Августа 1999 года, среда

РАССКАЗЫВАЕТ ДЕНИС АКСЁНОВ (ШОЛЬЦ).

Она любит меня! Любит, любит! Она любит меня! Аня меня любит! Самая лучшая девушка в мире любит меня и думает обо мне! Она любит меня также, как и я! Любит!

Я боюсь сойти с ума от этого внезапного нахлынувшего на меня счастья. Уже две недели я живу, словно в прекрасном волшебном сне. Точь в точь, как в той песне, которую пел Андрей. "Там, где наши сердца сольются в одно, там вспыхнет яркий огонь, и жизнь покажется сном". Эта песня отчего-то запала мне в душу.

Две недели я почти не бываю дома, все свое время провожу с Аннушкой. Ребят я тоже не видел, даже Андрея, кроме одного раза, когда мы все собрались у него. Он заходил поначалу, звонил, как говорила тетка, а теперь тоже где-то пропал. Надо обязательно с ним увидеться, и, наконец-то открыть тайну, которую я храню уже две с половиной недели, но как-то пока никак не получается.

Сейчас тетка уйдет на работу, а следом за ней пойду я. Я давно уже стал своим в Церкви Евангельских Христиан, и хоть в бога так и не поверил (тем более, в такого - евангелистского), но лекцию про спасение души выучил за две недели практически наизусть. Ко мне привыкли, и к нашим с Аней отношениям все относятся положительно. Кто-то даже сказал, что любовь между мужчиной и женщиной, вспыхнувшая в священных стенах храма, будет очень долгой и преданной.

Где-то до шести вечера я обычно нахожусь в храме, или вместе с Аней распространяю листовки церкви на улице, а вечером мы идем гулять.

Я очень хотел осуществить свою старую мечту - устроить романтический вечер на берегу моря, при звездах. И теперь, когда у меня появилась Аня, я только об этом и думал. Правда, погода была очень дождливой и пикник все время отменялся. Может, сегодня повезет?

Вчера мы были с ней в зоопарке. Аннушка впервые оказалась там, и счастливо смеялась, глядя на пеликанов, слонов и других животных. Особенно ей понравились маленькие обезьянки. Когда я разбогатею, может быть, куплю одну такую для Ани.

Да, кстати, когда мы вчера возвращались оттуда и стояли на автобусной остановке, откуда-то из кустов вылез совершенно пьяный Леша Бельмуд с початой бутылкой водки. Я сразу отвернулся - не хотел, чтобы он пока видел нас с Аней. Мне повезло, он даже не смотрел в нашу сторону, а пытался остановить машину. Когда, наконец, возле него остановилась старая "Тойота", он прокричал в окошко:

-Брат, подвези на Таирова!

Водитель, молодой парень, посмотрев на его состояние, хмуро спросил:

-Сколько?

-Подвези, брат! Я с тобой иначе расплачусь, - сказал Леша. - Видишь вот, почти полная бутылка "Немирова", пятьдесят шесть градусов, да еще у меня есть целая пачка презервативов "Лайф Стайлз".

Парень рассмеялся.

-Ладно, кидай в бардачок.

И они уехали. Я проводил их взглядом, и еще раз порадовался, что он меня не заметил.

А сегодня уже новый день, и его, я конечно, снова посвящу любимой. На часах - почти одиннадцать, пора собираться. Быстро перекусив, я схватил свой рюкзак, и поспешил в храм.

Но там меня ждало разочарование - я узнал, что Аню отправили с каким-то поручением в другой конец города. Чтобы скоротать время до ее возвращения, я согласился помочь Артему, одному из наставников, убрать от листьев и мусора дворик перед храмом. .И когда я это сделал, пришла Аннушка.

Её походку ни с чем не спутаешь - она идет очень женственно и мило, плавно покачивая бедрами. Голову даю на отсечение, что все проходящие мимо мужики шеи сворачивают, глядя ей вслед. А она, - вся, полностью! - принадлежит только мне!

Увидев меня, перепачканного пылью, Аннушка подбежала ко мне, и стала счищать своим платком грязь с моего лица. Она делала это с таким серьезным видом, будто выполняла какую-то ответственную работу. Я не удержался, прижал ее к себе и поцеловал. Какое счастье, обнимать самого дорогого тебе человека и чувствовать его соленые губы!

Отстранившись от меня, Аня спросила:

-Давно ждешь?

-Не очень, - ответил я, и вдруг вспомнил про свою идею. - Зайчонок, я предлагаю пойти сегодня вечером на пляж. Устроим пикник, наготовим бутербродов с колбасой и сыром, вина можем купить... как тебе?

Аннушка кивнула в знак согласия.

-Вот и хорошо, - обрадовался я.

Вечером я очень удивил тетку, прийдя домой а шесть часов, так как обычно после свиданий приходил не раньше двенадцати. Мне надо было подготовиться к пикнику и по дороге, зайдя в магазин, я купил батон хлеба и полкилограмма колбасы. Сыр должен был быть в холодильнике, но я его не нашёл.

-Тетя Люба, - крикнул я из кухни. - Где сыр?

-Мы же его утром с тобой съели, - зевнув, сказала она. - Что-то ты совсем память растерял.

Я расстроился. Последние деньги я уже истратил на колбасу, а брать у тетки не хочу. И так, только вчера брал. Правда, в холодильнике я нашел банку тушенки и майонез. Огурцы с помидорами тоже пригодятся, да еще и Аня чего-нибудь с собой возьмет.

-Я сегодня ночевать не буду, - сказал я тетке, жуя хлеб. - Приду утром.

-Еще чего, - всплеснула рукой тетя Люба, но после понимающе сказала: - Что, опять к ней идешь? Ты бы привел ее хотя бы сюда, я б на нее поглядела.

-Приведу как-нибудь.

Тетка еще немного поворчала, но в конце концов отпустила.

Я быстро собрался, и в девять часов уже был у Ани. Как я и предполагал, она тоже не теряла времени даром и набрала полную корзину еды.

-Ты видела сегодня солнечное затмение? - спросил я - Когда я в храм шел, как раз оно было. Я к морю спустился, а там три парня сидели на спортивной площадке - ну знаешь, на летней такой, на открытом воздухе, - и ждали конца света, представляешь? Один, самый длинный, все говорил, что сейчас будет цунами, а затем динозавры из нор вылезут.

-Наверное, шутили, - сказала Аня - Ну, пошли.

-Наверное.

Добравшись до темного и почти пустынного в этот час пляжа, мы разложили на песке свои вещи, подстилку и подошли к морю. Оно тихо шипело, выбрасывая небольшие волны, а Аннушка смеялась, отскакивая от них.

Искупавшись, мы вылезли на берег, и, поеживаясь от холодного ветра, закутались в одеяло. Мне было так приятно чувствовать рядом ее дыхание, что я глубоко вздохнул.

Лунный свет, падающий на море, ложился на волны длинной лунной дорожкой, уводящей куда-то далеко за горизонт, где я никогда не был. Поддавшись порыву, я подбежал к кромке моря и зачерпнув ладонью воду из лунной дорожки, умылся ею. По-моему, я раньше никогда не чувствовал себя таким счастливым, просто переполненным счастьем. Оно заполнило меня полностью, с головы до ног.

Анюта с улыбкой смотрела на меня, скрестив по-турецки ноги. Я вернулся к ней и сел прямо на песок.

-Ты не представляешь, малыш, как я рад, что ты есть у меня, - сказал я медленно выговаривая звуки. Иногда бывало, что Аня не успевала читать по губам, и мне приходилось начинать сначала.

И тут мне пришло в голову, что миллионы людей на Земле говорили своим любимым эти же слова, и до меня, и после, конечно, тоже будут говорить.

Я сжал холодный песок в кулаке, и он потихоньку высыпался.

-Аннушка, я всегда знал тебя. Еще до того, как мы познакомились, я видел тебя во сне, посвящал тебе стихи и любил. Иногда я даже ревел в подушку, - извини, я знаю, что это глупо и не по мужски, но говорю, как есть, - от жалости к себе, от того, что одинок, и только то, что я твердо знал о твоем существовании не давало мне упасть духом. Мне были неизвестно твое имя и внешность, но я верил, что ты тоже ждешь нашей встречи.

Аня смущенно улыбнулась. Мы посидели, прижавшись друг к другу, а я отчего-то вспомнил про Андрея.

-Я говорил тебе о моих друзьях?

Аннушка покачала головой.

-Вообще-то у меня много друзей, знакомых дома, в Москве. Один друг, Игорь, даже почти, как брат - я его с детства знаю. А здесь я познакомился с ребятами, и они тоже стали моими друзьями. Например, Андрей - он очень хороший, можно сказать, лучший друг, хотя мы очень разные...

Аннушка, не дослушав, потянулась ко мне. Мы начали целоваться, и как-то случайно получилось, что мои руки попытались расстегнуть ее джинсы. Аня сразу же вскочила и с укором посмотрела на меня.

-Прости, котеночек, - забормотал я. - ты не думай, что я такой. Прости, я тебя обидел?

А она вдруг заплакала. И я тоже расстроился и начал переживать. Тогда Аня прижалась ко мне и спрятала лицо на моей груди. Я крепко обнял ее, мучаясь от своего поступка, и с ужасом подумал о том, что могло с ней происходить в интернате. Она такая слабая и беззащитная, наверняка там к ней приставали. И я заплакал тоже, от бессилия и гнева, от того, что меня не было рядом.

Прямо над нами висела равнодушная луна, одинаково светившая и хорошим людям, и подонкам. С моря подул ветер, и как ни странно, он успокоил нас, высушил слезы.

-Пошли купаться! - воскликнул я.

Мы еще раз искупались в море и долго целовались, стоя по пояс в воде. Я смотрел на эту большую августовскую луну и думал, что сегодня - лучший вечер моей жизни.

-Аннушка, - ласково сказал я, отстраняясь от нее. - Идем на берег. Я хочу тебе кое-что показать. Сегодня утром я написал ддя тебе новое стихотворение.

Мы вернулись к нашей подстилке. Мокрыми пальцами я достал из кармана своих джинс сложенный вдвое лист бумаги и протянул ей.

-Прочти.

Аня взяла листок, отбросив челку назад, и начала читать:

Бывает так, что вечером на спится

И грустно на душе, и в сердце пустота,

Взгляни в окно - там светит яркий месяц

И для тебя зажглась далёкая звезда

Пусть вечер этот успокоит душу

Пусть сгинет прочь солёная слеза

Пускай отныне только счастьем

Горят твои красивые глаза

Отбрось скорей все страхи и печали

Все беды раствори в воде

И знай, что в этот самый вечер

Кто-то думает о тебе...

-Понравилось? - с надеждой спросил я.

Вместо ответа Аннушка крепко обняла меня и поцеловала так нежно, что у меня закружилась голова.

-Я тебя очень люблю, - прошептал я . - Очень.

Её глаза говорили мне о том же, и я снова и снова спрашивал себя, за что я получил такое неземное счастье?

-Знаешь, лисенок, - тихо произнес я. - Эта ночь мне запомнится навсегда. Давай и в следующем году, тоже 11августа, придем сюда, на это самое место и все повторим?

-Хорошо, - кивнула она.

Я улыбнулся. То, что каждое лето мы будем приезжать в Одессу, я теперь знал точно.

-Значит, 11 августа 2000 года, - подытожил я. - Возьмем гораздо больше еды, и вообще, все будет еще лучше.

По прибрежной асфальтовой дороге проехала машина с громко включенной музыкой. Пел очень популярный сейчас турецкий певец Таркан, и я начал подпевать, но наткнувшись на отрешенный взгляд Аннушки, смотревшей на море, снова расстроился. Она-то никогда не сможет ничего услышать, ни музыки, ни песен.

-Я стану твоими ушами. - твердо пообещал я, отвернувшись, чтобы она не поняла сказанное мною.

Словно почувствовав мою грусть, Аннушка доверчиво прижалась ко мне.

Почему-то я чувствовал, что если сейчас не произнесу самые нужные, самые лучшие в мире слова, эта чудесная атмосфера исчезнет. И глядя ей в глаза, я четко и раздельно произнес:

-Я не проживу теперь без тебя, я очень тебя люблю.

Её ответный взгляд был красноречивее любых слов - мысли, не отягощенные нескладными звуками, проникали мне прямо в сердце.

Я наклонился и начал целовать ее шелковистые волосы. Они приятно пахли - шампунем или чем-то еще, и меня переполнила такая щемящая нежность, что, казалось, мое сердце этого не выдержит. Наверное, и надо было прожить восемнадцать лет, чтобы испытать такие чувства.

Аннушка очень нежно стала целовать мою руку, и внезапно мне не ладонь упала слеза, затем еще одна. Я встревожился, но она посмотрела на меня, и я понял, что Аннушка плачет от счастья. Я и сам заплакал. Наверное, мне раньше никогда не приходилось столько плакать, как в этот вечер. Никакие разговоры были нам не нужны. Существовали только мы, да море, да звезды над нашими головами.

Наконец-то я мог отдать кому-то свою нерастраченную нежность, свою ласку. Я и не знал, что могу быть таким ласковым и нежным. Мне казалось, что я знал Аннушку всю жизнь, с самого рождения. В храме кришнаитов, где мы были с Андреем, я услышал красивую индийскую легенду, которая рассказывала о том, что раньше мужчина и женщина были одним двуполым существом. Однажды это существо чем-то обидело Шиву, одного из верховных богов, и тот, рассердившись, разделил человека на две половинки - мужскую и женскую. И теперь все люди на земле обречены скитаться до тех пор, пока не найдут свою вторую половину и не соединятся.

Теперь я знал, что это - правда. Аня действительно являлась частью меня, и я для нее - тоже. Лишь одна вещь огорчала меня - возвращение домой в Москву. Воспоминание об этом подтачивало изнутри. Возвращение, затем, скорее всего, - армия. Как быстро меняются люди - еще недавно я хотел в армию, и как же теперь я её ненавижу! Расстаться с Аннушкой я не смогу - лучше уж с моста в реку. У меня только два выхода. Или остаться жить в Одессе, или взять ее с собой в Москву. Первый явно неосуществим, да и со вторым, конечно, будет много проблем.

Несложно представить, что будет с моими родителями, особенно с мамой, когда я привезу Анюту домой. Тем более, что у нас всего две комнаты - в одной живут родители, а в другой я с младшей сестрой. Хотя это тоже не беда - можно снять недорогую квартиру. Я краем уха слышал, что Кирилл собирается тоже снимать квартиру, если они с Катей будут жить вместе.

И тут меня осенило. В моей голове возникла шальная, сумасшедшая мысль. Кирилл однажды поговаривал о женитьбе, так почему бы не жениться и мне? Жениться на Аннушке здесь, в Одессе, а в Москву привезти ее уже своей женой! Я так поразился этой мысли, что даже привстал.

Аннушка вопросительно взглянула на меня, болтая босыми ногами, но я решил ей пока ничего не говорить. Как говорит Андрей, надо переспать с этой мыслью. Но, похоже, это действительно прекрасный выход из положения. Правда, по-моему, если завтра же подать заявление, то до свадьбы пройдет не меньше трех месяцев. Что же делать?

Чтобы успокоить свое разгоряченное тело, я бросился в прохладную воду и нырнул. И почти сразу же нашел решение. В памяти всплыл давний разговор с Ильей. Когда-то, еще в самом начале лета, он рассказывал мне, что его двоюродная сестра работает в ЗАГСе. Я даже рассмеялся. Теперь все выходило ясно и четко, будто лежало на ладони. Сестра Ильи, конечно же, поможет нам!

А еще - можно договориться с Кириллом и Катей, и если они захотят, жениться всем вместе, в один день! От избытка чувств я снова нырнул и долго плавал под водой.

Аннушка сидела возле самой кромки моря, перебирая прибрежные ракушки. Я вышел и сел возле неё.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.