Анализ особенностей современных демографических
Процессов в Российской Федерации
И странах ближнего зарубежья
Распад СССР в 1991 г. означал не только радикальную трансформацию политической карты мира, но и принципиальные изменения в структуре демографического пространства, в оценках демографической ситуации в отдельных частях до того единой страны.
Превращение союзных республик в суверенные государства, а в демографическом отношении в относительно самостоятельные и независимые совокупности населения, развивающиеся по собственным законам, привлекло к необходимости решения ряда проблем. Понимание их актуальности росло по мере осознания того, что динамика населения, обусловленная текущими и будущими параметрами рождаемости, смертности и миграции, также является составной частью политического и экономического суверенитета.
О динамике населения на территории бывшего СССР можно судить, сравнивая численность населения в 1989 г. (по данным последней Всесоюзной переписи населения) и после распада СССР (в рамках рассматриваемого периода). Нельзя не заметить, что в целом по странам, как в границах СССР, так и СНГ, численность населения продолжала увеличиваться (табл. 6.1). Однако, как и в советский период, этот общий прирост достигается в. основном
за счет высокого естестве иного прироста, а точнее, — устойчиво высокой рождаемости (многодетности) в регионах Средней Азии. Полную противоположность им представляют страны со стабильно низкой рождаемостью. Эти, помимо России, Эстония и Латвия, где сокращение численности населения идет неуклонно с конца 80-х гг., а также Украина, Грузия, Молдавия и Литва, в которых отрицательная динамика численности населения стала проявляться после 1992 г. В эту же группу государств входит и Казахстан, не отличающийся низкой рождаемостью. Но здесь мы наблюдаем максимальную интенсивность потерь населения (табл. 6.2), поскольку в отличие, например, от Прибалтийских стран все, потерянное Казахстаном, было утрачено им всего за 2 года.
Таблица 6.1
Численность населения в республиках бывшего СССР
(на начало года, тыс. человек);
| Республики | 1989 г. | 1992 г. | 1995 г. |
| Россия | |||
| Украина | |||
| Узбекистан | |||
| Казахстан | |||
| Белоруссия | |||
| Азербайджан | |||
| Таджикистан | |||
| Грузия | |||
| Киргизия | |||
| Туркмения | |||
| Молдавия | |||
| Армения | |||
| Литва | |||
| Латвия | |||
| Эстония | |||
| Бывший СССР | |||
| Страны - члены СНГ |
Наибольший интерес представляют данные о демографических потерях отдельных стран в конкретные годы (см. табл. 6.2). Это дает возможность напрямую соотнести их с политическими событиями. В то же время она заставляет вновь обратиться к оценке соотношения между двумя источниками демографической динамики: естественного и миграционного движения населения.
Таблица 6.2
Сокращение численности населения
В республиках бывшего СССР
| Страны | Годы | Величина сокращения | |
| % | тыс. чел. | ||
| Латвия | 1990-1994 | 5,4 | 144,0 |
| Эстония | 1990-1994 | 5,1 | 80,0 |
| Казахстан | 1993-1994 | 1,8 | 307,0 |
| Грузия | 1991-1994 | 1,0 | 57,0 |
| Украина | 1993-1994 | 1,0 | 516,0 |
| Киргизия | 0,9 | 39,0 | |
| Литва | 1992-1994 | 0,8 | 29,9 |
| Молдавия | 1991-1992, 1994 | 0,4 | 19,0 |
| Россия | 1992-1994 | 0,3 | 396,0 |
| Белоруссия | 0,2 | 22,0 |
Из всех республик бывшего СССР отрицательный естественный прирост значительных масштабов, причем на всем протяжении первой половины 90-х гг., наблюдался только в России и Украине. В первом случае он составил в сумме за 1990-1995 гг. около 3,5 млн. чел., во втором соответственно за 1990-1994 гг. около 750 тыс. чел. Необходимо отметить, что отрицательный естественный прирост в эти же годы наблюдался в Эстонии и Латвии (с 1991 г.), в Белоруссии (с 1993г.), в Литве {с 1994 г.), однако их величины имеют значение лишь в сопоставлении с исходной, весьма малой, численностью собственного населения. В целом же они
не имеют серьезного значения для подведения общего баланса естественного движения населения на территории бывшего СССР[34].
Почти аналогичным образом, но с точностью до наоборот, выглядит картина изменения численности населения республик бывшего СССР в зависимости от миграции (прироста или убыли): здесь вновь лидирует Россия, получившая в результате миграционного обмена с новым зарубежьем с 1990 г. по настоящее время свыше 3,7 млн. чел. (имеются в виду и мигранты, и беженцы). До 1994 г. и Украина, как свидетельствуют данные, «гасила» потери населения в результате отрицательного естественного прироста за счет положительного миграционного прироста, составившего в сумме за 1990-1993 гг. около 600 тыс. чел. Полную противоположность им составили Узбекистан, потерявший за 5 лет около 700 тыс. человек, и Казахстан, где миграционная убыль составила за те же годы около 1 млн. чел. В Узбекистане миграционный отток был с лихвой компенсирован высокой рождаемостью, в Казахстане произошло сокращение численности населения. Заметим также, что значительные миграционные потери в 1990-1994 гг. понесли Таджикистан, Киргизия, Грузия, Азербайджан, Молдавия, ставшие аренами межнациональных военных конфликтов. Таким образом, в постсоветский период мы вновь стали свидетелями перераспределения людских ресурсов на некогда едином демографическом пространстве, с той только оговоркой, что направления этого перераспределения изменились на противоположные. Прежние доноры (Россия, Украина) стали в основном принимать население, бывшие потребители высококвалифицированных рабочих кадров, в первую очередь Средняя Азия и Казахстан, в силу особенностей проводимой ими внутренней политики оказались обречены на значительные количественные, а также и качественные потери населения.
Миграционная ситуация во всех остальных странах, если говорить об абсолютных величинах миграционных потерь, была более стабильна, но, как и в случае с естественным приростом, приобретает иную окраску при сопоставлении этих потерь с исходной численностью населения.
Столь пристальное внимание к проблемам миграции при анализе демографические процессов в России и на всем постсоветском пространстве не случайно но ряду причин. Во-первых, миграционный обмен России со странами нового зарубежья стал серьезным фактором не только для динамики ее населения, но и для всего социально-экономического и политического развития в целом. Во-вторых, после распада СССР эти проблемы невольно оказались в центре внимания из-за комплекса связанных с ними и породивших их политических, этнических и иных причин. Наконец, в-третьих, из всего спектра демографических проблем именно миграция оказалась наиболее обеспечена информационно, если говорить о потребностях сравнительного анализа, поскольку учет вынужденных мигрантов и беженцев в значительной степени обеспечивает сама Россия, а не страны выхода.
Иначе обстоит дело со сравнительными исследованиями в области естественного движения населения, что напрямую связано со скудостью данных. Помимо России данные о рождаемости за все 90-е гг. можно получить только по странам Прибалтики и по Украине; по Молдавии данные ограничены 1993 г., по другим странам информации нет уже с 1990—1992 гг. Тем не менее можно утверждать, что Россия, как и прежде, имеет самый низкий уровень рождаемости (коэффициент суммарной рождаемости 1,3—1,4 ребенка). Почти аналогичная ситуация в Украине. Страны Прибалтики, длительное время сетовавшие на вымирание под гнетом русской оккупации, в первой половине 90-х гг. убедительно доказывают благотворное действие свободы на воспроизводство населения. Среди всех республик бывшего СССР, перешедших к современному типу рождаемости — малодетности, по состоянию на 1992 г. только в Грузии обеспечивалось простое воспроизводство населения (замещение поколения родителей поколением детей), что отнюдь не означает сохранения этого положения вплоть до настоящего времени.
Оценивая характер дифференциации рождаемости в России и странах нового зарубежья, зная, какой характер она имела в недавнем прошлом, можно ошибочно предположить, что скорее всего все осталось по-прежнему. Но, вероятно, дифференциация усилилась из-за резкого снижения рождаемости в депопуляционных странах
(Россия, Украина и др.), поскольку уровни рождаемости в странах преобладания многодетности либо остались неизменными, либо под влиянием усилившейся роли национальных традиций даже возросли.
Данные о продолжительности жизни (табл. 6.3) позднее 1992 г. имеются также по ограниченному числу стран, причем достоверными среди них можно считать, помимо России, лишь данные по Украине и странам Прибалтики.
Таблица 6.3