Экономическая мысль и экономическая политика
258 Период наполеоновских войн был своего рода кульминацией экономического национализма и империализма предыдущих столетий, что нашло свое отражение в попытке британской блокады континента и, как реакции на нее, наполеоновской Континентальной системе.
258 Ни та, ни другая не достигли своей главной цели,
259 которая заключалась в ограничении или разрушении военного потенциала экономики противника, но обе они представляли собой крайние формы политики экономического национализма. Однако еще ранее появились течения экономической мысли, осуждавшие такую политику.
259 В 1760—1770 гг. физиократы (которые во Франции назывались les economistes) начали отстаивать преимущества экономической свободы и конкуренции. В 1776 г., в год провозглашения американской Декларации независимости, Адам Смит в книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» сформулировал идеи, ставшие подлинной декларацией индивидуальной экономической свободы. Адам Смит иногда изображается как апологет интересов бизнесменов или «буржуазии», но такая точка зрения обусловлена неправильной интерпретацией его книги (или незнакомством с нею). Его критика купцов не менее жестока, чем осуждение глупости и некомпетентности правительств. Относительно их склонности к образованию монополий, например, он писал: «Представители одного и того же вида торговли или ремесла редко собираются вместе даже для развлечений и веселья без того, чтобы их разговор не кончился заговором против публики или каким-нибудь соглашением о повышении цен»1. Однако главная идея Смита, проходящая через всю его книгу, заключается в том, что упразднение обременительных и «неразумных» ограничений частного предпринимательства способствует усилению конкуренции в экономике и, таким образом, максимизации «богатства народов». Книга Смита пользовалась популярностью, очень высокой для философского трактата. Она выдержала 5 изданий до смерти автора в 1790 г. и была впоследствии переведена на все основные языки. Государственные деятели и политики по обе стороны Атлантики цитировали его книгу, выступая с поддержкой или критикой отдельных законодательных мер. Уже при своей жизни он приобрел также последователей на европейском континенте. Однако только через много лет после его смерти, когда ряд других авторов, таких, как Томас Мальтус и Давид Рикардо, внесли свой вклад в корпус литературы, известной как «классическая политическая экономия», идеи Смита стали воплощаться в законодательстве. Впервые это произошло в Великобритании в 1820—1830 гг. На деле многие реформы, такие, как пересмотр уголовного и процессуального законодательства в сторону его гуманизации, сокращение числа преступлений, за которые полагалась смертная казнь, и создание муниципальной полиции в большей степени отражали влияние идей Иеремии Бентама и утилитаристов, чем Адама Смита и экономистов-классиков (хотя некоторые авторы, такие, как Джон Стюарт Милль, принадлежали к обеим школам). Наивысшим достижением классиков стала отмена
1 Смит А. Указ. соч. С. 109.
Хлебных законов, ознаменовавшая наступление в Великобритании эры свободной торговли.
Помимо утверждения свободной торговли, принципы экономического либерализма (как стала называться новая доктрина) призывали к сокращению вмешательства государства в экономику. Во имя этих принципов система налогообложения была значительно перестроена и упрощена, а законы об объединениях, о мореплавании, против ростовщичества и другие законодательные символы Старого режима в экономической сфере были отменены. В соответствии с учением Смита и его «системой естественной свободы» правительство имело только три функции: «во-первых, обязанность ограждать общество от насилий и вторжения других независимых обществ; во-вторых, обязанность ограждать по мере возможности каждого члена общества от несправедливости и угнетения со стороны других его членов, или обязанность установить хорошее отправление правосудия; и, в-третьих, обязанность создавать и содержать определенные общественные сооружения и учреждения, создание и содержание которых не может быть в интересах отдельных людей или небольших групп»1.
Это идеализированное изображение роли государства в работах экономистов-классиков породило миф о laissez faire. Это выражение впервые вошло в употребление в Англии в 1825 г. Общепринятое его понимание заключалось в том, что индивидам, особенно предпринимателям, необходимо предоставить свободу от государственных ограничений (кроме уголовных законов) в преследовании своих личных интересов. Томас Карлейль саркастически передал этот принцип выражением «анархия плюс констебль» .
Однако на практике принцип laissez faire не был столь бессердечным, эгоистичным и безжалостным, как можно было предположить, исходя из вышеприведенных экстремистских формулировок. Главным объектом атаки экономистов-классиков был старый аппарат государственного регулирования, который во имя «национальных интересов» часто создавал широкие наборы привилегий и монопольных прав, а также другие препятствия на пути индивидуальной свободы и стремления людей к обогащению. Параллельно с демонтажем старой системы регулирования и привилегий парламент принимал новое законодательство, касающееся вопросов общественного благосостояния, в особенности благосостояния тех слоев населения, которые были в наименьшей степени способны сами защитить свои интересы. Эти законодательные новации включали в себя фабричное законодательство, новые законы в области здравоохранения и санитарии, а также реформу местного самоуправления. Эти достижения не были делом рук какого-либо одного класса или слоя населения, хотя они и опирались на ин-
1 Смит А. Указ. соч. С. 497.
ллектуальный багаж утилитаристов. Реформаторы из рядов аристократии и среднего класса объединили усилия с лидерами пролетариата для агитации в пользу реформ, за которые в парламенте проголосовали как виги и тори, так и радикалы.
Экономический либерализм имел своих приверженцев и на континенте, но они не смогли достигнуть такого успеха, как их британские коллеги. Одна из причин этого заключалась в том, что традиция государственного патернализма имела на континенте более глубокие корни, чем в Великобритании. Другая причина была связана с тем, что в условиях технологического лидерства Великобритании многие на континенте полагали, что именно действия правительства помогут преодолеть возникший технологический разрыв. Хотя принцип свободной торговли завоевал ряд сторонников, а масштабы вмешательства правительства в экономику несколько снижались, в целом роль правительства в странах континентальной Европы была гораздо более активной, чем в Великобритании.
За океаном, в Соединенных Штатах, наблюдалась уникальная комбинация государственного активизма и частного предпринимательства. Экономисты-классики имели здесь немногих преданных последователей. Хотя в экономической политике различных штатов наблюдались значительные расхождения, она представляла собой плод прагматичного компромисса между требованиями индивидуальной свободы и запросами общества. Ввиду столкновения различных отраслевых и территориальных интересов и триумфа Демократической партии Джефферсона и Джексона, федеральное правительство играло в экономике минимальную роль, предписанную ему классической теорией, и, вплоть до Гражданской войны, в основном следовало либеральной политике низких таможенных тарифов. В свою очередь, правительства штатов и органы местного самоуправления играли активную роль в поддержке экономического развития. «Американская система», как назвал ее Генри Клей, рассматривала правительство как агента, задача которого — помогать частному предпринимательству в ускорении развития материальных ресурсов страны.