Падение империи Сасанидов

Тем временем халифат наносит ряд сокрушительных поражений армии Сасанидов, вторгается в Армению, Ливию и Алжир, окончательно покоряет Сирию, Палестину, Киренаику, Кипр и Египет. В Александрии халиф Осман, сменивший Умара, убитого в 644 году персом-христианином, в 646-м даёт повеление полководцу Амру сжечь знаменитую библиотеку, изрядно пострадавшую прежде и от римлян, и от христиан. Сообщают, что при этом халиф сказал: «Если в этих книгах говорится то, что есть в Коране, то они бесполезны. Если же в них говорится что-нибудь другое, то они вредны. Поэтому и в том, и в другом случае их надо сжечь», — однако некоторые александрийские рукописи упоминаются как уцелевшие вплоть до VIII века. Наконец, в 651 году, государство Сасанидов окончательно переходит под власть халифата. Император Йездегерд бежит в Мерв, где его предательски убивает то ли владелец водяной мельницы, то ли арабский всадник, преследовавший поверженного владыку. Арабы захватывают Мервский оазис и доходят до Амударьи. В разных частях Ирана вспыхивают слабые попытки сопротивления новой власти, но они жестоко подавляются. Безвинно или нет, но под «чистки» попадают и некоторые родственники матери Абдаллаха, и, не имея другого выхода, та решается отослать его к родне, проживающей в Армении (по какой-то причине, на данный момент не установленной, она не смогла отправиться в путь вместе с сыном). Это событие, случившееся 17 марта 651 года по современному европейскому летоисчислению и называемое нами Бегством, или Исходом (по-арабски «хиджра», как и аналогическое событие в жизни Мухаммеда), и станет поворотным в жизни будущего вероучителя.

Армения в тот период переживала период жестокого кризиса. Часть её обладала ещё некоторой государственной автономией, хотя и испытывала существенное влияние и Персии, и Византии. Прежние наместники Сасанидов (марцпаны) пользовались во многих отношениях неограниченной властью на подчинённых им территориях. Вторгшиеся в Армению арабы назначили собственных наместников, остиканов, византийские же территории управлялись императорскими куропалатами. Кроме того, господствующая на территории Армении монофелитская ветвь христианства, долгое время анафемизируемая Византийской церковью, в 638 году, наконец, получила поддержку со стороны императора Ираклия I, что, однако, не мешало мирному сосуществованию на территории Армении и гностических церквей христианских и внехристианских толков. И в наше время родственные узы на Кавказе зачастую оказываются важнее религиозной принадлежности, потому не стоит удивляться, что внук гностика Хасана армянского происхождения из персидской Бет-Арабайе мог рассчитывать на поддержку родственников не только на прежде персидских, но и на христианизированных византийских территориях Армении.

Начало странствий

Согласно тексту Аль-Азиф, юный Ибн Джабир добрался на земель Масис (предгорий Арарата) в начале февраля 652 года. Не стоит удивляться тому, что на дорогу между этими не сильно удалёнными друг от друга районами ушёл почти целый год: достаточно вспомнить о возрасте аль-Хазраджи, о примитивных транспортных средствах того времени, о сильной пересечённости местности, а в особенности о том, что это происходило в самый разгар войны. 7 февраля он устроился на ночлег возле древнего святилища, служащего местом поклонения какой-то из сект языческой или гностической направленности, поклонявшейся Древним. Пробудившись за три часа до рассвета от волчьего воя, он стал свидетелем странного ритуала, произведшего на него неизгладимое впечатление. Поскольку эти события тщательно изложены самим Абдаллахом, мы не будем останавливаться на них подробно. В наши задачи не входит и убеждение читателей в абсолютной достоверности той истории, которую рассказывает Безумный Поэт. Напротив, мы полагаем, что малолетство, усталость, недосып, шок от расставания с близкими и от самого ритуала, некая трава, которую, как обмолвился Ибн Джабир за девять дней до своей смерти, он неосторожно бросил в тот вечер в костёр, и семь десятков лет, прошедших с самих событий до момента их записи, могли оказать существенное влияние на ряд подробностей, включая самые сверхъестественные. Однако факт остаётся фактом: происшествие в предгорьях Арарата вызвало у юного аль-Хазраджи некие видения или откровения, которые во многом определили его дальнейшую судьбу.

Покинув место жертвоприношения, Абдаллах, следуя наставлениям матери, направляется дальше в Армению. Однако, дойдя до людных мест, он узнаёт, что византийский патриций Пасагнатес сдал Армению арабам. Смысла двигаться дальше нет, опасность, подстерегающая его в Бет-Арабайе, по всей видимости, ещё не миновала, поэтому, ведóмый своими юношескими фантазиями о древнем Вавилоне и недавно обретёнными откровениями, в которых халдейская магия играла не последнюю роль, аль-Хазраджи поворачивает обратно в Междуречье, но следует не к Нусайбину, а в земли Вавилонии. Об этом периоде жизни поэта нам неизвестно практически ничего. Долгое время на руинах Вавилона (говорят, что там он пробыл два года), Ура, Ниппура и других древних городов Месопотамии он предавался медитациям и раздумьям, а, быть может, и раскопкам. Никому не известно, с какими — известными и неизвестными ныне — текстами смог он ознакомиться и каким премудростям научиться. Говорят, что в это время он познакомился с легендарным колдуном Йак-Тообой, своим первым Учителем, хорошо знавшим несколько языков и историю Междуречья. Вероятно, именно в этот период он выучил язык древних шумеров и перевёл на арабский древневавилонские Скрижали Маклу, Писания Магана и некоторые другие, которые позднее включил в качестве приложений в Аль-Азиф. Кроме того, в этот период юноша дал себе (или Учителю — сейчас уже неизвестно) строгие обеты воздержания от половой жизни и обитания в человеческих жилищах (когда и по каким причинам он снял с себя эти обеты, не установлено, но уже в Йемене он обзавёлся и жильём, и женой) и что, покидая Вавилонию почти семь лет спустя, он был уже совсем другим человеком: возмужавшим, возросшим в мудрости... и наверняка заметно одичавшим. «Други детства отвернулись от меня [после этого], а я от них», — пишет об этом периоде своей жизни сам пророк.

Оставив древние руины около 658-659 года, в семнадцать лет, он через Мосул (древняя Ниневия) направился в Бет-Арабайе, чтобы повидаться со своей семьёй, но там выяснил, что его мать, дед, братья и сёстры погибли при невыясненных обстоятельствах (согласно «официальной версии», покончили с собой), дом разрушен, стада пали, истреблены или угнаны. Никто из земляков не смог объяснить ему причины этой трагедии, и до скончания своих дней аль-Хазраджи был уверен, что тому виной проклятие Древних. Возможно, он был прав... но даже если так (хотя на что им было это нужно? и не благословен ли пророк их, Абдаллах аль-Хазраджи?..), не руками ли оккупационных властей Месопотамии свершилось это проклятие?..

Муавия ибн Абу Суфьян

Незадолго до завершения первого отшельничества Ибн Джабира (в 656-м) в исламском мире происходит серьёзная междоусобица. Группы шиитов во главе с Али ибн Абу Талибом прибывают в Мекку. Племянник Османа Мерван из рода Омейядов приказывает схватить вождей восставших, однако шииты осаждают дом халифа и убивают его, а Али становится последним из четырёх т. н. «праведных халифов» (которого, по понятным причинам, по сей день признают таковым только шииты, но не сунниты). В декабре того же года между армией халифа Али и отрядами мятежников, возглавляемых Тальхой и аз-Зубайром, происходит сражение, известное как Битва верблюда. Вдохновительницей мятежа была Айша — дочь халифа Абу Бекра и любимая жена Мухаммеда. В результате сражения сторонники Айши потерпели поражение, а сама Айша под стражей была доставлена в Мекку, где впоследствии умерла.

На следующий год состоялась знаменитая Сиффинская битва — сражение между армиями Али и мятежной армией сирийского губернатора Муавии. Битва складывалась неудачно для мятежников, и тогда Муавия решил применить хитрость, в полной мере демонстрирующую его находчивость и недогматичность: он приказал своим солдатам приколоть к копьям свитки Корана. Тогда набожный халиф приказал остановить битву. Муавия сохранил свою армию, а в стане Али начался раскол: часть солдат (12 тысяч) возмутилась его нерешительностью и покинула лагерь — их стали называть хариджитами. Они выбрали из своей среды себе халифа Абдаллаха ибн Вахба и позднее выступали как против суннитов, так и против шиитов. В 659 году Муавия без согласия халифа Али заключает сепаратный мир с Византией, а в 660-м вторгается в Ирак. Поскольку именно здесь, в Басре, произошла историческая встреча будущего халифа Муавии ибн Абу Суфьяна и будущего вероучителя Абдаллаха ибн Джабира, ведóмого поисками легендарного Ирема и гонимого неблагоприятной политической обстановкой в стране, здесь следует сказать ещё пару слов об этой в высшей степени выдающейся личности.

Муавия ибн Абу Суфьян родился за 20 лет до Хиджры. Будучи сыном главы общины, ко времени начала проповеди ислама он являлся одним из четырнадцати курайшитов, которые умели писать. Как и в случае с аль-Хазраджи-старшим, знание письма ставило его в привилегированное положение. Писцы становились важными государственными чиновниками, предводителями племён и даже рода. Муавия был одним из самых известных писцов Корана, одним из десяти сподвижников, которые записывали откровения из уст Мухаммеда и многое другое, что приказывал ему пророк, до последних дней жизни посланника Аллаха. После смерти пророка Муавия обнародовал хадисы его сподвижников, среди которых был и отец Абдаллаха. Ведя постоянные войны с византийцами, Муавия часто писал халифу прошения о создании мусульманского флота, но Умар не давал ему согласия. Постройка военных кораблей началась только при Османе, который настрого запретил Муавии заставлять людей участвовать в сражении на море.

Интересно при этом, что вообще кораблестроение и мореплавание было развито у арабов с давних времён. Как отмечает видный советский исламовед О. И. Климович в своей «Книге о Коране», «ещё в доисламское время арабские мореплаватели предпринимали далёкие плавания» и были хорошо известны «по всему восточному побережью Африки и на прилегающих островах, а также по побережьям Персидского залива, Ирана, Индии, Цейлона, вплоть до Китая» (около 300 года арабы образовали торговую колонию в Гуанчжоу). Тогда же арабы вели морскую торговлю через Цейлон с Суматрой, Индонезией. Несомненно, кроме обмена материальными ценностями, это привело и к обширному культурному обмену: в разных уголках халифата уже в ранние периоды его существования можно было найти отголоски преданий и легенд практически со всего Старого Света (что в дальнейшем, разумеется, могло повлиять на формирование картины мира Ибн Джабира).

Несомненную пользу от создания сильного флота и развития морских путей видел и проницательный Муавия. Именно благодаря его таланту к халифату был присоединён Кипр. В 651 году состоялось первое крупное морское сражение между мусульманским и византийским флотами, и, несмотря на численное превосходство, византийцы были разгромлены. Авторитет Муавии рос с каждым новым завоеванием. Благоразумный политик, он старался не обзаводиться лишними врагами и был сдержан даже с явными недоброжелателями. Он обладал даром выбирать людей, на которых можно опереться. Таковы были важнейшие причины устойчивости его положения. Известно, что он пользовался авторитетом не только у мусульман, но и у представителей других религий. Приводится история о том, что на диспуте маронитов (восточной католической церкви) с яковитским (монофизитским) патриархом Феодором в июне 658-го Муавия выступал в качестве арбитра.