Лайф, экшн, люфт – что это такое?

Еще совсем недавно – лет десять назад – можно было сделать отличный сюжет с хорошим закадровым текстом и точными синхронами. Камера на штативе. Оператор показывает в основном крупные (до 60%), средние (примерно, 30%) и общие (10%) планы. Все ясно, все понятно.

Представим себе, что тема касается всех и каждого. Добавим сюда же появление журналиста в кадре на том месте, где совершается событие. А теперь внимание: такой сюжет вам запросто забракуют, если вы предложите его федеральным каналам! Даже если тема интересная и, как говорится, «ложится» в верстку. В лучшем случае возьмут несколько планов, если событие горячее, или один-два синхрона. Но сюжет не покажут полностью. Почему? Потому что на сегодня есть четкое требование к информационному сюжету: снимать современно, то есть использовать такие приемы, как люфт, лайф и экшн.

Начнем с самого простого.

Люфт (от нем. luft – воздух) – это включение в сюжет живой картинки с живым звуком без закадрового текста.

Часто люфт бывает в начале сюжета, иногда внутри, реже завершает его. В качестве примера приведу сюжет на тему деревни.

■ Раннее утро. Слышно, как поет петух. А вот и он сам, красивый, крупный, цветной. Задирает голову и выдает радостный клич. И только после этого возникает за кадром голос журналиста (или журналист появляется в кадре, или делает стендап – не столь важно в данном случае). В середине этого же сюжета речь идет о тяжелом крестьянском труде в условиях, когда в деревне остались одни пожилые женщины.

В классическом варианте до появления таких приемов, как люфт, на фразе журналиста «остались одни женщины, им приходится все делать самим» мы видим, как старушка колет дрова. Использование люфта предполагает другую композицию. Фраза журналиста остается, и на той же картинке пожилая женщина выходит из дома и идет к поленнице дров, но момент, когда топор с хрустом врезается в полено и охает бабушка, показывается вживую, без всякого текста. ■

Вы представили себе этот момент? У вас сжалось сердце? А если еще хороший оператор крупно покажет морщинистую руку с топором и усталые глаза из-под завязанного платка – любой комментарий в это момент будет слабее того эффекта, который в течение нескольких секунд (всего-то!) потрясает зрителя и запоминается ему.

Люфт – это умение журналиста чуть-чуть отойти в сторону, дать кусочек жизни как она есть. В этом случае живым звуком достигается гораздо большая достоверность. И все же люфт – это скорее краска, атмосфера, чем основное содержание сюжета.

Лайф (от англ. life – жизнь) – это живая картинка с живым звуком, имеющая принципиальное смысловое значение.

■ Вернемся к примеру со старушкой. Удар и звук топора в принципе может остаться интершумом под тексты журналиста. Я уже говорила, что эффект будет не таким сильным, но для содержания сюжета разница не столь значительна. А теперь представьте себе, что наша старушка никак не может разрубить «несчастное» полено и при этом говорит: «Когда жив был сынок, я дров сама не рубила. Но убили моего сыночка. Вот и осталась одна с котом. А позвать кого – деньги на бутылку надо. А где ж их взять-то?» ■

Никогда она так не скажет, если вы будете специально задавать вопросы и подсовывать свой микрофон! А ведь эти ее слова – самые главные, ключевые для вашего сюжета. Уже к ним можно подверстать вашу информацию о том, что русская деревня вымирает. Вот он – лайф, то есть «жизнь». Жизнь как она есть. Ваша камера становится не субъектом съемки, а почти случайным свидетелем событий. Возникает ощущение скрытой камеры.

Лайф имеет принципиальное содержательное значение. В монтажной при отсмотре материала надо уметь поймать и увидеть живые моменты съемки и вставить их в сюжет, предварительно тщательно расшифровав.

Интересно, что в связи с необходимостью работать современно на первый план сегодня при съемках сюжета выходят не журналисты, а операторы. Если журналист по старой привычке мечется с микрофоном около своих героев и пристает к ним с вопросами, добиваясь эмоциональных синхронов, то потом вряд ли на пленке он будет иметь «кусочек жизни» то есть лайфа. Грамотный журналист сегодня работает лоцманом при своем операторе, становится дополнительными глазами и ушами при видеокамере. Надо тихонько уметь сказать: «Зайди к ней поближе. Поснимай с хорошим звуком. Она обязательно что-то скажет».

Иногда профессиональный журналист специально ведет себя как птица, которая уводит охотника от гнезда. С безразличным видом журналист отходит от оператора в сторону, и его герои невольно расслабляются. Для людей именно журналист является человеком, который будет их заставлять что-то говорить на камеру. То, что камера имеет всегда включенный микрофон, мало кто знает, и поэтому на камеру с оператором без журналиста реагируют люди спокойнее и более открыто.

Отлично, если ваш оператор станет настоящим партнером и спровоцирует лайф простой просьбой: «Покажите мне, как вы это делаете, а я поснимаю». Человек делает, показывает, объясняет. Причем прямо на камеру, что очень важно. Если к нему потом подойдет журналист с микрофоном и спросит то же самое, он никогда не получит такой искренности и достоверности. Микрофон пугает людей, вызывает у них напряженность.

Забавно, но часто глаза героев следят только за микрофоном, и зритель недоумевает: куда они смотрят? Люфт и лайф, как приемы съемок родились не сегодня и давно используются в документальном кино. Хорошо известная в мире кино и телевидения Марина Голдовская (автор многих нашумевших документальных фильмов) давно доказала, как и многие ее предшественники и последователи, что можно сделать прекрасные портреты людей, когда автор выступает и как режиссер, и как оператор. Почитайте ее книгу «Женщина с кинокамерой» – найдете много полезных советов и примеров.

Сейчас, кстати, многие специалисты говорят о возврате к авторскому ТВ, когда творческий человек находит контакт с интересным героем и отказывается от услуг оператора, так как появление другого человека рвет тонкую и такую важную нить доверия между автором и героем.

Цифровые технологии с легкими мобильными камерами позволяют работать в качестве оператора и женщинам, и мужчинам. Лично я принадлежу к той категории журналистов, которые предпочитают командный метод работы, и считаю, что две головы лучше, чем одна. Внесение в телевизионную профессию приемов документального кино требует особо тщательной предварительной работы со всеми участниками съемочной группы, включая водителей. Чувство локтя, умение обменяться говорящими взглядами, система специальных знаков (почесал нос журналист – значит оператору надо немедленно включить камеру или что-то в этом роде) – все это очень важно.

Можно ли на лайфах построить весь сюжет? Вспомним рубрику “No comment”. Это настоящий лайф без каких либо комментариев. Иногда это бывает очень интересно,потому что достоверно. Иногда это бывает сенсационно интересно.

■ Однажды в рубрике “No comment”я увидела, как после свержения президента Грузии Шеварднадзе ликовала оппозиция. Лица этих людей, наверное, испугали не только меня: радость была очень агрессивной, и возникал вопрос: чего ждать от этих людей? Ни комментариев, ни перевода. Но очень интересно и очень содержательно. Последующие события в Грузии, включая военные действия против России, лишь подтвердили эти ощущения.

Потрясающие фильмы без закадрового текста снимает режиссер-документалист Тофик Шахвердиев. В них только лайф. Один его фильм о беспризорниках, где зрители погружаются в мир несчастных мальчишек, которые нюхают клей, попрошайничают, дерутся и строят себе норы в переходах метро. Другой фильм тоже о детях, но это другие дети. Они учатся в балетной школе при Большом театре и каждый день, обливаясь потом, а иногда и слезами, тянут свои ножки и ручки у специальных станков. А суровые педагоги заставляют делать одни и те же движения сотни, тысячи раз. ■

Эти два фильма стоят рядом как дилогия: такие разные дети, такие разные судьбы, такие разные слезы.

Съемки лайфа требуют особой тщательной работы оператора. Здесь важны не только детали и образ. Здесь всегда важен звук. Пишется-то все одновременно. Оператор при съемках лайфа становится автором, режиссером, оператором и звукорежиссером в одном лице. Вот почему я настаиваю на том, что журналист ни на минуту не должен «бросать» своего оператора. Он просто обязан помогать ему во всем и не терять его ни на секунду из поля зрения. Надеюсь, вы поняли, что скрывается за этими терминами.

Люфт – это достаточно просто. Камера всегда пишет живой звук, и, поверьте мне, даже если вы специально не снимали люфт, он почти всегда есть на вашей пленке. Вот рабочий включает станок, раздается характерный звук. Оставьте этот звук на несколько секунд, потом приглушите его и начинайте свой комментарий за кадром. Несколько секунд работы станка – это уже люфт, но качество самих съемок, когда за кадром живой звук, должно быть на самом высоком уровне. Если звук станка, то как минимум станок должен быть в кадре, иначе ничего не будет понятно.

А вот лайф – это уже сложнее. Настоящий лайф воспринимается зрителями так, будто на площадке нет и никогда не было ни журналиста, ни оператора. Есть жизнь как она есть. Но журналист и оператор не могут раствориться в воздухе, значит, надо суметь полностью переключить внимание с себя и камеры на что-то другое, что увлечет человека и заставит забыть обо всем. Самый лучший способ переключить внимание героя – дать ему возможность заняться делом. Особенно если это дело для него привычное и любимое. Тогда ему становится почти безразличны присутствие съемочной группы и «страшная» камера в руках оператора.

■ Однажды мы решили в утренний канал «Жаворонок» на нижегородском ТВ ввести новую рубрику: «Рецепты от бабы Гали». Героиню нашли почти случайно после просмотра сюжета районной студии телевидения о замечательной, бойкой старушке, которая всегда рада гостям. Возникла идея: пусть эта бабушка учит нас готовить

простую русскую еду: блины, оладьи, щи, пельмени, холодец, соленую капусту. Баба Галя быстро согласилась. Каков же был мой ужас как продюсера, когда съемочная группа показала первый рабочий материал! Одетая в немыслимые одежды (что-то черное, кружевное, явно, по мнению героини, очень нарядное) с завитыми и начесанными волосами баба Галя перед камерой стала невольно «играть Макаревича». Она очень длинно и скучно (в отличие от того же Макаревича) объясняла, как выбрать муку, а затем неестественными движениями принималась готовить. Это был брак. Баба Галя, как говорится, была нам нужна «живой». Но как этого добиться? Вторая попытка стала успешной.

Оператор предложил героине месить тесто так, как это она делает обычно. Он немного обманул ее, сказав, что просто репетирует, а не снимает, и специально заклеил красную лампочку на камере, на которую во время первой съемки баба Галя смотрела с ужасом. Заявив нам, что, когда она месит тесто, обычно поет, наша баба Галя начала мурлыкать свои любимые песни, а по ходу невольно объяснять прямо на камеру, почему тесто бывает хорошим, а почему нет. Это было замечательно! ■

Иногда человеку достаточно занять руки, чтобы он расслабился. А иногда журналисту надо действовать методом провокации и предлагать показать что-то необычное в доме или попросить достать альбом с фотографиями и разглядывать их с удивлением: «Как, это вы? Не может быть!?» «Разогревшись» и погрузившись в воспоминания, человек сам начнет листать альбом и рассказывать свою жизнь. Очень хорошо обычно работает прием, который я называю «экскурсовод». Попросите вашего героя показать вам любимое место отдыха, любимое место в городе, за столом, любимую книгу на полке. Человек сам начнет говорить с яркими деталями, стараясь увлечь вас каким-либо предметом, любовью к городу или книге.

■ Невозможно забыть сюжет о мальчике-беспризорнике, который по принципу «экскурсовод» снял мой ученик Алексей Семенов (самый молодой обладатель национальной премии «ТЭФИ»). Он предложил 10-летнему Мишке показать свой Нижний. Что мы увидели? Вокзал, «где нас гоняет милиция», люк, «где можно залезть вниз и немного погреться», наконец дом, «где живет дядька, который вкусно кормит и покупает шмотки за “траханье”». Сюжет продолжался не более трех минут и был показан очень давно, но помнят его все, кто смотрел. ■

У каждого журналиста есть свои секреты, как сделать удачный лайф. Надо искать, пробовать. Без этого на современном телевидении вам не добиться успеха. Не случайно в последнее время так популярны реалити-шоу. Зритель хочет видеть жизнь как она есть. Ему не нужны наши комментарии, особенно интересно зрителю как бы подглядывать за людьми, оказавшимися в сложной ситуации: как они реагируют на проблему, плачут или, наоборот, замыкаются в себе.

■ Телешоу «Последний герой» имеет огромный рейтинг не только у нас, но и во всем мире. А вы когда-нибудь думали о том, что все страсти и слезы записываются на камеру и на «необитаемом» острове рядом с героями находятся более десятка реальных и сытых телевизионных операторов, которые крупным планом, то есть очень близко, записывают супероткровенные диалоги героев. Если вы профессионал, вы должны задавать себе такие вопросы: почему люди на острове не боятся камеры и не реагируют на нее? Лично мне кажется, что они слишком увлечены, чтобы отвлекаться на это. Объяснение тому – сама по себе необычная обстановка острова, голод и лишения, игра и необходимость остаться последним героем, наконец привычка, которая появляется уже на второй-третий день, ведь камеры повсюду. Все это воспринимается как непременное условие и декорации игры. Думается, что мало кто из участников игры, будучи на острове, всерьез задумывался о телевизионной версии событий. К тому же камеры снимают много, буквально все подряд. Догадаться, что из этого останется, а что уйдет навсегда, невозможно (редактор проекта «Последний герой-1» Ирина Кемарская говорила мне, что результат три минуты полезного материала из одного часа съемок считался большой удачей).

Конечно, нельзя сравнивать условия дорогостоящего шоу со съемками обычного информационного сюжета. Но кое-что из этого опыта полезно осознать. Например, тот факт, что игра увлекает людей полностью. Предложите вашим героям какую-либо игру, и вы увидите, что это правило – для всех.

■ Однажды я видела сюжет, где репортер предложил золотодобытчикам поменяться с ним местами. Это была игра. Один человек из бригады, которого назвали самым разговорчивым, пытался с микрофоном в руках рассказать нам, как добывается золото. В это время корреспондент, засучив рукава, отмывал – в прямом смысле слова – золотой песок и делился своими впечатлениями. Зритель вздохнул с облегчением, когда в конце сюжета каждый занял свое место и микрофон снова оказался в руках репортера. Во время показа этого сюжета на фестивале «ТЭФИ-Регион» зал аплодировал, потому что идея была хороша, а прием, который мы называем лайфом, получился сам собой. ■

Особенно хорошо методом игры отвлекать от камеры детей. Здесь, как говорится, сам Бог велел. Чтобы окончательно увлечь вас идеей работы в стиле лайф, приведу еще один пример.

■ О ветеранах Великой Отечественной войны много говорят и снимают. Чаще всего подобные сюжеты появляются 9 мая, в День Победы. В другое время ветераны войны обычно используются в качестве героев для проблемных сюжетов о пенсиях, ветхом фонде и других социальных проблемах. В этих случаях медали и ордена участников и ветеранов войны помогают журналистам заострить проблему и показать черствость чиновников.

Но меня в данном случае интересует День Победы. Вы вздрогнули? Вы тоже представили себе огромное количество одинаковых сюжетов на эту тему, которые повторяются из года в год? Бабушки и дедушки с орденами и медалями на парадных пиджаках сидят на фоне ковров, висящих на стене (это всегда вызывает особое изумление иностранцев: почему ковры на стене?), и за чашкой чая, к которым они не притрагиваются, рассказывают нам в сотый раз о солдатской дружбе и фронтовых подвигах. На самом деле они мало что помнят и этот рассказ – всегда повторение определенного клише, которое однажды было использовано, а теперь с некоторыми вариациями повторяется из года в год.

Попытки самых активных и ретивых журналистов как-то повернуть разговор и добиться лайфа достойны уважения, но, как правило, обречены на провал, если это делается ради «живинки», а не всерьез.

Тофик Шахвердиев пошел другим путем. Он узнал, что накануне празднования 50-летия Дня Победы в Москву приглашаются участники того самого первого Марша Победы, который состоялся в мае 1945 года. Пожилые люди приезжают в Москву из разных концов страны, причем их селят в загородном доме отдыха и в течение трех дней муштруют с целью добиться слаженности в колонне. Думаю, что такая информация вряд ли сильно заинтересовала многих тележурналистов и документалистов. Что тут особенного? Что тут интересного? А вот Шахвердиев срочно купил на последние деньги маленькую цифровую камеру Саnon. И не прогадал. Получился трогательный и щемящий душу фильм «Марш Победы». Собственно, сам марш по Красной площади наших ветеранов занимает в этом фильме не более 20 секунд. Еще столько же – военная хроника со взрывами и гибелью солдат. Еще столько же – Марш Победы 1945 года. Тоже хроника и тоже 20 секунд, что вместе всего одна минута.

Но продолжительность фильма – 45 минут. Что же лежит в его основе? Почему зрители плачут и, затаив дыхание, ловят каждое слово тех самых бабушек и дедушек, которые в наших информационных сюжетах говорят вяло и стандартно? Ответ прост: фильм дает ощущение полной достоверности и трагикомизма ситуации. Смех и слезы – это не только Гоголь, это высшая планка любого произведения искусства.

Мы видим, как старательно под дождем наши старики маршируют. Крупным планом камера показывает их дешевые ботинки, старомодные туфельки, которые уверенно вышагивают по команде такого же седого, как они, инструктора. «Левая рука, правое плечо» – командует он, а они все путают, сталкиваются, извиняются и снова старательно маршируют по мокрой Москве, рискуя подхватить простуду, которая может оказаться последней. А вечером они танцуют в доме отдыха. И как танцуют! Вкладывая всю душу, изящно, галантно, страстно и невинно одновременно. А потом они подбирают себе костюмы для участия в марше и подтрунивают друг над другом: «Живот-то спрячь, лысину закрой». Ключевыми словами этого фильма стали две фразы, которые буквально вырвались из уст старика с лихими казачьими усами: «Почему мы должны перед ними маршировать? Это они должны маршировать перед нами». ■

Ну что тут добавить? Маленькая полубытовая камера, купленная в последний момент замечательным режиссером, сделала богатыми и зрителей, и самого режиссера. Фильм увенчан многими наградами, в том числе и международными. Получился портрет поколения, потому что точно были выбраны: герои, место и принцип съемок. Посмотрите этот фильм, и тогда вам не нужно будет объяснять, что такое лайф.

Экшн (от англ. action – действие) – неожиданное действие, которое снято от начала и до конца в реальном времени.

Самый простой и понятный пример – когда вы проводите съемки криминального события, а должностное лицо подходит к оператору и закрывает камеру рукой, запрещая вам снимать. Вот оно, неожиданное и яркое действие, снятое от начала и до конца.

Ужасно, когда падает самолет или вертолет во время выставок или показов, но наша профессия вполне цинична. Тот оператор, который заснял падение вертолета от начала и до конца, имеет шанс стать знаменитым. Я уверена, что профессиональный оператор имеет какое-то особое чутье на экшн. Он чуть-чуть предвосхищает событие. Только в этом случае он сумеет снять это событие и снять его грамотно.

Экшн – это не всегда кровь, смерть и криминал. В программе «Сам себе режиссер» на телеканале «Россия» многие любители домашней видеосъемки демонстрируют замечательные варианты съемок в стиле экшн. Вот кто-то садится мимо стула, вот партнер роняет балерину, а вот собачка несется за кошкой, но вопреки нашим ожиданиям, догнав, начинает старательно вылизывать ей ушки. Запомните, экшн – это всегда неожиданность. В Голливуде это, как правило, пистолет или выстрел, который подстерегает мирную парочку. А в жизни это такое событие, которое вызывает яркие эмоции: смех, ужас, восторг, возмущение. И чем лучше это будет снято и чем неожиданнее это будет для зрителя, тем выше цена успеха.

Я не советую специально гоняться за экшном, но надо всегда быть готовым снять это.