Господи, научи нас молиться

После похорон своего отца мой друг Боб Тиндалл пролистывал потрепанную Библию, бывшую одним из ближайших компаньонов его папы. Его взгляд упал на следующую пометку, написанную от руки на полях: "Иисус не учил нас, как проповедовать. Иисус не учил нас, как петь. Иисус учил нас, как молиться".

Роберт Тиндалл старший был прав. Молитва была приоритетом у Иисуса. Евангелие от Марка рассказы­вает о начале Христова служения: "А утром, встав весь­ма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился" (1:35). В Евангелии от Матфея 14:23 говорит­ся о середине служения Иисуса, что Он один поднялся на гору молиться после того, как чудом накормил 5000 человек. Описывая окончание земного служения Иису­са, Лука говорит нам, что Иисус вышел, по Своему обыкновению, помолиться (Лук. 22:39-41).

Иисус сделал молитву своей привычкой, обыкнове­нием, и Он словами и примером учил других молиться. В Евангелиях мы обнаруживаем, что-первостепенной задачей, выполняемой Иисусом, была молитва; затем, преисполнившись помазания и сострадания, Он от­правлялся с мест ходатайства, чтобы получать плоды битв, одержанных Им в молитве: мощные чудеса, откро­вения со властью, чудесные исцеления и сильные осво­бождения. Поскольку молитва являлась неизменной частью Его жизни, неудивительно то, что даже когда Он столкнулся с издевками и надругательствами со сторо­ны насмешников у подножия Его креста, первые слова, которые Он изрек, истекая там кровью, были молитвой (Лук. 23:34).

Иисус встретил смерть так же, как жил: без страха. Умирая, Он предал Свой дух в распоряжение Своего От­ца и сказал: "Свершилось" (Иоанн. 19:30), но мы не дол­жны думать, что смерть Иисуса положила конец Его мо­литвенному служению.

Автор Послания к Евреям говорит, что служение Иисуса на небесах сегодня - это ходатайство: "Посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них" (7:25). Продолжающееся служение Иисуса на небе - это молитва. Я в Его молитвенном списке, и вы - тоже.

Иисус никогда не стал бы делать что-либо никудыш­нее, сухое или скучное, и Он никогда бы не попросил вас делать это тоже. В данный момент Он протягивает вам наивысшее призвание из всех. Он повторяет вам ска­занное Своим ученикам в Гефсиманском саду: "Так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? Бодр­ствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна" (Мат. 26:40-41). Иисус хочет, чтобы вы научились проводить с Ним время, пребывать с Ним один час в молитве.

Я думаю, что знаю, как вы себя чувствуете. Я говорил Ему "да" так много раз. У меня было желание, но не бы­ло дисциплины.

Я помню один вечер, когда проповедовал в местечке под названием Бронко Боул на юге Далласа (это аллея для игры в боуллинг, где Баптистская Церковь Беверли Хиллз собиралась после того, как мы переросли наше церковное здание). В тот вечер в этом помещении соб­рались три тысячи подростков, и когда я сделал призыв к покаянию, мы увидели, как 500 человек вышли вперед для спасения. Я никогда не забуду этого. Когда я стоял перед этим морем искренних лиц и повелевал: "Приве­дите в порядок отношения с Богом", что-то внутри меня спросило: "А ты сам собираешься навести порядок в от­ношениях с Богом?" Когда я покинул сцену, все решили, что я ускользаю с целью поговорить с уверовавшими, но в действительности я пошел в дальнюю комнату, что­бы упасть ниц перед Господом.

Я был расстроен из-за этого вопроса о молитве. Ог­лядываясь назад, я верю, что это было святое расстрой­ство. Дух Божий просто не позволил бы мне приняться за что-либо другое, что-либо меньшее, чем служение молитвы.

Я'не хочу произвести ошибочное впечатление. Мы молились в Беверли Хиллз. Иногда мы молились всю ночь за огромную жатву. Церковь выросла с 400 до 3000 за четыре года! Но Бог просил меня поставить себе за правило подниматься рано поутру, молиться до конца, до победной точки и ходить во власти и помазании Бога. Мне нужна была каждодневная ходьба - не бешеная гонка, чтобы только "накачать" себя молитвой перед ка­ким-нибудь особым событием.

В те дни, когда я был молодежным служителем в Бе­верли Хиллз, меня однажды пригласили провести моло­дежное служение пробуждения в Хирфорде, штат Техас (на западной стороне Амарилло, в западном Техасе). С моего обращения к Богу я всегда жаждал быть еванге­листом, поэтому меня обрадовало их приглашение при­ехать. Все деноминации в городе, за исключением од­ной, оказывали содействие в этом, так что каждое слу­жение должно было проводиться в разных церквах.

Пробуждение началось не очень хорошо. В тот пер­вый вечер мы отправились в Церковь Бога. На улице бы­ло холодно, и в помещении тоже было холодно. Я про­поведовал, как мог, и сделал призыв к покаянию, но ни­кто не откликнулся.

На следующий вечер мы отправились в церковь Ас­самблеи Бога. У нас было хорошее служение прослав­ления и поклонения, но проповедь и призыв к покаянию были повтором предыдущего вечера. У меня было такое чувство, будто все недоумевают: "Когда же он будет де­лать что-нибудь? Когда же это произойдет?" Конечно, это было тем, о чем думал и я.

На третий вечер мы отправились в Методистскую церковь. Я позаботился о том, чтобы приехать чуть по­раньше, дабы иметь возможность уединиться с Богом. Как раз когда я искал место для молитвы, две католиче­ские монашки с гитарой прошли в задние двери. Они направились прямо ко мне и спросили: "Брат Ли, не на­строишь ли ты нам гитару?"

Пораженный этой странной просьбой, я просто уста­вился на них и сказал: "Хорошо, я-а-а... да, пожалуйста" (как скажешь "нет" двум католическим монахиням?) Так мы проскользнули в боковую комнату, где я стал на­страивать гитару.

Ощущая мою нервозность, поскольку уходило мое время для подготовки перед служением, одна из мона­шек положила свою руку на мою и сказала уверительно: "Не волнуйся, брат Ли. Мы молились за тебя сегодня восемь часов". Я едва мог поверить сказанному ей, но тем не менее почувствовал признательность, даже об­легчение. Она возложила на меня руки и начала гово­рить на языках. Вторая начала петь на языках. В течение нескольких секунд я не знал, нахожусь я на земле или на небе, но я понял, что нахожусь вместе с двумя женщи­нами, которые действительно знают Бога! Когда они за­ кончили молиться за меня, одна из них сказала: "Брат Ли, значит ли для тебя что-нибудь слово "сверши­лось"?"

Холодок прошелся по всему моему телу, поскольку это была тема моей проповеди на предстоящий вечер.

Служение началось, и я проповедовал с одной из ме­тодистских кафедр в левом углу, высоко под потолком. В конце проповеди я сделал призыв к покаянию, и 100 молодых людей вышли вперед!

Итак, на следующий вечер я должен был проповедо­вать в Католической церкви. Я добрался туда рано и вздохнул с облегчением, когда увидел, как эти две мо­нашки заходят в заднюю дверь, неся свою гитару. В этот раз я побежал прямо к ним и спросил: "Можно мне на­строить вашу гитару?" У меня не было особого желания делать это в предыдущий вечер, но в этот раз оно точно было.

Мы закончили короткую церемонию настройки гита­ры, и я перешел к делу. Не моргнув глазом, я сказал: "Давайте сделаем это снова, вы знаете, что - именно то, что мы делали вчера вечером". Так они снова возло­жили на меня руки, и "это" произошло опять. Затем мо­нашка, никогда не произносившая ни слова в моем при­сутствии, невзначай спросила: "Брат Ли, ты помнишь женщину, у которой было кровотечение и которая про­тиснулась, чтобы прикоснуться к краю одежды Иисуса?" (вы угадали - это был текст, выбранный для моей про­поведи в тот вечер!)

Я проповедовал, и еще 100 человек обрели Бога тем вечером. К концу недели в том маленьком городке спаслись 500 человек.

Итак, когда я летел обратно в Даллас, я пытался представить себе, как, по возможности самым смирен­ным образом, я объявлю на собрании штата сотрудни­ков, что Бог сделал через меня. "Как прошло молодеж­ное пробуждение?" - "О, неплохо, у нас спаслись 500 человек. Довольно хорошая неделя".

Я всегда хотел быть евангелистом. Теперь я знал, что я - евангелист, и это было замечательным чувством. Я ликовал из-за числа спасенных людей, думая о том, как смогу сообщить это кротко, когда Святой Дух резко пре­рвал мои раздумья. "Сын, - сказал Он, - давай кое-что проясним. Ты не имел совершенно никакого отношения к тому пробуждению".

У меня отвисла челюсть, но я быстро закрыл рот!

Голос внутри меня продолжал: "Это произошло пото­му, что кто-то просто все промолил".

С тех пор эти слова годами звенели у меня в ушах: "...все промолил! Кто-то все промолил".

К 1978 году, когда скончался пастор Конатсер, и мне предложили стать пастором Баптисткой Церкви Бевер­ли Хиллз, мое святое расстройство уже достигло апогея. Я дошел до точки, когда ничто больше не имело значения, за исключением призыва молиться. Я был вы­нужден ответить на этот призыв - этот призыв был выше предложения проповедовать. Вот тогда я забрал свою небольшую семью и отправился назад домой в Килгор, штат Техас. Вот тогда я встретил Б. Дж. Виллхайта, и мое отчаянное желание молиться переросло в святую дисциплину.

Именно в те дни, когда я искал мудрости, как человек стал бы искать потерянные деньги или спрятанные со­кровища, Господь начал открывать мне новое, сокрытое о молитве, чего я не знал прежде. В то время, как я по­стоянно взывал к Нему, Он вливал откровение в мой дух. К тому времени, когда Он дал мне повеление поехать в Роквэлл и утверждать Его народ там, я освободился от теологии, которая гласит: "Большое лучше". Я отпра­вился в Роквэлл с одной мыслью в голове, а именно: снарядить нескольких людей и научить их молиться. Я не знал, что приблизился к сути того, что привело к из­лиянию силы Божьей в первом веке. Я просто знал, что должен молиться и учить других людей, как молиться. Нашей церкви было около года в 1981 году, когда я по­ехал в Новый Орлеан, чтобы послушать Дэвида Пола Йонгги Чо, пастора Церкви Полного Евангелия Йоидо в Сеуле, Корее, самой большой церкви в мире. Господь помог мне пробраться и увидеть его, и мы встретились в маленькой дальней комнате церкви, организовавшей семинар. Когда мои глаза встретились с его глазами, я почувствовал, будто заглядываю прямо в душу этого че­ловека.

Я знал, что у нас есть только одна минута, и моя "ско­роговорка" должна быть четкой, поэтому я выпалил что- то вроде следующего: "Доктор Чо, как Вы построили та­кую огромную церковь?"

Он улыбнулся мне в ответ и без колебаний ответил: "Я молюсь и слушаюсь". И потом он засмеялся.

Я посмеялся вместе с ним, но внутри я запоминал его слова. "Это и есть ключ, - бормотал я себе под нос. - Он прямо здесь. Молись и слушайся, Лэрри. Молись и слушайся".

Я никогда не забуду его слов. Поймите, есть много людей, которые хотят слушаться, но они не молятся. И есть некоторые люди, которые молятся, но не имеют мужества слушаться. Но если мы хотим двигаться в си­ле и помазании Духа Божьего, молитва и послушание должны идти рука об руку.

Я убежден, что ученики не намного отличались от нас с вами. Как и нам, им приходилось биться головой об одну стену за другой, пока они не пришли к Иисусу и не сказали: "Господи, научи нас молиться".

Вот так это было и для меня. Я пробовал молиться сам по себе, но я знал, что чего-то не хватает. Я не пере­ставал взывать к Богу: "Господи, научи меня, как мо­литься. Научи меня молиться!" И однажды, не раньше чем эти слова сошли с моих уст, начались эти уроки.

Глава 7