А. богданов: социализм как организационная наука
От марксизма — к организационной науке. Почти одновременно с книгой М.И. Туган-Барановского «Социализм как положительное учение» вышла книга его младшего современника А. А. Богданова «Вопросы социализма». Богданов, также как и Туган-Барановский, с воодушевлением принял марксизм как широкую концепцию, открытую для дополнения и критического переосмысления, и также в итоге пересмотрел марксистский тезис о «скачке» «из царства необходимости в царство свободы». Но перед этим Богданов, позиционировав себя как последовательного идеолога рабочего класса, отдал 15 лет революционному подполью и стал одним из основателей и первых лидеров большевизма как политической партии.
Известность Александру Александровичу Малиновскому (1873 — 1928), избравшему псевдоним «А. Богданов»,принёс «Краткий курс экономической науки» (1897), ставший, как подчёркивал автор, результатом сотворчества с участниками кружка рабочих-механиков в Туле. Они «широтой и разнообразием своих запросов» направили ищущую мысль молодого пропагандиста именно к марксистскому «монистическому миропониманию», соединяющему «в одной сложной цепи развития звенья технические и экономические с вытекающими из них формами духовной культуры». Доработку своего учебника для новых изданий (в 7-м издании (1906) впервые появился раздел «Социалистическое общество») Богданов сочетал с программой создания «эмпириомонизма» — универсального «социально-трудового миропонимания», соединяющего идеалы рабочего движения с интегративными концепциями естествознания и философской мысли. Одновременно Богданов возглавил вместе с В. Ульяновым-Лениным Большевистский центр. После революции 1905 — 1907 гг. солидерство сменилось конфликтом, и Ульянов-Ленин добился исключения Богданова из ЦК РСДРП и из фракции большевиков.
Организовать самостоятельную фракцию на основе литературно-пропагандистской группы «Вперёд» Богданову не удалось, и он целиком посвятил себя научной работе и врачебной деятельности. Главные произведения Богданова можно разделить на две группы:
— выдающиеся по своей эвристике, но не оценённые при его жизни трактаты «Эмпириомонизм» (1904 — 1906, в 3 тт.) и «Тектология: всеобщая организационная наука» (также в 3тт., 1913 — 1922);
— оказавшие заметное влияние на современников роман-утопия «Красная звезда» (1908) и корпус учебников, включая «Курс политической экономии» (2 тт., 1910 — 1918, в соавторстве с И. Степановым-Скворцовым).
Все они отразили общеметодологические и социокультурные позиции автора:
— коллективизм — признание первичности сотрудничества в человеческом обществе и товарищеской солидарности как нормы взаимоотношений;
— инструментализм — признание научного знания в совокупности его результатов наивысшей культурной ценностью как инструмента «разведки» и преобразования действительности, а точности механических наук — образцом и ориентиром для наук об обществе;
— интегрализм — неприятие растущего разделения труда, дошедшего до предела в «частичном работнике» мануфактуры и в «цеховой учёности» специалистов, и установка на возможность преодоления узкой специализации «всесторонней подвижностью труда» на основе автоматизации производства и интеграции знаний.
Как философ Богданов тяготел к неопозитивизму, а свои заимствования из «юной» исторической школы в политэкономии и различных школ философской мысли рассматривал как углубление и расширение материалистического («монистического») понимания истории. Он выступил с проектом «всеобщей организационной науки» — тектологии (от греческого «тектон» — «строитель»), двуединым образом нацеленной на воплощение идеала социализма («коллективизма», «товарищеского равенства»):
на уровне отдельного работника — создание технических условий гибкости и перемены труда без прикованности к одной отрасли производства;
на уровне общества в целом — интеграция научных знаний в систему методов, обеспечивающих планомерное развитие безденежного («объединённого натурального») хозяйства.
Организационная теория классов. Основные черты своеобразия богдановской версии марксизма:
1) истолкование классового деления общества как организаторско-исполнительских отношений, переплетённых с «дроблением человека» в специализации;
2) отождествление общественного сознания с различными формами «идеологии», «генетически вторичными», но оказывающими обратное и организующее влияние на производственные отношения;
3) замещение гегелевской диалектики универсализацией естественнонаучных законов сохранения энергии (энергетизм), подбора (эволюционизм), «подвижного равновесия» с окружающей средой («теория равновесия»).
Согласно теории классов Богданова, расхождение между высшими, «организаторскими» и низшими, «исполнительскими» формами труда укоренено в производственном процессе, но организаторский класс с течением времени теряет реально организаторскую функцию, превращаясь в класс паразитический и вырождаясь. Так было с рабовладельцами и феодалами; капиталисты-предприниматели, утвердив крупное машинное производство, также начали развиваться «по преимуществу в потребительном, т.е. паразитическом, направлении», вырождаясь в рантье. Но, в отличие от прежних высших классов, буржуазия стимулирует рост инициативного и квалифицированного слоя обладателей специализированных знаний. Этот слой, или промежуточную социальную группу наёмных специалистов «на службе капитала и буржуазного государства» Богданов назвал «технической интеллигенцией».
Введение категории «техническая интеллигенция» заполняло пробел в марксистской концепции социальной структуры капиталистического общества, в котором явно происходило (и было отмечено критиками марксизма «слева» и «справа») возвышение нового слоя или класса носителей «высших форм труда» в крупном промышленном производстве, имеющих свой особый источник доходов (обладание знаниями).
Классовые идеалы и экономическое развитие. Богданов отмечал, что для экономического прогресса «производство идей» приобретает всё большее значение сравнительно с мускульным трудом, поэтому растёт и значение функций техническо-организаторской интеллигенции. Она как социальная группа выдвигает такой идеал, трактуя его как «государственный социализм»:
«Планомерная организация производства и распределения под руководством ученых-экономистов, инженеров, врачей, юристов, вообще — самой этой интеллигенции; при этом она создает привилегированные условия для себя, но также условия жизненно удовлетворительные для рабочего класса, тем самым устраняются основания для классовой борьбы, и получается гармония интересов» (Богданов имел ввиду французскую партию радикал-социалистов, но приведённое описание также полностью соответствует позиции Г. Гантта — Т. Веблена, получившей название «технократической» — см. гл. 15).
Но другие социальные группы и классы выдвигают свои идеалы, оказывающие влияние на альтернативы экономического развития.
Идеал же рабочего класса, или «пролетарской культуры», по мнению Богданова, должен быть нацелен на обобществление науки — выработку «общих методов исследования, которые давали бы ключ к самым различным специальностям и позволяли бы быстро овладевать ими». Наука, ставшая, как это было понятно уже Марксу, непосредственной производительной силой, должна быть «обобществлена, как этого требует социализм по отношению ко всем орудиям труда». Без наличия точных знаний, которыми «пока владеют только интеллигенты-организаторы», по мнению Богданова, рабочим даже в случае захвата политической власти не на что рассчитывать, кроме «перехода из-под ига капиталистов под иго инженеров и ученых».
Отстаивая вышеизложенную позицию после Февральской революции 1917 г., Богданов стал оппонентом «переродившегося», по его словам, большевизма. Октябрьскую революцию он не признал социалистической, считая, что серая «рабоче-солдатская масса» выступила как «класс исторического момента», но возникший «военный коммунизм трудовых классов» не может считаться началом социалистического строительства, поскольку выражал не прогресс производительных сил, а организационное приспособление к их упадку. А. Богданов отказался принять предложение своего друга и родственника А. Луначарского, примкнувшего к большевикам и ставшего наркомом просвещения в правительстве В. Ульянова-Ленина, занять «любую должность» в Наркомате просвещения. Однако после переезда советского правительства в Москву Наркомпрос оказал поддержку движению Пролеткульта, где Богданов стал ведущей фигурой, хотя и ненадолго. Декларации Пролеткульта о независимости от правительственного декретирования и использование лозунга «пролетарское искусство» экстремистами-футуристами спровоцировали враждебное отношение Ульянова-Ленина и его окружения к новой организации и подчинение её партийно-государственному аппарату для избавления от «богдановщины»[43].
Новая стадия капитализма. В своём «Курсе политической экономии» Богданов характеризовал военно-государственный капитализм периода мировой войны и российский «военный коммунизм трудовых классов» как военно-экономические формации, являющие переходными от господства финансового капитала с гипертрофией рантье к новой стадии капитализма — «национально-государственному капитализму» со значительными элементами хозяйственного самодовления, «автаркичности». В нескольких публичных докладах (опубликованных лишь в 1990 — 2000-е гг.) Богданов определил отличительную черту этой стадии как возвышение инженерно-технической элиты и «социал-бюрократии» — «технической и организаторской интеллигенции», превращающейся в «класс для себя», в новую форму существования буржуазии как господствующего класса.
Богданов зафиксировал, что потребность усиления роли государства как орудия «коллективного страхования капитала» содействуют постановке в национальном масштабе организационных задач наиболее рационального использования природных богатств и наличных рабочих сил. Отсюда — всплеск интереса к «научной организации труда и производства» (НОТП) — тейлоризму, психотехнике и т.п.; создание общенациональных технических комитетов. В своей последней работе «Линии культуры ХIХ и ХХ века» Богданов разграничил интеллигенцию собственно техническую (инженерно-научную) и «нормативно-государственную», непосредственная база которой — «не производство, а разбухший госаппарат с включенным в него милитаристическим». Эти несхожие группы объективируют две различные «культурные линии новейшего капитализма» — линию «буржуазно-интеллигентского техницизма» и линию «норматизма», каждая из которых оказывает влияние на пролетариат и рабочее движение.
Линия «буржуазно-интеллигентского техницизма», по мнению Богданова, соответствует социал-демократическому оппортунизму и реформизму бернштейнианского типа. К ней тяготеют квалифицированные «верхи» рабочего класса, заинтересованные в росте политических прав и доступа к общей культуре в рамках капитализма. К линии «норматизма» тяготеют «широкие неквалифицированные слои пролетариата, слабо затронутые научным техницизмом, но сильно чувствующие потребность в твердом руководстве, в простых ясных и боевых доктринах, дающих выход стихийной революционности». По таким характеристикам линии «норматизма», как «максималистский» государственно-регулятивный подход к экономике и «пацифизм государственно-условный, с уклоном в прямой антипацифизм по отношению к гражданской войне», можно заключить, что Богданов имел в виду политику ВКП (б) и Коминтерна. Но Богданов продолжал настаивать на «исторической миссии пролетариата», которому предстоит пережить «ещё одно великое разочарование», но который является воплощением тенденции к «сознательному созиданию» организационных форм.
«Сущность социализма» — хозяйственная планомерность.«Организационная» концепция Богданова была завершением традиции утопического и «научного» социализма индустриальной эры не только потому, что получила оформление в классической литературной утопии, но и потому, что перевела ключевую проблему «наука и социализм» на уровень доктрины скоординированного научного знания, необходимого для хозяйственной планомерности.
Отправной пункт Богданова полностью совпадал с представлениями Маркса («Капитал») и Энгельса («Анти-Дюринг») о том, что «прозрачно ясные» (без товарной «оболочки») производственные отношения установятся тогда, когда политехнически обученный производитель нового поколения будет осваивать «целый ряд отраслей», зная «научные основы всего промышленного производства». В модели такого общества, изображённого Богдановым в утопии «Красная звезда», предполагалась реализация социалистических допущений с учётом приведенных ниже возможностей:
— добровольного перемещения производителей по звеньям производства на основе «здоровой органической» потребности в труде, коллективизма и универсальных политехнических навыков — без проблемы разнокачественности и материального стимулирования труда;
— культуры целесообразного потребления — без проблемы индивидуальных потребительских вкусов и моды;
— централизации и наилучшего использования хозяйственной информации — без проблемы её искажений и согласования частных интересов.
Богданов подразумевал, что его тектология кладёт начало разработке общенаучной концепции о планомерном согласовании функциональных связей между работниками, отраслями производства и единым хозяйственным центром. Подчёркивая, что «требование планомерности есть самая сущность социализма», Богданов отверг отождествление «планомерности» с военно-государственным регулированием германского образца (принудительное трестирование, всеобщая трудовая повинность, карточная система) и нормировкой труда тейлористского типа.
Однако, подвергнув критике «военный коммунизм», Богданов преувеличивал дистанцию между «логикой казармы» и «логикой фабрики». Трактовку планомерного общества как единого предприятия, в котором устранена проблема согласования экономических интересов, Богданов изложил в докладе «Организационная наука и хозяйственная планомерность» на первой всероссийской конференции по НОТ (январь 1921) и оставил без изменений в последних изданиях своих учебников (середина 1920-х гг., уже период нэпа). Он не добавил какой-либо концепции хозяйственного расчёта, товарно-денежных отношений, стадий развития в свою схему социализма и в эссе «О вероятных формах жизни будущего общества» (1924) предположил лишь 3 главных технологических признака социализма: электрификация, проведённая на основе атомной энергетики; полная автоматизация; всеобщая организационная наука.
Последний период своей жизни и деятельности Богданов посвятил организации первого в мире Института переливания крови и апробации своей идеи «коллективной борьбы за жизнеспособность». Любопытно, что первым шагом к этому стало приобретение в Англии аппарата конструкции Дж. Л. Кейнса — младшего брата Мейнарда Кейнса. Испытывая на себе гипотезу о «товарищеском обмене» кровью как процедуре не только лечебной, но и стимулирующей жизненную энергию, Богданов после ряда успешных операций погиб в результате неудачного эксперимента.
Несмотря на отношение при Советской власти к Богданову (по его собственным словам) как к «официальному дьяволу, от которого открещиваются, на которого «дуют и плюют», его представления о социализме оказали сильное влияние на тех, кто вершил строительство «социализма в одной стране», вплоть до ключевых фигур — виднейшего (до 1929 г.) теоретика ВКП(б) Н. Бухарина, идеолога Госплана С. Струмилина, наркома тяжёлой промышленности С. Орджоникидзе и самогό «вождя народов» И. Сталина. Но, конечно, это влияние было несравнимо с влиянием оппонента Богданова, Председателя Совета народных комиссаров В. Ульянова-Ленина.