Структурно-графические выделения

Последнюю группу речевых фигур составляют структурно-графические выделения, к которым относятся сегментация, парцелляция и эпифраз. С помощью этих фигур внимание читателя обращается на один из компонентов высказывания, который в общем потоке речи мог бы «утонуть».

Сегментация – это вынесение важного для автора компонента высказывания в начало фразы и превращение его в самостоятельное назывное предложение (т.н. именительный представления), а затем дублирование (или раскрытие) его в оставшейся части фразы, например: Поп – музыка: старики против молодежи («АиФ» № 52, 1999 г.).

Парцелляция – в письменном тексте отделение точкой одного или нескольких последних слов высказывания для привлечения к ним внимания читателя и придания им нового звучания, например: Процесс пошел: Вспять? («КП», 1993 г.).

Эпифраз – или присоединение – добавочное, уточняющее предложение или словосочетание, присоединяемое к уже законченному предложению. Из трех фигур только эпифраз дает приращение информации, а остальные только предоставляют журналисту возможность расставить логические акценты.

Особую роль в любом выразительном тексте играют тропы.Троп –это любая языковая единица, имеющая смещенное значение,то есть второй план, просвечивающий за буквальным значением. На столкновении двух смыслов основана возникающая при этом выразительность.

Самым распространенным среди тропов в силу своей важности и доступности является метафора – перенос значения с одного понятия на другое на основании какого-либо сходства, внешнего или внутреннего. «Способность создавать метафоры – фундаментальное свойство человеческого сознания, поскольку человек познает мир, сопоставляя новое с уже известным, открывая в них общее и объединяя общим именем. С метафорой связаны многие операции по обработке знаний – их усвоение, преобразование, хранение и передача».

Для публицистического стиля последних пятнадцати лет стали характерны метафорические обозначения различных моментов ломки общественной и экономической жизни, например: ростки демократии, корни национального конфликта, экономическая блокада, взрыв недовольства, метастазы суверенитетов, вирус необольшевизма и др. Иногда развернутые метафоры этого типа лежат в основе организации целых текстов:

Итак, мы… мягко говоря, доходим. Болячек накопилось столько, что удивительно, как мы еще дышим. Тут вам и гиперинфляционный криз, и энергетическая кома, и раковая опухоль коррупции, и эпидемия преступности. Не говоря уже о националистических психозах, недержании власти и истощении центральной нервной системы управления

«МК», 1994г.

Метафора может быть не только средством познания мира, но и украшением в речи. Даже стертые метафоры иногда осознаются журналистами как чересчур образные для газетного стиля. В этом случае в качестве «извинения» за неуместное употребление слова авторы, как правило, используют кавычки.

Истолкование демократии как вседозволенности в употреблении языка привело к тому, что в языке прессы распространились физиологические метафоры типа «импотенция силового фактора» и т.п. Грубая и бранная лексика намного экспрессивнее разговорной и даже жаргонной, однако журналистам не следует забывать, что соблюдение этических норм является важным принципом в любом цивилизованном обществе.

Широко распространен в языке газеты каламбур, илиигра слов,- остроумное высказывание, основанное на одновременной реализации в слове прямого и переносного значений или на совпадении звучания слов с разными значениями(например, омонимы): Коммунистам в Татарстане ничего не светит, даже полумесяц («Известия», 1996 г.). Вовлекая читателя в словесную игру, журналист будит в нем интерес к своей речевой деятельности, проявляет свой вариант истолкования слова. В зависимости от степени культуры автора эта игра может быть как положительной, так и достаточно пошлой (например, многие «перлы» Н.Фоменко). При этом журналист (или эфирный ведущий) без спроса вторгается в языковое пространство адресата и, конечно же, засоряет его.

Еще один близкий метафоре троп – персонификация – наделение предметов свойствами живого лица. Сегодня в языке прессы стало возможным выворачивание этого тропа наизнанку и создание антиперсонификации, когда люди получают статус вещей, в результате чего появляются такие строки: Город – герой встретил товарища Зюганова хлебом с солью и девушками в национальном смоленском убранстве («МК», 1996 г.).

Из устной речи в язык публицистики проникает аллегория – способ повествования, при котором буквальный смысл целостного текста служит для того, чтобы указать на переносный смысл, передача которого является подлинной целью повествования,например: Ельцин бросал вызов судьбе. А она его вызов не принимала – такая капризная дама, уступала ему без боя. Может, не хотела связываться («СР», 1996 г.). Аллегория позволяет сделать мысль об абстрактных сущностях конкретной и образной.

Еще одним распространенным (после метафоры) тропом в языке прессы является метонимия – перенос имени с одного понятия на другое по ассоциации или логической смежности. Под логической смежностью понимают расположенность во времени или пространстве, отношение причины и следствия автора и произведения и т.п., например: Как сообщил в понедельник в Вашингтоне офис вице-президента Альбера Гора… («Известия», 1996 г.). Этот троп позволяет экономить речевые усилия. Поскольку дает возможность заменять описательную конструкцию одним словом: «офис» вместо «сотрудники офиса», «Кремль» вместо «руководство России». Другая сторона метонимии – способность обобщать – тоже оказывается полезной для газеты, поскольку позволяет не указывать на конкретных лиц (например, «зал замер», «весь город ждал развязки этой борьбы» и т.д.).

Разновидностью метонимии является синекдоха – перенос имени с целого на его часть и наоборот; или же указание на единичный предмет для обозначения множества и наоборот:Над нашей территорией может беспрепятственно летать любой, кто достал «борт» и «горючее» («Известия», 1996 г.). Использование синекдохи при описании отрицательно оцениваемых событий придает повествованию иронический оттенок: Оскудевшее российское поле в лучшем случае получит раз в 30 удобрений меньше, чем в прежние, благополучные весны («Труд», 1996 г.).

Ироническая окраска может также создаваться антономазией – употреблением имени собственного в нарицательном значении или наоборот: Примерно в то же время в Азове готовился к отъезду в неведомые палестины некто Альберт Жуковский («Известия», 1996 г.).

Предельным, наиболее резким и жестким выражением иронии является сарказм.

Аллюзия представляет собой прием, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-либо известным фактом – литературным или историческим. Содержащие аллюзию высказывания помимо буквального смысла имеют второй план, заставляющий слушателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущениям, ассоциациям. Текст как бы приобретает второе измерение, «вставляется» в культуру, что и породило термин «вертикальный контекст».

Выше, при рассмотрении заголовков, уже говорилось об аллюзии, поэтому здесь мы не будем вновь подробно описывать её. Но необходимо отметить, что вертикальный контекст в прессе нередко строится из компонентов массовой культуры, что вполне естественно, так как пресса всецело ориентирована на массового читателя, слушателя, зрителя. Последнее, несомненно, сказывается на «глубине» аллюзии: ведь для того, чтобы разгадать «аллюзийный ребус», нужно понять смысл аллюзии и хотя бы приблизительно знать её источник.

Действие в СМИ двух тенденций – к стандартизованности и экспрессивности, - разумеется, не ограничивается использованием тропов и фигур речи. Стремление к речевой выразительности нередко проявляется в создании новых наименований, отсутствующих в словаре, - окказионализмов. Вот несколько примеров последних лет: путчелюб, гайдарономика, съезданутый, коржаковизм, оскароносец, рублепад и др.

Стремление к экспрессии порой приводит к обратному эффекту – возникновению штампа, одному из воплощений стандарта. Штамп представляет собой изначально образное, но из-за частого употребления утратившее свою экспрессию, выражение. Наиболее яркий пример штампа – это не так давно часто встречавшиеся на страницах газет метафоры и перифразы (описательные обороты, заменяющие прямые наименования), наподобие следующих: черное золото (нефть), белое золото (хлопок), голубое золото (газ), флагман индустрии, эстафета поколений, труженики полей, работники прилавка, легкие планеты, зеленый часовой (лес) и др.

Штампы не следует смешивать с клише – «положительными конструктивными единицами» (Н.Н. Кохтев), которые представляют собой не претендующие на образность и экспрессивность обороты, служащие для экономии усилий мысли и речи. Это сочетания типа: мирное сосуществование, повышение уровня жизни, прожиточный минимум, потребительская корзина, картина мира, дух времени, мир бизнеса, правовое государство и т.п.

Одной из характерных черт языка сегодняшней публицистики является полисцилизм – возможность использования языковых средств,различных по стилевой принадлежности и нормативному статусу: книжных и разговорных, пафосных и сниженных, терминов и жаргонизмов. СМИ, как уже говорилось выше, в значительной степени определяют нормы языка и общения, и тем более велика их ответственность за то, чтобы эти нормы сосответствовали лучшим традициям культуры.