Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку в составе тт. Меркулова, Кабулова, Баштакова (начальника 1-го Спецотдела НКВД СССР).
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
Союза ССР Л. Берия (подпись)
В этом своем рапорте-предложении Берия, обосновывая уничтожение польских офицеров, указывает, «что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти», - это было нормально для преданной и уничтоженной армии. Берия и Молотов такими их сделали и за это расстреляли.
Что касается «тройки» и ее «решения» - она ничего не решала. Ее задача была - собрать, систематизировать справки и обеспечить выполнение заочного приговора. Резолюция -подписи о решении вопроса - на титульном листе этого документа: И.Сталин, К.Ворошилов, В.Молотов, А.Микоян (пометка сбоку: «Каганович - за, Калинин - за»). Далее все - дело техники исполнения, по принципу работы всех систем и подразделений в военных организациях, начиная с «тройки», лагерного начальства, этапных и расстрельных команд.
В это время обреченные находились в трех лагерях: Козельск (древний монастырь), Старобельск (дачный поселок НКВД под Харьковом), Осташков (монастырь на озере Селигер, на север от Твери). На месте такое количество людей незаметно не махнешь. Стали вывозить: из Козельска - в глухой лес под Катынью, где и расстреливали на обрывах оврагов, из Осташкова - в Калинин. (Надо к слову заметить, что в Твери такого быть не могло, в Калинине же - вполне.) Шесть тысяч человек, выпавших на долю этого старинного города, решено было расстрелять в подвалах областного управления НКВД, что напротив памятника Калинину (ныне в этом здании находится Мединститут).
ВОСПИТАНИЕ «ОСОБОЙ ПОРОДЫ»
К счастью, в истории нашей многострадальной страны сохранились не только документы и факты захоронения жертв беззакония, но и свидетели этих преступлений. Как уточняет уже в наши дни бывший начальник областного управления НКВД в Калинине С.Токарев1 : «Расстрелы начинались вечером и кончались на рассвете. Первый транспорт от 4 апреля 1940 состоял из 390 военнопленных-поляков2, и у палачей трудности: как успеть за одну ночь расстрелять столь большое количество людей. Следующие транспорты уже везли не более 250 пленных-поляков... Ход расстрелов был следующий: в одном из подвальных помещений проверяли анкетные данные каждого военнопленного, потом сковывали и вели в камеру смерти, с дверью, выложенной войлочной обивкой... После перехода в камеру смерти жертву сразу же убивали выстрелом в затылок из немецкого пистолета «Вальтер». Тело выносили через противоположную дверь, укладывали на одном из 5-6 ждавших грузовиков и затем вводили следующего пленного. Расстрелы проводились каждую ночь - за исключением праздника 1 Мая... Во дворе ночи напролет гремели двигатели, чтобы не были слышны выстрелы...»
Обычные эпизоды в работе чекистов. Во всем этом ничего удивительного пока нет. Оригинальными были дальнейшие действия.
Лучше всего и удобнее, решили чекисты, закапывать мертвецов на своем обширном участке в пос. Медный, огороженном под дачи сотрудников НКВД. Участок этот, разумеется, был тщательно охраняем и посторонние свидетели на нем исключались. А то, что данный поселок превратился буквально в сплошное кладбище, никого не могло смущать. Вырывались большие ямы, в них с пробиравшихся ночью среди деревьев машин, груженных значительно выше бортов, сбрасывались как дрова - навалом, в несколько слоев - расстрелянные, затем рядом, а подчас прямо на месте этих огромных могил, строились уютные, просторные терема.
Наверное, вы не смогли бы не только отдыхать, но и уснуть в такой тихой дачке, где в подвалы проникал трупный запах, а в комнатах витали духи убиенных. А их хозяева - люди новой, особой породы - спали безмятежно и растили своих детей и внуков, совершенствуя свой генотип, приучая отпрысков к запаху крови и трупов с колыбели.
И право: для мастеров топора, притомившихся после беспрерывных убийств, лучший сон - на телах своих жертв!
Что ж здесь оригинального и необычного? Ведь это не исключение. В Старобельске тоже расстреливали и хоронили у дачного поселка НКВД, и это становилось традицией. В 50-е годы закрыли расстрельный полигон в Бутове, обнесли его глухим забором с колючей проволокой и вокруг массовых захоронений разрешили строить дачи для работников НКВД. Но, учитывая «геологическую особенность фунта», насыщенного в несколько слоев человеческими костями, вышло распоряжение: «несмотря на чины и должности, разрешается строить только легкие одноэтажные дачки - без погребов и массивных фундаментов». Первое время за этим строго следили (одно дело - жить над могилами, другое - оказаться в погребе, окруженным мертвецами). Со временем о распоряжении забыли, а новые строители дач не знали о нем. Застроили все массовые захоронения, утрамбовав их массивными фундаментами и переворошив погребами. Так что отдыхать в дачах на кладбищах стало одной из форм классовой закалки в воспитании тружеников НКВД. В страшных рождественских сказках не придумаешь того, до чего додумались «сверхчеловеки», спокойно разряжавшие обойму одну за другой, напевая: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...» (И, надо сказать, очень страшную сказку.)
Все участники «расстрельных команд» (именно так они называются в документах) щедро представлялись к наградам и большим денежным премиям. На их груди блистали своим великолепием ярко-красные святые коммунистические символы - «Красная Звезда», «Красное Знамя», образ великого вождя на красном фоне. И все правильно. Для полноты картины цвет алой крови жертв дополнялся ярким красным румянцем упитанных производителей новой «особой породы».
Каждому ясно, что не так страшно само убийство - убивали людей и в другие времена, и другие «породы» из разных наций. И не столь поражает количество, сколь методичность, жестокость и полная потеря человеческого облика и самосознания специалистов, само их отношение к убийству. Можно ли вообще такую выведенную породу причислить к человеческому обществу? И как от носителей этих выведенных и устойчивых генов оградить последующие поколения?
Следующие поколения не ограждались от тлетворного влияния новой религии и ее главной человеконенавистнической секты. Напротив - велась большая селекционная работа. Выводилась новая смена. Особое внимание обращалось на детей энкавэдэшников, которые должны были с пеленок понимать свое место в коммунистическом движении: они стоят над обществом, они - сверхчеловеки.
А потому, например, уже дошкольники, а тем более школьники воспитывались, как потомственные надзиратели-охранники - «энкавэдэшата». Для них шили особую форму, организовывали специальные детские отряды, в которых они практически воспринимали разницу между собой и остальными ребятами, потенциальными зеками. Чтобы рука не дрогнула и сердце не сжалось, когда придет время вырывать ребенка из рук обезумевшей от горя матери, стрелять в его отца...
Юный чекист любого из своих друзей мог заложить и загнать за колючую проволоку. Он твердо выучил: «У меня один друг - мой вождь, все остальные - даже мои близкие - явные или скрытые враги, а враг должен быть уничтожен!» Все делалось для того, чтобы детки, получившие прививки от опаснейших болезней - доброты, милосердия, сострадания и чести - не заболели этими пошлыми мещанскими заразами; а ненависть, разруха, жестокость выведут их на большую дорогу произвола и беззакония.
Быстро росла и крепла новая смена миссионеров, проповедников, инквизиторов-живодеров, насаждавших у себя и теперь уже во многих странах мира новую религию Ленина-Сталина. Так она закалялась, развивая силу разрушения, уничтожения, моральной деградации всех духовных и душевных устоев.
Но убийства совершались не только с помощью пистолета или веревки. Фантазии ведомства были безграничны.
На один сибирский полустанок за Екатеринбургом прибыл очередной эшелон ссыльных. Они были несколько дней в пути на сухом пайке. Здесь в холодное время года климат обычно таков: днем - 14-16, ночью - до 25 градусов мороза. Пошли раздать баланду. Открыли вагон - там все замерзли, в другом, третьем - то же самое. Конечно, можно было кого-то и спасти. Но зачем и кто это будет делать? Пошли по спецсвязи получать дальнейшие указания и приказы. Получили: продолжать этап до ближайшего лагеря, там загнать эшелон в тупик и погибших захоронить. Через сутки прибыли в один из тупиков, благо лагерей в этой местности наделали в достатке. Открыли двери - все были мертвы. Вырыли большие ямы, так как в вагонах оказалось около 250 человек (в зимнюю пору это трудно, помогали и семьи охраны - от старого до малого). Таскали в ямы и засыпали. В одном вагоне две женщины были еще живы, в другом мужчина, хорошо одетый, даже пытался что-то сказать. «Может, попробуем спасти?» - спросил один охранник. «Ты что? Соображаешь? Если мы их отходим, то все равно особист прикажет пристрелить - это ж такие свидетели! Нас за это не похвалят. Нет уж, не мудри, клади вместе со всеми. Не забудь у этого живого ботинки снять. Я таких красивых новых ботинок никогда не видел». Судя по одежде и пуговицам на форме, по вещам - это были поляки, вывозимые в Сибирь и на Северный Урал.
Охранники - народ крепкий, «особой породы», лишнего не скажут; а вот их жены и дети расписок о неразглашении не давали. Рассказывали, что случай с замерзшими - рядовое лагерное происшествие, в котором не видели ничего особенного. Напротив - «как им повезло, не мучились; самая легкая смерть - от мороза: заснул - и все. Вот нам пришлось и помучаться, и повозиться крепко - копать в мороз: попробуйте, как это трудно! А вещей невиданно хороших нам досталось много». Порода была выведена отличная, но и ей бывало трудно; правда, была компенсация подарками.
Описанное - это логичное развитие удачного изобретения - «душегубки». Только транспортировка и объем больше, и более гуманно: «не мучились: заснули - и все». И такой эшелон был не один.
До сих пор активисты общества «Мемориал» находят огромные массовые захоронения расстрелянных. В 1997 году в 19 километрах от Медвежьегорска найдены еще одни реальные следы таких преступлений. Обнаружены прямоугольные провалы почвы, где при их вскрытии находилось в каждом по 60 трупов. Затем под тем же Медвежьегорском, в сосновом бору Сарымихи, найдено еще 200 братских могил - это более миллиона замученных и расстрелянных.
Сотни тысяч граждан страны были уничтожены без суда и следствия лишь за то, что они видели и понимали преступность партии и ее вождей; что они не смогли убить в себе человеческий разум, совесть и стать послушной скотиной, прислуживающей ленинско-сталинской политике в СССР. В стране было создано около 280 лагерей. Таких масштабов системагического истребления населения мир не знал за все время существования.
Потом, после «освобождения», а затем захвата европейских стран, это будет происходить и в той же Польше, и в Венгрии, и в Чехословакии...
Огромный опыт набирался и расширялся. Наработанный на Лубянке, он использовался и совершенствовался на Никольской и в Сухановке. А затем, уже после войны - и за пределами страны, в «освобожденных» соцстранах.
Например, в Потсдаме, на Лейпцигерштрассе, 1. Большой старинный дом обнесли высоким каменным забором, все помещения в нем переоборудовали в следственную тюрьму пыток НКВД, куда попадали в основном «неблагонадежные» немцы (но были и арестованные из Союза)... Сотни тысяч замученных и расстрелянных. Чудом оставшиеся тогда в живых рассказывают сегодня, что и как там было. Один из них с экрана телевизора (25.06.2000 года) поведал:
«Я тогда сказал следователю:
- Вы хуже гестапо!!!
- Хуже? Нет, лучше! У нас свои методы и опыт больше, - с недоброй улыбкой ответил советский следователь».
Да, там в проведении пыток и истязаний методов было много, и они поражали своей изощренностью. За 30 лет совершенствования палаческих методов партии, нагнетания страха у населения и вседозволенности для преступников из НКВД, они достигли небывалых высот. Было чем гордиться!
Но здесь разговор идет о другом периоде, и задача наша другая - раскрыть становление и организацию преступного строя, его опорные «конструкции», суть всего происходившего.
Были созданы массовые воспитательные организации и политические системы (октябрята, пионерия, комсомол, партия), имевшие одну общеполитическую направленность. Но необходимы были еще и особые отряды, подразделения, воинские образования (следственные, доносительные, охранные). Их тоже необходимо было воспитывать с детства, с тем чтобы они, выполняя свой преступный долг, считали, что осуществляют нужное, важное и даже полезное дело. Воинские расстрельные команды уничтожали «врагов народа» десятками и сотнями, систематически «выполняя свой воинско-патриотический долг», оправдывая великое доверие, оказанное им партией, родиной, Сталиным (все они были членами ВЛКСМ или ВКП(б)-КПСС). Они в большинстве своем не понимали, что в действительности совершают преступление против своего народа и своей страны. Замороченные комсомольскими и партийными собраниями, секретарями и политруками, они являлись слепым орудием в их руках. Случается, солдаты в той или иной армии не понимают, за что, с кем и почему они воюют. Они призваны «уничтожать противника» - и они убивают. Но одно дело - на войне, а другое - массовые расстрелы своих соотечественников в мирное время (так называемые «зачистки» и переселения целых народов). Тут нужна была крутая ломка в понимании происходящего, натравливание сломленных и одураченных на тех, кого не удалось сломить и одурачить. Но главные виновники - не те, которые сломались и выполняли приказы, а те, которые их сломали и сделали послушным орудием своих преступлений.
Все, что создавалось человечеством тысячелетиями, со времен его золотой юности (как точно и романтично назвал Маркс расцвет Римской империи) - от римского права до уголовных кодексов и деклараций прав человека, - все перечеркивалось начисто большевистской моралью и партийными кодексами.
При всех благах беспредельной власти, поднимаясь до высоких и высочайших постов, вожди жили, по большому счету, безрадостно. В том числе и сам великий Сталин.
Имея беспредельную власть над регионами, он не мог должным образом упорядочить жизнь в семье. Старший сын Яков, боевой офицер, стал нелюбимым чадом; заклеймен отцом, как враг народа, изменник и предатель (согласно сталинскому Указу № 270 от 16 августа 1941 г., «отступивших и сдавшихся в плен считать врагами народа, изменниками и предателями, подлежащими расстрелу»). Младший - любимый сын Василий, командующий ВВС Московского округа - был осужден последователями и соратниками Сталина (Военной коллегией Верховного Суда СССР 2 сентября 1955 года за «антисоветскую агитацию и пропаганду»). Стал также врагом народа и антисоветчиком. Осудили его на восемь лет лишения свободы, и сидел он в Лефортовской тюрьме.
Сыновья вождя - враги народа. А может быть, сам отец «врагов народа» - главный враг народа, которого он уничтожал миллионами. Тогда все встает на свои места. В масштабах страны найти истину трудно, а в семейном кругу она просматривается четко.
Вождь прожил тяжелую, трудную, опустошающую душу жизнь. Он, как и все в его окружении, являлся заложником и жертвой системы, им же созданной, раскручивающейся, расширяющейся и всепоглощающей. Они все не имели главного, для чего появились на свет: семьи, нормальных отношений в ней, любви и ласки, общения с сыновьями, дочерьми, внуками. Не получали душевного тепла и поддержки от родных, близких, друзей.
Кровавая система, при которой каждый управляющий ею, непосредственно участвующий в ее работе, являлся всего-навсего роботом, деталью большого безжалостного механизма, все более наполняемого трупным смрадом.
Каждый делал свой вклад в том подразделении, в котором работал. Добивался значительных успехов и тут же уничтожался, не получив право на заслуженную старость, покой, осмысление пройденного и прожитого.
С начала работы системы Дзержинский и Куйбышев старались и преуспевали, но это не помешало их убрать, заменив следующими. Они были бесценны и нужны на данных постах в свой определенный период. Кончился период - и они ушли на тот свет. И так было со многими.
Система расширялась, и стала принимать международный размах, втягивая все большее число борцов за большевистские идеи. Взять, к примеру, Георгия Михайловича Димитрова. По натуре бунтарь и мечтатель о лучшей доле народа, он становится с 1901 года участником стачечной борьбы в Болгарии. Секретарь профсоюза печатников. С 1902-го - член Болгарской рабочей социал-демократической партии (БРСДП). С 1903-го - избран в партийное руководство, участник антифашистского вооруженного восстания в Болгарии (1923), был заочно приговорен в Болгарии к смертной казни. Эмигрировал. Арестован в Германии в 1933 году по обвинению в поджоге рейхстага. Рейхстаг он не поджигал. Хотя, конечно, мог бы, если вспомнить, как он хорошо спланировал в свое время у себя на родине взрыв царской семьи в знаменитом Софийском соборе. (Время идет вперед. Задачи становятся масштабнее. Теперь нашему Свердлову возиться с Каплан, чтобы организовать «Красный террор», было бы смешно - пришлось бы подумать о поджоге Кремля.) Гитлеровцы нашли в Димитрове подходящую персону и осудили ее правильно. А мы, по-своему, - тем более. 27 февраля 1934 года по договоренности советского правительства с германским, прибыл в СССР и был помещен в лучший подмосковный специальный военный госпиталь, расположенный в знаменитой усадьбе Юсупова Архангельское. Мне довелось быть свидетелем встречи его, как героя. Он становится Генеральным секретарем Исполкома Коминтерна (1935) и даже Депутатом Верховного Совета" СССР. С 1943-го - руководитель Отечественного фронта Болгарии. Его известность и победа советских войск и спецподразделений обеспечили ему пост Генерального секретаря ЦК БКП и Председателя Совета Министров. Именем Димитрова называют ряд городов и предприятий.
Вместе с тем, он, создавая основы социализма и народной демократии у себя на родине, стал проводить чистку партии, организацию партаппарата и правительства по своему усмотрению. Такая самостоятельность, естественно, не понравилась Сталину, так как служила плохим примером для руководителей компартий других стран. И в одно апрельское утро 1949 года в Софию приезжает Лаврентий Павлович и уговаривает по-дружески Георгия Михайловича подумать о своем здоровье и поехать с ним в Москву отдохнуть и подлечить диабет. После радушных застолий поехали в Москву. И на этот раз Димитрова поместили в элитную больницу. Но главное, с этой минуты он оказался под крутым конвоем служб Берии. В Москве от «отдыха и лечения» уже через две недели ему стало плохо, а еще через полтора месяца Георгий Димитров вернулся в Софию, бальзамированный сотрудниками ленинского «Научного центра». Все работали в одной упряжке, вожжи которой находились в руках Берии, а маршрут определял Сталин. С возведением мавзолея в Софии задержки не было.
В 1953 году по той же методике умирает в Москве Клемент Готвальд. Естественно, он тоже вернулся в Прагу выпотрошенный и обработанный. Но это все не от желания что-либо сохранить, а напротив, чтобы не остались следы истинной причины смерти (еще одно гениальное изобретение большевиков - спрятать улики при всенародном обозрении). Однако один настырный врач - Петр Гылыбов - сумел снять клок волос с Димитрова, сделать тщательный анализ, установить, чем и как он был отравлен. Очевидные предположения получили документальное подтверждение.
Но, естественно, как у всяких правил, здесь были и исключения. Яркими примерами на Дальнем Востоке и в Европе можно считать, соответственно, Северную Корею и Албанию.
Из всех коммунистических вождей лучшим учеником Ленина-Сталина проявил себя Энвер Ходжа.
Когда начался послевоенный большевистский передел Европы, Иосип Броз Тито имел свой план создания Великой Югославии (идею присоединения к республикам Югославии еще и Болгарии с Албанией). В Албанию уже вошла югославская дивизия. Но страну спасла резолюция ЦК КПСС «О предательской деятельности Б.Тито» (для нас он и был «кровавой собакой Тито», пока не приехал к нему Хрущев и не воскликнул: «Дорогой товарищ Тито!»). Тогда дивизии Тито пришлось уйти из Албании.
Ходжа сделался безраздельным вождем, и для укрепления власти произвел чистку, уничтожив свыше 10 тысяч партаппаратчиков, отправив их на медные рудники и в концлагеря. Затем он сумел создать первую абсолютно атеистическую страну в мире. Были полностью разрушены мечети, костелы, православные церкви и монастыри; расстреляны священнослужители всех этих религий. Кроме того, в лагерь попадал каждый, кто когда-либо проявлял религиозные чувства.
Старт был взят круто, но народ считал: чем круче, тем быстрее он попадет в светлое будущее. Чтобы добраться туда побыстрее и достойно (в виде безликого стада), были запрещены: длинные волосы, косметика, общение с иностранцами (маяком служило постановление, подписанное Лениным-Дзержинским еще в 1918 г. о том, что «каждый иностранец считается врагом нового большевистского строя»), частная торговля на рынке; радиолы, автомашины, рояли, дорогая мебель (позже - видеомагнитофоны, пишущие машинки), сдача квартир в наем и многое другое, что отличало бы человека от овцы.
Это был истинно жестокий коммунистический лидер, он даже сам стрелял своих друзей. Прямо в кабинете застрелил своего сподвижника и друга Мехмета Шеху.
Сталин его высоко ценил. Пригласил в гости. Сердечно принял на даче в Кунцево: пили вино, наградил орденом Суворова и премией «имени мене». Но и стал ревновать - как бы тот не встал с ним в один ряд. А потому предложил ему переименовать Компартию Албании в «Партию Труда» (все-таки, так скромнее и спокойнее).
Как и Ленин и Сталин, Ходжа буквально залил кровью свою маленькую страну. В соотношении численности населения и сжатости сроков, в которые он уложился, ему, безусловно, удалось превзойти своих учителей. Шел Ходжа по отработанной методике насилия, порождающей людей, завороженных страхом. А потому в кинохронике мы видим счастливых албанцев, проходящих перед трибуной своего вождя, размахивающих флагами и транспарантами, выкрикивающих лозунги в его честь. Слышим голос диктора: «Албанский народ стал хозяином своей судьбы, и никогда никому не отдаст завоеванного счастья»; «Нерушимая дружба объединяет новую Албанию со странами народной демократии, с великим Советским Союзом».
Вот оно, одно из величайших в мире достижений дрессировки народа! Вот что можно сделать с целым народом при помощи гнета, насилия и страха!
Умер Сталин. Осудили культ личности и сталинский террор. Ходжа, естественно, воспринял осуждение как личное оскорбление. Он отвернулся от решений XX съезда и КПСС. Перекинулся к китайцам. Китайская компартия его пригрела и дала деньги на установку в Албании радиостанции - рупора китайской, в большой мере антисоветской, пропаганды в Европе. Но в 1976 году умер и Мао. Ходжа остался без подаяний, стал быстро стареть и вскоре умер. Ему тут же быстро построили мавзолей. Через огромную площадь Тираны медленно двигалась широкая бесконечная очередь трудящихся. Все в слезах, рыданиях, качаются от постигшего страну горя...
Потом его осудили - проклинать мертвого было уже не страшно. Посадили жену, свергли соратников, так хорошо и долго гревшихся возле него. Посадили и сына. Далее великий ученик снова переплюнул своих учителей - и Ленина, и Сталина. Гроб его вынесли из мавзолея и похоронили на обычном кладбище, среди могил простых смертных. А мавзолей переоборудовали под выставку культурных ценностей. Но и сегодня к могиле вождя приходят маленькие группы тех, кто помогал создавать «море крови», живя в роскоши и достатке. Осчастливленные и вскормленные - люди преданные, в отличие от одураченных, затравленных и обманутых.
Но главное: как бы ни действовал, ни старался любой лидер этой жестокой утопической системы проявить себя - он обречен на осуждение своим народом.
Да, партийно-коммунистическая система была четко отработана. Механизм - безжалостен. Каждый входил в него молодым, энергичным, жизнерадостным. И тот же генсек Брежнев из молодого политрука Лени превратился в еле говорящую куклу, переполненную медикаментами. К этому времени система была полностью создана и отлажена. И то, что у руководства кукла - намного лучше и спокойнее, чем энергичный и думающий руководитель: это отодвигало крушение системы.
А крушение уже ломилось в дверь, и дверь открыл Горбачев.