Управление в условиях кризиса
Как уже отмечалось, различают четыре типа военных кризисов.
Нормальный кризис: и управляемая, и управляющая системы понимают всю значимость ситуации и находятся в стадии чрезвычайного напряжения сил. Этот тип кризиса обусловливается недостатком ресурсов и может быть преодолен работой. Главное правило при управлении кризисом такого типа: управление должно быть. «Скажите им что-нибудь, ну хоть: «прощайте, ребята…». Примером такого кризиса является Советская армия и высшее советское руководство в Московской битве.
Кризис потери управления : управляющая система находится в состоянии чрезвычайного напряжения сил, а в управляемой системе не совершается никакая работа. То есть командование видит кризис, а подчиненные полностью игнорируют его, полагая, что это «не их проблема». В войне такое случается довольно редко, хотя тоже бывает. Например, итальянские вооруженные силы, за исключением буквально отдельных частей и соединений, всю войну находились в таком кризисе и преодолевали его по стандартной формуле «фронт-котел-лесоповал». Управлять кризисом такого рода, разумеется, невозможно. Само его наличие демонстрирует неадекватность структуры управления и банкротство руководства.
Кризис воли : управляющая система не совершает работы, «не видит кризиса», а управляемая система находится в максимальном напряжении сил. Есть вероятность преодоления кризиса по инициативе подчиненных, однако вероятность эта мала. Примером кризиса воли является германское войско на Марне и в меньшей степени гитлеровская армия под Москвой. Заметим, что уже в Приграничном сражении 1941 года ни высшее руководство сухопутными силами, ни командование группой армий «Юг» не понимали всей остроты положения, сложившегося на фронте. Тогда с кризисом удалось справиться за счет экстраординарных усилий войск.
Оперативная воронка : ни управляемая, ни управляющая системы не совершают работы по преодолению внешнего воздействия, которое делает недостижимой поставленную перед системой цель. Здесь, понятно, сделать ничего нельзя и неизбежно внешнее управление системой. Характерный пример – Советский Союз в начале перестройки.
Военное управление иерархично – выделяются уровни управления, причем выполняются следующие правила:
• Высшим уровнем управления является командующий
• Каждый элемент уровня N+1 связан с m элементами уровня N, причем m›1 (каждый начальник имеет более одного подчиненного)
• Каждый элемент уровня N связан с одним и только одним элементом уровня N+1 (у каждого подчиненного только один непосредственный начальник)
• Директивная информация распространяется только «сверху вниз», только последовательно (с уровня N+1 на уровень N) и только непосредственным подчиненным
• Индикативная информация распространяется только «снизу вверх», только последовательно (с уровня N на уровень N+1) и только непосредственному начальнику
Если координационное число m одинаково на всех уровнях управления, иерархическая структура является регулярной. Если чередуются два разных координационных числа, говорят о квазирегулярной иерархической структуре.
Иерархическая управленческая структура называется оптимизированной, если она регулярна и координационное число максимально, при условии, что управление остается эффективным. Эта величина у различных культур различна, но везде лежит в интервале от трех (европейская парадигма) до пяти (китайская парадигма).
Любая связная подсистема иерархической системы управления является иерархической системой управления. Это объясняет высокую устойчивость иерархического управления к внешним воздействиям и его способность к регенерации.
При переходе с уровня на уровень информация модифицируется, причем общий объем ее уменьшается: иерархическая система обладает информационным сопротивлением.
Управление – и военное, и гражданское – всегда погружено в нормативно-правовую регламентирующую среду, которая накладывает ограничения на движение директивной, а в некоторых случаях и индикативной информации.
Позиция командующего конкурентна. Его право на управление обусловливается онтологически или аксиологически, поддерживается нормативно и обеспечивается силой.
Военное управление обычно строится итерационно, то есть оценочная функция максимизируется для каждого шага развития. Но, по крайней мере в теории, можно выстроить управление таким образом, чтобы оценочная функция достигала максимума на горизонте управления. Эти два подхода: «оптимизируем каждый шаг» и «оптимизируем конечный результат» образуют противоречие, сводящееся в конечном счете к противоречию между кратко- и долговременными целями, то есть между стратегией и обобщенной тактикой.
Военное управление, как и любое другое, чревато ошибками.
К внутренним ошибкам относится невнимание к штабу как к системе или инструменту, невнимание к подчиненным как к личностям со своими целями, ценностями, заботами.
К внешним ошибкам относится невнимание к обстоятельствам, противнику, внутренним конкурентам, состоянию социальной, информационной, нормативно-правовой среды.
Для военного управления наиболее характерными ошибками командующего являются:
• недооценка противника
• недооценка внешних, не зависящих от командующего обстоятельств (например, проектируя наступление на Москву, гитлеровское командование совершенно не приняло во внимание погодные условия, а ставя задачи войскам в кампании 1942 года полностью игнорировало проблемы снабжения моторизованных соединений горючим в бездорожье Северного Кавказа)
• недостаточная рефлексия своих замыслов
• недостаточное понимание замыслов противника
• стремление к неоправданному снижению риска
• стремление к неоправданному риску
Упражнения к разделу
• Какой из типов кризисов более характерен лично для вас и для вашей деятельности? Как вы выходите из этих кризисов? Какие ошибки совершаете?
• Как в вашей деятельности выстроен баланс между работой на конечный результат и на каждый шаг? Что будет, если баланс сместить?
Военные организованности
Форма армии – вооружение, построение, базовые (уставные) формы применения – определяется уровнем экономического, технологического, военного и культурного развития. Но во все эпохи и при любых обстоятельствах можно выделить три общих принципа военной организации.
Принцип простоты управления
Суть его сводится к желательности иметь в армии регулярную оптимизированную структуру, в которой каждый военачальник руководит небольшим числом единиц управления – в идеале от трех до пяти. В военной истории известны примеры двоичной, троичной, четверичной, реже – пяти и десятиричной организации армий.
Принцип простоты управления оптимизирует информационные потоки, обработкой которых занимается военачальник. Считается, что даже очень хорошо подготовленный человек не способен в реальном времени обрабатывать информацию, приходящую более чем от пяти разнородных источников. Даже такая блестяще организованная военная сила, как гитлеровская армия, была вынуждена в 1941 году уменьшить количество танковых полков в танковой дивизии с двух полков и четырех батальонов (штатно 324 танка) до одного полка двух или трехбатальонного состава (штатно 147 или 209 танков). Причина исключительно проста: в горячке боя командиры дивизий регулярно не успевали ставить второму полку осмысленные задачи или вообще про него забывали!
Принцип разнообразия
Если какое-то войсковое соединение может оказаться перед необходимостью действовать автономно, вне связи с другими войсками, в распоряжении военачальника должен быть весь спектр средств, которые могут понадобиться ему при решении первоочередных задач. Речь идет о сбалансированности соединения. Наполеон сделал основной боевой единицей в мирное время армейский корпус. Корпус включал в себя все рода войск (в то время пехоту, артиллерию, конницу, саперные части), а также все необходимые для организации боевых действий тыловые службы. В результате корпус мог вести бой в одиночку и продержаться некоторое время до прихода помощи. Н. Даву в Ауэрштедтском сражении продемонстрировал боевые возможности хорошо сбалансированного корпуса: он не только в одиночку выдержал удар главных сил прусской армии, но и разбил ее.
В эпоху мировых войн требование баланса предъявлялось только к высшим оперативным соединениям – армиям. Современные постиндустриальные армии исходят из необходимости сделать сбалансированной боевой единицей отдельного бойца, а уж отделения и взводы – неукоснительно. Нет необходимости говорить, что это резко повышает гибкость управления войсками, но и предъявляет дополнительные требования к уровню организации связи.
Принцип устойчивости
Единица управления не должна «разваливаться» на отдельные элементы – ни в бою, ни на марше. А такое вполне возможно, если вы объединяете в единой организационной структуре быстрые механизированные части и совсем медленную осадную артиллерию. Иными словами, подвижность и боевая устойчивость войсковых частей, входящих в одно соединение, должны быть примерно равны.
Невооруженным глазом видно, что второй и третий принципы образуют противоречие. Менее очевидно, что первый принцип образует противоречие и со вторым, и с третьим. Именно поэтому создание адекватной организационной структуры вооруженных сил представляет собой сложную творческую задачу, общее решение которой неизвестно по сей день.
В любой реальной войне, как правило, быстро обнаруживалось вопиющее несоответствие структуры войск и реалий боевой обстановки. В результате начинались судорожные импровизации, сочетающие неприятное с бесполезным. Так, например, к началу Пограничного сражения 1914 года 5-я французская армия состояла из четырех армейских корпусов, кавалерийского корпуса и пяти отдельных дивизий, то есть ее командующий, генерал Ланрезак, должен был координировать действия 10 разнородных единиц, часть из которых не имела тыловых структур.
В марте 1916 года 2-я русская армия участвовала в наступлении в районе озера Нарочь. Ее командующий, генерал А. Рагоза, писал: «Нас учили: мастера военного дела более пяти единицами управлять не могут
…Я простой смертный и имею под своим началом таковых тринадцать.
…Теперь при групповой организации через телеграф проходит до трех тысяч депеш ежедневно. Если мне только треть таковых читать, то при семнадцатичасовой непрерывной работе можно на каждую депешу уделить только по одной минуте».
В следующей войне советский механизированный корпус образца 1941 года штатно имел следующую структуру:
2 танковые дивизии в составе:
2 танковых полка (по 3 танковых батальона)
мотострелковый полк (по 3 мотострелковых батальона)
гаубичный артиллерийский полк
отдельный зенитно-артиллерийский дивизион
разведывательный батальон
понтонный батальон
отдельный батальон связи
автотранспортный батальон
ремонтно-восстановительный батальон
медико-санитарный батальон
рота регулирования
полевой хлебозавод
полевая почтовая станция
полевая касса Госбанка
Моторизованная дивизия в составе:
2 мотострелковых полка (по 3 батальона)
танковый полк (3 батальона)
артиллерийский полк
отдельный истребительно-противотанковый дивизион
отдельный зенитно-артиллерийский дивизион
разведывательный батальон
легкий инженерный батальон
отдельный батальон связи
артиллерийский парковый дивизион
медико-санитарный батальон а
втотранспортный батальон
ремонтно-восстановительный батальон
рота регулирования
полевой хлебозавод
полевая почтовая станция
полевая касса Госбанка
Мотоциклетный полк (3 мотоциклетных батальона).
Отдельный моторизованный инженерный батальон.
Отдельная разведывательная авиаэскадрилья.
На вооружении корпуса штатно находился 1031 танк, по крайней мере пяти различных типов, причем Т-34 и КВ имели дизельные двигатели, Т-26, БТ-5 и БТ-7 – карбюраторные двигатели, однако на БТ-7М стоял дизель. Корпус нуждался в дизтопливе и бензине нескольких различных марок. Если учесть, что основную часть тягачей и заправщиков корпус получал по мобилизации (в мирное время этих машин в нем физически не было), то… желающие могут попробовать поиграть в организацию боевой работы такого корпуса.
И не нужно думать, что с тех пор что-то изменилось. Одному из авторов этой книги приходилось в начале 2000-х анализировать организационно-управленческую структуру Топливной компании РОСАТОМа ТВЭЛ. Там некоторые начальники управляли четырнадцатью разнородными единицами.
Организация любой армии с неизбежностью представляет собой компромисс между боевой эффективностью соединения и балансом сугубо эгоистических интересов различных командных инстанций. В знаменитом советском фильме 1970-х годов Штирлиц говорит об «обычной склоке между разведкой и контрразведкой». Но столь же обычны трения между армией и флотом, самоходной артиллерией и танковыми частями, спецназом и полевыми войсками.
В германской армии 1939-1945 гг., например, штурмовые орудия не подчинялись генерал-инспектору танковых войск. Кроме того, конфликтовали и непрерывно «делили» войска штаб сухопутных сил (ОКХ) и штаб вооруженных сил (ОКВ). «Все, что летает», принадлежало при этом рейхсмаршалу авиации Г. Герингу и управлялось высшим командованием люфтваффе (ОКЛ), а «все, что плавает», – соответственно, гросс-адмиралу Редеру и высшему командованию морских сил (ОКМ). ОКМ конфликтовал с ОКЛ в той же степени, в которой ОКХ соперничал с ОКВ.
Японская армия вела Вторую Мировую войну в Китае, а флот вел ее в ЮгоВосточной Азии, причем порядок взаимодействия армии и флота определялся специальным письменным соглашением, подписанным сторонами в присутствии Императора. Поскольку по каждому мелкому вопросу готовить очередное соглашение не было ни сил, ни времени, ни возможности, флот завел у себя сухопутные силы и строил для своих нужд танки. Армия, в свою очередь, заказала для себя несколько авианосцев.
Советский Союз начал на закате своей истории строить авианосцы, но так и не успел определиться с авиагруппой: подчиняется ли она командиру авианосца (морскому начальнику) или командиру авиакрыла (авиационный начальник), который, в свою очередь, получает приказы с берега – от командующего морской авиацией.