступными сообществами, а в ряде случаев и входят в их состав. Надо отметить, что среди преступников, относящихся к данному типу, относительно мало так называемых «воров в законе». Отдельные особо опасные корыстные преступники богаты, располагают большими связями, в том числе в правоохранительных органах, имеют вес в политике, особенно на региональном уровне, и их изобличение представляет весьма сложную задачу. Такие преступники наносят огромный ущерб обществу. Среди представителей этого типа есть чрезвычайно опасные – это корыстные убийцы, и среди них – нелюди, убивающие детей для использования их органов и тканей.

Небезынтересна также типология личности корыстных преступников по характеру преступных действий:

1. Воры, и в особенности воры, которые сделали воровство своей профессией; хотя не они, как показывают выборочные исследования, составляют основную массу преступников подобного типа.

2. Грабители, разбойники, вымогатели, похитители людей, убийцы. Разумеется, эта категория корыстных преступников, особенно похитители людей и убийцы, представляют собой повышенную опасность.

3. Взяточники.

4. Растратчики, расхитители, лица, совершающие преступления в сфере экономической деятельности.

5. Иные корыстные преступники.

Результаты проведенного С.В. Максимовым в начале 1990-х годов в ряде регионов России (Московская, Новосибирская, Омская области, Ставропольский край) опроса лиц, осужденных за все основные виды корыстных преступлений против собственности, показали, что около 44 % из них считали, что совершенные ими деяния несправедливо отнесены к числу преступлений; 48 % – что за совершенные ими преступления установлены чрезмерно суровые наказания; 4 % были готовы совершить преступление даже в случае неизбежного привлечения к уголовной ответственности.

Анализ этих данных позволяет сделать вывод, что для совершающих наиболее распространенные виды корыстных преступлений против собственности характерен весьма низкий уровень солидарности с соответствующими нравственно-правовыми запретами.

Некоторые виды корыстных преступлений против собственности (присвоение или растрата, отдельные формы мошенничества, хищения предметов, имеющих особую ценность), три четверти видов корыстных преступлений в сфере экономической деятельности и все виды преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях совершаются лицами, имеющими специальный статус, обеспечивающий облегченный доступ к вверенному имуществу, занятие или управление определенным видом экономической, в том числе предпринимательской, деятельности либо имуществом или персоналом в коммерческой или иной организации (по данным С.В. Максимова).

В криминологии принято считать, что психические аномалии влияют в основном на насильственное преступное поведение. Исследования М.В. Гончаровой показали, что они играют заметную роль и при совершении корыстных преступлений. Среди изученных ею воров (из числа направленных на психиатрическую экспертизу) более двух третей неоднократно привлекалось к уголовной ответственности, более половины – совершили первое преступление в подростковом возрасте. При прохождении судебно-психиатрической экспертизы более половины признаны невменяемыми. В отношении 60 % рекомендовались принудительные меры медицинского характера. 36 % испытуемых страдали органическими поражениями центральной нервной системы, 19,7 % – шизофренией, 10 % – олигофренией в различных степенях дебильности, 10 % – психопатиями.

Основная часть воров с патологическими особенностями воспитывалась в неполных семьях или семьях, где родители недостаточно заботились о своих детях, не проявляли тепла и ласки. Подобное отношение пагубно отразилось на формировании личности, породило ощущение незащищенности, ненужности, тревожности, со временем привело к девиантным и патологическим изменениям личности. Такие преступники неплохо ориентируются в социальных требованиях и нормах, но им свойственно внутреннее неприятие этих норм, сознательное нарушение или недобросовестное их выполнение. Хотя многие формально признали свою вину, у них отсутствует чувство раскаяния, реакция самоупрека и самообвинения.

В гораздо большей степени, чем у здоровых, у этих воров выражены снижение или отсутствие критики своего состояния и совершаемых краж, вызванное нарушениями сознания, памяти, восприятия, мышления, умственной работоспособности, наличием психопатологических синдромов. Они отличаются высоким уровнем социальной неадаптированности, в то время как психически здоровые лица, обвиняемые в кражах, обычно достаточно социабельны. Почти 75 % имеют низкие умственные способности, а некоторая часть – незначительное умственное отставание, что во многом объясняет высокий уровень нигде не работающих и не учащихся среди них. Им также свойственны импульсивность, эмоциональная неустойчивость, нетерпеливость, треть из них конформна, подчиняема. Они склонны менять свое поведение под влиянием других людей, чтобы оно соответствовало мнению окружающих, повышенно внушаемы. Кроме того, им оказались присущи такие состояния, как быстро возникающие гнев и ярость, и в то же время беспомощность, острое переживание собственной неполноценности.

Наши рекомендации