ПЕРЕВОРОТ № 1: Заговор против Вождя
Выдвинув версию о насильственной смерти И.В. Сталина в результате «дворцового переворота» в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года, маститый западный советолог-антикоммунист Абдурахман Авторханов в книге «Загадка смерти Сталина» правильно называет соучастников этого преступления, довольно убедительно обосновывает свои доводы, но при этом ошибочно полагает, что головкой заговора был Лаврентий Берия. На самом деле, он был всего лишь «политическим пугалом», беспринципным исполнителем злой воли таких «преемников» И.В. Сталина, как Маленков, Хрущёв (который за четыре года работы в Москве после Украины ещё не успел «наработать» себе достаточный авторитет) и отчасти Булганин, причем «первую скрипку» в этом «политическом квартете» играл на том этапе, безусловно, Георгий Маленков, а непосредственным исполнителем был тогдашний Министтр МГБ и одновременно новый начальник управления охраны МГБ (заменивший генерала Н. Власика) – Семён Игнатьев.
Фактически к октябрю 1952 года эта «четвёрка» настолько втёрлась в доверие к вождю, что политический отчётный доклад на ХIХ съезде партии И.В. Сталин впервые делал не сам, но поручил делать его Маленкову, а доклад по новому Уставу КПСС – Хрущёву.
И заговорщики сидели на этом съезде в президиуме вместе, словно «неразлучники». Собственно, в этом «альянсе» Булганин играл роль статиста. Испытывая обиду на И.В. Сталина за то, что тот снял его с поста Министра Вооружённых Сил в 1949 году, он мечтал взять реванш и занять своё кресло в случае скорой смерти вождя, а, может, и подняться выше. Хрущёв на этом этапе оставался в тени, но весьма искусно плёл свои закулисные тёмные интриги. Активно действовала антисталинская группа Маленкова – Берия плюс Игнатьев.
Именно они стали инициаторами изоляции И.В. Сталина в последний период его жизни. Впоследствии бывший многолетний начальник охраны вождя Н. С. Власик, который сам подвергся жесточайшей травле со стороны «четвёрки», или (по-Хрущёву, «ленинского ядра в Политбюро» – Л.Б.) писал: «Я был жестоко обижен Сталиным… Но никогда, ни одной минуты, в каком бы состоянии я ни находился, каким бы издевательствам я ни подвергался, находясь в тюрьме, я не имел в своей душе зла на Сталина. Я прекрасно понимал, какая была создана вокруг него обстановка, как ему было трудно. Он был старым, больным, одиноким человеком».(Власик Н.С. Цит. по: Логинов В. Тени Сталина. М.: Современник, 2000.).
Кстати, арест Власика был связан с так называемым «делом врачей», возбуждённым специально, чтобы в час Икс вождь остался бы без квалифицированной медицинской помощи. Их за несколько месяцев до смерти И.В. Сталина арестовали по обвинению в сознательном умерщвлении в 1948 году его любимца – Андрея Жданова (вождь прочил его себе в преемники – Л.Б.), и чтобы добиться санкции И.В.Сталина на их арест, заговорщики как раз и использовали это обстоятельство на полную катушку, заодно оклеветав Власика, его заместителя Лынько, Федосеева, который ранее был комендантом Кунцевской («Ближней») дачи, и, наконец, личного секретаря И.В.Сталина – А. Н. Поскрёбышева (то есть всех тех, кто был предан И.В. Сталину и мог бы прийти в нужный момент ему на помощь – Л.Б.).
Заговорщикам удалось убрать на время профессоров Лечебно-санитарного управления Кремля, которые на протяжении длительного времени лечили И.В. Сталина. Спустя месяц после его смерти их выпустят с формулировкой: «Как выяснилось, 15 врачей, привлечённых по этому делу, были арестованы бывшим МГБ неправильно, без каких-либо законных оснований». Их выпустят, в то время как разжалованного генерала Власика будут еще держать в тюрьме долго. Впоследствии «дело врачей-убийц» благополучно спишут на «паранойу» Сталина, на его «болезненную подозрительность» и даже на его «антисемитизм», хотя вот оно – очевидное, лежащее буквально на поверхности объяснение подлинной причины всей этой грязной возни вокруг вождя: заговор!
О том, что не И.В. Сталин инициировал «дело врачей», свидетельствует сотрудник для поручений И.В. Сталина В. Туков: «Однажды едем в машине. Сталин говорит: «Что делать? Умерли один за другим Жданов, Димитров, Чойбалсан, а ранее – Менжинский, Горький...Не может такого быть, чтобы так внезапно умирали государственные деятели! Видимо надо заменить старых кремлёвских врачей и подобрать молодых». Я сказал: «Товарищ Сталин, старые врачи имеют большую врачебную практику, а молодые – одна зелень, без опыта». Сталин: «Нет, надо заменить... поступают сообщения об отравлении лекарствами соратников, из кремлёвской больницы. НКВД настаивает на аресте некоторых старых врачей, лечивших Димитрова, Жданова и других». (Грибанов С. Заложники времени. М.: Военное издательство, 1992. С.59 – 60). Из данного отрывка видно, что И.В. Сталин сомневается, советуется с Туковым, говорит о поступающих сообщениях из кремлёвской больницы (имея в виду пятилетней давности письмо Тимашук, которое ему было преподнесено, как свежайший донос, и... «НКВД настаивает...).
А вот, что пишет дочь И.В. Сталина Светлана Аллилуева об этом периоде жизни вождя: «Дело врачей» происходило в последнюю зиму его жизни. Валентина Васильевна (сестра-хозяйка на Ближней даче В.В. Истомина – Л.Б.) рассказывала мне позже, что отец был очень огорчён оборотом событий. Она слышала, как это обсуждалось за столом, во время обеда. Она подавала на стол, как всегда. Отец говорил, что не верит в их «нечестность», что этого не может быть, – ведь «доказательством» служили лишь доносы доктора Тимашук, – все присутствующие, как обычно в таких случаях, лишь молчали...».(Аллилуева С. Двадцать писем другу. М.: ЗАХАРОВ, 2000. С. 182 – 183).
Если принять во внимание рассказ Светланы Иосифовны, то И.В. Сталин считает слабым доказательством вины «врачей-вредителей» «доносы» доктора Тимашук. Но вот историки братья Жорес и Рой Медведевы (Неизвестный Сталин. М.: Права человека, 2001. С.32) справедливо замечают: «Письмо Тимашук, адресованное не Сталину, а начальнику управления охраны МГБ Н. Власику, было написано 29 августа 1948 года. Оно касалось диагноза, поставленного А. Жданову и было вполне обоснованным, учитывая то, что Жданов был тогда ещё жив». И.В. Сталину же доложили, будто были некие «доносы доктора Тимашук», то есть вождя сознательно дезинформировали.
А что за ложь бросал в историю старый «сказочник» Хрущёв на ХХ съезде? «Давайте также вспомним, – заявил он, – «дело врачей-вредителей» (оживление в зале). На самом деле не было никакого «дела», кроме заявления женщины-врача Тимашук, на которую, по всей вероятности, кто-то повлиял (?) или же просто приказал (?) (кстати, она была неофициальным сотрудником органов государственной безопасности (откуда, интересно, у Хрущёва такая уверенность относительно Тимашук? – Л. Б. ) написать письмо Сталину (?), в котором она заявляла, что врачи якобы применяли недозволенные методы. Для Сталина было достаточно такого письма, чтобы прийти к немедленному заключению, что в Советском Союзе имеются врачи-вредители. Он дал указание арестовать группу видных советских медицинских специалистов». Юрий Мухин утверждает: «Не исключено, что и сам Сталин узнал о дополнительном аресте врачей-евреев из газет», потому что не они лечили Жданова, а те, кто его лечил – Егоров и Виноградов – уже были арестованы.
Непосредственным исполнителем грязной работы по приписываемым ныне И.В. Сталину фабрикациям «дела врачей», «ленинградского дела» и «дела Еврейского антифашистского комитета», члены которого при нём же были расстреляны, был партийный функционер, Министр МГБ Семён Игнатьев, сначала друг Маленкова, затем друг Хрущёва, которого в буквальном смысле слова спасли от ареста его друзья-подельники Маленков и Хрущёв, организовав скоропалительный арест Берия, который вскрыл все злоупотребления Игнатьева. После ХХ съезда все эти дела были пересмотрены, «жертвы произвола бывшего МГБ» – реабилитированы, а организатор этого произвола – Игнатьев – был направлен Хрущёвым в Башкирию, нет не в ссылку, но... секретарём Башкирского обкома КПСС (декабрь 1953 года), а спустя 4 года – как ни в чём не бывало он становится секретарём Татарского обкома, то есть преступник Игнатьев был спасён, и был спасён Хрущёвым!
Вот мнение Судоплатова на этот счёт: «Вся правда в отношении «дела врачей» так никогда и не была обнародована, даже в период горбачёвской гласности. Причина в том, что речь шла о грязной борьбе за власть, развернувшейся в Кремле перед смертью Сталина и захватившей, по существу, всё руководство»...(Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997. С.307).
Посмотрим, какие доводы в пользу своей версии о насильственной смерти И.В. Сталина выдвигает Авторханов в книге «Загадка смерти Сталина» (я привожу лишь те из них, которые заслуживают внимания – Л.Б.): а) накануне заболевания всю ночь субботы 28 февраля И.В.Сталин провёл за беседой именно с этой «четвёркой», причём о характере беседы, поведении ее участников имеются весьма противоречивые, порой полярно противоположные суждения. (Так, в своих «мемуарах» Хрущёв подчеркивает её миролюбивый и даже дружеский характер, а Волкогонов, напротив, утверждает, что И.В.Сталин «был раздражён», «слова его звучали зловеще», «онне скрывал своего недовольства». Впрочем, оба автора не гнушаются использовать в своем «историографическом творчестве» метод художественного вымысла, а потому не могут считаться источниками достоверной информации – Л.Б.); б) вечером 1 марта охрана И.В.Сталина доложила «четвёрке» о болезни вождя, но те не стали вызывать врачей, не подняли тревоги, более того, отказались видеться с больным и разъехались по домам; в) врачи, которых вызвали слишком поздно, никому не были известны (поясняю: ни родным – свидетельство С. И. Сталиной-Аллилуевой, ни охране – свидетельство телохранителя А.Т. Рыбина – Л.Б.) – все врачи, которые лечили И.В. Сталина, были заменены; г) Берия открыто издевался над умирающим И.В. Сталиным – то есть был уверен, что часы его сочтены.
И хотя Авторханов, а в наши дни Юрий Мухин (Убийство Сталина и Берия. М.: КРЫМСКИЙ МОСТ – 9 Д ФОРУМ, 2002) и Владимир Карпов (Генералиссимус. М.: Вече, 2003) приводят логически вполне обоснованные доводы в пользу версии об отравлении вождя либо во время ужина, либо позже путем инъекции, я все-таки более склонен считать, что преступление «четвёрки» заключалось в искусственном создании таких условий, при которых И.В. Сталину невозможно было оказать скорую (или, во всяком случае, своевременную) медицинскую помощь, и делалось это в расчёте на то, что промедление наверняка ускорит смерть вождя: «Наконец они («соратники» – Л.Б.) уехали. Часы отбивали уходящее время. И всё очевидней становилось: врачи не спешат на помощь».( Рыбин А. Рядом со Сталиным. Записки телохранителя. М.: ИРИС-ПРЕСС, 1994. С. 45). «Тут я понял, что налицо предательство Берии (по вполне убедительной версии Юрия Мухина, вместо «Берия» здесь следует читать «Хрущёва» – Л.Б.) и Маленкова, мечтавших о скорой смерти товарища Сталина» (Лозгачёв П. Последние дни Сталина // Досье. Прилож. К газете «Гласность». 2001. 13 дек.) «Верные» ученики «помогли» Учителю отойти в мир иной: ведь И.В. Сталину первая медицинская помощь пришла слишком поздно – лишь 2 марта, через 13 часов, бригада врачей во главе с кардиологом П.Е.Лукомским, действительным членом Академии медицинских наук, была допущена к пациенту, находившемуся всё это время в бессознательном состоянии. Начальник Санитарного управления Куперин, показав Тукову при вскрытии тела И.В. Сталина место, где лопнул мозговой сосуд, произнёс: «Вот эту кровь сразу бы ликвидировать... Человек бы ещё жил...» (Рыбин А.Т. Рядом со Сталиным. Записки телохранителя. М.: ИРИС-ПРЕСС, 1994. С.50).
Впрочем, я отнюдь не настаиваю на той версии, что И.В. Сталин умер естественной смертью: слишком много противоречивых свидетельств в описаниях смерти И.В. Сталина, требующих специального исследования (или специального расследования? Просто, как обычно и бывает при удачно осуществлённом заговоре, концов преступления не сыщешь – Л.Б.)...
Может, когда-нибудь будут расшифрованы слова Хрущёва, произнесённые им в самом конце его сумбурного правления 19 июля 1964 года на приёме в честь венгерской партийно-правительственной делегации во главе с Яношом Кадаром (в наши газеты эти слова не попали, а по Всесоюзному радио прошли только в режиме прямого эфира, а при повторных передачах они были вырезаны, в то время, как на Западе, падком на сенсации, их обмусоливали и так, и эдак – Л.Б.): «Сталин стрелял по своим. По ветеранам революции. Вот за этот произвол мы его осуждаем... В истории человечества было немало тиранов жестоких, но все они погибли так же от топора, как сами свою власть поддерживали топором».
Когда об обстоятельствах смерти отца узнал сын И.В. Сталина Василий, по горячим следам выяснивший для себя у охраны и обслуги истинное положение дел, он бросил «четвёрке» гневное: «Сволочи, убийцы, загубили отца!» И этой неосторожно брошенной фразой он вызовет ярость и гнев заговорщиков, месть которых будет ужасна. Спустя всего 21 день после смерти вождя, генерал-лейтенант Василий Сталин был бесцеремонно разжалован и лишён всех наград, а 28 апреля без суда и следствия брошен во 2-ю Владимирскую тюрьму, где ему присвоили новое имя – Василий Павлович Васильев. Под этим именем он, «железная маска» нашего времени, отсидел 8 лет !
Ранее, путем изощрённой и чудовищной клеветы «четвёрка» добилась санкции И.В. Сталина и расправилась с двумя вероятными его преемниками – Н.А. Вознесенским и А.А. Кузнецовым. История сохранила подлинные слова И.В. Сталина, сказанные им за несколько месяцев до так называемого «дела Госплана» и «ленинградского дела» при обсуждении кандидатуры преемника: «Надо выдвинуть такую личность, которая могла бы руководить государством, как минимум, лет двадцать – двадцать пять. Теперь я предложу вам кандидатуру человека, который может и должен возглавить государство после меня… Он должен быть хорошо натаскан во всех государственных вопросах. Я считаю таким человеком Вознесенского. Экономист он блестящий, государственную экономику знает отлично и управление знает хорошо. Я считаю, что лучше его кандидатуры у нас нет».(Цит. по: Логинов В. Тени Сталина. М.: Современник,2000).
По поводу отношения И.В. Сталина к кандидатуре А.А. Кузнецова писал Анастас Микоян: «Показав на Кузнецова, Сталин сказал, что будущие руководители должны быть молодыми (ему было 42 – 43 года), и вообще, вот такой человек может когда-нибудь стать его преемником по руководству партией и ЦК». (Емельянов Ю.В. Сталин. На вершине власти. М.: Вече, 2002. С. 459).
Кстати, тогда же И.В. Сталин категорически и без всяких объяснений отверг кандидатуры Г.М. Маленкова и Л.П. Берия. О В.М. Молотове И.В. Сталин отозвался как о человеке достойном во всех отношениях, кроме одного принципиального «но»: Молотов такой же старый, как и он сам. Ни Булганин, ни Хрущёв никогда не рассматривались И.В. Сталиным, как руководители первого плана. А мысль о последнем, как о преемнике, ему просто в голову не приходила: Микита – шут, Микита может лихо отплясывать гопак, но руководить огромной страной – Советским Союзом – это несерьёзно…
А вот и свидетельство Хрущёва (в данном случае ему верить можно, поскольку его показания подтверждаются рядом авторов. Правда, при этом он, как всегда, старательно избегает говорить лично о своей роли.): «Сталин к Вознесенскому раньше относился очень хорошо, питал к нему большое доверие и уважение. Да и к Косыгину, и к Кузнецову, ко всей этой тройке... Как конкретно удалось сделать подкоп, подорвать доверие к новым людям, натравить Сталина на них, его же выдвиженцев, мне сейчас трудно сказать... У меня сложилось впечатление, что как раз Маленков и Берия приложили все усилия, чтобы утопить их... Ряд документов преследовал цель направить гнев Сталина против «группы молодых». Все заранее знали, как будет реагировать Сталин». (Как видим, Хрущёв категорически исключает себя из числа заговорщиков – Л.Б.)
В. Аллилуев пишет: «И та команда «четырёх», что собралась у одра вождя, сколотилась неслучайно, это были союзники Берия против Сталина. Их политические биографии, особенно у Маленкова, Хрущёва и Берия, не раз пересекались, их связывали общие дела: Берия был назначен первым заместителем народного комиссара Внутренних дел в 1938 году по рекомендации Маленкова; Хрущёв вместе с Берия и Маленковым принимали самое активное участие в раскрытии «заговора» Вознесенского, Кузнецова и Родионова» (Аллилуев В.Ф. Хроника одной семьи: Аллилуевы – Сталин. М.: Мол. Гвардия, 1995. С. 237).
Вот какие сети плели заговорщики против Иосифа Виссарионовича Сталина!
И своего они добились. Касаясь вопроса о роли Хрущёва в этом заговоре, Докучаев пишет: «Конечно, прямых улик в том, что Хрущёв способствовал физической смерти Сталина, нет, но то, что он являлся в последующем инициатором борьбы против мёртвого Сталина, могильщиком его политической и гражданской личности, человеческого достоинства, дискредитатором его как выдающегося руководителя партии и советского народа, лидера международного коммунизма и даже осквернил его могилу – всё это не делает чести Хрущёву и ставит его в один ряд с теми, кто желал убрать Сталина задолго до его кончины». (Докучаев М.С. История помнит. М.: Соборъ, 1998. С.390). «Не делает чести Хрущёву»? – право, это слишком мягко сказано.
ПЕРЕВОРОТ №2:
Как товарищ Берия вышел из доверия…
После смерти И.В. Сталина Хрущёв был председателем комиссии по организации похорон. В дальнейшем эта обязанность будет безошибочным указателем для советского человека, кто будет следующим генсеком. А пока за «кресло Сталина» предстояла драка – не на жизнь, а на смерть. Первым «козлом отпущения» стал Берия. Хрущёв, которого «четвёрка» недооценивала, оказался не так уж прост. Он обработал всех членов Президиума ЦК, склонив их к совместным действиям против Берия. «Пока эта сволочь среди нас, никто из нас не может чувствовать себя спокойно», – убеждал он.
В своих «надиктовках» он говорит: «Наступило наше дежурство с Булганином (во время болезни И.В. Сталина – Л.Б.)... Я с Булганином тогда был больше откровенен, чем с другими, доверял ему самые сокровенные мысли и сказал: «Николай Александрович, видимо, сейчас мы находимся в таком положении, что Сталин скоро умрёт. Он явно не выживет. Да и врачи говорят, что не выживет. Ты знаешь, какой пост наметил себе Берия?» – «Какой?» – «Он возьмёт себе пост министра госбезопасности. Нам никак нельзя допустить это. Если Берия получит госбезопасность – это будет начало нашего конца. Он возьмёт этот пост для того, чтобы уничтожить всех нас. И он это сделает». Булганин согласился со мной. И мы стали обсуждать, как будем действовать. Я ему: «Поговорю с Маленковым...Надо что-то сделать, иначе для партии будет катастрофа». (Т.е. налицо был заговор против Берия, и инициатором этого заговора был Хрущёв – Л.Б.). Все детали этого заговора (переговоры с Маленковым, Молотовым и Ворошиловым интересующийся читатель может найти в книге – Н.С. Хрущёв. Воспоминания. Избранные фрагменты. Москва. Вагриус. 1997. Глава «После смерти Сталина»).
Арестовывали Берия 26 июня, сразу же после возвращения из ГДР, где он усмирял наглую вылазку недобитых гитлеровцев, и произошло это в кабинете И.В. Сталина, где ранее обычно проходили заседания Политбюро ЦК ВКП(б).
И хотя все было подготовлено, и задействованы маршал Г. Жуков со своими людьми, а также генералы К.Москаленко и П. Батицкий (будущие маршалы Хрущёва), но все-таки риск был большой. Впоследствии Хрущёв рассказывал: «Все сидят, а Берии всё нет и нет. Ну, думаю, дознался. Ведь не сносить нам тогда головы. Но тут он пришёл, и портфель у него в руках. Сел и спрашивает: «Ну, какой у нас сегодня вопрос на повестке дня? А я толкаю Маленкова ногой и шепчу: «Открывай заседание, давай мне слово». Тот побелел, смотрю, рта раскрыть не может. Тут я вскочил сам и говорю: «На повестке дня один вопрос. Об антипартийной, раскольнической деятельности агента империализма Берии. Есть предложение вывести его из состава Президиума, из состава ЦК, исключить из партии и предать военному суду».
Маленков все ещё пребывал в растерянности и даже не поставил моё предложение на голосование, а нажал сразу секретную кнопку и вызвал таким способом военных. Из соседней комнаты вышли ожидавшие там военные. В руках они держали револьверы. Большинство сидевших за столом замерли от неожиданности. Георгий Жуков скомандовал Берии: «Встать! Вы арестованы. Руки вверх!»... Берия потянулся за своим портфелем, который оставил на подоконнике. Я решил, что там оружие и резким движением выбил портфель из его рук.Упав на пол, портфель раскрылся. Он оказался совершенно пустым». (Энциклопедия для детей. История России. ХХ век.Т.5. М.: «Аванта+».С.578).
Впрочем, я не склонен доверять этой версии, поскольку это версия Хрущёва, а потому есть большая доля риска, что недостоверная. Во всяком случае, ни в ближайшем, ни в отдалённом будущем невозможно будет установить, где и как был арестован Берия, и был ли он на суде, по приговору которого его якобы расстреляли в декабре того же года. Или он был подло убит при аресте, без суда и следствия, как это утверждают его сын Серго и Юрий Мухин, кропотливо исследовавший этот вопрос.
На этот счёт существует множество противоречивых и взаимоисключающих версий. Однако, если следовать официальной версии, следствие по делу Берия, Меркулова, Деканозова, Кобулова. Гоглидзе, Мешика и Влодзимирского продолжалось шесть месяцев. 23 декабря 1953 года будто бы Берия был осуждён и расстрелян, а труп его сожжён. Из тюрьмы он будто бы посылал отчаянные записки Маленкову: «Егор, разве ты не знаешь, меня забрали какие-то случайные люди, хочу лично доложить обстоятельства. Когда вызовешь?», «Егор, почему ты молчишь?», «Егор, такой-сякой, ты же меня знаешь, мы же друзья, зачем ты поверил Хрущёву? Я знаю, это он тебя подбил»...
Берия еще полагал, что «первая скрипка» в руках у «Егора», он так и не понял, что с его арестом «политический квартет» распался, а в «трио» роль «Паганини» перешла к «Миките» – Н. Хрущёву. Г. Маленков молчал. Как и Н. Булганин, когда узник 2-й Владимирской тюрьмы Василий Сталин обращался к нему за разъяснениями – за какие такие грехи его загнали в камеру-одиночку на долгие годы.
Так «четвёрка» превратилась в «тройку» – Хрущёв, Булганин и Маленков.
ПЕРЕВОРОТ №3:
Разгром «старой гвардии» –
отказ от диктатуры пролетариата
Спустя полтора года после ХХ съезда Маленков предпримет попытку оттеснить Хрущёва, но ему это не удастся. Маленков уловил, что со стороны «сталинской гвардии» в лице, прежде всего, Молотова и Кагановича растёт противостояние не в меру неуправляемому Хрущёву, принимавшему зачастую непродуманные и опрометчивые решения, допускавшему ошибки и промахи. Среди недовольных были также К. Ворошилов, М. Первухин, М. Сабуров, Д. Шепилов. Да и А. Микоян тоже, хотя, впрочем, занимавшему позицию «премудрого пескаря», «дипломатичному» Анастасу Ивановичу предстояло продержаться, как говорили позже, «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича», поэтому на него надеяться особо не приходилось. А, с другой стороны, и сам Хрущёв хотел избавиться от «старой гвардии», так как для осуществления его безумных прожектов ему нужны были новые люди, ему нужна была полная свобода рук.
После антисоветских выступлений в Польше и Венгрии, где контрреволюционные силы, спекулируя на проводимой Хрущёвым политике «десталинизации», нагло вообразили, что пробил час их классового реванша, (вслед за этими странами начались аналогичные деструктивные процессы и в республиках Советской Прибалтики, на Украине и в других краях – Л.Б.), позиции первого секретаря КПСС внутри нашей страны заметно пошатнулись, и ему пришлось срочно выдвинуть авантюристический и непопулярный в народе лозунг «Догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения в течение 3-4 лет».
Простой народ распевал тогда такие частушки: «Мы Америку догнали
По надоям молока,
А по мясу мы отстали:
Хрен сломался у быка».
Недовольство на Кремлевском Олимпе было взаимным, и «коллективное руководство» решило вызвать на «ковёр» зарвавшегося Никиту. 18 июня открылось заседание Президиума ЦК КПСС. Расклад сил был таким. Отсутствовали – Кириченко (выдвиженец Хрущёва), Сабуров и Суслов (в то время сторонник Хрущёва). Из членов Президиума Никита Сергеевич, по сути, оказался в полном одиночестве. Против него были все остальные члены – Ворошилов, Молотов, Каганович, Микоян, Первухин и, прежде всего, те двое из первоначального «квартета» – Маленков и Булганин. Первый день заседания принёс поражение Хрущёву: он был перемещён с поста первого секретаря ЦК партии на должность министра сельского хозяйства. Однако спас положение маршал Г.К. Жуков, который заявил о своём несогласии с принятым решением, и обещал, что в случае смещения Хрущёва он будет апеллировать к армии. После этих слов в бывшем кабинете И.В. Сталина наступила гробовая тишина, которую нарушил вздох облегчения, вырвавшийся у Хрущёва. Подойдя в перерыве к Жукову, он сказал: «Георгий, спасай! Я тебе этого никогда не забуду. Делай всё, что считаешь нужным».
И маршал согласовал с ВВС вопрос о выделении военных самолётов для срочной доставки в Москву членов ЦК – на Пленум, а, на случай непредвиденных действий со стороны заседавших в Кремле «заговорщиков», распорядился выдвинуть к Москве танки.
Хрущёв-таки сдержит своё обещание: он сердечно «отблагодарит» верного маршала ровно через сто двадцать дней, когда Г.К. Жуков будет отправлен с миссией в Югославию, потом неожиданно будет отозван, и прямо с аэродрома, как «с корабля на бал», отвезён в Кремль, на заседание Президиума ЦК, где шестидесятилетнего маршала отправят на пенсию с официальной формулировкой – «стремился вывести Вооруженные Силы из-под контроля партии».
Конев вспоминал: «Я тогда был первым заместителем Жукова. Вызывает меня Хрущёв. «Как дела, – спрашивает. – Как Жуков?». Не подозревая ничего, говорю: «Всё нормально. Жуков вдохновлён избранием в состав Президиума ЦК. Работает по 10 – 12 часов в сутки.
В ответ – мат-перемат: «Ты ни черта не знаешь и не замечаешь. Жуков – авантюрист , опасный человек. Готовим Пленум ЦК, разделаем его под орех. Ты тоже должен выступить».
На другой день прилетает Жуков, еду его встречать. Подхожу к нему, рядом с ним – жена. До него, видимо, слухи о Пленуме уже дошли. Поздоровались, направляюсь к своей машине, а он мне вслед: «Что, уже брезгуешь со мной в одной машине ехать?». Отвечаю: «Ну, что вы, товарищ маршал. Ведь так положено, мы всегда так ездили». Но состояние его понимаю. Преодолев себя, спрашивает: «Кого вместо меня назначают?» – «Говорят, Малиновского». – «Ну, слава богу, я боялся – Фурцеву».
...Заседание открыл Хрущёв, пытавшийся в своей речи доказать, что у Г.К. Жукова манеры Бонапарта и что он не признаёт ведущей роли партии в армии. Как пример того, что «культ личности» Г.К. Жукова в армии насаждается самим Жуковым, Хрущёв назвал громадный портрет маршала на белом коне, который висел в Доме Советской Армии. Он обратился к членам Президиума ЦК с вопросом: «Как это прикажете назвать?». И сам же ответил на свой вопрос: «Конечно же, культом личности Жукова»: «Мол, молитесь на меня. Я – Георгий Победоносец!» (Такая деталь: сам Хрущёв много раз эту картину видел, одобрял и даже восхищался ею прилюдно – Л.Б.).
Особенно рьяно выступал против Жукова хрущёвский маршал Баграмян, который сказал: «Я знаю Жукова давно, он всегда стремился к личной славе и власти. Он человек особого покроя в вопросах тщеславия. Он просто больной человек. Властолюбие сидит у него в крови. У Жукова было много заслуг, но и не меньше наград, пожалуй, больше, чем он заслуживает... Жуков виноват в ошибках 1941 – 1945 годов не менее Сталина, на которого нельзя перекладывать всю вину». (Цит. по: Пыжиков А.В. Хрущёвская оттепель. 1953 – 1964. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С.99).
А вскоре будут отправлены на пенсию «по состоянию здоровья» прославленные полководцы Великой Отечественной – Маршалы Советского Союза – И.С. Конев, А.М. Василевский, В.Д. Соколовский и С.К.Тимошенко. Нет, не «по состоянию здоровья», как врала официальная формулировка, а за несогласие с произволом Хрущёва в делах армейских, за разногласия в связи со смещением Г.К. Жукова и в связи с сокращением Хрущёвым должностных окладов и дополнительных денежных пособий, которые получали офицеры.
По этому поводу Г.К. Жуков прямо говорил Хрущёву: «Я не хочу, чтобы мои военнослужащие стали нищими. Став бедными, они не захотят воевать. Человек в погонах станет всеобщим посмешищем. Советский офицер должен хорошо питаться и более или менее обеспечивать свою семью». В ответ на это Хрущёв неуклюже возражал: «Они разжирели! Мы не можем и не должны плодить у себя таких интеллигентов, таких капиталистов!»..(Цит. по: Пеньковский О. Записки из тайника. М.: ЦЕНТРПОЛИГРАФ, 2000.С.254.)
Травля Жукова заставит его обратиться к Хрущёву и Микояну с письмом следующего содержания: «Какие только ярлыки не приклеивали мне, начиная с конца 1957 года и по сей день (т.е. спустя четыре года – Л.Б.). Мне даже не дают возможности посещать собрания, посвящённые юбилеям Советской Армии, а также парады на Красной площади. На мои обращения в ЦК партии и в ГлавПУР мне отвечают: «Вас нет в списках»...
Но всё это произойдёт потом, а пока в Кремле заседание продолжалось весь день 19-го и весь день 20-го июня 1957 года, поэтому о перемещениях, «самолётах» и «танках» высшее руководство страны ничего не знало. На этом третьем заседании Президиума ЦК КПСС вопрос уже ставился об упразднении самого поста первого секретаря ЦК. Хрущёв вёл себя самоуверенно, так как получал ежечасно данные «о ходе подготовки» к Пленуму ЦК, которая велась его людьми за стенами Кремля. Почти все члены ЦК, секретари областных, краевых и республиканских комитетов партии, все выдвиженцы Хрущёва, то есть та элита партноменклатуры, которая была создана и развращена им, и на поддержку которой Никита Сергеевич не без основания надеялся, тотчас же слетелась, как вороньё, в Москву.
Вопросами встречи и обустройства прибывающих членов Центрального Комитета ведали «птенцы гнезда Хрущёва» – Брежнев, Игнатов, Фурцева (в дальнейшем получившая в народе ироническое прозвище «Екатерина Третья» – Л.Б.). Наконец, в понедельник, 22-го июня 1957 года собрался Пленум, где первое слово было предоставлено «верному маршалу Жукову», который выступил с такой филиппикой против Маленкова, Молотова и Кагановича, что вопрос о смещении Хрущёва даже не был затронут ни одним оратором.
Как же слеп был сталинский маршал, вторично помогая Хрущёву – в первый раз при аресте Берия, а на сей раз в разгоне большинства Президиума Центрального Комитета, объявленного «антипартийной группой Маленкова, Молотова, Кагановича, Ворошилова, Сабурова, Первухина и примкнувшего к ним Шепилова».
Впоследствии, на ХХII съезде КПСС министр культуры Е. Фурцева, критикуя так называмую «антипартийную группу», льстиво скажет: «Какое счастье для всей нашей партии, какое великое счастье для нашего советского народа, что в тот момент Центральный Комитет нашей партии во главе с нашим дорогим Никитой Сергеевичем оказался на высоте своего положения». (ХХII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. М.: Политиздат, 1961). Да уж, действительно, было «великое счастье для нашего советского народа», дальше некуда...
Начало номенклатурного беспредела –
начало конца «Теперь не каторга и ссылка,
Куда раз в год одна посылка,
А сохраняемая дача,
В энциклопедии – столбцы,
И можно, о судьбе судача,
Выращивать хоть огурцы».
Борис Слуцкий.
«Раскаявшегося» К.Е. Ворошилова, старейшего члена руководства, утрачивающего, правда, былую активность, Хрущёв подержит до 1960 года на посту формального главы государства – Председателя Верховного Совета Союза ССР. Не тронет пока и Булганина, хотя и сохранит злую память о его словах, произнесённых на первом заседании Президиума ЦК 18 июня: «Невыносимо. Мы идем к катастрофе. Все стало решаться единолично». И только из-за этих слов отправит его через год «на хозяйственную работу», лишив звания Маршала Советского Союза, и узурпировав пост Председателя Совета Министров СССР.
Главный итог этого «кремлёвского переворота» в том, что Хрущёву удалось полностью обновить Президиум ЦК своими ставленниками, которые, как он полагал, не будут ему «мешать». Наконец-то ему удалось вывести КПСС на первые роли, подмять под себя Совет Министров СССР (Маленков), МВД (Берия) и армию (Жуков) и установить тотальный контроль над всеми структурами власти.
Именно с этого «чёрного понедельника», с этой и по 41-му печально известной даты – 22 июня 1957 года, то есть с победы Хрущёва над сторонниками диктатуры пролетариата, именуемой с тех пор «антипартийной группой и примкнувшим к ней Шепиловым», начался номенклатурный беспредел в Советском Союзе, который, в конечном счёте, привёл страну к упадку и катастрофе.
Восторженный трубадур хрущёвской «оттепели», литературовед Корней Чуковский в своей дневниковой записи так описывал медицинское обслуживание партаппаратчиков по сравнению с лечением простого люда: «Работники ЦК и другие вельможи построили для себя рай, на народ им наплевать. Народ на больничных койках, на голодном пайке, в грязи, без нужных лекарств, во власти грубых нянь, затурканных сестёр, а для чинуш и их жён сверхпитание, сверхлечение, сверхучтивость, величайший комфорт». (Чуковский К.И. Дневник (1938 – 1969). М., 1994. С.371).
Шпион Олег Пеньковский, гнилой продукт хрущёвской эпохи и отличный её свидетель, вращавшийся всамых высоких кругах и не понаслышке знакомый с жизнью высшей партсовноменклатуры, писал о тех, кто работал при Хрущёве в Центральном Комитете, Совете Министров, КГБ и различных министерствах: «Сыновья, дочери, зятья и другие родственники наших партийных лидеров и высокопоставленных правительствнных чиновников учатся в самых престижных вузах, а по окончании их получают хорошую работу, хотя некоторые из них абсолютно для неё не пригодны. Для них открыты все дороги. Их быстро продвигают по службе. И делается это по блату, через друзей и семейные связи. Со страниц газет постоянно звучат призывы покончить с семейственностью и протекционизмом на службе. И что же? Да, «сдвиги» в этой области есть – наказывают какого-нибудь директора завода за то, что взял на работу свою племянницу, и сразу же сообщение об этом появляется в прессе. А вот того, что творится на самом верху, никто словно не замечает». (Пеньковский О. Записки из тайника. М. 2000. С.355).
Такую райскую жизнь создал своим выдвиженцам – партийным вельможам Хрущёв, давший им понять на ХХ съезде: «Сталин сам не спал и другим не давал. Я – не Сталин. Отныне будете спать и жить спокойно. Гарантирую». И, действительно, вводился в действие принцип ненаказуемости высшей партноменклатуры, за что она, естественно, была благодарна Хрущёву, готовая поддерживать его и помогать ему удерживаться у власти.
С той поры девиз «Во имя народа – всё для себя», – был возведён в абсолют. А для обмана уже преданных ими «работяг» (в номенклатурном новоязе этим пренебрежительным «термином» стал обозначаться класс-гегемон, рабочий класс Страны Советов – Л.Б.) был выдвинут на редкость лицемерный лозунг: «Народ и партия едины»...
В то же время нарастала кампания по неумеренному восхвалению Хрущёва, и подобная лесть ему нравилась. Но стоило ему задеть стяжательскую жилку партноменклатуры, покуситься на её «привилегии» (в частности, закрыть спецраспределители и перевести партаппаратчиков на обслуживание через обычную торговую сеть, резко сократить перечень лиц, имевших право пользоваться персональными госавтомобилями – Л. Б.), как его трон з<