С вершины девятигранной черной горы

Хозяйка Алтая, почтенная старуха, спустилась,

У нее нет одежды, покрывающей колени,— ничего не носит.

Нет пищи, чтобы положить на язык,— ничего не имеет.

В левой руке — красномедный посох

В правой руке — желтомедный посох.

1670 К семидесяти годам приблизилась,

От старости на землю опирается,

За шестьдесят лет перевалила,

Зубы-клыки искрошились.

На своем Алтае живя,

1675 Пищу себе находила, оказывается.

Со словами «Я — хозяйка земли Алтая»

Она бродила, оказывается.

Увидев синюю корову,

Почтенная старуха обрадовалась,

1680 Голову и глаза синей коровы

Погладила, поласкала:

«От [угнанного] скота оставшаяся единственная cкотина,

Наверно, молочная ты,

От [всех] коров оставшаяся единственная корова,

1685 Наверно, хорошей породы ты».

Глядя на нее, сидела.

Красивоглазая синяя корова моя,

Под нависшей скалой спрятавшись,

Теперь отелилась,

1690 Синего теленка — бычка принесла.

Четырехухим, четырехрогим

Синим теленком он оказался.

Чтобы густое молоко доить,

[Старуха] из бересты ведро сделала.

1695 Из плоского камня чашу выдолбив,

Творожок61 стала варить.

Из коры шалаш построив.

На одном месте стала жить.

Питаясь молоком синей коровы,

1700 Сытой и радостной была,

Присматривая за синей коровой, жила.

«На земле Маадай-Кара

Неужели не осталось хотя бы ребенка?

Неужели не осталось хотя бы бродяги?

1705 Хотя бы [один] человек, оставшийся от народа, был здесь»,—

Жалуясь на судьбу, [старуха] сидела.

Когда она так жаловалась,

Рев мальчика-богатыря,

На вершине черной горы [лежащего],

1710 Хозяйка Алтая, почтенная женщина,

Правым ухом услыхала,

В левом ухе крик его отозвался.

«Ээй-ээй,— говорит,—

Что же это такое?» — сказала.

1715 На красномедный посох опираясь,

На вершину черной горы,

Три раза в пути отдыхая, поднялась.

«Не крик ли это плохой птицы,

Которая ночью кричит?

1720 Не крик ли это малолетнего ребенка,

Который плачет днем?

Пойду туда и посмотрю»,— сказав,

Целых семь дней шагала.

Когда пришла и посмотрела:

1725 На высокой горе

Под четырьмя березами

Мальчик-богатырь спал.

Чтобы сок четырех берез

В рот ему попадал,

1730 Дугообразную трубку, оказывается, приделали.

Сок четырех берез весь вытек,

Дугообразная трубка

От рта малолетнего мальчика [в сторону] отошла.

Молоко матери

1735 В шестидесятисаженную кишку [нацедив],

На ветке березы

Подвесив, привязали, оказывается.

В тридцатисаженной части [кишки] [молоко] осталось.

Когда привязанная соска

1740 Совсем затвердела,

Мой мальчик-богатырь, семь дней [голодным] пролежав,

Теперь, оказывается, заплакал.

На длинную большую ложбину похожей

Люлька [его], оказывается, была,

1745 На стоящий поперек ее маленький холм похожей

Подушка [его], оказывается, была.

Мой мальчик-богатырь так лежал.

Зад его весь серебряный,

Грудь его вся золотая.

1750 Увидев его, почтенная старуха,

Отвернувшись, всплакнула,

Взглянув на него, засмеялась.

«Моей души ты разум,—сказала,—

Моих глаз ты свет62,— сказала.—

1755 Единственный, ненаглядный мой мальчик,

Мать свою Алтын-Таргу

Будешь теперь кормить.

Маадай-Кара, твой отец,

Сыном тебя назовет, мой мальчик.

1760 Клыкастый темно-серый [конь]

Голову на гриву положит,

Имеющий большой палец63 Кара-Кула

Голову на рукав положит, мое дитя»,— сказала.

Неокрепшего мальчика

1765 Вместе с люлькой схватила,

В шестидесятисаженной кишке

Оставшееся молоко взяла.

Эту кишку с молоком

На локоть накрутила.

1770 В люльке лежащего мальчика-богатыря

Взяла на руки и к себе прижала.

Когда стала спускаться

С вершины черной горы,

Крупный дождь стал накрапывать,

1775 Сильный ветер подул.

От этого ветра

Старуха моя упала,

На плоском камне поскользнувшись,

Прямо вниз покатилась.

1780 То помнит себя, то — нет,

То приходит в себя, то — нет.

Так семь дней перевертывалась.

Когда, придя в себя, посмотрела:

С черной горы скатившись,

1785 У подножия ее остановилась, оказывается.

В золотой люльке запеленатого

Мальчика-богатыря не было,

Только кишка с молоком

На локте ее осталась.

1790 «Свет моих глаз,—

С болью и горечью крикнула,—

Разум моей души!»,—

На разные лады запричитала.

Когда, назад оглянувшись, заплакала,

1795 Из одного глаза кровь потекла.

Когда, вперед повернувшись, запричитала,

Из другого глаза слезы полились.

Когда, придя в себя, посмотрела:

Глаз, из которого кровь пошла,

1800 Оказывается, оцарапан,

Глаз, из которого слезы полились,

Оказывается, остался цел.

«Чем моему мальчику, лежащему в люльке, исчезнуть,

Лучше б я сама умерла»,— так говоря, плакала.

1805 «Стойте-подождите, старая,

О чем же вы плачете?» —