Национальная конкурентоспособность как экономическая категория

Проблеме повышения уровня национальной конкурентоспособности как ключевому элементу планирования и реализации экономической политики промышленно развитые страны стали уделять серьезное внимание относительно недавно - в 80 годы ХХ века. Это было связано с тем, что, во-первых, в последние десятилетия ХХ века на смену безраздельно господствовавшим в мировой экономике США и странам Западной Европы, приходят новые самостоятельные игроки, обладающие специфическими конкурентными преимуществами (в данной части работы понятие конкурентных преимуществ используется в общепринятом, обыденном смысле, собственно научному пониманию этого термина будет уделено внимание во втором разделе этой части монографии.): Япония в начале 1970-х гг., новые индустриальные страны первой и вто­рой волны (1970-1980 гг.), самые густонаселенные страны мира - Китай и Индия (1980-1990 гг.), а также большая группа стран с переход­ной экономикой в 1990-х гг. Во-вторых, экономическая глобализация сопровождающаяся либерализацией рынков, торговли и трансграничным перемещением капитала, обострила международную конкуренцию между субъектами мировой экономики, соперничающих между собой не только за инвестиции и инновации, но и за потребительские расходы.

Впервые задача повышения национальной конкурентоспособности была сформулирована в Японии, стремящейся преодолеть разрушительные последствия Второй мировой войны. Затем, когда успехи экономики Японии стали очевидны, в США, как ответ на экономический вызов национальной безопасности, создается в 1985 году Комиссия по вопросам конкурентоспособности при Президенте США, а в 1986 г. - Совет по политике конкурен­тоспособности. Это, в свою очередь, стимулирует страны Европы не только форсировать процесс интеграции, но и заняться разработкой проблем конкурентоспособности на наднациональном уровне.

Во Франции, например, конкурентоспособность стала темой общественных и научных дискуссий, еще в 70-х гг. XX века, когда экономика страны начала ра­ботать хуже своих соседей, уступая им высокими темпами инфляции и издержками труда, а также дефицитом торгового баланса.

В то же время одной из первых стран, которые начали проводить анализ конкурентос­пособности, выступила Великобритания. Основные результаты этого анализа содержатся в так называемой «Белой книге», а главный аспект конкурентоспособности для правительства Вели­кобритании сформулирован в названии доклада «К построению основанной на знаниях экономики» (См. более подробно: 96).

Можно утверждать, что в настоящий момент практически нет развитых стран, которые не создали бы у себя специальных комиссий, ведомств, отделов, министерств для анализа состояния конкурентоспособности своей экономики и не искали бы путей ее совершенство­вания. Тем не менее концепция конкурентоспособ­ности до сих пор четко не сформулирована не только на политическом, но и научном уровне.

В целях восполнения указанного пробела обратимся более подробно к опыту ЕС по формированию концепции конкурентоспособности. Согласно трактовке, принятой там, экономика страны являет­ся конкурентоспособной, если ее население имеет достаточно высокий и растущий уровень жизни и высокий уровень занятости на устойчивой основе (См.:14). На практике эта дефиниция означает, что уровень экономической активности не должен приводить к неустойчивому внешнему платежному балансу экономики и ставить под сомнение благосостояние будущих поколений. Традиционной мерой конку­рентоспособности экономики и уровня жизни является расчет ВВП на душу населения, хотя необходим еще ряд индикаторов для учета параметров соци­альной сферы, охраны окружающей среды, здравоохранения, благосостояния населения, уровня занятости (процент занятого трудоспособного населения) и производительности (ВВП на одного занятого).

Производительность считается хорошим показателем конкурентоспособ­ности, исходя из положения о том, что рост производительности повышает конкурентоспособность, а это, в свою очередь, способствует более высоким темпам роста ВВП. А рост ВВП увеличивает занятость. Занятость и производи­тельность тесно связаны друг с другом, однако, по мнению экспертов ЕС, их следует рассматривать отдельно. И действительно, высокий уровень одного пока­зателя вовсе не обязательно влечет за собой высокий уровень другого. Например, рост безработицы, в начале 80-х гг. ХХ века в некоторых странах Европы, тем не менее, сопровождался высокими темпами роста производительности труда. С другой стороны, достижение быстрых темпов роста занятости не обязательно противоречит достижению высокой производительности: так, долгосрочный экономический рост всегда сопровождается созданием новых рабочих мест. Поэтому можно сказать, что в долгосрочной перспективе существует прямая зависи­мость между производительностью и уровнем занятости.

Главный акцент политики ЕС в отношении конкурентоспособности ставится на развитие неценовой конкуренции с целью поддержания и повышения уровня жизни, социальных и моральных ценностей граждан. Соответственно ЕС делает упор на струк­турных факторах, определяющих конкурентоспособность и способствующих долгосрочному росту, в частности в сфере НИОКР и инноваций, информацион­ных технологий и человеческого капитала.

Государства - члены Европейского союза ещё в 2001 году приняли Лиссабонскую декларацию, в качестве главной цели которой было определено, что до 2010 г. ЕС должен стать самой конкурентоспособной и ос­нованной на знаниях экономикой в мире, способной к устойчивому росту при создании большего коли­чества и более качественных рабочих мест, с более высокой степенью социального единства (Цит. по: 96).

Таким образом, мы видим, что применительно к конкурентоспособности существует четкая взаимосвязь между инновациями, человеческим капиталом и информационными технология­ми. Способность к инновациям считается лучшим ответом глобальной конкурен­ции, необходимости адаптироваться к изменениям технологий и постоянно производить новую продукцию, т.е. элементам постфордистской системы производства. Способность постоянно вводить и осваивать инновации напрямую связана с образовательным уровнем населения. Компьютерные технологии являются ключевым элементом процесса и политики развития знаний.

В целом в ЕС принято считать также, что развитие конкурентоспособности зависит от модернизации и диверсификации производственной структуры (путем разви­тия наукоемкой деятельности и инноваций) с учетом экологического фактора, заключающегося в устойчивом развитии, не наносящем ущерб окружающей среде.

Еще одним важным фактором конкурентоспособности стран ЕС выступает качество институтов, государственной власти и управления. Наглядным примером этому, может служить Скандинавия, которая своим высоким рей­тингом конкурентоспособности бросает вызов устоявшемуся стереотипу, что страны с высокими налогами и чрезвычайно развитой системой социального обеспечения (страны так называемого социального капитализма) не могут быть конкурентоспособны­ми. Одним из главных конкурентных преимуществ скандинавских стран эксперты (см. 14) называют высокое качество политического и макроэкономического управления, которое обеспечивает «социальную сплоченность» населения, стабильность и предсказуемость условий хозяйствования, низкий уровень инфляции и профицит государственного бюджета, низкий уровень коррупции, благоприятную почву для динамичного роста инноваций и рабочих мест, приоритетного развития науки и образования, то есть создает такую хозяйствен­ную среду, в которой превыше всего закон и уважение к контракту.

Например, Финляндия, входящая в тройку наиболее конкурентоспособных экономик мира, является безусловным лидером в таких показателях, как качество общественных институтов, управления и власти. В июне 2005 году в докладе премьер-министру Финляндии группой экспертов по конкурентоспособности для правительства были очерчены реальные мероприятия по "защите конкурентоспособности Финлян­дии и росту благосостояния" (Цит. по: 14). Основные рекомендации - увеличить обществен­ные ассигнования на науку и исследования на 7% ежегодно; улучшить финансирование малого и среднего бизнеса путем, например, усиления венчурного компонента, используя для этого капитал государственных финан­совых учреждений, срочно осуществить на практике меры правительственной программы, касающиеся облегчения налогообложения прямых иностранных инвесторов, поддержать развитие «сетевых» секторов путем создания и расши­рения центров инновационности, стимулировать участие в финской экономи­ке иностранных экспертов, ученых и преподавателей путем упрощения иммиграционных процедур и выдачи разрешений на работу, продолжить снижение на всех уровнях «налогового пресса» на фонд зарплаты с целью стимулирования занятости, обеспечить необходимые финансовые ресурсы для сферы образования, особенно в важных технологических секторах.

Среди приоритетов Евросоюза в его деятельности по достижению к 2010 году первенства в глобальной конкурентоспособности можно было выделить следующие: создание «информационного» общества, развитость инноваций и НИОКР, либерализация и открытость экономики, приоритетное развитие «сетевых» секторов (телекоммуникации, почта, интернет, СМИ и телевидение, транс­порт, виртуальные финансовые рынки и биржи и т. п.), создание единого и эффективного рынка финансовых услуг, наиболее благоприятная среда для малого бизнеса и предпринимательства, высокая социальная «инклюзивность» общества (активное вовлечение в него таких категорий, как нацменьшинства, инвалиды, старики, молодежь) и, наконец, укрепление экологически устойчи­вой модели развития.

Несмотря на кажущуюся важность и ясность термина «конкурентоспособность страны» (конечно, государству лучше быть конкурентоспособным, чем неконкурентоспособным), возникает много вопросов с его точной дефи­ницией и выявлением движущих сил, определяющих конкурентоспособ­ность государств.

Дело в том, что конкурентоспособность - многогранная экономическая категория, которая в научной литературе трактуется неоднозначно. Термин «конкурентоспособ­ность» используется применительно и к создаваемой продукции, и к элементам экономических систем, то есть он может рассматриваться на уровне товара, предпри­ятия, технологий, целой отрасли или региона, страны. В рамках этой традиции исследователями принято считать, что конкурентоспособ­ный объект - это продукт, создаваемый в рамках бизнес-проекта и способный обеспечить прибыль на конкурентных рынках (91). Часто конкурентоспособность соот­носят с качеством продукции, что в значительной степени проистекает из опреде­ления, данного в ГОСТе 15467-79.

По определению гарвард­ского словаря «Field Guide to Business Terms», «конкурентоспособ­ность - это способность страны или бизнеса производить товары и услуги, которые могут успешно конкурировать на мировых рынках» (5, р.71). Несколько более точное определение этого понятия предложено бель­гийским экономистом Ф. Праде: «Способность страны постоянно уве­личивать свою долю на мировом рынке» (Цит. по: 93). Здесь подразумевается, что страна обладает такими преимуществами по сравнению с другими стра­нами в издержках и/или качестве товаров, которые (преимущества) позволяют ей устойчиво удерживать верх в повседневном соперниче­стве на мировом рынке.

Ряд исследователей обращают внимание на то, что сохранение или расширение доли страны на мировом рынке - важная, но лишь вне­шняя характеристика ее конкурентоспособности. Она не отражает внут­ренних условий поддержания нацио­нального экспорта - относительных затрат на производство и реализа­цию данной экспортной массы товаров и услуг и получаемых от экс­порта доходов. Можно ведь поддерживать свою долю на рынке ценой таких издержек, которые в долгосрочном плане разоряют страну. Со­ветский Союз, например, занимал к середине 1980-х годов первое место в мире по экспорту военной техники: в 1986 г. она составила 40,4%, тогда как доля США - 28,3%, а третьей за ними - Франции - 11,2% (См.: там же). Но это лидерство привело к полному истощению советской экономи­ки, деградации окружающей среды, относительному (по сравнению с основными странами-конкурентами) снижению жизненного уровня жи­телей страны и, в конечном счете, абсолютному сокращению средней продолжительности жизни и естественного прироста населения.

В этой связи обращает на себя внимание выдвинутая в начале 1980-х годов Ю.Ф. Шамраем и его соавторами мысль, что конкурентные пре­имущества страны на мировом рынке достигаются ценой определен­ных затрат, которые при экспорте должны не только возмещаться, но и приносить прибыль, чтобы можно было финансировать поддержание и совершенствование упомянутых конкурентных преимуществ. В ос­нову конкурентоспособности страны они положили принцип «сравни­тельной прибыльности»: «Конкурентоспособность может быть опре­делена как сравнительная прибыльность экспорта поставщиков (фирм или стран), то есть как разница между рыночными ценами и затратами на производство и реализацию поставляемой на мировой рынок про­дукции» (202). И далее: «Чем выше прибыльность (доля прибыли в цене или норма прибыли) поставки товаров, тем выше их конкурентоспособ­ность, поскольку большие, чем у конкурентов, размеры прибыли уве­личивают возможность варьирования ценой при сбыте продукции и предоставления покупателю дополнительных «неценовых» преимуществ (улучшение качества товаров, расширение послепродажного обслужи­вания и пр.) за счет использования на эти цели части дополнительной прибыли» (там же).

С таким подходом к национальной конкурентоспособности можно было бы согласиться, если бы не получался замкнутый круг: конку­рентоспособность ради получения прибыли, а последняя - ради даль­нейшего поддержания и повышения конкурентоспособности.

Между тем, на наш взгляд, по большому счету, место и роль той или иной страны в мировом разделении труда и в системе всемирного товарообмена определяются не столько преимуществами в издержках производства какой-то груп­пы товаров, вывозимых на мировой рынок, и в их качестве, сколько в эффективности национальной экономики в целом, в ее устойчивости и гибкости, способности к саморазвитию в ногу с мировым технико-эко­номическим прогрессом или даже опережая среднемировой темп тех­нических, социальных и экономических инноваций. Лишь на таком прочном фундаменте можно сравнительно быстро и безболезненно адап­тироваться к любым неожиданностям в мировом хозяйстве и при лю­бых поворотах международной конъюнктуры удержаться на плаву и извлечь для себя пользу в плане конкурентоспособности.

Широкое распространение получило определение Комиссии по промышленной конкурентоспособности при президенте США: «Международная конкурентоспособность страны - степень возможности страны при условиях свободного и справедливого рынка производить товары и услуги, которые отвечают требованиям мировых рынков при одновременном сохранении или повышении реальных доходов своих граждан»(103, с.11). Как справедливо отмечает А. Воронов, подобное определение было положено в основу ряда методик оценки конкурентоспособности стран, используемых международными организациями (См.:32). Недостаток подобного подхода к определению международной конкурентоспособности кроется в том, что на мировых рынках на практике не существует свободного и уж тем более справедливого рынка, что значительно снижает, на наш взгляд, научную ценность данного определения.

По мнению Д. Сакса, «конкурентоспособность нации относится к соответствию экономических структур и институтов страны для экономического роста в рамках структуры мировой экономики в целом: экономика является конкурентоспособной в мире, если экономические институты и политика страны обеспечивают устойчивый и быстрый экономический рост… Конкурентоспособными являются те нации, которые выбирают институты и политику, способствующие долгосрочному росту» (Цит. по: 32). С одной стороны, подобное понимание исследуемого феномена устанавливает прямую взаимосвязь между институтами, их эффективным функционированием и степенью конкурентоспособности страны, что отражает приверженность актуальному в настоящее время институциональному подходу. В то же время, на наш взгляд, не совсем корректно говорить об экономическом росте как факторе и признаке конкурентоспособности нации, поскольку рост ещё не означает развитие, он может базироваться на вздувании цен в ущерб благосостоянию населения, как это было, например, в нашей стране в 2000-2008 годах.

Пожалуй, самым популярным, наиболее цитируемым и обсуждаемым является определение конкурентоспособности данное профессором Гарвардской школы бизнеса М. Портером, согласно которому: «Единственная разумная концепция конкурентоспособности на национальном уровне – это производительность. Основная цель каждого государства состоит в достижении высокого и постоянно растущего уровня жизни для своих граждан. Возможность реализации этой цели зависит от производительности, которая достигается использованием трудовых ресурсов и капитала. Производительность – это объем выпуска продукции, производимого единицей затраченного труда и капитала» (148, с.168). Не останавливаясь подробно на недостатках подобного подхода, анализу этой концепции мы посвятим отдельный раздел нашей монографии, сейчас лишь отметим, что благодаря данному взгляду на конкурентоспособность страны, в научной литературе утвердилась взаимосвязь, определенная социальная направленность теоретических определений конкурентоспособ­ности, связывающая ее с обеспечением роста и сохранения высокого уровня жизни граждан.

Как показывает проделанный нами анализ вышеприведенных, а также множества других определений конкурентоспособности (См. например: 140), проблемы терминологической неопределенности категории «национальная конкурентоспособность» связаны с целым комплексом факторов. Во-первых, эта категория обычно рассматривается в рамках микроэкономики, как конкурентоспособность продукта, услуги или предприятия, и имеет ряд объективных показателей, характеризующих привлекательность данного объекта по сравнению с другим в глазах потребителя, например, классическое соотношение цена/качество. Во-вторых, отсутствует общепризнанное определение конкурентоспособности на межстрановом уровне, каждая страна, научная школа по-своему формулирует это понятие, связывая его с определенными целевыми установками или факторами. В-третьих, само определение конкурентоспособности эволю­ционирует во времени. Действительно, от определений, базирующихся на понятиях сравнительных преимуществ и ценовой конкуренции, сегодняшняя экономическая мысль шагнула к таким концептуальным представлениям, как структурная конкурен­тоспособность, динамичные конкурентные преимущества, инновации и экономика знаний. В-четвертых, отсутствует единая система показателей и индикаторов, позволяющих точно оценить и рассчитать уровень национальной конкурентоспособности.

В отечественной научной литературе сформировалась традиция анализа конкурентоспособности не как целостной категории, что характерно для западных исследователей данной проблематики, а рассмотрение ее отдельно на микро, мезо и макроуровне, предложенная М. И. Гельвановским в своей знаковой публикации «Конкурентоспособность в микро-, мезо- и макроуровневом измерениях» (См.:35).

Так, например, Н.И. Комков и А.В. Лазарев в своем исследовании пишут: «Высшим уровнем обеспечения конкурентоспособности страны является - мак­роэкономический, где определяются основные условия функционирования всей хозяйственной системы. За ним по значимости идет мезоуровень, на нем форми­руются перспективы развития отрасли или корпорации, охватывающей группу предприятий. На микроуровне конкурентоспособность обретает свою окончатель­ную, завершающую форму в виде соотношения качества, цены и издержек произ­водства. Это соотношение зависит от условий, сформировавшихся на предшест­вующих двух уровнях, и от персонала предприятия, его способности эффективно использовать как свои ресурсы, так и национальные общехозяйственные и отрас­левые преимущества. Синтетическим показателем, объединяющим конкурентоспособность товара, товаропроизводителя, отрасли и характеризующим положение страны на мировом рынке, является показатель страновой конкурентоспособности. В общем виде его можно определить как способность государства в условиях свободной конкурен­ции производить товары и услуги, удовлетворяющие требованиям мирового рынка, реализация которых увеличивает благосостояние страны в целом и ее населения» (91).

Не отрицая определенной логики подобных рассуждений, мы, тем не менее, отметим, что подобный взгляд на национальную конкурентоспособность привел к формированию двух взаимоисключающих подходов, проистекающих из такого многоуровневого понимания конкурентоспособности. Одни экономисты считают, что между понятиями конкурентоспособности различных уровней существуют принципиальные различия: «Например, понятия «конкуренто­способность страны» и «конкурентоспособность предприятия» различаются, во-первых, неодинаковыми целевыми функциями этих объектов. Во-вторых, сами це­левые установки развития стран, в зависимости от исторически сложившихся тра­диций живущих в них людей, могут быть существенно различными. Во многих странах мира сформировались и развились (при всей их сложности) уникальные хозяйственные уклады со своей структурой и моделями развития. В-третьих, стра­ны мира сильно различаются по масштабам, роли в мировой истории, экономиче­ским и геополитическим потенциалам. Этим объясняется несходство национально-государственных интересов, экономических стратегий и внешнеэкономических сегментов этих стратегий» (91).

В то же время, например, М. Гельвановский отмечает тесную взаимосвязь между различными уровнями конкурентоспособности. Нельзя всерьез рассчитывать на обоснованно высокую конкурентоспособность отрасли или предприятия, пишет он, если в стране не отрегулированы основные балансы политического, социального и экономическое характера. В этой связи можно уверенно утверждать, что главный из рассмотренных выше уровень обеспечения конкурентоспособности — макроэкономический, на котором определяются основные условия функционирования всей хозяйственной системы. За ним по значимости идет мезоуровень, где формируются перспекти­вы развития отрасли или корпорации, охваты­вающей группу предприятий. Здесь создаются ключевые в современных условиях предпосыл­ки для успешной работы предприятий — науч­но-технические заделы, принципиально новые технологические решения, ориентированные на сравнительно длительную перспективу. На мик­роуровне конкурентоспособность как бы обре­тает свою окончательную, завершающую фор­му в виде соотношения цены и качества товара. Это соотношение зависит от условий, сформи­ровавшихся на предшествующих двух уровнях, и от персонала предприятия, его способности использовать как свои ресурсы, так и сравни­тельные национальные общехозяйственные и отраслевые преимущества (См.:35).

Учитывая высокую степень вовлеченности национальных экономик в международные экономические отношения под воздействием процессов глобализации, некоторые российские ученые рассматривают национальную конкурентоспособность с точки зрения внешней и внутренней конкурентоспособности. При рассмотрении внешней конкурентоспособно­сти речь идет о доле отраслей в экспорте или применительно к товарам и услугам - о способности продавать товары и услуги на мировых рынках, наличии в структуре экспорта достаточного количества товаров и услуг, обеспечивающих устойчи­вость платежного баланса страны. Внутренняя конкурентоспособность отражает продажи на внутреннем рынке при конкуренции с импортом и другими отечественными товарами, обеспечивающими вместе с экспортом необходимый уровень занятости и доходов населения. При этом особо подчеркивается, что обычно внешняя конкурентоспособность предполагает внутреннюю, но не наоборот. То есть отечественные экономисты считают внутреннюю конкурентоспособность, более низким уровнем конкурентоспособности, обеспечивающим предпосылки внешней конкурентоспособности. Подобное понимание конкурентоспособности полностью противоречит западным концепциям и прежде всего работам М. Портера, который, напротив, отдает приоритет внутренней конкуренции, считая ее ключевым элементом всей системы национальной конкурентоспособности.

С другой стороны, западные экономисты также внесли значительный вклад в исследование проблем конкурентоспособности, в этой связи упомянем набирающую в последнее время популярность концепцию так называемых верхнего и нижнего пути достижения конкурентоспособности (См. более подробно:179). Впервые подобный подход к пониманию конкурентоспособности встречается в докладе Организации промышленного развития ООН (UNIDO) за 2002 г (См.:2). В нем речь шла о постоянно увеличивающемся разрыве в уровне промышленного развития и конкурентоспособности развитых и развивающихся стран. При этом указывалось, что сами по себе глобальные экономические процессы вовсе не помогают смягчить эту проблему. Для преодоления данной чрезвычайно острой угрозы национальным правительствам и международному сообществу предлагалось содей­ствовать движению развивающихся экономик по «верхнему пути» (high road to competitiveness) — пути к конкурентоспособности и экономическому росту за счет ускоренного освоения новейших ми­ровых знаний и технологий, а также развития собственных НИОКР и собственного инновационного производства. Такая стратегия противопоставлялась наиболее распространенному «ниж­нему пути» конкурентоспособности (low road to competitiveness) — пути выхода развиваю­щихся стран на мировые промышленные рынки за счет привлечения иностранных инвесторов ценой предоставления в их распоряжение как можно более дешевых трудовых и природных ресурсов.

Так, в докладе Конференции ООН по торговле и развитию (UNCTAD) за 2003 год отмечается, что, «хотя с точки зрения частных корпораций не имеет большого значения, какими методами достигается международная конкурентоспособность их товаров — за счет ли роста экономической продуктивности или за счет снижения зарплат и деваль­вации валюты, — с более широкой социально-экономической точки зре­ния ясно, что эти методы порождают принципиально различные послед­ствия для экономической и социальной стабильности и благосостояния» (Цит. по: 179).

Подобный взгляд на проблему конкурентоспособности во многом связан с доминированием в западной научной мысли концепции национальной конкурентоспособности М. Портера, согласно которой, все развивающиеся экономики проходят несколько стадий развития, отличающихся друг от друга способами конкуренции. В «экономике, движимой факторами производства» (factor-driven economy), победа в конкурентной борьбе зависит в основном от сто­имости элементов издержек производства (в свою очередь, завися­щей главным образом от доступности природных и человеческих ресурсов). В «экономике, движимой инвестициями» (investment-driven economy), конкуренция базируется прежде всего па повыше­нии технической эффективности производства. А в «экономике, дви­жимой инновациями» (innovation-driven economy), главным стано­вится создание новых, более высоких «ценностей для потребителей», то есть новых товаров и услуг, за которые потребители согласны платить гораздо более высокую цену. При этом издержки производ­ства такой, достаточно инновационной продукции снижать не обяза­тельно — достаточно сохранять их примерно равными издержкам производства у конкурентов (См. более подробно: 149).

Таким образом, более высокая потребительская и рыночная ценность товара соз­дается с помощью технологических инноваций и маркетинга, призванных убедить потребителя в том, что уникальные свой­ства новых товаров более чем оправдывают их завышен­ные цены. Однако подобный способ конкуренции требует технологи­ческого лидерства, так что прак­тически он доступен лишь наиболее развитым экономикам — «эконо­микам, основанным на знаниях». В то же время развивающиеся стра­ны, не способные бороться с наиболее развитыми странами по уровню технологий и маркетинга, продолжают конкурировать путем наращи­вания инвестиций в увеличение объемов и снижение издержек произ­водства стандартизованной и лицензионной продук­ции. А когда экономия от масштабов производства и мелкие техни­ческие усовершенствования оказываются недостаточными для дости­жения международной конкурентоспособности, дальнейшее снижение издержек происходит за счет уменьшения и без того низкой оплаты труда, в том числе путем девальвации национальной валюты.

Исходя из этого, и образуется разрыв в уровне конкурентоспособности стран, базирующийся на их разном технологическом уровне и, следовательно, типе конкуренции. Понятно, что большинство стран мира, по классификации М. Портера, находится на инвестиционной или факторной стадии развития и может добиваться международной конку­рентоспособности своей продукции, лишь двигаясь по «нижнему пути», то есть на основе снижения издержек производства и цен на свою сырьевую, традиционную или стандартизованную (но не инновацион­ную) продукцию. Эту концепцию, на наш взгляд, подтверждает и поддерживает точка зрения другого американского экономиста - М. Познера, автора так называемой теории технологического разрыва.

В этой связи примечательно исследование Ю. В. Шишкова, который доказывает, что уровень жизни в странах мира на протяжении тысячелетий качественно друг от друга ничем не отличался. Подобная ситуация сохранялась до промышленной революции нового времени, когда бурное развитие технологий и промышленности начало разгонять разрыв между уровнем жизни стран Востока и Запада (См.:207).

Логически дополняет подобный подход еще одна современная стратегия глобальной экономической конкуренции, ши­роко применяемая транснациональными корпорациями, которая заклю­чается в создании международных производственных цепочек, в рам­ках которых большая часть операций по промышленному производ­ству продукции размещается в менее развитых странах с относи­тельно невысокими издержками производства, в том числе гораздо более низкой оплатой труда. Тогда как наиболее наукоемкая и вы­сокооплачиваемая деятельность, такая, как научные исследования и опытно-конструкторские разработки, а также анализ рынка и операции по созданию и эксплуатации узнаваемых торговых ма­рок, сосредоточена на территории более развитых стран, обладаю­щих наиболее квалифицированными кадрами. Подобная междуна­родная специализация позволяет технологически лидирующим стра­нам не только поддерживать более высокий уровень доходов, по и осуществлять общий стратегический контроль за международными производственными цепочками.

Применение развитыми и развивающимися странами таких раз­личных стратегий достижения международной конкурентоспособно­сти привело к фактическому разделению мирового рынка на два раз­личных сегмента, граница между которыми постоянно смещается в сторону все большей технологической сложности. Товары, экспорти­руемые развивающимися странами, продаются на рынках с острой ценовой конкуренцией, для которых характерно падение мировых цеп и экспортных доходов. Это рынки либо низкотехнологичной, либо относительно высокотехнологичной продукции, уже покинутые фир­мами из развитых стран по причине слишком широкого распростра­нения используемых в них технологий. Одновременно развитые стра­ны действуют в основном на рынках, защищенных от ценовой конку­ренции производителей из развивающихся стран с более низкими из­держками, благодаря либо недосягаемой для последних инновацион­ности товаров, либо прекрасно защищен­ным и известнейшим торговым маркам.

Эти процессы послужили основой для так называемого «обедняющего экономического роста» - роста объемов промышленного производства, занятости, экспорта, даже технологического уровня, тем не менее, сопровождаю­щегося падением экономической отдачи.

До недавнего времени считалось, что с обедняющим экономическим ростом сталкиваются лишь самые отсталые страны, специализирующиеся на экспорте сельскохозяйственных и сырьевых товаров, поскольку усло­вия торговли этими товарами на мировом рынке имеют тенденцию ухудшаться. Отсюда надежным рецептом преодоления бедности счи­талась ускоренная индустриализация и наращивание экспорта промышленной продукции.

Однако, начиная примерно с середины 1980-х годов, появилась новая тенденция к снижению цен на промыш­ленные товары, производимые главным образом в развивающихся стра­нах. Причина в том, что подобные товары стали предметом массового производства и объектом ожесточенной ценовой конкуренции среди развивающихся стран, конкурирующих в основном путем снижения издержек, а не выведения на рынок принципиально новых типов и моделей продукции – проблема так называемой «конкурентоспособности экспорта», о которой мы уже упоминали в первой части нашей монографии. Разработка и внедрение новейших технологий остаются прерогативой производителей из наиболее развитых стран, и цены на эти новейшие разработки поддерживаются на достаточно высоком уровне до тех пор, пока производители из более бедных, «до­гоняющих» стран так или иначе не получат к ним доступа. Тогда и эти товары будут быстро дешеветь в результате ценовой конкуренции между бедными странами, а задачей технологических лидеров станет либо создание соответствующих производств в наиболее «конкурен­тоспособных» развивающихся странах — странах с низкими издерж­ками производства и приемлемыми рисками, либо полный отказ от производства такой продукции в пользу принципиально новых това­ров, защищенных от ценовой конкуренции со стороны бедных стран технологическими или правовыми барьерами (патентами, торговыми марками, международными договорами).

Опасность современной конкурентной ситуации на мировых рын­ках заключается не только в том, что технологически лидирующие стра­ны получают больше экономических выгод от участия в международ­ном разделении труда: это, может быть, логично «в первом приближении» - ведь страны, создающие наибольший вклад в развитие технологий, повышение эффективности производственных процессов, на выходе и должны получать более высокий результат, чем остальные страны. Но главная проблема здесь состоит в том, что существующий разрыв между наиболее богатыми и всеми осталь­ными странами по уровню развития науки и технологий характеризу­ется тенденцией к дальнейшему его увеличению, поскольку сам этот раз­рыв выступает причиной ускоряющегося оттока интеллектуальных и финансовых ресурсов из развивающихся стран. Экономические процессы повышения конкурентоспособности стран оказывают негативное воздействие, прежде всего, на социальную сферу других участников международных экономических отношений, благодаря процессам глобализации, речь идет о так называемой проблеме «утечке мозгов» и «бегства капитала».

Невысокие зарплаты, низкий социальный статус и ограниченные возможности для профессиональной самореализации толкают к эмиг­рации многих высококвалифицированных специалистов. Например, по некоторым оценкам, в Европе и Северной Америке работает боль­ше врачей с образованием, полученным в Африке, чем в самой Афри­ке. Кроме того, малый инновационный потенциал большинства раз­вивающихся стран обусловливает низкий уровень совокупной произ­водительности факторов производства и соответственно ограничивает возможности для прибыльного вложения капиталов в этих странах. В результате отток капиталов из развивающихся стран в развитые по крайней мере сопоставим с потоком инвестиций из развитых стран в развивающиеся. Разрыв в научно-технической сфере между двумя группами стран становится самовоспроизводящимся и угрожает мар­гинализацией боль<