Семиотические революции и основные закономерности развития культур
Науку о знаках, символах, кодах, языках, используемых для передачи и хранения информации, называют семиотикой. Символ не имеет никакого смысла, кроме того, о котором «договорились» сообщающая и принимающая сообщение стороны (так называемый принцип конвенции). К. Лоренц и Н. Тинберген, сравнивая брачное поведение разных видов уток и аквариумных рыб-цихлид, приметили, что в обоих случаях сигнал, обозначающий, к примеру, у одного вида приглашение самке подойти ближе, у другого вида может выражать, напротив, угрозу, ничего не значить и так далее. Сказав болгарину спичка, можно схлопотать по фейсу. Красота по-польски — урода. Опыт по-сербохорватски — вредность. Стакан по-турецки — бардак. Автобусная остановка на том же языке — дурак и так далее.
«Знак» у нас вполне справедливо ассоциируется с дорожными знаками. Однако, и брачная окраска у бойцовой рыбки — тоже «знак»: самец готов к брачному поведению. Птичья песня — «знак»: «территория занята гнездующейся парой и чужих своего вида выгоним». Пес виляет хвостом, кот — тоже, но смысл этого «знака» у них противоположный.
Язык — система знаков, обозначающих объекты (лексика) и между объектные отношения (грамматические конструкции).
Языков, только доживших до наших дней, — тысячи. Кроме так называемых естественных языков, которые служат людям для общения существуют многочисленные машинные языки для ЭВМ. И наследственную информацию, записанную в длинных цепевидных макромолекулах дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) разными комбинациями по три из четырех веществ — нуклеотидов (цитозина, гуанина, тимина и аденина), ныне ученые признают за «язык» — древнейший из всех. На примере ДНК хорошо видна разница между «языком» и «кодом».
«Код» — способ выражения информации в знаковой системе, каковой является любой язык.
Так, каждому сочетанию из трех нуклеотидов в цепочке ДНК соответствует одна аминокислота в также цепевидной макромолекуле белка. Всех возможных комбинаций из четырех по три — шестьдесят четыре, а аминокислот всего двадцать. Поэтому в генетическом коде много синонимов, за что его называют «вырожденным». Мы приносим глубокие извинения нашим читателям-небиологам за этот, возможно, им не совсем понятный пример.
Что такое «код», без наших разъяснений прекрасно знают все разведчики. Ведь им приходится сообщения на родном языке делать непонятными для непосвященных, заменяя отдельные буквы, слоги или даже слова, фразы, разными другими символами: буквами, числами и так далее. Смысл же от этого не меняется.
Когда мы строим фразу, в мозгу мгновенно появляется план ее содержания (смысл). Он преобразуется в план выражения (как подать информацию, подобрать получше слова и грамматическую конструкцию) и… все это происходит так быстро, причем вне нашего сознания, что мы частенько сами узнаем, что хотели сказать, только когда уже слышим собственные тирады, одновременно с нашим собеседником!
Элементам языка соответствует их семантическое (т. е. смысловое) содержание. В мозгу существует некая «семантическая карта» — громадный набор понятий, — обобщенной информации об объектах внешнего мира, типа «стул вообще», «лошадь вообще».
«Вообще» здесь означает: не какая-то одна конкретная, а «любая». Все стулья подпадают под понятие «стул», все лошади — под понятие «лошадь».
Этого разъяснения, полагаем, достаточно, чтобы читатель понял все, о чем будет говориться далее о языках, знаковых системах, эволюции культур и так далее.
Кроме языков вышеупомянутых, ученые еще говорят о «языках» общественных насекомых: термитов, муравьев и пчел. У первых двух он, в основном, химический и пока не расшифрован. У пчел же их уже упомянутый нами «язык» — своего рода «танец», сообщающий работницам, в каком направлении и как далеко летала пчела-разведчица. Изучен этот «язык» хорошо, но он врожденный, так что особой общности с нашими языками здесь нет.
Выходит, человеческие языки — нечто новое и особенное в истории органической жизни на земле. Посему их появление, развитие (в масштабах истории Земли все это — момент) можно справедливо назвать Первой великой семиотической революцией.
Родившись, языки развиваются подобно биологическим видам. От какого-то одного общего праязыка постепенно ответвляются новые. Сперва зарождается новый местный говор, например, питерцы и москичи говорят чуть по-разному. Затем уже возникает диалект, как, например, у волжан. А там уже мало помалу из одного языка получаются несколько новых. Так, древне-славянский язык дал начало польскому, чешскому, сербско-хорватскому, древнерусскому и другим языкам славянской группы. От древнерусского произошли наш русский, украинский и белорусский языки. Славянские языки, наряду с романскими, германскими, летто-литовскими, индо-иранскими и так далее, образуют индо-европейскую языковую семью. Некоторые семьи удалось объединить в надсемейства, выявив еще более отдаленные отношения родства. По типу грамматик языки подразделяются на флективные (есть склонения, спряжения — как в русском, немецком), аналитические(более или менее обходящиеся без падежей, спряжений, как, например, китайский) и удивительные для нас инкорпоративные, как, к примеру, чукотский, в которых каждое предложение — как бы одно слово. Несмотря на это, перевод смыслового содержания фразы с одного языка на другой возможен в практически любом случае.
Язык всегда — часть культуры. Культура же — совокупность самых разных взаимосвязанных семиотических систем или то, что мы в предыдущем разделе назвали «информационным фондом» («мимофонд» по Р. Доккинзу — с м. ниже).
У нас в последнее время очень много говорят и пишут о нациях и национальных культурах, не очень-то затрудняясь проблемой: а что это, по сути дела, такое?
Собственный язык, в отличие от информационного фонда, — далеко не обязательное условие существования единой национальной культуры. То же можно сказать даже о территории. Известно немало народов, говорящих на нескольких языках, но, тем не менее, имеющих единую национальную культуру. Это, например, можно сказать о франко- и валлоноязычных бельгийцах, швейцарцах и даже о норвежцах, у которых языков несколько, а этнос один. Курды живут на нескольких территориях плотно, а в других местах — в диаспоре, но остаются единой нацией. Англичане и американцы или немцы, австрийцы и германоязычные швейцарцы — разные народы.
Между информационными фондами разных народов постоянно происходит обмен компонентами. По разным обстоятельствам, включая и численность, у одних народов этот фонд грандиозный, а у других — очень маленький.
То же относится и к словарному фонду языка. Не на каждом, прямо скажем, языке прочитаешь лекцию по теоретической физике! На юге острова Суматра, например, живет племя кубу, у которого в языке всего несколько десятков слов, меньше, увы, чем у недавно упомянутых «говорящих обезьян», хотя, надо полагать, выучив английский или какой либо другой язык эти люди вполне могут оказаться ничуть не глупее нас с вами. Пример многих отсталых племен, шагнувших в XX век из каменного за буквально одно поколение, это убедительно доказал назло расистам.
Как бы то ни было, Второй семиотической революцией стало появление письменности, сперва иероглифической, слоговой, позже (от финикийцев) — фонетической, «нашего» типа. Первые обнаруженные письменные памятники — уже довольно сложная клинопись и иероглифы на глине или камне — Шумер и Махенджо-Даро (Индия) — 4,5–4 тысячи лет до нашей эры. Бронзовый век. Об этом мы уже говорили.
Третья и Четвертая революции произошли сравнительно недавно. Это, как читатель уже вероятно догадался, изобретение Гутенбергом печатного станка (XV век, на тысячелетие без малого позже, чем в Китае, но там книгопечатание мало использовали) и первых печатных периодических изданий — Англия, XVII век. (В древнем Риме была, правда, во II веке рукописная газета).
Дальнейшие очередные семиотические революции совершились и продолжаются уже буквально на наших глазах во все убыстряющемся темпе. Так, появились средства проводной (XIX век) и затем беспроволочной (начало XX века) связи, вскоре превратившиеся также в новые, причем основные средства массовой информации (первая четверть-середина XX века), возникли космические средства связи и началась всеобщая компьютеризация (сейчас). Всевозможные информационные и семиотические системы как бы переплелись в планетарном масштабе. При этом большую роль сыграли создание и быстрый рост хранилищ информации на разного рода «внемозговых» материальных носителях (библиотеки, музеи, кино- и фонотеки, в последние годы — гигантская память ЭВМ, их глобальные системы связи через электронную почту и информационные сети с глобальной базой данных типа «Интернет» и т. п., развитие каналов оптической передачи посредством волоконной оптики). Все эти плоды прогресса, в совокупности, изменили облик человечества и быстро продолжает изменять его на наших глазах.
Изменяется основная система ценностей, кардинальным образом трансформируется психика человека. Национальные «информафондовые ручейки» все больше сливаются в единый, невероятно мощный информационный поток, который несется все быстрее и быстрее, Бог весть куда.