Окрестности Новосибирска, Заимка.

Пчелинцев задумчиво размешивал чай. Ложка медленно шла по кругу, иногда немелодично звякая о выщербленные края чашки...

За окном шумели женщины из гражданских. Спор шел какой-то глупый и мелочный. И вообще... как-то все было никак. Ни плохо, ни хорошо. Одним словом - никак. Хорошее определение, емкое...

Полковник отхлебнул давно остывший чай. Поморщился, отставил чашку подальше, снова прислушался. За окном уже переходили на личности. Высунуться, что ли, да разогнать нахрен? Хоть какое-то от мыслей отвлечение.

Не радовали мысли. Хозяйство держалось. Пока еще. Очередную зиму с зимоподобной весной пережили. И лето почти пережили. И следующую зиму переживем, не денемся никуда. А дальше что? Васильев на глазах худеет - не может пустых складов видеть, местные волками зыркают. Не растет нихрена, коровы не доены, дети не кормлены, а виноваты мы... Уходить надо. Только куда, блин, уходить?!

Непонятно что с разведкой вышло. За прошлое лето добрались только до Астрахани. Когда считали, выходило, что за год туда-обратно обернутся. Не получилось. Форс-мажоры и прочие неизбежные на море случайности. Одолели только "туда", и то, наполовину. Многих больше нет... Но все знали, на что идут.

Второе лето тоже не порадовало... Сундуков до Ростова «на ура» проскочил. Но безрезультатно. Никому новосибирцы там не нужны. Разве что, как заслон против налетов с Северного Кавказа. Только это уже нам, и на халяву не всралось, как Урусов часто говорит.

Лучше алтайцы с казахами, чем нохчи. Тех на ноль множить придется. Всех. Вообще, по уму, на Кавказ лучше сбросить еще десяток бомб. И ракетами пройтись. Пчелинцев привычно почесал старый шрам от осколка. Один из тех двадцати двух, которые привез из Дагестана, в свое время...

Так что, Ростов не вариант. Сундук не дурак, тоже хер к носу прикинул. Хотел на Украину пройти, но что-то не срослось. Два месяца по тем местам крутился. Потерял троих, плюнул, да вернулся. Сидит в Астрахани, пьет самогон, запивает пивом, заедает воблой...

С Урусовым хуже. Вроде как все отлично шло. Из Ургенча на связь вышли, доложили, что с узбеками задружились. И все. Пропали. Должны были уже в Таджикистане быть, раз сарты, как братья родные. Только тишина. Может, сейчас стоит раздолбанный джип посреди Каракумов... Много ли двоим надо?

Мысли закружились вокруг Седьмого и Шаха навязчивой пеленой...

- Разрешите, товарищ полковник! -Пчелинцев оторвался от размышлений даже с некоторым удовольствием. Дмитровский, влетевший в кабинет, как на пожар, был очень кстати.

- Заходи, Вань, заходи. Чего запыханный такой?

- Глебыч! Шах с Седьмым нашлись! - выпалил бывший омоновец.

- Так хрен ли ты разрешения просишь?! - подхватился Пчелинцев, вскакивая из-за стола.

- Не спеши! - остановил майор взволнованного командира. - Второй сеанс связи через полтора часа. Вышли на нашей частоте. Душанбе, двести первая. Некий капитан Махонько. Утверждает, что ты его должен знать. На Алтае пересекались будто бы.

- Пашка Махонько?! Пересекались, ясный хрен! Что еще передал?

- Наши сейчас у него. Точнее, один Юринов. Еще сказал, что они всеми конечностями за нас. Легко не будет, но веселье обеспечат.

- Хрен с ним, с тем весельем, - отмахнулся Пчелинцев. - И не таких бобров любили. А хохол где?

- А вот тут сложнее. Пропал.

- Как пропал? - удивился Пчелинцев.

- Наглухо. Сцепился с местными абреками, положил какого-то деятеля, сейчас по горам бегает, с басмачами на хвосте. Еще не поймали.

- Вот же мудак. Ну, раз не поймали, то и не поймают. Сколько до связи? - - радостно выдохнул полковник.

- Примерно полтора часа, - взглянул на часы Дмитровский. - Как раз их командир подтянется, и Юринов будет. Заодно, может чего и с Андрюхой прояснится.

- Полтора часа - это хорошо, - заключил полковник. - Пусть связюки каждую лампу прозвонят, чтобы не оборвалось.

- Глебыч, какие лампы? - не понял Дмитровский.

- Те самые, Вань, те самые. Которые на бронепоезде. Да, Владе ни слова. Потом.

Дмитровский понимающе кивнул.

Таджикистан, Пенджикент

- Салам алейкум, Фаррух.

- Ваалейкум Ассалам, ата. Я гляжу, вы нарушаете собственные Правила. Ты не похож на обычных языков Ирбиса!

- Все когда-то случается в первый раз.., - горестно вздохнул посланник, сетуя на неудержимую судьбу. - Если для этого имеются важные причины… А они имеются. Присутствие Саттах-бека при нашем разговоре не будет лишним.

- Даже так? Тогда давай пойдем к нему, уважим возраст.

- И не подумаю сказать хоть слово против, ака.

Собеседники направились вглубь дома, надежно укрытого от палящего безжалостного Солнца раскидистыми ветвями деревьев.

Саттах, что-то писал, задумчиво грызя кончик карандаша. Увидев посланника, не стал скрывать удивления неожиданным визитом:

- Воистину, сегодня день сюрпризов и чудес! Мало того, что, пришедший ко мне язык Ирбиса гораздо старше обычного. Так он еще мне знаком. Воистину чудеса! Я думал, что ты давно мертв, Ильяс! Честно говоря, даже разозлился на Леопарда Гор за твою гибель. Малый проступок можно и простить бедному дехканину! Ведь у дехкан так мало радости в жизни… Ильяс, насколько помню, ты никогда не отказывался от хорошего чая?

- Не откажусь и сейчас.

- Фаррух… - попросил старый бек. - Не откажи двум старикам в их нехитрых слабостях. Можешь не спешить.

Коротко кивнув, Фаррух исчез.

- Твой внук хороший человек.

- Будешь удивлен, но я знаю!

Оба старика засмеялись. Кое-как отдышавшись, и вытерев набежавшие слезы, Ильяс вернулся к разговору:

- Мудрая мысль приходит не к одному. Ирбис решил точно так же, как ты. Он тоже хороший человек. И мудрый. Старому Шамси даже не пришлось уходить.

- Только зарезать трех баранов Ахмадова, не более, - усмехнулся бек.

- Не зря Шамси зовут «железным». И старое железо не ржавеет. Опередить руку Ирбиса может не каждый.

Повисло молчание. В комнату тихо зашел Фаррух. Поставил поднос с чайником и чашками, поклонился, и так же, без слов, вышел, тихо притворив дверь.

Ильяс взял чашку двумя руками и внимательно посмотрел на собеседника:

- Я принес ответ на послание твоего внука, Саттах. Но не простой ответ...