Глобальный разрыв: две спирали

Совсем по-другому развивалась экономика Запада. Отметим самое главное:

• экономика европейских общественных систем основывалась на частной собственности;

• общественные отношения в европейских цивилизациях формировались на базе классового строя;

• на определенном этапе европейских классовых обществ труд несвободных, прежде всего рабов, приобретал определяющую хозяйственную значимость;

• государственная, общинная (общественная) и частная собственность были строго разделены и обеспечены соответствующим законодательством;

• итоговое содержательное определение социально-экономической жизни западных обществ: это система взаимодействующего, но раздельного, сегрегированного, сосуществования государственного (полисного) и частного хозяйствования.

Уже эти пять пунктов показывают, что человеческое сообщество с самого начала цивилизационного развития было разделено на сильно различающиеся системы — восточную и западную. Глобальный разрыв «Восток—Запад» на длительном этапе человеческого развития (примерно до XVI—XVII вв. н.э.) делал само понятие «мировая экономика» лишь условным обозначением торговых связей между восточными и западными странами. Говорить о каком-либо органическом мирохозяйственном единстве древних и средневековых цивилизаций не приходится.

Читатели, возможно, помнят рисунок молекулы ДНК в школьных учебниках биологии. Эта молекула состоит из двух спиралей. Спирали закручены одна вокруг другой. Они взаимодействуют, взаимовлияют, более того, они составляют одну молекулу дезоксири-бонуклеиновой кислоты, но в то же время не соединяются в нечто единое. Сколько бы раз ни делились клетки живого организма, ДНК точно воспроизводится как двойная спираль, что и обеспечивает в ряду поколений клеток и организмов передачу наследственных признаков и специфических форм обмена веществ.

Также функционируют две мировые социально-экономические системы. Они взаимодействуют, на определенном этапе развития человечества начинают составлять относительно единую мировую (глобальную) экономику, но никогда не сливаются в нечто нераздельное. Воистину «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им никогда не сойтись», — как сказано в одном из переводов стихотворения Р. Киплинга.

Знающий читатель тут же возразит: а как же Япония, Южная Корея, Китай, наконец? Разве социально-экономическое развитие этих стран не начинает повторять путь западных цивилизаций. Разве внешний облик урбанизированных восточных систем не подтверждает существование некоего единого вектора мирового прогресса?

Не будем торопиться с ответами. Скажем заранее: в самих вопросах есть ключ к ответу. Он заключен в словах «внешний облик». До XVI в. западные короли и императоры с завистью смотрели на роскошь восточных правителей и пытались перенимать их «внешний облик» в одежде, манерах, архитектурных ансамблях. Но сами при этом оставались европейцами. Петр Великий всерьез верил в то, что если снять с русской феодальной аристократии кафтаны и надеть на нее венгерские и немецкие одежды, то российская правящая ' элита тут же станет европейской. Увы, изменения внешнего облика зачастую скрывают крайне замшелые, а порой и реакционные элементы общественно-экономического содержания отношений.

Есть немало доказательств тому, что весь мир движется в одном направлении. Во всяком случае, наиболее развитые социально-экономические системы, сосредоточение «золотого миллиарда» населения земли, уже прошли путь от доиндустриальной экономики к индустриальной, а от нее — к постиндустриальной. Но каждый отдельный народ, каждая отдельная страна выбирает свой путь, свою тропу движения в едином направлении. И не нужно забывать, что большая часть человечества почему-то проигнорировала этот вектор движения и предпочла остановиться в традиционной социально-экономической среде.

Экономика античного мира

Рассмотрим подробнее, как развивалась западная социально-экономическая система в эпоху древнегреческой и древнеримской цивилизаций. В европейской исторической традиции эту эпоху называют античной.

Родовым цивилизационным признаком европейской культуры является индивидуализм. Все остальные цивилизации — коллективистские. И это подтверждается огромным массивом археологических и письменных исторических источников.

Элементы классового общества обнаруживаются на островах Эгейского моря еще в XXI—XVII вв. до н.э. Правда, экономика Крито-Микенской культуры в значительной степени напоминала восточную систему, но она не продержалась здесь, в Европе, столь долго. Государства, возникшие в бассейне Эгейского моря во II тысячелетии до н.э., имеют более выраженные черты классовых обществ. Сама природа здесь давала возможность производить материальные блага на базе кооперации количественно небольших групп людей, даже отдельных семей. Субтропический климат и благоприятные условия для садоводства, пастбищного скотоводства, рыболовства, наличие разнообразных полезных ископаемых приводили к раннему образованию частной собственности отдельных семей и разложению общинных связей. Тысячелетие с XVIII по IX в. до н.э. ознаменовалось переходным характером экономики в островной и материковой Греции. Здесь постепенно развивается домашнее рабство и аренда земли (частными лицами у общин и городов-государств). Появляются и факты применения наемного труда, различные формы которого, как видим, практически всегда существовали в европейских цивилизациях.

На территории Греции рано стало развиваться товарное хозяйство и, соответственно, торговля. Когда последняя из миграционных волн индоевропейцев на запад привела в XII в. до н.э. к заселению Эллады племенами дорийцев, они быстро обнаружили, что эта земля малопригодна для зернового хозяйства. «Средиземноморская триада» — ячмень, виноград и оливы — вот что можно было выращивать здесь наиболее интенсивно. Отсюда появление весьма выгодных экспортных продуктов — вина, пива, оливкового масла. Новоявленные греки объективно вынуждены были колонизовать окрестный мир Средиземноморья, активно развивать торговлю и мореплавание. Понятно, что в отличие от восточной специфики такого рода деятельность не требовала больших масс труда.

Любопытно, что у греков очень рано появились цивилизацион-ные и культуртрегерские амбиции, доходящие до своеобразного грекоцентризма. Письменные источники XI—VII вв. до н.э. свидетельствуют о том, что в сознании феков человечество делилось на эллинов и варваров. А в VII—VI вв. до н.э. феки ощущали и уже фиксировали дихотомию «Восток — Запад», варварский Восток и эллинский (культурный, цивилизованный) Запад. Между тем колониальные захваты феков сыфали значительную позитивную роль для самой эллинской культуры. Греки именно у «варваров» многому научились: у ассирийцев — архитектурному и скульптурному искусству, у финикийцев — азбуке, у египтян— геометрии, у халдеев — астрономии.

В XI—IX вв. до н.э. в феческих общинах еще немного рабов, но среди свободных общинников выделяются многонадельные и малонадельные фаждане. Народная лексика уже называла знатных членов племенных союзов и вельмож первых государственных образований «жирными» и «тучными». Совсем обедневшие свободные — феты — жили наймом, возможно, беря плату вперед в виде займов. В Греции интенсивно развивается ремесло. Во всяком случае, социальный статус ремесленников-демиургов был гораздо выше, чем у фетов.

КХ в. до н.э. в феческих городах-государствах земельные участки уже прочно закрепились за отдельными семьями на правах частной собственности. Правда, в IX в. до н.э. в Спарте была осуществлена попытка уравнительного распределения полисной земли между семьями во временное владение, однако процесс приватизации общинных земель невозможно стало остановить.

Уже в VIII в. до н.э. во всей Греции существовало классическое рабство, хотя основными производителями сельскохозяйственной продукции оставались свободные греческие семьи. VIII—VI вв. до н.э. — это время окончательного формирования социально-экономической системы античной Греции: частнособственнические отношения, частное товарное производство, эксплуатация частных рабов, отсутствие сильной централизованной власти, самоуправление общины полиса — вот характерные результаты этого процесса.

В 621 г. до н.э. в Афинах архонт (высшее должностное лицо в полисе) Драконт составил свод законов, юридически оформлявший право частной собственности. Причем всякие посягательства на частную собственность карались с крайней жестокостью, преимущественно смертной казнью. Уже тогда фекам (европейцам) становилось ясным, что есть один способ приобретения чужой собственности — купить. Уточним: речь шла не только о частной собственности, а о чужой собственности вообще.

В 594 г. до н.э. выдающийся греческий государственный деятель — афинский архонт Солон — провел ряд глубоких экономических реформ, одна из которых была практически революционной. Солон уничтожил долговую кабалу. С этого момента афиняне не могли быть проданы в рабство. Итак, с VI в. до н.э. все греческие рабы были иностранцами, рабство соплеменников было запрещено. И если до реформ Солона в Аттике преобладала эксплуатация закабаленных крестьян, то после реформ — эксплуатация рабов-иностранцев и отработочная рента должников-феков.

Разрешить проблему источников рабского труда грекам долгое время удавалось за счет колониальных захватов. Впрочем, хотя рабы и были абсолютно бесправными, их эксплуатация не была столь жестока, как позже в Римской империи. Во всяком случае, история античной Греции не знает крупных восстаний рабов. И еще одна особенность: даже в самый блестящий период греческой истории — при Александре Македонском и его преемниках (IV в. до н.э.) — значение труда самих греков не падало. Греческий полис оставался коллективом равноправных граждан, чье имущество и достоинство охранялись государством, а частная инициатива, предприимчивость и обогащение поощрялись. В Афинах рабы никогда (до римского завоевания) не превышали 35% населения, хотя и трудились в производственной сфере, в том числе в крупных ремесленных мастерских — эргастериях (в римско-латинской терминологии). Есть свидетельства тому, что в Аттике зажиточные крестьяне, имевшие рабов, работали вместе с ними.

Первое крупное, глобального уровня, столкновение западной и восточной цивилизаций произошло в V в. до н.э.: Греция столкнулась с Персией, великой восточной деспотией, и победила ее, впервые показав преимущества западной экономики и западного политического строя, пусть усеченной, пусть рабовладельческой, но все-таки демократии.