Век перемен - к экономике постиндустриальной цивилизации

Глава 12. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ

Противоречия глобализации

Формирующаяся постиндустриальная цивилизация сопровождается образованием новой системы международных отношений, которая обобщенно именуется глобализацией.

Новомодное словечко «глобализация», стремительно вошедшее в лексикон русской науки и публицистики, вызывает, как правило, положительные эмоции. Человечество становится «одной семьей». Интернет и английский язык превращаются в инструменты свободного всемирного общения. Удивительно, но у Интернета нет собственника, это самое настоящее «общественное благо», любой человек, имеющий компьютер и модем, может общаться со всем миром, ни у кого не спрашивая разрешения. Международные границы становятся все более прозрачными, и перемещения огромных масс людей по миру сродни «великим переселениям народов» раннего Средневековья. Все так! Тем не менее экономисты — люди по определению недоверчивые, стремящиеся во всех явлениях видеть противоречия, бьют тревогу. Глобализация, говорят эти вечные ворчуны, таит в себе большие опасности политического и социально-экономического свойства.

Вместе с обычными людьми, свободно пересекающими государственные границы, беспрепятственно перемешаются из одной страны в другую крупные капиталы. Крупные настолько, что могут легко оказывать давление на национальные правительства, в буквальном смысле слова покупая снятие для себя всех ограничений. Международный капитал на наших глазах формирует свое «мировое правительство» в виде международных экономических и финансовых институтов. Их условия и требования к отдельным государствам — обычная практика в современном мире.

Экономическая глобализация все более приобретает форму финансовой глобализации. Самодовлеющее значение приобретают мировые валютные, кредитные, фондовые рынки, оторвавшиеся от производственной сферы. Финансовые спекуляции приобрели такие масштабы, что решения одного крупного финансового дельца могут привести к кризисной ситуации мирового масштаба. В орбиту финансовых спекуляций вовлекаются средства социальных фондов (пенсионных, социального и медицинского страхования), что, в принципе, может привести к их неожиданному разорению. Финансовый капитал сегодня может игнорировать такие понятия, как «суверенитет государств», «выбор народов», «демократия» и прочие «мелочи». Глобализация не ограничивается экономической сферой. Она мощно воздействует на мораль, культуру, менталитет населения. Глобальные финансово-экономические институты и организации разрушают так называемое гражданское общество, особенно в тех странах, где его формирование только началось. Едва люди почувствовали возможность независимого от государственного давления существования, как на них обрушилась мощь глобализированного капитала. Добавим, что глобализация сопровождается и интернационализацией преступной деятельности и международным терроризмом, способов борьбы с которыми цивилизованное человечество пока не нашло.

Возможны ли новые механизмы регулирования и контроля хозяйственной жизни на национальном уровне? Можно ли преодолеть всесилие транснационального финансового капитала? Можно ли оградить мир от неэффективных решений узкой группы лиц — владельцев основной части всемирного богатства? Ни наука, ни практика пока не дают ответа на эти вопросы.

Всемирная интеграция

Глобализация — следствие всемирных интеграционных процессов. Человечество переживает сегодня уникальный период всеобщей интеграции. В сфере производства интегрируются различные отрасли промышленного и аграрного секторов, интегрируются отрасли материального производства, информации и духовного производства. Интенсивно, хотя и противоречиво, наука интегрируется с производством. Процессы интеграции перерастают национальные границы, развиваются региональные интеграционные группировки. Наконец, великим новшеством, революционным скачком недалекого будущего может стать прогнозируемое появление всемирной хозяйственной интеграции.

Однако в этом вопросе надо различать теоретические концепции и прогнозы и — реально осуществляющиеся процессы. Прежде всего надо строго различать понятия «мировой рынок» и «мировое хозяйство».

Формирование мирового рынка началось по крайней мере в XVI—XVII вв. А мировое хозяйство — это детище конца XIX — начала XX в., периода глобального господства монополизированного капитала. В условиях мирового рынка процесс воспроизводства капитала осуществлялся в границах национальных государств, а внешнеэкономические связи носили вторичный, производный характер. Производство товаров не было связано с интернационализацией самого труда. На монополистической же стадии интенсивный вывоз капитала, его интернационализация приводит к тому, что процесс расширенного воспроизводства капитала становится международным. Международный характер приобретает производительный труд. Теперь международные экономические связи перестают быть вторичными и производными, без них немыслимо существование капитала как самовоспроизводящегося фактора производства. Именно это обстоятельство и делает хозяйство мировым.

Если мы согласимся с тем, что основанная на мировом хозяйстве всемирная экономика — это некая «метасистема» производственных отношений, функционирующих во всемирном масштабе, то теоретически вопрос оказывается не очень сложным, если не смешивать понятие «мировое хозяйство» с понятием «мировой рынок». Мировой, или всемирный, рынок, где продают и покупают свои товары представители различных стран и региональных объединений, — это реальность. Но воспроизводственный подход к системе отношений всемирного хозяйства требует иного ракурса рассмотрения проблемы, а именно: насколько взаимообусловлены воспроизводственные процессы в различных странах и группах стран. Или иначе: возможно ли самовоспроизводство капитала вне мирового хозяйства? Этот критериальный ракурс показывает, что мы не должны преувеличивать степень сформированности всемирного хозяйства и меру его интегрированное™. Тем более если речь идет о России. С сожалением приходится констатировать, что на мировом рынке мы пока выступаем больше в качестве учеников, аутсайдеров, а иногда и просителей при всех безбрежных наших потенциальных возможностях и уникальной емкости нашего рынка. Да, без нас, без России, без нашего экспортного потенциала Западу будет труднее расширенно воспроизводить капитал, национальный и интернациональный. Труднее, но не более того.

Мировая экономика действительно формируется как совершенно новое качество отношений, как скачок, который когда-нибудь сыграет главную роль в мировом социальном обновлении. Но сегодня мы вынуждены согласиться с тем, что ведущее и генерирующее значение в этом процессе остается за странами Запада. И. величины издержек производства и интернациональной стоимости товаров, и мировые цены, и технико-технологические и качественные параметры товаров и услуг на мировом рынке определяются, за редким исключением, не нами, не российскими условиями производства и тем более не условиями стран СНГ. Наше влияние на мирохозяйственные процессы не следует преувеличивать, чтобы не разочаровываться в будущем. Даже обычные товарные связи, структура нашего экспорта и импорта показывают, сколь мало мы можем повлиять на всемирный воспроизводственный процесс.

Штрихи к истории интеграции

Идеи всемирной интеграции не новы. Естественно, что исторически они появились в «тесной Европе», не раз объединявшейся в рамках общеевропейских империй. Еще в XIV в. доминиканский монах Пьер Дюбуа выдвинул идею о создании европейской конфедерации, управляемой единым Советом, как наилучшей форме существования христианского мира. Как видим, идея европейского единения имеет глубокие корни и давние традиции. Но, несмотря

|на периодически возникающие общие интересы европейских стран (особенно перед лицом внешних угроз), главными препятствиями для интеграционных процессов всегда были:

- политические амбиции европейских правителей;

- экономические разногласия;

- различия в уровнях экономического развития;

- отсутствие реальных производственных кооперационных связей;

- религиозные распри.

Набор препятствий относится к различным политическим, экономическим и идеологическим сферам, но факт остается фактом: даже самоидентификация как европейцев, родственные отношения европейских королевских домов, общность гуманитарных целей граждан европейских государств — ничто не могло привести к созданию европейского единого политико-экономического пространства до того, как для него не были созданы объективные условия. Условия же эти создавались исподволь. И они не только имели экономическую подоплеку, но и становились следствием разрешения проблем национальной и интернациональной безопасности.

Вторая мировая война — самая конфронтационная форма разрешения противоречий, принесшая неисчислимые бедстрия народам Европы, — подтолкнула интеграционные процессы и вызвала активный поиск точек согласия европейских государств и народов. Но этот поиск уже не мог быть общеевропейским: война расколола мир, в том числе европейский, на два лагеря. К старому историческому разрыву «Восток — Запад» добавился новый, блоковый разрыв «капитализм — социализм». Начавшаяся в 1940-е гг. «холодная война» стала непосредственным поводом к появлению двух центров интеграционных процессов. Один находился в Западной Европе, другой — в СССР и Восточной Европе.

Запад продвигался по трассе интеграции достаточно эффективно. В СССР и на социалистическом востоке Европы лидеры, ставя перед собой амбициозные задачи, плохо рассчитали свои потенциальные возможности, несмотря на опыт макроэкономического планирования. Во всяком случае, Россия не смогла быстро осуществить реконверсию промышленного производства и перенести достижения военной экономики периода Отечественной войны в гражданские отрасли. Мы хотели сделать «всё и сейчас»:

- быстро поднять уровень жизни населения;

- выделять необходимые средства для инвестиций в реальный

сектор экономики и социальную сферу;

- поддерживать высокий уровень военных расходов с целью достижения военно-стратегического паритета с Западом, что было чрезвычайно сложно в условиях многократного отставания в производительности общественного труда; -помогать иностранным государствам «советского блока»; -поддерживать страны третьего мира, откровенно спекулировавшие «социалистической ориентацией». При всем старании эффективно разрешить эти проблемы советская система была не способна. Интеграция стран Восточного блока оказалась «улицей с односторонним движением»: Советский Союз поддерживал интеграционный процесс преимущественно за счет собственного населения, бесконечных социальных жертв. Экспорт советской модели экономики стал программным требованием внешнеэкономической деятельности партийного и государственного руководства СССР. Всякая попытка сопротивляться давлению Советского Союза пресекалась или посредством разрыва отношений и прекращения экономической помощи (как это случилось с Югославией в 1948 г.), или с помощью непосредственного военного вмешательства во внутренние дела суверенных государств (ГДР в 1953-м, Венгрия в 1956-м, Польша в 1956-м и 1970-м, Чехословакия в 1968 г.). Советский Союз ухитрился испортить отношения даже с Китаем — главным своим союзником на азиатском Востоке, с которым тоже происходили вооруженные конфликты. Тем не менее в январе 1949 г. СССР и страны «народной демократии» создали достаточно мощную интеграционную организацию — Совет Экономической Взаимопомощи, которая просуществовала до распада советского блока в 1989 г.

По-иному развивались интеграционные события на Западе. Посмотрим на краткую хронологию событий, преимущественно европейских (табл. 12.1).

Думается, что приведенные в хронологической справке данные не требуют пространных комментариев. Давайте посмотрим на промежуточные мировые итоги глобализации и всемирных интеграционных процессов на конец XX в. Приведем две таблицы (табл. 12.2 и 12.3).

Таблица 12.1