Глава 1. от крестоносцев к гитлеру

Нет больше России! Она распалась, и исчез идол в лице императора и религии, который связывал разные нации православной веры. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на востоке, т.е. Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т.д., и сколько бы их ни удалось сфабриковать, то, по мне, остальное может убираться к чёрту и вариться в собственном соку.

– Из дневника посла Великобритании во Франции Френсиса Берти,

8 декабря 1918 года

Рассуждающие о постигшем в 1940 году несчастных прибалтов тоталитарном порабощении обычно подразумевают, что накануне прихода советских войск эти страны представляли собой белые и пушистые демократии. Однако при ближайшем рассмотрении картина оказывается прямо противоположной. Так, в Литве правил пришедший к власти в результате государственного переворота 17 декабря 1926 года профашистский режим партии «Таутининкай саюнга» (Союз националистов) во главе с Антанасом Сметоной. 12 апреля 1927 года Сметона объявил себя «вождём нации» и окончательно распустил парламент. Вплоть до 1 ноября 1938 года в стране действовало военное положение (отменённое по требованию гитлеровской Германии в связи с событиями в Клайпеде).

В Эстонии диктатура была установлена лидером Аграрной партии Константином Пятсом, совершившим переворот 12 марта 1934 года при поддержке главнокомандующего вооружёнными силами генерала Йохана Лайдонера. Парламент был распущен, в марте 1935 года в стране были запрещены все политические партии, а 28 июля 1937 года принята конституция, согласно которой в Эстонии устанавливался режим, опиравшийся на единственную разрешённую общественно-политическую организацию «Изамаалийт» («Отечественный союз») и военизированную организацию самообороны - «Кайт-селийт» («Союз защиты»).

Последним к весёлой компании прибалтийских диктаторов присоединился возглавлявший латвийский «Крестьянский союз» Карл Ульманис, захвативший власть в ночь на 16 мая 1934 года при помощи отрядов «айзсаргов» и отдельных воинских частей, объявив военное положение, разогнав сейм и арестовав свыше 2000 человек.

Как и сегодня, власти новоявленных «независимых государств» всячески притесняли русское население. Вот что говорится по этому поводу в датированном февралём 1939 года обращении председателей правлений Союза русских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии и Русского национального союза к президенту Эстонской республики Пятсу: «Тяжёлое экономическое положение осложняется национальной политикой, которая положена в основу политического курса последних лет. Сущность этой политики - насильственная эстонизация русского меньшинства и в особенности русских окраин.

Наиболее яркое выражение эстонизация нашла в школе. Русская школа разрушается. Это разрушение идёт разными путями. Назовём главные из них. Заведующими в русские школы назначают эстонцев. Число таких назначений можно проследить по табличке, составленной в процентах ко всему числу заведующих русскими школами:

1935 г. / 1939 г.

Печёрский край 13,5 / 30,0

Причудье 9,0 / 36,0

Принаровье 4,3 / 17,4

Почти треть русских школ Печёрского уезда, больше трети школ Причудья и 17% школ Принаровья имеют заведующими эстонцев. Они часто плохо владеют русским языком. Назначенных заведующих население рассматривает как чужаков, как эстонизаторов, и местами окрестило их "шпионами". Нетрудно понять, что при таком положении нормальных отношений между населением и заведующими школой быть не может. Эти отношения осложняются ещё и тем, что заведующие по собственному рвению или по приказу школьного инспектора часто ведут протоколы заседаний попечительских советов на эстонском языке. Правильное течение школьной жизни требует самого тесного общения между руководителем школы и населением, тогда как в настоящее время - это враждующие лагери.

Далее в русские школы назначаются эстонцы и просто учителями. Наиболее ярким примером в этом отношении является русское начальное училище в городе Печёрах, где на 7 человек учащих - 6 эстонцев, одна русская. Часть из них, как аспиранты, даже не имеют педагогической подготовки. Таких аспирантов-педагогов в уезде оказалось 5 человек.

Для иллюстрации степени знания русского языка некоторых учителей русских школ можно привести такие примеры: они требуют от учеников писать "рош" вместо "рожь", "дет" вместо "дед", "пищера" вместо "пещера", "не баловайтесь" вместо "не балуйтесь", "два сыновья" вместо "два сына", "этот тетрадь" вместо "эта тетрадь" и т.д. Спрашивается, что может дать русскому ребёнку такой учитель? Это ещё один путь разрушения русской школы.

Количество уроков на родном языке всячески сокращается. Для изучения государственного языка учебной программой отведено пять часов в неделю. Школьный инспектор Печёрского уезда требует, чтобы государственному языку отводилось семь-восемь часов в неделю. Требование выполняется за счёт уроков на родном языке. Запуганный учитель всё своё внимание сосредотачивает только на эстонском языке. Остальные уроки, в том числе и родного языка, отходят на второй план. По ряду предметов ребят заставляют зазубривать ответы по-эстонски, хотя предметы эти должны преподаваться на родном языке. Это делается в Печёрском уезде, где при ревизии школ школьный инспектор по всем предметам задаёт вопросы и требует ответа не на языке преподавания, а на государственном. Уровень знаний, даваемый школой, снижается. Это развал русской школы, вредный для детей, для меньшинства, для государства…

Эстонизация проводится по линии самоуправлений. Во всех русских волостных самоуправлениях секретарями являются эстонцы. Во главе Печёрского уездного самоуправления назначена коллегия, где нет ни одного русского, хотя большинство населения в уезде русские.

Это же явление наблюдается по административной линии на окраинах. Административный аппарат почти сплошь состоит из эстонцев, часто плохо знающих русский язык. Следует отметить ещё одну особенность назначений в русские районы: назначаются лица наиболее слабые по своим качествам, часто негодные для других уездов. Доступ в административный аппарат для русского закрыт. Это - правило. Некоторые исключения из него можно наблюдать ещё в центре. Однако при таком отступлении от правила часто предъявляется новое требование переменить фамилию на эстонскую. Требования о перемене фамилии предъявляются как в центре, так и на окраинах. Они облекаются в форму «пожеланий», «советов». За ними всегда стоит принуждение: не переменишь, лишишься или не получишь работы, службы. Для окраинного крестьянина существует другая форма нажима: при приведении в порядок посемейных списков возьмёшь эстонскую фамилию - у тебя не будет расходов, нет - плати 8-10 крон. Нельзя забыть принудительную эстонизацию фамилий периода двадцатых годов, когда, по образному выражению русских крестьян, их "крестили по эстонскому обряду". В результате такого крещения в чисто русских деревнях появились граждане с эстонскими фамилиями. Имеются русские деревни со сплошь эстонскими фамилиями. Добром своих крестителей эти граждане никогда не вспоминают.

Представители правительства не раз публично заявляли, что вопрос о перемене фамилии есть частное дело каждого. Никакого принуждения здесь быть не может. Такие заявления оставляют в населении чувство глубочайшего недоумения, так как в действительности такого рода нажим остаётся фактом.

При военном обучении молодёжи отдельные чины позволяют себе делать резкие выпады против русской культуры, русской интеллигенции, вообще против русского народа. То же делают и иные гражданские чины в своих публичных выступлениях. Подобные выступления вбивают клин между меньшинством и большинством республики…

В результате такой политики национальная рознь и озлобление уже появились. Их накопление при данных условиях будет происходить и дальше. Это не укрепляет, а разрушает спайку между меньшинством и большинством, родит протест против национальной политики большинства, болезненно обостряет национальное самосознание. Лучшим доказательством правильности сказанного опять-таки является бегство русской молодёжи в Советскую Россию. Одну из причин этого бегства мы уже назвали: тяжёлое экономическое положение окраин. Другая причина бегства - сознание, что при настоящей меньшинственной политике Эстония не мать, а мачеха. Молодёжь ярче чувствует национальное ущемление, резче на него реагирует».

Весьма своеобразным было и представление прибалтийских политиков о том, что такое независимость. Главным для них было не оказаться в одном государстве с русскими, будь то Российская империя или СССР. А вот под немцев они были готовы лечь с большим удовольствием. Например, будущий правитель «независимой Литвы» Сметона в октябре 1917 года возглавил так называемый Литовский Совет («Летувос тариба»), принявший «Декларацию о присоединении Литвы к Германии». В ней говорилось: «Тариба Литвы просит у Германской империи помощи и защиты… Тариба высказывается за вечную, прочную связь с Германской империей; эта связь должна осуществляться на основе военной конвенции, общих путей сообщения и на основе общей таможенной и валютной системы».

4 июля 1918 года «Тариба» приняла решение о создании в Литве монархии. Под именем Миндаугаса II на литовский престол должен был взойти немецкий принц Вильгельм фон Урах. Увы, четыре месяца спустя Германия капитулировала и там вспыхнула революция, в результате чего верноподданнический порыв «отцов-основателей» литовского государства пропал втуне. Как и планы их латвийских и эстонских коллег получить тёплые местечки при дворе создаваемого на территории Эстляндии, Лифляндии и Курляндии «Балтийского герцогства». Естественно, тоже во главе с немецким принцем.

Впоследствии в Эстонии немцы сделали ставку на «Союз участников освободительной войны» («Вабс»). Эта массовая организация - её численность к концу 1934 года достигала 100 тысяч человек - финансировалась Германией и была связана с германскими и финскими спецслужбами. В 1935 году члены «Вабса» попытались совершить государственный переворот и установить в Эстонии фашистскую диктатуру. Однако заговор был раскрыт и деятельность «Вабса» запрещена.

Впрочем, эта неудача отнюдь не обескуражила немецкую разведку. Быстро сориентировавшись в местной политической обстановке, она обратила свой взор на победителей. Результат не замедлил себя ждать. В 1939 году 2-е бюро генштаба французской армии (французская разведка) констатировало: «Руководители Эстонии и высшие офицеры эстонской армии (в особенности генерал И.Лайдонер, второй человек в государстве, долгое время связанный с британцами) находятся в настоящее время на содержании немцев». Неудивительно, что в 1938 году осуждённые заговорщики из «Вабса» были амнистированы - как известно, ворон ворону глаз не выклюет.

Накануне нападения Германии на Польшу министр иностранных дел Эстонии Карл Сельтер, беседуя с польским представителем, заверил его, что лично он «предпочёл бы три года немецкой оккупации двум неделям советского господства». Несколько недель спустя, 16 сентября 1939 года по требованию немецкого посла эстонскими властями была задержана зашедшая в Таллинский порт повреждённая польская подводная лодка «Орёл». Однако в ночь на 18 сентября её экипаж сумел обезоружить охрану и, невзирая на обстрел с эстонских кораблей и береговой батареи, вывести «Орла» из гавани. В результате подводной лодке удалось прорваться в Англию. По пути польские моряки высадили в шлюпке у шведского острова Готланд двух захваченных эстонских часовых, которые утром 21 сентября благополучно достигли берега.

Похоже, роль немецких холуев крепко впиталась кое-кому из «горячих эстонских парней» в генетическую память. Как заявил с гордостью несколько лет назад Март Хельме, бывший с апреля 1995 по май 1999 года послом Эстонии в РФ: «Мы своё место в Европе твёрдо определили на самом деле уже в 1242 году, когда вожди эстонского народа со своими воинами составили большую часть немецкого войска в Ледовом побоище против Александра Невского». Комментарии излишни.