Второй день летнего похода по небольшой Тверской речке порадовал солнечной погодой, дикими берегами с нехожеными девственными лесами и быстрой, как в весеннее половодье водой.

Короткий походный роман

Второй день летнего похода по небольшой Тверской речке порадовал солнечной погодой, дикими берегами с нехожеными девственными лесами и быстрой, как в весеннее половодье водой.

Да и первый день был хорош своими внезапными короткими и теплыми ливнями, которые добавляли свою долю хаоса в суматошный процесс сборки и загрузки катамаранов.

Потом была в кайф успокаивающая гребля по неширокой, но глубокой и очень извилистой речке вдоль заболоченных, заросших в рост человека травой и тростником, берегов. Лес, то подступал к нам, то отступал, оставляя кое-где чахлые, замученные высокой водой деревца. Хотя еще только середина июля, но некоторые деревца начали желтеть как в сентябре.

Вообще за истекшие сутки произошла полная проверка всего походного организма. Все работало как часы - плавсредства, кухня, палатки, да и сами участники похода были в высшей степени боеготовности и надежности. А команда собралась интригующе разношерстная. Четырнадцать индивидуальностей в разной степени знакомства друг с другом. Две молодые пары, то ли молодожены, то ли женихи с невестами, в различной стадии отрешенности от внешнего

Мира по причине поглощенности друг другом, семейная пара средних лет веселая и открытая, трое временно одиноких мужчин неопределенного возраста и рода занятий, видимо, из вымирающего

племени инженеров, студентки старших курсов, мальчик тринадцати лет, две юные особы пожилого школьного возраста. Сплав юности, красоты, непосредственности, наивности и силы, опыта, невозмутимости, легкой усталости от этого лучшего из миров, который уже ничем удивить и тронуть души не может. Все это уже было сотни, если не тысячи раз - эта пышная купающаяся в летнем тепле растительность, вырвавшиеся на свидание с матушкой природой из городского социально-индустриального ада, в общем, всегда изначально хорошие люди, и кокетство, проба силы и действенности юных чар на всех, кто попадет в зону их видимости.

Нет, этот конвейер, на одном конце которого заинтересованные взгляды, а на другом - воспитание детей, не для меня. Я на нем уже отработал. Хорошо ли, плохо ли, но дело сделано. Теперь только эстетическое удовольствие и легкая зависть тому совершенству и

Разнообразию способов, которыми матушка природа периодически запускает этот конвейер, дабы род человеческий не пропал.

Шутки, прибаутки, фотосъемка красот природы, открывающихся в изобилии за каждым поворотом реки. Все шло как всегда в хорошем походе, давая полноту и утоляя жажду новизны жизни.

А тут еще бабочка ко мне привязалась. Вообще фауна на этой реке бедная, рыб не видно лишь утки да цапли иногда взлетали далеко впереди нас, напуганные шумом голосов и блеском весел. Бабочки где-то порхали по берегу, а эта вдруг села ко мне на кисть и гребля этой рукой ее нисколько не тревожила. Через некоторое время я, удивленный, стал всем про нее рассказывать и показывать это чудо. Лариса сделала несколько фотоснимков меня и бабочки, а потом решилa снять её крупным планом. Она долго готовилась, переставляла объективы, но когда стала подбираться поближе - бабочка улетела. Стоило Ларисе вернуться на свое прежнее место, как бабочка опять прилетела. Она стеснялась! Полетав вокруг меня, она села мне на щеку. Было щекотно, но я терпел. Она не боялась моего голоса, подползла к самому глазу и стала в него заглядывать! Я тоже видел ее головку с торчащими усиками – антеннами и бусинками глаз.

Когда она сидела у меня на руке, я ее хорошенько рассмотрел. Бабочка маленькая, треугольник крыла не более 15 мм высоты. Когда крылья сложены вместе, то снаружи они невзрачного серого, немного пятнистого цвета, но когда она их раскрывает – боже, какая

Совершенная, яркая красота на такой маленькой площади. Крылья изнутри огненно-оранжевого цвета с маленькими голубыми пятнышками и тонкими темно-лиловыми линиями, создающими вместе с голубыми пятнами сложный узор. И все это она показывала только мне. Ларисе она не захотела показаться. Я ее понимал и защитил от повторных попыток взять ее на мушку фотоаппарата, чем вызвал, вероятно, скрытное негодование Ларисы. Она стала сравнивать мою любимицу с мухой, которая известно на что любит садиться. Я не стал спорить с Ларисой - пусть ревнует, это никак не помешает нашему свиданию. Ведь я то знаю, что бабочки это совсем не мухи, это благородные, жертвенные натуры, они могут и в огонь броситься из любви к свету, и пьют они только цветочный нектар длинными хоботками, который умеют сворачивать в спираль.

Неужели я пахну нектаром? Или мои глаза похожи на чашечки цветка? Ведь должно же быть какое-то разумное объяснение такому вниманию ко мне, уже изрядно потрепанному жизнью, со стороны такой прекрасной, обворожительной бабочки.

Все закончилось как всегда плохо. Я к ней стал привыкать. Я перестал всматриваться в ее бусинки-глазки, а временами вообще забывал про нее, отвлекаясь на всяких там цапель и уток. Она еще долго терпела мою неверность, но, поняв, что я неисправим, взлетела и долго кружила вокруг, прощаясь со мной. Я встрепенулся, понял, как плохо мне будет без нее, но было уже поздно. Наверное, это мой самый короткий роман, с грустью подумал я.

Грусть моя окончательно рассеялась только после перекуса. И я вновь стал воспринимать краски этого мира. Все же ненаселенка - это здорово, чувствуешь себя первопроходцем. Девственные берега - ни собак, ни коров, ни рыбаков. Сколько же мы еще будем плыть, не встречая следов человека? Совсем опустела тверская глубинка…

Но что это? Крыши домов! Деревня, вот только жилая ли? На карте в этом районе нет никаких деревень. А вот на берегу показались деревенские баньки. Совсем рядом с рекой - три метра от воды. А в этой даже дверь открыта, видны висящие свежие веники, на столике флаконы с шампунями. Нет, здесь точно кто-то живет!

Эй, хозяйка!!! Тишина … Никто не выходит. У кого же спросить, как называется эта деревня? За мысом, заросшим невысокими кустами показалась еще одна банька. Свежий сруб, как игрушечка, деревянные ступеньки до самой воды, перильца. Загляденье. Может причалить? Хоть бы одну живую душу найти, деревня как вымерла. Обсуждаем это предложение, разворачиваем и тормозим катамаран.

Вдруг в баньке открывается дверь и показывается чья-то голова, обмотанная полотенцем, вернее показывается одно полотенце, намотанное тюрбаном на что-то невидимое на фоне темного дверного проема. Человек - невидимка? Что за чертовщина?

Она не смотрит на речку, она смотрит на ступеньки и, очевидно, собирается спуститься к воде. Все замерли пораженные этим чернокожим видением. Катамаран медленно несло водой и поворачивало, также медленно в полной тишине поворачивались

Наши головы.

Время остановило свой бег и как в замедленном кино началось это безумное пиршество невероятного зрелища. В этой темной фигуре со склоненной головой, юной и гибкой было столько грации, благородства и чистоты, что сердце захолодело. Черная Мадонна! Мы были совсем близко. Прядь волос теплого черного цвета, выбившаяся из под тюрбана, была на удивление не курчавой, а прямой и лишь слегка волнистой. А кожа не такая уж и темная, треугольник волос внизу живота гораздо темнее. Нос широкий, но в меру, брови тонкие и легкая улыбка по детски припухлых губ. Сколько ей лет, тринадцать или тридцать? Тысячи вопросов роились в голове, а в сердце медленно лился сладкий яд этой невозможной красоты. О эта маленькая грудь, о эти точеные ноги! Как умудриться, не оторвавшись взглядом от одного, суметь прикоснуться еще и к другому!

Катамаран все больше разворачивало и уже невозможно как тяжело так выворачивать шею. В этот момент она видимо увидела отражение катамарана в реке и подняла на нас свои глазищи темно - синего цвета!

Испуг, удивление мгновенно отразились на этом чутком лице и вдруг, сначала неуверенная улыбка начинает все шире и шире раздвигать эти шоколадные щечки и, наконец, ослепительная белозубая улыбка ярких чувственных губ залпом Авроры ворвалась в сознание и прежний, уравновешенный мир разбился вдребезги…

Забавное, видимо, зрелище этот наш катамаран, плывущий в полной тишине, и мужики на нем, с невероятно вывернутыми головами и широко открытыми глазами. Прибрежные кусты, наконец, плавно закрыли ее от нас, и мы смогли, превозмогая боль, возвратить наши головы в привычное положение.

Минут пять мы молчали и не гребли - просто не могли. Потом потихоньку начали махать веслами. Женщины, немного обеспокоенные нашим молчанием, пытались шутками расшевелить нас, но, видя, что мы не реагируем, прекратили эти попытки. Дальше до самого вечера общение происходило только по самому необходимому поводу.

Короткий походный роман

Второй день летнего похода по небольшой Тверской речке порадовал солнечной погодой, дикими берегами с нехожеными девственными лесами и быстрой, как в весеннее половодье водой.