Глава X XX век: к постиндустриальной цивилизации

Двадцатый век.,. И черная, земная кровь. Сулит нам, раздувая вены. Все разрушая рубежи, Неслыханные перемены. Невиданные мятежи.,

Александр Блох

Мир вступал в XX век в обстановке укрепления индустриальной цивилизации и нарастающего рас­ширения ее границ. Определились ведущие страны, первыми осуществившие модернизацию, их спешили догнать другие государства. Промышленность и сель­ское хозяйство во многих странах переживали подъ­ем, постепенно повышался уровень жизни. Казалось, что перед человечеством открываются обнадеживаю­щие перспективы.

Тогда, в начале века, никому и в голову не мог­ло прийти, что уже в 1914 г. планету потрясет страш­ная мировая война, а спустя четверть века — другая, еще более разрушительная. Никто не знал, что дости­жения науки и техники не только поднимут возмож­ности человечества на немыслимые ранее высоты, но и создадут угрозу самому существованию жизни на Земле.

XX век стал временем неслыханных экономиче­ских кризисов и взлетов, рождения одних государств и распада других, горьких разочарований и пылких надежд. Столетие, завершающееся на наших глазах, и его значение для развития мировой цивилизации а полной мере еще предстоит осмыслить историкам бу­дущего. Но об основных процессах и явлениях XX в. можно судить уже сейчас.

Мировые войны

На всем протяжении истории человечества ее неиз­бежным спутником были войны. Еще в античные вре­мена они порой охватывали огромные пространства. В течение средневековья и нового времени войны ста­новились все масштабнее и продолжительнее, а • XX в. они приобрели глобальный характер и потому получили название мировых. XX столетие было также насыщено войнами менее значительного масштаба и локальными конфликтами, но они носили качествен­но иной характер, чем две величайшие катастрофы, потрясшие мир в 1914—1918 а в 1939—1945 гг.

Вызов гуманизму

В чем же заключаются отличительные особенности мировых войн, под знаком которых прошла вся пер­вая половина XX в.? Прежде всего это их поразитель­ные, неслыханные ранее масштабы. В первой мировой войне принимали участие 38 стран, под ружье было поставлено более 70 млн человек, а общие потери во­евавших стран составили примерно 10 млн убитых и 20 млн раненых.

Во вторую мировую войну оказалось втянуто 61 го­сударство, в которых проживало (с учетом их колоний и зависимых территорий) до 80% населения планеты. Военные действия велись не только на суше, но и на всех океанах, охватив гигантские области Евразии, Северной Африки и Океании. В армии было призвано примерно 110 млн человек. Погибло около 65 млн человек, приблизительно половину из которых состави­ли жертвы среди гражданского населения, страдавше­го от массированных обстрелов, бомбардировок с воз­духа и карательных акций.

Мировые войны отличались от предшествовавших еще и тем, что по времени они совпали с бурным раз­витием науки и техники. В результате воевавшие страны как бы соревновались друг с другом, вводя в действие все новые и новые виды вооружения, обла­давшие огромной разрушительной мощью. Уже в годы первой мировой войны довольно активно использова­лись танки, подводные лодки, авиация, дальнобойная артиллерия. Впервые в истории человечества появи­лись средства, предназначенные для массового унич­тожения. В первой мировой войне Германия приме­нила отравляющие газы, а в конце второй мировой войны в США было создано ядерное оружие. Его раз­рушающую силу в полной мере испытали на себе жи­тели японских городов Хиросима и Нагасаки, которые США в августе 1945 г. подвергли атомной бомбарди­ровке. Всего две бомбы привели к мгновенной гибели более 100 тыс. японцев, и еще примерно 400 тыс. по­лучили смертоносную дозу облучения.

Тяготы мировых войн легли и на плечи мирного населения. В большинстве воевавших стран была вве­дена трудовая повинность, удлинился рабочий день, продукты стали распределяться по карточкам. Следст­вием этого стало появление «черного рынка» и расцвет спекуляции. Мирное население страдало от бомбежек, голода и холода. На оккупированных территориях завоеватели вводили жесткий режим, основанный на насилии и ограблении коренного населения. Концент­рационные лагеря, которые в годы первой мировой войны использовались преимущественно для военно­пленных, во второй мировой войне стали пунктами массового уничтожения не только солдат, но и граж­данского населения противника. К концу войны в Гер­мании и оккупированных ею странах действовало до 1,1 тыс. таких «фабрик смерти». За несколько лет через них прошло около 18 млн человек, примерно две трети из которых погибли.

Мировые войны имели ярко выраженный антигу­манный характер. Конечно, было бы странно говорить

0 «гуманности» и прежних войн: ведь любовь и уважение к людям несовместимы с их сознательным истребившем. И тем не менее уже первую мировую войну большинство ее современников восприняли как крипис гуманизма. Вера в прогресс, в поступательное развитие цивилизации умирала в окопах под залпы орудий.

Это мучительное осознание было особенно болезненным потому, что на протяжении XIX в. в обществе иизникли и постепенно крепли надежды на возмож­ность создания гуманной структуры отношений меж­ду народами и государствами. Казалось, что ожесто­ченность, свойственная кровопролитным религиоз­ным войнам, фанатичной инквизиции, процессам пгдьм и т. п., ушла в далекое прошлое. Общество ста-

.. шлось все более цивилизованным и терпимым,

предпринимались попытки установить определенные нормы ведения войны, набирали силу пацифистские движения. После Крымской войны (1853—1856) был включен ряд конвенций о гуманном обращении с воинопленными, о защите жизни и имущества граж­данского населения на оккупированных территориях, охране памятников истории и культуры и т. д. По
людным договоренностям единственной целью войной| стало считаться ослабление либо сокрушение военных сил противника, прочие же проявления насилия должны были всемерно предотвращаться.

Разумеется, соглашения подобного рода далеко не всегда удавалось реализовать на практике, однако нельзя сказать, что они оставались пустыми словами. Тексты конвенций включались в учебники для воен­ных академий и училищ, офицеров приучали созна­вать, что неоправданная жестокость — это нарушение норм морали, порочащее честь их мундира.

Но уже в начале первой мировой войны нормы международного военного права были беззастенчиво попраны. Особенно «отличилась» в этом плане Герма­ния. Помимо использования ядовитых газов, немцы активно применяли диверсии и саботаж, причем не только в тылу противника, но и на территории нейт­ральных государств. Германия развернула подводную войну, не делая при этом различий между военными ш гражданскими судами. Подобные бесчинства получи­ли и своего рода идеологическое обоснование в виде те­орий о превосходстве «нации господ» (т. е. немцев) над «менее ценными народами». Война в этих теориях рассматривалась как нечто вроде « очистительной пси­хотерапии», пробуждающей людей от спячки.

И все же в годы первой мировой войны националь­ная идея — при всей ее значимости для роста немецко­го милитаризма — еще не вызрела до идеи мирового господства. В 1914—1918 гг. Германия, как в J великие державы, вела борьбу за передел мира,: вые рынки сбыта, источники сырья и сферы влияни которые обеспечивали бы более благоприятные ; вия для национального предпринимательства.

В преддверии второй мировой войны идеологами фашизма был выдвинут тезис об изначальном, природ­ном неравенстве рас и народов, которое будто бы пред­определяло и их разные права. Подлинными «хозяева­ми» Европы объявлялись германцы, а представителей других национальностей фашистские «теоретики» считали второсортными и «расово неполноценными». Из этого следовало, что в Европе нет места маленьким либеральным государствам и что насильственным, во­енным путем должен быть решен вопрос о «новой организации европейского пространства», иначе говоря,

0 переходе Европы сод власть Германии.

Захватнические планы немецкого милитаризма были обращены и на восток. Еще в печально известной работе А. Гитлера «Моя борьба» говорилось о необхо­димости завоевания «нового жизненного пространства на востоке и его решительной германизации». Позднее «тот тезис вылился в конкретные планы превращения •начительной части СССР в колонию Германии. «Гер­манизация» завоеванных территорий, по сути дела, предусматривала превращение славян в рабов и физи­ческое истребление их «излишков». Гитлер писал:

• Славяне должны работать на нас, а в случае, если они нам больше не нужны, пускай умирают. Прививки и охрана здоровья — излишняя роскошь для них. Славянская плодовитость нежелательна... образование опасно».

Фашисты вынашивали грандиозные проекты коло­низации Восточной Европы и СССР. При этом предпо­лагалось насильственное переселение (депортация) в Сибирь нескольких десятков миллионов человек из Польши, Прибалтики, Украины, Белоруссии, Крыма и других областей. Остальным «неполноценным» бы­ло уготовано полуголодное, нищенское существование и малооплачиваемый принудительный труд.

Гитлеровцы подвергли планомерному массовому истреблению еврейское население СССР, Польши и других стран Европы. К исходу второй мировой войны Фашистами было физически уничтожено примерно (I млн европейских евреев — в основном это было мир­ное гражданское население.

Эти ужасающие антигуманность и цинизм властей

1птлеровской Германии также получили философское

•обоснование». Один из главных идеологов фашизма Л. Розенберг в книге «Мифы XX века» пропагандиро право немцев на «генетическую» избранность, 1юзносил культ силы, нетерпимость, национальный агоизм. «Идея национальной морали, безусловно стоит выше идеала любви к ближнему», — утверждал Розенберг.

Идею создания гигантской колониальной империи пыталась реализовать и Япония — союзница Герма­нии, еще в начале 30-х гг. взявшая курс на агрессив­ную внешнюю политику. К лету 1942 г. Японии уда­лось оккупировать Индокитай, Таиланд, Филишшнь Бирму, Малайю, Индонезию, ряд островов Океани На западе японские войска вышли к границам Инди а на юге находились в опасной близости от берегов Ав­стралии. Кроме того, японцы продолжали удержива огромные территории Китая, оккупированные еще 30-е гг. Действия японских войск также отличалис крайней жестокостью, в том числе и по отношению 1 мирному населению.

Следует отметить и другое: мировые войны соп вождались не только гибелью многих миллионе людей, но и создавали вполне реальную угрозу разру­шения тех основ цивилизованной жизни, которые 1 протяжении нескольких тысячелетий создавало чело­вечество. Это показало, что еще не в полной мере раз­работан механизм обуздания агрессоров, который по­зволил бы гасить очаги напряженности в самом их за­родыше, не давая им разрастись и привести к гло­бальной катастрофе.

Цивилизация против войн

К началу первой мировой войны тенденция к со­глашению и обоюдовыгодному компромиссу оконча­тельно уступила место тенденции к силовому, военно­му разрешению конфликтов. Оба возникших к тому времени военных блока (Тройственный союз и Антан­та), как и подавляющее большинство примкнувших к ним в ходе войны стран, в конечном счете преследова­ли захватнические цели. И это касалось не только по­литической, но и промышленно-финансовой элиты. Более того, националистические настроения охватили самые широкие круги общественности во многих страних. Активно шла запись добровольцев, жаждавших отправиться на фронт. Эти настроения не миновали дпже II Интернационала, правые лидеры которого вы­ступили в поддержку своих правительств, вопреки ре­шениям Штутгартского, Копенгагенского и Базель-с кого конгрессов, равно как и вопреки общему духу отой организации международного пролетариата. Ло-:iyiir «защиты отечества» побеждал повсеместно. При-iiju В. И. Ленина, лидера русских большевиков, бо­роться за «поражение своих правительств» (с целью последующего превращения войны в гражданскую и ' оциалистической революции) не получил популяр-Ш1СТИ среди народных масс воюющих стран, к кото-iiijm он был обращен.

После первой мировой войны был сделан ряд ша-loii для стабилизации международной обстановки. II 1919г. была учреждена Лига Наций — междуна­родная организация, призванная поддерживать мир и пресекать агрессию в самом ее зародыше. В общест-ni> значительно усилились пацифистские настрое­ния. Да и «сценарий» возникновения второй мировой иопны оказался принципиально иным, чем в 1914г. Кгли тогда в войне были заинтересованы — в большей ч 'I н меньшей степени — практически все ее участни-11 и, то в 1939 г. многие страны не хотели войны и были ц-гннуты в нее насильно, волей обстоятельств. Эти < граны даже пытались создать систему противодейст­вия агрессии, очевидным источником которой были Германия (на западе) и Япония (на востоке). Но про­йти создания такой системы развивался слишком медленно и непросто. Определенную роль в этом сыг­рало соперничество западных держав, пытавшихся преодолеть последствия мирового экономического

• |шзиса 1929—1933гг. и потому озабоченных в первую очередь своими внутренними проблемами. Кроме того, масштабы надвигавшейся на человечество катация «Буря в пустыне», позволившая пресечь агрессию Ирака и освободить оккупированный его войсками не­зависимый Кувейт. Войска ООН периодически на­правляются в наиболее «горячие» точки планеты, где они помогают гасить пламя зарождающегося военного пожара.

Но, к сожалению, далеко не все локальные войны последних десятилетий удалось предотвратить с по­мощью усилий ООН. Так, длительное арабо-израиль­ское противостояние привело за минувшие полвека к пяти довольно крупным войнам и ряду менее значи­тельных конфликтов. Затяжные кровопролитные вой­ны вызвало вмешательство США в борьбу Северного и Южного Вьетнама, а затем — вмешательство СССР во внутриафганский конфликт. Вот уже несколько ле почти не затихают военные действия на территор распавшейся Югославии, несмотря на прису там войск ООН. И все же влияние и авторитет этой ве­дущей международной организации постепенно стана вятся все значительнее.

Если попытаться оценить мировые войны I стно, условно оставив в стороне морально-этически категории, то нельзя не заметить, что эти войны лись порождением оформившейся индустриальн цивилизации, многие процессы внутри которой XX в. приобрели всемирный характер. Но если гло­бальность большинства из этих процессов положи­тельно сказалась на укреплении цивилизации, то «глобализация» войн чревата ее полным уничтоже­нием.

Не меньшие опасения вызывает и кризис традици­онной морали, который до начала XX в. ограничи­вался, как правило, бунтом одиночек. К сожалению, в дальнейшем — во многом под влиянием мировых войн — идея вседозволенности, возможности «пере­ступить грань» довольно глубоко проникла в массы. Вот почему наряду с борьбой за предотвращение но вых войн в круг основных задач современного обще ва входит и укрепление норм традиционной морали.

Вопросы и задания

1.В чем принципиальное отличие двух мировых войн XX а. от всех предшествовавших войн, в том числе и самых крупных и продолжительных?

2.Виновны ли были В развязывании двух мировых войн какие-либо конкретные страны (или их лидеры)? Или существовали объективные причины, делавшие мировые войны неизбежными?

3.Что позволяет мировому сообществу уже более полувека не допускать новых мировых войн? Можно ли сказать, что существует гарантия (или нечто, близкое к ней) от возникновения подобных войн в будущем?

Тоталитаризм

В период между первой и второй мировыми война­ми в ряде стран мира сформировались политические режимы, получившие название тоталитарных. То­талитаризм — особое явление, присущее только XX в., он качественно отличается и от древних восточ­ных деспотий, и от диктаторских режимов (в том чис­ле и современных ему).

Природа тоталитаризма

У историков и политологов пока не сложилось еди­ного мнения по поводу природы и сущности тоталита­ризма: это довольно сложный феномен, за кажущейся простотой которого крылись многообразие и опреде­ленная гибкость. Кроме того, в разных регионах .

• Феномен — от греческого •являющееся» — в философ­ском смысле явление, в котором обнаруживается сущ­ность чего-либо; редкое, необычное явление.

sax цивилизаций тоталитарные режимы существенно отличались друг от друга, что также затрудняет еди­ную характеристику тоталитаризма. Тем не менее ряд отличительных признаков тоталитаризма уже вы­явлен.

Тоталитарные режимы всегда стремятся к полно­му господству над личностью и обществом в целом. На практике это означает жесткое централизованно* регулирование экономики и политики, средств мас­совой информации, системы образования и культу­ры; сращивание государственной власти и какой-ли­бо одной партии (как правило, единственной в стра­не); господство одной жестко сформулированной идеологии; поглощение личности коллективом и полное подчинение личных интересов «обществен­ным» (фактически интересам государства); жесткий контроль над обществом с помощью разветвленного репрессивного аппарата; культ личности лидера («вождя»).

Впервые слово «тоталитарный» (всеобщий, пол­ный) применительно к политическому режиму стали использовать глава итальянских фашистов В. Муссо­лини и их идеолог Д. Джентиле в середине 20-х гг. Определяя этим термином свою политику, Муссолини подчеркивал, что намерен обеспечить единство лич­ности, партии и государства во имя торжества выс­шей, национальной идеи. В лексиконе противников фашизма термин «тоталитарный» сразу же приобрел негативный смысл, стал синонимом слов «репрессив­ный», «антидемократический» и т. д.

Почему же и как возник тоталитаризм? Его появ­ление вряд ли можно объяснить тем, что какая-либо партия или политический лидер вдруг решили добить­ся абсолютной власти. Тоталитаризм — явление миро­вого масштаба, обусловленное конкретными историческими условиями.

Важнейшей задачей всех обществ, вставших на путь тоталитаризма, было ускоренное экономическое развитие, завершение или переход к модернизации в сфере экономики. Это было, по сути дела, единым и да­же непременным признаком тоталитарных обществ. Италия и особенно Испания и Португалия в 20—30-е гг. оставались полу модернизированными странами и значительно отставали от передовых западноевропей­ских стран. Россия, Германия и Япония еще на рубеже XIX—XX вв. сумели войти в число наиболее сильных мировых держав, однако их развитие уже тогда отли­чалось неравномерностью и несбалансированностью, типичными для стран «молодого» капитализма. А вот их политические цели были весьма различны, а порой и полярно противоположны, как, например, в Герма­нии и СССР.

На формирование тоталитарных обществ оказали влияние не только внутренние, но и внешние факто­ры. Так, на экономике Германии тяжело сказались первая мировая война и весьма обременительные усло­вия Версальского договора. Россию потрясла револю­ция 1917 г., затем на страну обрушилась кровопролит­ная Гражданская война, страшный урон экономике принесла и политика «военного коммунизма». Нельзя забывать и о тяжелейших последствиях мирового эко­номического кризиса 1929—1933 гг. (Великой депрес­сии), от которого пострадали практически все страны Запада, а в наибольшей степени — отстающие, отли­чавшиеся крайне низким уровнем жизни населения.

Как уже говорилось, решение основной задачи — быстрого восстановления а дальнейшей модернизации экономики — преследовало в разных странах и различ­ные политические цели. Например, Германия и Япо­ния стремились с помощью милитаризации экономики в кратчайшие сроки подготовиться к новой войне.

Специфическая ситуация сложилась в СССР, кото­рому предстояло завершить процесс модернизации, и в первую очередь провести индустриализацию хозяй­ства. Становление тоталитарного режима в стране проходило одновременно с началом социалистического строительства, которое требовало кардинальной пере­стройки социально-экономической, политической я культурной сфер цивилизации. А поскольку в 20-е гг. принципы формирования нового строя еще не были до конца определены, теории приходилось как бы на хо­ду «подстраиваться» под практику.

В результате на долю советского тоталитаризма выпало одновременное выполнение двух задач: пере­вод страны в разряд передовых индустриальных дер­жав и построение в ней социализма. Хотя некоторые ученые склонны отождествлять социализм и тоталита­ризм, строго говоря, это во многом разные феномены. Но конкретные обстоятельства сложились так, что в СССР в конце 20-х гг. была выбрана модель ускоренно­го тоталитарного перехода к социализму. Это было связано не только с необходимостью быстро решить целый комплекс сложных внутренних проблем, но и с заметно обострившейся международной обстанов­кой — зарождением фашизма, ростом угрозы новой «большой» войны и, наконец, жестким противосто­янием СССР и капиталистических держав.

Можно ли сказать, что для СССР и других стран то­талитаризм на определенном этапе был неизбежен и даже необходим? Теоретически альтернатива ему су­ществовала: органичное, равномерное развитие, иск­лючающее форсированные и чреватые риском «скач­ки». Конечно, это более долгий и медленный путь, зато, как показала история, он приносит более надеж­ные и основательные результаты, не требуя при этом от общества исключительных усилий, а нередко и тя­желых (в том числе и человеческих) жертв. Однако не только Германия и СССР, но и ряд других стран избра­ли для решения своих проблем именно тоталитаризм, и это свершившийся факт.

Исторический процесс слишком сложен и слиш­ком насыщен событиями, тесно связанными друг с другом незримой цепочкой причин и следствий, чтобы можно было полагаться на гипотетические «сценарии» развития, так и не осуществившиеся на практи­ке. Никто не в состоянии точно сказать (по сути дела, угадать), каким, например, было бы сегодня наше об­щество, если бы развивалось по иным схемам — ска­жем, по той, которую наметил В. И. Ленин в послед­ние годы жизни, или по модели, предлагавшейся Н. И. Бухариным. Впрочем, на предположения мы имеем право и, используя его, заметим, что в случае замедленного осуществления модернизации воен­но-промышленный потенциал СССР к 1941 г. мог бы оказаться иным, что скорее всего привело бы и к ино­му исходу войны с Германией.

Как же утверждались и функционировали тотали­тарные режимы, на какие силы они при этом опира­лись? Факты убедительно говорят, что тоталитаризм, как правило, пользовался массовой, а на некоторых этапах даже практически всеобщей поддержкой насе­ления. В ряде стран переход к тоталитаризму совер­шался на основе демократических выборов, как, на­пример, в Италии и Германии. Это, конечно, не оз­начало, что на момент такого перехода в обществе царило полное единодушие. И итальянские, и немец­кие коммунисты, и социалисты в свое время резко воз­ражали против ввода фашистов в правительства и пар­ламенты. Однако партии Муссолини и Гитлера опира­лись на растущую поддержку масс.

Чем же объяснялась эта поддержка? Во-первых, тем, что партии и лидеры тоталитарного толка демаго­гически предлагали населению мобилизовать все силы для решения действительно актуальных проблем, важность которых в той или иной степени осознава­лась обществом. Во-вторых, расчеты тех, кто пролагал пути к тоталитаризму, строились на умелом использо­вании чувств и настроений толпы — как благородных, так и низменных. В итоге подавляющее боль­шинство населения тоталитарных государств (в том числе и в СССР) искренне ощущало себя жителями не­коего исключительного общества и создателями еще более замечательного «светлого будущего», ради кото­рого не страшно идти на любые жертвы. В СССР, на­пример, без этой веры вряд ли можно было осущест­вить столь мощный рывок вперед, позволивший стра­не одержать победу в Великой Отечественной войне и стать сверхдержавой.

В государствах фашистского толка (в особенности в Германии) всячески поощрялись националистические и шовинистические настроения. Мечты о «Великой Германии», демагогическая игра на чувстве наци­ональной гордости, ущемленном поражением в первой мировой войне, разжигание антисемитизма — все это увеличивало поддержку фашистов массами, одновре­менно пробуждая в обществе самые темные варвар­ские инстинкты.

Эти тенденции проявились довольно рано. Не слу­чайно уже в 1923 г. русский философ Н. Бердяев, не по своей воле покинувший родину, писал: «Гуманизм новой истории изжит и во всех сферах культуры и общественной жизни переходит в свою противопо­ложность, приводит к отрицанию образа человека».

Отметим, что в преддверии своего прихода к власти итальянские и немецкие фашисты активно использо­вали растущее социальное недовольство масс. Они критиковали правительство за неспособность обеспе­чить выход из экономического кризиса, решить проб­лему безработицы и повысить жизненный уровень на­селения. При этом выдвигались и такие, например, лозунги: «Землю тем, кто ее обрабатывает».

Важно учитывать и то, что тоталитаризм утверж­дался в государствах, где традиции демократии были слабы либо отсутствовали вообще, то есть там, где сло­жились прочные традиции сильной централизованной власти, располагающей отработанными механизмами давления на общество. Вот почему тоталитаризм в

принципе не мог восторжествовать в таких госу­дарствах, как Англия или США. Правда, в 30-е гг. го­сударство и там (в особенности в США) усилило конт­роль над экономикой, борясь с последствиями Вели­кой депрессии и стихией рынка. Однако в нетоталитарных странах процесс «огосударствления» имел определенные рамки и не перерос в систему, ос­новной принцип которой Муссолини сформулировал так: «Все в государстве и ничего вне государства».