Очерки М.Горького «По Союзу Советов».
6. Фельетоны 1930-х гг. (И. Ильф, Е. Петров,М. Зощенко)
Правофланговым советским фельетонистом был Михаил Кольцов. За 18 лет работы опубликовано в «Правде» около 1800 фельетонов. Одним из основных принципов в своей работе считал выбор темы. Фельетонист брал темы, которые интересовали миллионы читателей, мобилизовали на строительство социализма. Мишенью были бюрократы («Воронежские пинкертоны»), подхалимы («Медвежьи углы»), сутяги («В самоварном чаду»), морально опустившиеся типы («Иван в раю»), жулики («Люди с размахом»).
Основным методом литературного «делания» фельетонов Кольцов считал метод столкновения фактов. Тема «Воронежских пинкертонов» – бюрократизм в судебных органах.
Большую заботу проявлял Кольцов о том, чтобы было не только ценное содержание, но чтобы и написан он был увлекательно.
Сатирический смех и гнев против обывателей, бюрократов, подхалимов вызывали у читателей «Правды» фельетоны Зорича (Василия Тимофеевича Локтя). Он пришел в «Правду» в 1922 и работал здесь до 1928. Завоевал всесоюзную известность как автор многочисленных фельетонов. Работал разъездным корреспондентом газеты «За индустриализацию», фельетонистом «Известий». Зорич стремился образно представить обстановку, переживания людей, передавал их жесты, диалоги, прибегал к художественному домыслу. Основную цель своих разоблачительных выступлений видел в том, чтобы фельетон взял за живое, чтобы у читателя материал вызывал «боль за те уродства, которые сохранились еще в нашей жизни, и стремление эти уродства пресечь и уничтожить».
Против подхалимов («С натуры»), мещан («Общий знакомый» - делает вид, что культурный, но любит пожрать), равнодушных («О человеке»), бюрократов («Медаль» - лоцман Аким Жук спас тонущего мальчика, его затаскали по всяким мероприятиям, много раз расспрашивали. В итоге «Не матузьте, пустите вы меня на покаяние. Другой раз не прыгну, вот те Христос!»), позеров («Елки-палки»).
Типичным для Зорича (метод свободного беллетристического изложения факта) является фельетон «С натуры». Давая зарисовку отдыхающих на Черном море бухгалтера Воронежского финотдела Пестрякова и его жены Манюси, занятых разрешением проблемы, кто же будет назначен в Воронеж заведующим финотделом и как бы угодить будущему начальству, Зорич мастерски высмеял угодничество.
День за днем разоблачал бюрократов, мещан, обывателей Заславский. По-современному злободневно звучат его фельетоны «Портные особого рода» (против клеветников), «Слон, похожий на веревку» (против обывателей, распространяющих нелепые слухи). Важное место в творчестве занимали фельетоны на международные темы: «Пять миллионов амазонок», «Язык виконтов и маркиз».
Немало фельетонистов-сатириков вырастила газета «Гудок». Здесь выступили Олеша (псевдоним «Зубило»), Катаев («Старик Саббакин» и «Оливер Твист»), Илья Ильф, Евгений Петров.
Литературная деятельность Ильфа (Ильи Арнольдовича Файзильберга) началась в «Гудке» в 1923. Первые фельетоны написаны зачастую на материале рабочих писем. Против организаторов «всякого рода нелепостей» были направлены лучшие фельетоны Ильфа – «Случай в конторе», «Банкир-бузотер», «Источник веселья». Для манеры Ильфа характерны точные эпитеты, стремление воплотить сатирическую мысль в острой комической детали: «в конторе по заготовке рогов и копыт», «это было нелогично, но красиво».
Не менее успешно выступал в «Гудке» Евгений Петров (Евгений Петрович Катаев), который пришел в эту газету в 1926. До сотрудничества с Ильфом опубликовал свыше 50 юмористических рассказов. Главное внимание уделял комическому сюжету. Таковы его рассказы «Беспокойная ночь», «Проклятая проблема», «Рассказ об одном солнце». Острие сатиры он направлял против мещан («День мадам Белополянкиной»), летунов («Энтузиаст»), склочников («Его авторитет»).
Вершиной творчества Ильфа и Петрова явились их совместные выступления в «Правде», начиная с 1932 г. Фельетоны «Как создавался Робинзон», «Веселящаяся единица», «Равнодушие», близкие к сатирическому рассказу, были «на уровне большой литературы». Нередко они прибегают к гротеску. Сатирическое преувеличение порой доводится до абсурда. В фельетоне «Клоп» сотрудники учреждения под этим странным названием не знают, зачем оно существует и как расшифровать его сокращенное название.
Темы: литературная и культурная жизнь ( «Литературный трамвай»),о неустройстве быта советских людей, на злобу дня. Против бюрократизма и превращения искусства в источник дохода, против бездарных писателей, режиссеров. Очень яркий авторский голос, колоритный одесский юмор, каламбур, обилие тропов и метких сравнений. Чётко улавливаются приметы времени.
«Воронежские пинкертоны» (Кольцов)
Мы не знаем, как провела последние минуты своей жизни Фекла Волосова. Никто ничего не слышал, кроме ледяной январской ночи. Вышла Фекла из Березовки под вечер, а утром нашли ее окоченевшей невдалеке от хутора Артамонова.
Крестьяне артамоновские — серьезные, деловитые. Взяли мертвую Феклу и привезли в Березовку. Для порядка родственникипереправили мертвое тело в сельсовет.
Чудаки березовцы! Милые люди. А недалекие. Влипли в историю. Как-то замнарком в речи приводил анкету, какая у нас во многих местах заполняется на покойника для загса и кладбищенской канцелярии. Читатель, если вы чуткий человек, заполните посмертную анкету заранее, чтобы не утруждать родных!
Для того чтобы полюбоваться блестящей розыскной работой, любители читают похождения Шерлока Холмса и Ната Пинкертона. Какая несправедливость к нашим отечественным героям! Вот вам: красный народный следователь в Россошанах блестяще утер нос иностранным сыщицким знаменитостям. В один присест он страшную тайну смерти гражданки Феклы. Фекла Волосова умерла за границей.
замерзла за границей Россошанского уезда, на исконной территории Богучаровского уезда. Ибо граница проходит между хутором Березовым и хутором Артамоновым.
На основании УК следствие должен вести следователь другого уезда. Россошанские власти от нее отказываются.
На седьмой день районный начальник милиции сообщил Березовскому совету, что им «поставлены в известность соответствующие органы. Вам же надлежит охранять труп до приезда властей».
Лежит восьмой день — в теплой избе, попахивает. А всего лежит уже Фекла восемнадцать дней.
Узка дверь в могилу, а и той нет! О чем думали односельчане Феклы Волосовой целый месяц, держа ее останки в избе?
«Иван в раю» (Кольцов)
В настоящей жизни советские работники и деятели, очутившись среди необыкновенных обстоятельств, ведут себя почти всегда достойно. Далеко на острове Врангеля сидят четыре советских работника. Пароход с едой и газетами приходит к ним раз в два года. Но председатель островного совета работает спокойно, как под Москвой. На дверях надписи, специально для медведей и моржей: «Прием от 12 до 3».
Видел я заседание у берегов Африки, в полуденном зное. Судомойку не удовлетворила уступчивость рабочей части перед капитаном, она пригрозила, что пожалуется в союз. Где на Средиземном море союз? Но мы угрозе поверили. Нечего терять почву под ногами, если даже стоите на воде!
Вот о товарище Голубеве мы вышесказанного повторить не можем. Место службы — в Москве! Назначен заведовать... пятьюстами женщин. «Первые госкурсы машинописи». Голубев быстро перестал соображать, что находится на Садово-Каретной улице, почувствовал себя в раю.
Письменный стол был в запустении. Зато стол другой, всегда с выпивоном и закусками — прельщал глаз.
За столом сидит заведующий, в тесном обществе кого-нибудь из учениц. Официально называлось это «играть в шашки». Сначала на курсах состоялось несколько солидных выпивок Голубева и его помощников.
Затем, 8 марта, директор пригласил особо отобранных слушательниц в ленинский уголок. Подробностей вечера передавать не стоит. О них можно судить по счету за разбитый бюст и раздавленную мандолину.
Однако и в раю не без склок. У учениц начались богатые нравственные переживания, в связи с этим — аборты и на основе их борьба за гегемонию над Голубевым. Даже и в этой стадии «Иван в раю» остался верен себе. Голубев послал исполбюро «к чертовой матери», объявил общее собрание закрытым.
Дальше — попросим вернуть увлеченного героя с неба на землю. Кстати, и партийный билет дан вовсе не для входа в рай. Во всяком случае, не в такой, какой организован на Садово-Каретной.
Ильф и Петров.
«Равнодушие». Жена художника рожала рано утром, он пытался попросить людей помочь довезти ее до больницы, но все ему отказывали, даже мужчина, у которого были свои дети. «Ленин, погруженный в работу громадную, находил время, чтобы узнать, как живут не только его ближайшие товарищи, но и люди, которых он видел мельком, несколько лет назад, - не нужно ли им чего-нибудь, здоровы ли они.
А у этих пятидесяти человек, которые считают себя исправными жителями социалистической страны, не нашлось ни времени, ни желания, чтобы выполнить первейшую обязанность члена коллектива и гражданина Советского Союза - броситься на помощь.
Вот конец этой истории. Он нашел машину. Ее пассажир не заставлял себя просить, а тотчас же согласился помочь, хотя ехал по делу весьма значительному. Но на месте происшествия художник не нашел ни замороженной сломанной машины, ни жены. Оказалось, что жена ждать не могла, потащилась на свой четвертый этаж и немедленно родила у себя в комнате. Ребенка принимали перепуганные соседки.