Первый банковский кризис 1995 г. и второй банковский бум

Банковская система сравнительно легко пережила "черный вторник" 1994 г. Некоторые банки даже обвинялись в том, что они его вызвали валютными спекуляциями. На самом деле у этого кризиса были объективные причины, если были виноватые, то в Правительстве и ЦБ. Но банки в их тогдашнем состоянии были готовы наживаться на девальвации, на росте цен.

Но после этого, после решения о прекращении эмиссии для финансирования бюджетного дефицита, ситуация серьезно изменилась: зарабатывать на прежних главных источниках стало невозможно.

Это особенно наглядно продемонстрировал банковский кризис августа 1995 г., случившийся вскоре после введения первого валютного коридора.

Валютный коридор, введенный, когда доллар еще падал, но вот-вот должен был начать подниматься, когда были особенно благоприятные перспективы для валютных спекуляций, лишил их смысла. По сути был введен фиксированный курс, на валютном рынке зарабатывать стало нельзя.

Снижалась инфляция, снижались процентные ставки, ставшие к тому же положительными в реальном исчислении. Задерживать и прокручивать средства стало труднее. Снижалась маржа.

Основным проявлением кризиса стал крах рынка межбанковских кредитов (МБК). Произошел он по ряду причин. Во-первых, с этого рынка стал уходить Сбербанк, дававший ему большую часть ресурсов в 1993–1994 гг., переходя на более привлекательный рынок ГКО. В феврале 1995 г. ЦБ ввел обязательное резервирование по корреспондентским счетам. Поддержание больших остатков на этих счетах стало невыгодным, и их стали переоформлять в межбанковские кредиты, по которым резервирования не было. Многие банки осуществляли рискованные операции на рынке МБК, где ресурсы оказались формально раздуты. В итоге в какой-то момент образовалась цепочка неплатежей, доверие было подорвано и объем операций резко сократился. На этот раз жертвами оказались не только мелкая рыбешка, но и крупные банки, в том числе банк "Национальный кредит", входивший в первую двадцатку*.

* Матовников М. Указ. соч. С. 64–65.

Какое-то время банки старались адаптироваться к изменившимся условиям и даже пошли на некоторое увеличение кредитования реальной сферы. Но те, кто это сделал, вскоре пожалели. Предприятия не возвращали кредитов, их финансовое положение в это время ухудшилось, в частности из-за ужесточения финансовой и денежно-кредитной политики.

В целом эволюция банковской системы и ее роль в переходной российской экономике к началу нового банковского бума – так мы обозначим период развития банковской системы между кризисами 1995 и 1998 гг. – характеризуются данными, приведенными в табл. 14.1.

Таблица 14.1.Эволюция банковской системы в России

	1992 г.	1993 г.	1994 г.	1995 г.	1996 г.
Количество действующих кредитных организаций Количество отозванных лицензий (нарастающим итогом) Минимальный уставный капитал банка, тыс. долл. Реальная месячная ставка рефинансирования ЦБ России, % В % к ВВП: кредит денежных властей коммерческим банкам коммерческий кредит нефинансовому сектору полученные межбанковские кредиты брутто-активы коммерческих банков вклады населения – всего в том числе без Сбербанка России	– 214,4 -12,2   33,6 – 0,3	70,6 -6,9   5,1 20,4 3,2 0,9	1274,7 4,4   2,4 19,6 4,9 1,7	1291,5 7,6   1,1 3,9 1,5	6,5   0,6 10,4 3,1 1,4

Источник: Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 104.

Краткий комментарий к табл. 14.1:

1) сокращение числа банков, увеличение количества отозванных лицензий, повышение минимума уставного капитала отражают тенденцию повышения требований к банкам, весьма умеренную;

2) с 1994 г. реальная ставка рефинансирования стала положительной, и тем самым коммерческие банки утратили важный источник дешевых ресурсов. Ту же линию подчеркивает сокращение объема кредитов, предоставленных денежными властями коммерческим банкам, – с 15% ВВП до 0,6%. Практически в 1996 г. ЦБ прекратил кредитование, комбанков, лишив их возможности участвовать в присвоении инфляционного дохода;

3) но одновременно сокращался и коммерческий кредит нефинансовому сектору, т.е. кредитные вложения в реальную сферу, - с 33,6% ВВП в 1992 г. до 10,4% в 1996 г. Фактически это означало сжатие банковской системы, что видно и по динамике брутто-активов.

В этом отношении Россия заметно выделяется в ряду стран с переходной экономикой (см. табл. 14.2).

Таблица 14.2. Кредиты нефинансовому сектору в некоторых странах Центральной и Восточной Европы, % ВВП

Страна	1993 г.	1994 г.	1995 г.	1996 г.
Россия Польша Венгрия Чехия Болгария	20,4 21,3 28,4 73,1 67,8	19,6 19,8 26,5 72,9 51,0	12,0 19,7 23,0 63,8 41,3	10,4 22,1 22,9 61,1 69,5

Источник: Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 117.

Мы видим, что сокращения кредитных вложений в других странах либо вовсе не было, либо оно было весьма умеренным. Критики политики российского ЦБ отмечали, что он мог не сворачивать чуть не до нуля кредиты коммерческим банками поддерживая тем самым и кредиты реальной сфере. Против этой критики свидетельствует опыт Болгарии, где кредитная экспансия при правительстве социалистов (1996 г.) привела к краху. Думается, политика финансовой стабилизации должна ориентироваться прежде всего на снижение инфляции, а если при этом происходит чрезмерное сокращение кредитов, то у этого явления иные причины. Они состоят, скорее, в реальной слабости банковской системы и слабости обслуживаемой ею экономики, которая в эти годы находилась в состоянии спада. И эта особенность России, видимо, проистекает из ее главного отличия – из более глубоких деформаций и более трудных проблем перехода к рыночной экономике.

Казалось, банковская система попала в тупик, легких выходов не было видно.

Выходы, однако, нашлись, особенно для крупнейших банков.

1. Не сбалансировав бюджет, правительство изворачивалось в стремлении закрыть дыры денежными суррогатами. КО, КНО, гарантии и поручительства Минфина под кредиты банков бюджетополучателям – все это стало новым источником для обогащения банков. Покупки суррогатов с дисконтом и последующее истребование номинала с Минфина, особенно при наличии там "друзей", в течение определенного периода были очень хорошим бизнесом.

В 1996 г., по оценкам Минфина, коммерческим банкам было выдано гарантий и поручительств по кредитам на текущие расходы бюджета на сумму от 30 до 55 трлн. недоминированных рублей (5–10 млрд. долл. США), что вдвое превышает уровень 1995 г. (по номиналу) и составляет свыше 10% расходов федерального бюджета*.

* Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 122.

2. В этот период укрепился и сыграл важную роль институт уполномоченных банков, т.е. таких, которые в отсутствие казначейства брали на себя исполнение бюджета, получая при этом возможность прокручивать бюджетные средства. От их услуг трудно было сразу отказаться, тем более что технически они работали хорошо и у них были сильные лоббисты, тогда как формирование федерального казначейства задерживалось, если не саботировалось.

В 1996 г. 26 банков были уполномочены финансировать расходы федерального бюджета путем выпуска собственных векселей. Таких векселей под поручительство Минфина было выпущено на сумму 1 трлн. руб.*

* Там же.

3. С завершением эры денежных суррогатов, с помощью которых правительство старалось избежать влезания в долговую ловушку с нарастающими процентными платежами, начался бурный рост рынка ГКО. Ловушка захлопнулась, начала строиться пирамида. Банки приняли в этом деятельное участие, и весьма прибыльное. В 1996 г. доходы комбанков (без Сбербанка) от операций на рынке внутреннего госдолга составили 18,5 млрд. руб. при средней процентной ставке по ГКО-ОФЗ 79% годовых (чистая прибыль 12 млрд.руб.), в 1997 г. доходы составили 13,5 млрд. руб. при средней ставке 25% (чистая прибыль – 1 млрд. руб.) На доходы от ГКО-ОФЗ приходилось около половины прибылей банков*.

* Банковская система России: кризис и перспективы развития. С. 61–62.

Сбербанк, на который приходилась основная доля операций по ГКО-ОФЗ, смог благодаря им резко поправить свое финансовое положение, которое было весьма плачевным еще в начале 1995 г. Зато и в кризис 1998 г. он понес наибольшие потери.

4. Специфика российской ситуации состояла в том, что кредитование реального сектора было рискованным, риски можно было снизить лишь для "своих" предприятий, которые принадлежали банкам или контролировались ими. Отсюда пошло формирование финансово-промышленных групп (ФПГ) вокруг банков. Важнейшие из них перед кризисом:

• ОНЭКСИМбанк, "СИДАНКО" (нефть), "Норильский никель", холдинг "Интеррос";

• "МЕНАТЕП", "ЮКОС", холдинг "Роспром";

• Альфа-банк, "Альфа-Эко" (торговля), ТНК (нефть);

• Инкомбанк, "САМЕКО" (алюминиевый прокат), "Рот-Фронт", Бабаевская фабрика (шоколад) и др.

5. На этой основе возник новый банковский бум. Он уже не выражался в росте числа банков; напротив, оно сокращалось. Но росла концентрация банковских ресурсов. Наиболее крупные банки становились все более уверенными, строили роскошные офисы, шли на иные крупные расходы. Укреплялась их репутация на Западе, и они получали возможность привлекать крупные средства нерезидентов, в том числе по форвардным контрактам под залог госбумаг, а также в виде вкладов в уставный капитал (Токобанк, Московский международный банк и др.).

С четвертого квартала 1996 г. восемь крупных московских банков получили различные иностранные синдицированные кредиты на сумму до 350 млн. долл.* В 1997 – начале 1998 гг. крупные кредиты были получены следующими банками: Инкомбанк – 503,5 млн. долл.; "Российский кредит" – 217; "СБС-Агро" - 198; ОНЭКСИМбанк -170; МФК - 85; "МЕНАТЕП" - 80 млн. долл.**

* Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997.

** Банковская система России: кризис и перспективы развития. С. 82.

В 1996 г. для поддержки на выборах президента Б.Н.Ельцина образовалась так называемая "семибанкирщина" (по аналогии с семибоярщиной) – группа крупнейших банков и ФПГ, олигархов, которые до кризиса 1998 г. стали неприкасаемыми для контроля, включая надзор со стороны ЦБ России. Они прежде всего, но и другие тоже вели все более агрессивную и рискованную политику по привлечению ресурсов и увеличению своих обязательств.

На 1 июля 1997 г., т.е. накануне азиатского кризиса, состояние российской банковской системы характеризовалось данными, приведенными в табл. 14.3.

Таблица 14.3. Некоторые показатели консолидированного баланса коммерческих банков

на 1 июля 1997 г.

Активы, трлн. руб. В том числе, %: кредиты нефинансовому сектору кредиты другим банкам государственные ценные бумаги прочие ценные бумаги	686,7   31,0 7,6 23,2 10,2
Пассивы, трлн. руб. В том числе, %: собственный капитал прибыль вклады населения прочие депозиты текущие счета юридических лиц кредиты от других банков кредиты банка   Доля просроченной задолженности в общем объеме коммерческого кредита	686,7   16,9 1,4 19,9 1,1 21,8 11,4 7,9     12,4

Источник: Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 114.

Без доли Сбербанка активы составили 508,3 трлн. руб., в том числе 192 трлн. (37,8%) вложены в кредиты предприятиям, 42,4 трлн: (8,3%) – другим банкам, 62,1 трлн. (12,2%) – в гособлигации. Капитал составил 79 трлн. руб., или 13,7 млрд. долл. США. В начале 1994 г. он равнялся 4 млрд. долл. и вырос за этот период в 3,4 раза, к концу 1997 г. – 24 трлн. руб.* Кроме того, собственный капитал Сбербанка равнялся в середине 1997 г. 24 трлн. руб., или 4,2 млрд. долл.**

* Банковская система России: кризис и перспективы развития. С. 17.

** Оценка по данным: Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 114,118. Курс на 1 июля 1997 г. был равен 5,78 руб./долл.

Просроченная задолженность по кредитам снизилась до 12,4% против 15,1% в конце 1996 г. и 43% в 1994 г. Правда, специалисты выражали сомнение в достоверности этих данных, имея в виду практику пролонгации или переоформления кредитов с целью "улучшения" отчетности банков. Доля неработающих активов в 1995–1997 гг. снизилась с 53 до 27%, приближаясь к показателям банков стран ОЭСР*.

* Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 111.

Казалось, можно было констатировать явные успехи. Банковская система в качестве одной из институциональных основ рыночной экономики была создана и динамично развивалась как один из передовых секторов.

Однако, как показало дальнейшее развитие событий, успехи во многом оказались дутыми. Развитие банковской системы уперлось в развитие реального сектора, а процветание, основанное на пирамиде ГКО и фиксированном курсе рубля при несбалансированном бюджете, не могло продолжаться долго.

Кредиты реальной экономике составляли менее трети активов, тогда как в ценные бумаги, прежде всего государственные, было вложено 33,4% активов. Отсюда напрашивается вывод, что это вообще была не вполне банковская система, скорее совокупность еще нерасчлененных финансовых протоинститутов, которые брались за любые операции, способные приносить доход, далеко не всегда считаясь с законом и рисками.

В то время в моде были споры, по какому пути развиваться российской финансовой системе – по американскому, с ограниченными функциями банков и сильными позициями фондовых рынков, или по германскому, с всеобъемлющей ролью банков, в том числе на рынках капитала. Возвращаясь сейчас к тем спорам и к мнению большинства специалистов о том, что жизнь повела нас по германскому пути, думаю, что такой вывод делать рано. То, что мы имели перед кризисом в финансовой сфере, – это именно еще недостаточно развитая и недифференцированная протосистема, в которой более важны масштабы относительно нужд экономики, а не внутренняя структура.

По оценке М. Матовникова, основанной на результатах обследования 1000 предприятий в 1999 г., в котором фиксировалась доля продаж по "безналу", банки в 1998–1999 гг. обслуживали примерно 40% легального хозяйственного оборота, а если учесть еще теневой сектор, то этот показатель понизится до 25%*. Даже если эти оценки и занижены, все равно ясно, что главная проблема в этом: банки держатся на расстоянии от реального сектора, они обходятся без него. А он без них развиваться не может.

* Матовников М. Указ. соч. С. 22–23.

Центральный банк

Банк России, или Центральный банк, сформировался как верхний уровень банковской системы и центр кредитно-денежной политики в 1991–1992 гг. в борьбе с Госбанком СССР, перетягивая шаг за шагом полномочия последнего. В начале 1992 г. он оказался наедине с тяжелейшими проблемами реформируемой экономики, не имея опыта и необходимых кадров. Частично недостаток последних был восполнен за счет персонала Госбанка, но опыта работы в условиях рыночной экономики не было никакого.

Задачи макроэкономической стабилизации требовали активных действий в тесной координации с Правительством. Банк запаздывал, но в целом, вплоть до июля, когда на посту председателя Г. П. Матюхина сменил В. В. Геращенко, возглавлявший до этого Госбанк СССР, линия была в целом согласованная. Основными заботами были нехватка наличных для выплат зарплаты при высокой инфляции, централизованные кредиты, т.е. эмиссия, нуждавшаяся в регулировании, а также взаимоотношения со странами сохранявшейся еще рублевой зоны.

С появлением В.В. Герашенко на посту главы ЦБ политика его сменилась. Если Правительство в качестве первоочередной считало задачу снижения инфляции и соответственно ограничения роста денежной массы, то ЦБ считал необходимым спасать промышленность и сельское хозяйство, кредитуя их под реально отрицательный процент. В августе 1992 г. ЦБ произвел всеобщий взаимозачет задолженностей в расчете на то, что удастся остановить рост неплатежей и облегчить положение в реальной сфере. Как и следовало ожидать, это только подтолкнуло инфляцию.

В течение 1993 г. спор о том, кто должен заботиться о промышленности, а кто об инфляции, продолжался между Геращенко и Федоровым, занявшим после отставки Гайдара пост вице-премьера и министра финансов. Жестоко нападая на Геращенко, Федоров настаивал: дело ЦБ – снижение инфляции и стабилизация рубля, а с промышленностью пусть разбирается Правительство.

По сути в этих спорах уже не в теории, а на практике определялись функции Центрального банка и его статус.

Главная функция ЦБ, делающая его весьма привлекательным объектом в политических играх и общественных дискуссиях, – формирование денежного предложения, или попросту печатание денег. Ясно, что в трудные минуты контроль над этим институтом сулит огромную власть. И в то же время нет ничего опасней для страны, чем манипулирование возможностями ЦБ в политических целях.

Нужда в центральных банках возникла вместе с появлением в обороте бумажных денег – ассигнаций и банкнот, ибо для их количества в обращении не было естественного регулятора, как для золота и других средств обращения товарного типа.

Главная задача ЦБ – регулирование денежной массы таким образом, чтобы не было инфляции, а национальная валюта оставалась стабильной. Разумеется, он может это делать в той мере, в какой динамика цен и валютных курсов зависит от инструментов денежной политики, т.е. прежде всего от денежной базы и от учетной ставки процента.

Механизм осуществления этой политики довольно прост. Грубо говоря, все коммерческие банки обязываются держать в ЦБ резервы, которые гарантировали бы их вкладчиков. Эти резервы плюс необходимая эмиссия плюс наличные деньги в обращении образуют ресурсы ЦБ – денежную базу в узком определении. Норма резервов, или резервные требования, меняются в зависимости от того, нужно сократить или увеличить количество денег в обращении.

В свою очередь, коммерческие банки могут получать кредиты в ЦБ. Минимальная ставка, по которой ЦБ дает в долг на временные потребности в резервах, – это ставка дисконта. Кредиты на более длительные сроки даются по более высоким ставкам и под обеспечение, например в ценных бумагах. Такие кредиты называются ломбардными.

Ставка процента, по которой кредиты предоставляются ЦБ, это учетная ставка.

Всякий кредит, выданный ЦБ есть кредитная эмиссия, увеличение денежной массы. Чтобы ограничивать ее ЦБ либо устанавливает лимиты, либо повышает учетную ставку. И, наоборот снижает ее, если хочет оживить экономику.

В определенные периоды, например в период финансовой стабилизации, ЦБ вообще не выдает кредиты коммерческим банкам. Так, у нас после кризиса 1998 г. за некоторыми исключениями (Сбербанк, например) реально получение ломбардных кредитов в ЦБ стало невозможным. Аукционы раз за разом объявлялись несостоявшимися. Фактически как реальная категория учетная ставка отсутствует Это признак недоразвитости. В США изменение ставки Федеральной резервной системы на четверть процента - событие, которое влияет на все рынки.

В такие периоды ЦБ объявляет ставку рефинансирования. Под нее нельзя получить кредит в ЦБ, но она дает хоть какой-то ориентир для банков финансовых рынков. Предполагается, что, снижая ставку рефинансирования, ЦБ может сбить инфляционные ожидания, успокоить рынки.

Резервные требования – довольно грубый регулятор. Если в обороте есть надежные государственные бумаги, то ЦБ может регулировать денежную массу посредством операций с ними на открытом рынке: продавая их из своих резервов, он сокращает денежную массу, производит стерилизацию; покупая, увеличивает денежное предложение. В острых ситуациях, идя навстречу правительству, нуждающемуся в средствах на покрытие бюджетного дефицита, он приобретает выпускаемые им ценные бумаги, предоставляя тем самым нерыночные займы. По сути это эмиссия на покрытие бюджетного дефицита, прикрытая флером обязательств Правительства вернуть когда-нибудь позаимствованные деньги.

Еще одна функция ЦБ – поддержание курса национальной валюты, валютная политика. Основной ее инструмент – формирование валютных резервов за счет приобретения твердых валют на рынках. В СССР валютная выручка экспортеров просто вся оприходовалась в Госбанке СССР, а в обмен они получали рубли по твердым государственным ценам. В конце 1980-х гг. разрешили создавать валютные фонды сначала экспортерам, потом министерствам, ведомствам, регионам. Затем все это отменили, ввели свободный рыночный курс и обязали экспортеров продавать на валютном рынке 40, а затем 50% выручки. После кризиса 1998 г. этот норматив составлял 75%. В 2001 г. он снова снижен до 50 %, а бизнес настаивает на отказе от обязательной продажи вообще. Таким образом, на валютном рынке формируется предложение, а ЦБ получает валюту, эмитируя рубли и увеличивая валютные резервы. Денежная масса при этом растет, усиливая угрозу инфляции. Но если резервы достаточно велики и ЦБ гарантирует свободный обмен рублей на валюту, а эмитируемая ликвидность усваивается экономикой, т.е. не начинается рост цен, то финансовая стабильность может сохраняться довольно долго. При этом национальная валюта удерживается от повышения, которое ухудшило бы позиции экспортеров и отечественных производителей в целом.

Если выпуск национальной валюты в обращение строго ограничен только приобретаемой в резервы твердой валютой, то мы имеем дело с так называемой политикой "валютного управления" (currency board). Такую политику предлагал проводить у нас Б. Федоров после кризиса 1998 г., приводя в пример опыт аргентинского министра Кавальо. Но тогда это была крайне жестокая политика, поскольку в бюджете была огромная дыра, никакие займы недоступны, а цена на нефть – 8 долл. за баррель.

Но в 1999–2000 гг. ЦБ проводил политику currency board, правда, в совсем других условиях при цене на нефть 32–35 долл. за баррель, профицитном бюджете и растущей экономике. Это совсем нетрудно. В итоге валютные резервы выросли с 8 до 28 млрд. долл., а инфляция в 2000 г. составила 20% при увеличении денежной базы в полтора раза.

Если же рубль падает и его надо поддержать, то ЦБ продает часть валютных резервов, осуществляя валютную интервенцию на рынке. Перед кризисом 1998 г. в период с ноября 1997 г. до июля 1998 г. ЦБ ради поддержки рубля продал примерно 16 млрд. долл.

Еще одна важная функция ЦБ – банковский надзор, т.е. определение требований к коммерческим банкам, критериев их эффективности и надежности, и контроль за тем, чтобы эти требования и критерии выполнялись.

Главные критерии – коэффициенты ликвидности и достаточности капитала.

Коэффициент ликвидности характеризует способность банка обеспечить выполнение текущих обязательств.

Коэффициент достаточности капитала характеризует обеспеченность активных операций собственным капиталом. Критическим пределом считается отношение капитала к активам в 2%. Но если банки не пользуются доверием, то коэффициент достаточности может подняться до 10% и более.

В целом банковский надзор в России, имея короткую историю, находится на довольно низком уровне. Оценка состояния банков по существующей отчетности весьма недостоверна. Кризис 1998 г. показал, что проваливались, причем с треском, банки, имевшие отличные отчетные показатели, удовлетворявшие всем высоким критериям. Это объясняется и фальсификацией отчетности, и неспособностью органов надзора реально контролировать банки, порой тесно связанные с властями и прикрываемые ими.

В период, когда главой ЦБ России был С. К. Дубинин, делалась попытка усилить функции надзора. Тогда в аппарате ЦБ было создано ОПЕРУ-2, специально занявшееся надзором за крупнейшими "системообразующими" банками. Многие из них делали все, чтобы не попасть под опеку ОПЕРУ-2 или дезорганизовать его деятельность. Давление "семибанкирщины" на ЦБ, в том числе через органы исполнительной власти, не позволяло повысить эффективность надзора. Как только Дубинин был сменен в сентябре 1998 г., ОПЕРУ-2 было немедленно ликвидировано. Надзор за крупнейшими банками, почти сплошь московскими, вновь оказался в руках территориального управления ЦБ по Москве, одного из многих.

Помимо всего прочего между макроэкономическими и надзорными функциями ЦБ есть определенный конфликт интересов. Исходя из требований макроэкономической политики ЦБ порой должен ущемлять интересы банковской системы. А как надзорный орган, а в нашем полусоветском сознании – значит, отвечающий за работу банковской системы, ЦБ заинтересован в ее благополучии. Возможно, поэтому в январе 1998 г., когда необходимость понижения курса рубля уже была очевидной, ЦБ не пошел на введение плавающего курса, зная, что при этом банковская система попадет в тяжелое положение из-за обесценения активов и удорожания обслуживания внешних обязательств. Потом это все равно случилось.

В некоторых странах, прежде всего в Великобритании, а затем в Германии, учитывая эти обстоятельства, пошли на создание единых надзорных агентств для всех финансовых рынков, включая кредитный. У нас на это пока не пошли. Хотя надо признать, что главные проблемы качества надзора таким путем вряд ли удалось бы решить.

Здесь уместно обратиться к вопросу о независимости Банка России, его статусе в системе органов государственной власти, который все последние годы будоражит общественность.

В 1993 г. швейцарская фирма "НОГА" возбудила дело о невыполнении российским Правительством обязательств, потребовав ареста его активов за рубежом. В их числе оказались валютные резервы ЦБ, поскольку они частично были размещены в западных банках в ценных бумагах США. ЦБ в то время по закону был просто федеральным органом, его активы считались обычным государственным имуществом. На него могли быть обращены любые претензии к Правительству России. Тогда вопрос о независимости ЦБ впервые был поставлен в практическую плоскость.

В тот раз нашли выход с помощью подставной фирмы "ФИМАКО", принадлежавшей ЦБ и ставшей впоследствии причиной многих скандалов вокруг него. Но вместе с тем внесли изменения в Закон о Центральном банке, в котором он признан органом независимым от Правительства и только подотчетным Государственной Думе. Имущество ЦБ было отделено от иного госимущества и отдано в его полное распоряжение. ЦБ сам составляет смету своих расходов, утверждаемую советом директоров. Он назначает высокие зарплаты своим работникам, создает для себя дорогую социальную инфраструктуру, и все за деньги, которые сам может эмитировать. И практически никакого контроля. Не жизнь, а малина. И это не дает покоя тем, кто такой "лафы" не имеет.

Главная причина, по которой необходима максимальная независимость ЦБ, связана с его главной функцией – эмиссией денег. Независимость нужна, чтобы никто не мог приказать Банку "печатать" деньги. Поэтому предусмотрены сложные процедуры назначения и увольнения руководства ЦБ, поэтому оно имеет такую свободу с формированием сметы.

Можно ли поставить смету ЦБ под внешний контроль? Можно! Более того, на первый взгляд это кажется необходимым. Но это также значит, что тот орган, который будет контролировать смету ЦБ, получит влияние и на его решения. И стоит подумать, что является меньшим злом – возможность внешнего корыстного влияния на решения ЦБ или привилегии для его работников?

Кстати, более общий вопрос о независимости тех или иных государственных органов весьма актуален для России. Президент с долей лукавства говорит, что он не может влиять на решения прокуратуры. Международные финансовые организации добивались от нас исходя из западного опыта создания независимых (от Правительства) агентств по контролю за естественными монополиями. Получилась одна Федеральная энергетическая комиссия (ФЭК) с сомнительной независимостью, и всякий раз возникает вопрос, кому бы ее отдать.

ЦБ все эти годы был формально независимым. Попытки лишить его независимости предпринимались не раз со стороны Думы. Но реально Банк всегда шел навстречу Правительству, уступал ему больше, чем было необходимо для целей нормальной координации, чаще всего по политическим соображениям, подыгрывая реформаторам. Наверное, это было оправданно. Но в принципе этого быть не должно.

Банки после кризиса 1998 г.

Кризис 1998 г. более подробно рассматривается в гл. 15. Здесь мы остановимся только на судьбе банковской системы с точки зрения становления и эволюции основных институтов рыночной экономики.

В 1998 г. финансовый кризис привел к краху банковской системы. Если до этого она развивалась очень динамично, являлась флагманом рыночной экономики, удачно справлялась с подступающими трудностями, с кризисом перехода от инфляции к стабилизации, то с новыми испытаниями она не справилась. Кроме населения, реальные доходы которого резко упали, главной жертвой кризиса стала банковская система.

Главной причиной считается то, что банки рискованно играли на рынке ГКО и проиграли от дефолта. На деле доля рублевых гособлигаций в чистых активах банков составляла к началу августа около 17%, а без Сбербанка – всего 8%. Но ГКО-ОФЗ занимали высокую долю в высоколиквидных активах – 82% (по определению ЦБ, массовые остатки, драгметаллы, средства на счетах ЦБ, средства, предоставленные до востребования, и долговые обязательства Российской Федерации), а также в ликвидных активах – 59% (высоколиквидные активы плюс средства, размещенные на срок до 30 дней).

Дефолт привел к резкому сокращению ликвидных активов и к неспособности банков выполнять свои обязательства. Возникла цепочка неплатежей, породившая "эффект домино", а следом за ней – паника среди клиентов и массовое изъятие средств из банков. Поэтому более всего пострадали банки, строившие свою политику на развитии розничных операций ("СБС-Агро", Инкомбанк). Сбербанк избавился от конкурентов.

Из-за цепочки не платежей на некоторое время была парализована расчетная функция банков; остановились расчеты, и это привело к существенному спаду в экономике.

Еще более существенное влияние оказала девальвация. Капитал банковской системы сократился со 102 млрд. руб. на 1 августа 1998 г. до 46,4 млрд. руб. на 1 мая 1999 г.*, а в долларовом эквиваленте еще больше (с 20,4 до 5,2 млрд. долл. с августа по декабрь)**.

* Матовников М. Указ. соч. С. 93.

** Банковская система России: кризис и перспективы. С. 30.

Критическую роль сыграли обязательства перед нерезидентами. На 1 августа 1998 г. российские финансовые структуры набрали у нерезидентов кредитов на 12 млрд. долл. На 1 января 1999 г. обязательства российских банков перед иностранными составили 13,3 млрд. долл., в том числе 6,7 млрд. – кредиты; 6,6 млрд. – срочные контракты*. 90-дневный мораторий, предоставленный банкам решениями 17 августа, на самом деле сыграл плохую службу. Переговоры по реструктуризации долгов с кредиторами были отложены, доверие еще больше подорвано, поскольку в этот период наши банки занялись в первую очередь уводом активов, строительством бридж-банков, чтобы затем претензии кредиторов не на что было бы обращать. Их поведение убедило многих иностранных партнеров, что с русскими нельзя иметь дело, они "кидают" как примитивные бандиты.

* Там же. С. 37.

ЦБ предпринимал действия для развязывания кризиса. Банки получили до 1 сентября кредиты на 16,4 млрд. руб. (в том числе 8 млрд. руб. – Сбербанк). Задолженность по этим кредитам до конца года сократилась до 6,7 млрд., а Сбербанк рассчитался полностью. Банкам, привлекавшим средства населения, было предложено перевести частные вклады в Сбербанк. Были сокращены обязательные резервы, но при ограничении покупки банками иностранной валюты, чтобы избежать спекуляций на валютном рынке, которые еще больше подорвали бы рубль. Восстановлена система расчетов, для чего банкам разрешили временно брать средства из фонда обязательных резервов. Было создано Агентство по реструктуризации кредитных организаций (АР КО).

Короче говоря, до конца 1998 г. ситуация была стабилизирована, и тогда, собственно, стало очевидно, что банковская система вышла из кризиса с огромными потерями. Авангард реформ превратился в отстающий участок российской экономики и в тормоз ее дальнейшего развития.

Можно утверждать, что к исходу 2000 г. банковская система почти восстановила свой докризисный капитал (5,2% ВВП при 5,6% до кризиса)* и активы. Кредиты экономике к январю 2001 г. составили 11,8% ВВП. Банковская система стала меньше и здоровее, поскольку избавилась от некоторых присущих ей ранее болезней, прежде всего от рискованных вложений и иностранных кредитов; последние ей просто не дают. Она не хочет рисковать, поэтому держит на корреспондентских счетах в ЦБ 100 млрд. руб. (конец 2000 г.), соглашаясь иметь скорее неработающие активы, чем рискованные вложения.

* В долларовом выражении совокупный капитал банковской системы составил к концу 2000 г. 53% докризисного уровня (данные Центра развития).

Сегодня проблема, скорее, не в том, что банковская система больна: кризис пошел ей на пользу, поставив на твердую почву, избавив от лишнего нездорового веса, а в том, что она слаба, т.е. не соответствует размерам и требованиям экономики, которая начала расти.

Если быть более точным, то можно сказать, что до сих пор значительная часть российской банковской системы остается в тени или занята осуществлением полулегальных или вовсе нелегальных операций, поскольку последние влекут за собой меньшие трансакционные издержки и позволяют уходить от налогов. Возможно, если учесть теневые операции банков, банковская система выглядела бы более сильной, но тем менее она способна решать задачи развития экономики.

Спорный вопрос в этих условиях: достаточна ли капитализация российских банков. Обычное утверждение – недостаточна. Центр развития выдвигает иную точку зрения: капитализация достаточна, но недостаточны активные операции, т.е., имея необходимые капиталы, банки избегают рисков. В подтверждение приводятся сравнения с другими странами с близким состоянием экономики (см. табл. 14.4).

Таблица 14.4.Капитал и активы банков некоторых стран, % ВВП на конец года

	1996 г.	1998 г.	1999 г.	2000 г.
	Капитал	Активы	Капитал	Активы	Капитал	Активы	Капитал	Активы
Россия Польша Венгрия Аргентина Бразилия Корея Таиланд Турция	5,8 5,2 6,6 5,4 11,1 5,0 14,7 6,5	25,7 46,1 58,6 35,7 57,1 84,6 149,8 48,6	5,8 5,4 5,9 5,6 28,8 4,9 23,0 7,6	35,5 48,8 57,7 38,2 51,3 92,2 144,5 57,4	6,5 5,3 5,6 5,8 14,1 5,8 24,8 7,2	34,5 48,8 55,1 40,6 54,7 99,5 137,3 56,4	5,1 4,8 5,6 5,5 12,9 9,7 16,1 3,5	30,3 52,1 51,1 43,8 50,2 113,4 127,0 39,3

Источник: Расчеты Центра развития по данным International Financial Statistics.

Действительно, из приведенных в табл. 14.4 данных видно, что капитализация российской банковской системы по отношению к ВВП не уступает показателям названных стран, тогда как размеры активов банков, в том числе предоставляемых кредитов, у них существенно выше.

Финансовый кризис 1998 г,

Календарь кризиса Антикризисная программа Отношения с международными финансовыми организациями Причины кризиса: два подхода Последствия кризиса. Переосмысление политики

Однако известно, что между капиталом и активами есть определенная взаимосвязь: чем выше риски, чем меньше доверия, тем больше капитала нужно в расчете на единицу активов. Коэффициент достаточности капитала может быть очень низким в развитых странах с высокой финансовой устойчивостью, но он должен быть существенно выше там, где доверия нет. Поэтому можно утверждать, что