Глава iii. специальные формирования
ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
В соответствии с федеральными законами «Об обороне» и «О мобилизационной подготовке и мобилизации в Российской Федерации» в стране при объявлении мобилизации создаются специальные формирования, предназначенные для выполнения специальных задач по обеспечению боевой деятельности Вооруженных Сил Российской Федерации.
Для участия в медицинском обеспечении личного состава Вооруженных Сил Российской Федерации (в период мобилизации и в военное время) в тылу страны создаются специальные формирования здравоохранения, которые предназначены, в первую очередь, для специализированного лечения наиболее тяжелых контингентов раненых и больных, их реабилитации, восстановления бое- и трудоспособности, а также для участия в проведении противоэпидемических мероприятиях среди войск, осуществляющих передислокацию.
Специальные формирования здравоохранения создаются для использования в интересах Вооруженных Сил Российской Федерации, в состав Вооруженных Сил Российской Федерации не передаются. Они являются структурными подразделениями отраслевых органов управления (Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации, органов управления здравоохранением субъектов Российской Федерации) и подведомственными им (или находящимися в сфере их деятельности) учреждениями здравоохранения.
Что же представляют собой специальные формированиям здравоохранения?
Под специальными формированиями здравоохранения понимаются органы управления и медицинские учреждения, создаваемые в период мобилизации и военное время для выполнения задач по медицинскому обеспечению личного состава Вооруженных Сил Российской Федерации.
К специальным формированиям здравоохранения относятся:
1) органы управления специальными формированиями;
2) тыловые госпитали здравоохранения;
3) обсервационные пункты.
Органы управления специальными формированиями – это Главное управление по руководству специальными формированиями здравоохранения, которое создается в Министерстве здравоохранения и социального развития Российской Федерации, а также отделы и секторы по руководству специальными формированиями здравоохранения, которые создаются в органах управления здравоохранением субъектов Российской Федерации.
В структуре специальных формирований здравоохранения органы управления составляют около 6% от общей их численности.
Тыловые госпитали здравоохранения являются специальными формированиями здравоохранения, предназначенными для приема раненых и больных военнослужащих (далее – раненые и больные), поступающих из госпитальных баз фронтов (флотов), войск военных округов (в том числе, из очагов массовых санитарных потерь), оказания им специализированной медицинской помощи, лечения до определившихся исходов и реабилитации.
Тыловые госпитали здравоохранения Российской Федерации (далее тыловые госпитали) являются неотъемлемой составной частью современной системы этапного лечения раненых и больных с эвакуацией их по назначению. Из тыловых госпиталей раненые и больные, по завершению лечения, могут быть возвращены в строй, эвакуированы для дальнейшего лечения в госпитали для ветеранов войн или уволены из Вооруженных Сил Российской Федерации и направлены по месту жительства.
Тыловые госпитали здравоохранения составляют около 92% от общей численности специальных формирований здравоохранения.
Обсервационные пункты являются противоэпидемическими учреждениями здравоохранения военного времени. Они предназначены для временной изоляции и обсервации следующих по железнодорожным, водным и воздушным путям сообщения воинских контингентов при их эпидемическом неблагополучии и выполняют функции противоэпидемических барьеров по предупреждению заноса и распространения инфекционных заболеваний в войсках и среди населения.
Обсервационные пункты составляют около 2% от общей численности специальных формирований здравоохранения.
Эта стройная система участия здравоохранения страны в медицинском обеспечении Вооруженных Сил формировалась на различных исторических этапах развития военного и гражданского здравоохранения.
Всякая война занимает первое место среди причин, обусловливающих боевые повреждения личного состава вооруженных сил и населения (гибель, ранения и инвалидность людей), рост инфекционной заболеваемости, что нередко приводило к эпидемическим вспышкам и даже эпидемиям. Во время войны большое количество медицинских работников гражданского здравоохранения призываются в вооруженные силы. Объем работы медицинских работников и медицинских учреждений резко возрастает. Все это сильно осложняло и осложняет работу органов и учреждений здравоохранения.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что здравоохранение страны всегда занимало важное место в общей системе организации и проведения мероприятий по оказанию медицинской помощи раненым и больным, сохранению их боеспособности и трудоспособности.
Первые документы, позволяющие сделать вывод, о попытках создания системы и органов управления эвакуацией раненых и больных с театра военных действий в тыл страны в России относятся к семидесятым годам XIX века. Опыт войн конца XVIII и начала XIX веков показал, что с началом боевых действий имевшиеся в войсках лечебные учреждения быстро заполнялись ранеными и больными. Это затрудняло передвижение войск, вело к большому отставанию от них госпиталей. Возникла необходимость эвакуации в тыл страны большого числа раненых и больных. Так, согласно плану медицинского обеспечения, разработанному лейб-медиком его Величества баронеттом Виллие в августе 1812 года, раненые и больные 1-й Западной армии с продолжительными сроками лечения, а также «неспособные» должны были быть эвакуированы из Смоленска в Москву и Тверь.
В период Крымской войны 1853-1856 гг., несмотря на плохие дороги, из Крыма в ближайшие губернии (Екатеринославскую, Полтавскую, Харьковскую и Херсонскую) было эвакуировано более 12 000 раненых и больных, что составило 24,3 % от общего числа санитарных потерь.
Вместе с тем эвакуация раненых и больных и их последующее лечение в тылу страны были организованы плохо. Удручающее состояние существовавшей организации эвакуации и лечения раненых и больных отмечал Н.И. Пирогов, подводя итоги лечебно-эвакуационного обеспечения русской армии в войне 1853-1856 гг. Вся система лечебно-эвакуационного обеспечения по определению Н.И. Пирогова строилась на принципе «эвакуация, во что бы то ни стало!». Лечение во время эвакуации не предусматривалось, поэтому летальность среди раненых и больных в этот период достигала 14,5 %.
Разработанные в трудах Н.И. Пирогова основные принципы медицинской сортировки и руководства эвакуацией раненых и больных в тыл страны широко применялись в лечебно-эвакуационном обеспечении войск России, Пруссии, США и других государств, а затем были положены в основу "Проекта организации эвакуации", составленного Главным штабом России в 1876 году. Они явились теоретической предпосылкой к возникновению органов управления эвакуацией раненых и больных и организацией их лечения в тылу страны.
Значительный рост санитарных потерь в войнах второй половины XIX века вызвал необходимость массовой эвакуации раненых и больных в тыл страны, а развитие железнодорожного и водного транспорта способствовали её обеспечению. В русско-турецкую войну 1877-1878 гг. в России впервые появились органы управления массовой эвакуацией раненых и больных в виде «эвакуационных комиссий», располагавшихся на узловых железнодорожных станциях при которых развертывались группы госпиталей и лазаретов. Работа эвакуационных комиссий регламентировалась циркуляром Генерального Штаба Вооруженных Сил 1877 года «О правилах распределения и развозки раненых и больных с театра войны во внутрь империи». Эвакуационные комиссии обычно состояли из представителей военного командования, военно-санитарного ведомства, органов военных сообщений и общественных организаций /рис.1/.
Возглавляли эвакуационные комиссии строевые генералы (офицеры), которые не подчинялись медицинской службе и рассматривали эвакуацию раненых и больных как чисто военное мероприятие, направленное на освобождение войск от утративших боеспособность воинов.
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. эвакуация раненых и больных с театра военных действий проводилась в более широком масштабе и на большую территорию страны, чем в предыдущие войны. Только из Дунайской армии в период с апреля 1877 по март 1878 годов перевезено в Россию по железной дороге более 125 000 и по морю более 81 000 раненых и больных.
Вместе с тем в эту войну мало что изменилось в лучшую сторону в организации эвакуации и лечения раненых и больных: врачи были отстранены от руководства эвакуацией раненых и больных, эвакуация же была оторвана от лечения. Возглавляли эвакуационные комиссии по – прежнему строевые генералы (офицеры), которые не подчинялись медицинской службе. В результате эвакуация раненых и больных теряла всякий медицинский смысл и часто носила нерациональный характер. Например, легкораненые могли быть эвакуированы в глубокий тыл, а инфекционные больные развозились по всей России.
Руководство эвакуацией внутри страны было сосредоточено в Главном штабе, а территория империи разделялась на «эвакуационные районы» с учреждением в каждом из них эвакуационных комиссий, которые в последующем превратились в местные эвакуационные пункты.
 |
Рис.1. Организационная структура эвакуационной комиссии
в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
После окончания русско-турецкой войны Н.И. Пирогов обобщил опыт работы эвакуационных комиссий в своём труде «Военно-врачебное дело и частная помощь на театре войны в Болгарии и в тылу действующей армии в 1877-1878 гг.». На основе этого труда в 1890 году было издано "Положение об эвакуации больных и раненых", однако важнейшие идеи Н.И. Пирогова о медицинской сущности эвакуации и подготовке ещё в мирное время всей системы медицинского обеспечения в нем были проигнорированы.
«Положение об эвакуации больных и раненых» 1890 года действовало в русско-японскую войну 1904-1905 гг. Эвакуационные комиссии в этой войне получили своё дальнейшее развитие. Они были организованы во фронтовом районе (полевые и тыловые эвакуационные комиссии) и в тылу страны (внутренние эвакуационные комиссии). «Для содействия в перевозке, размещении и призрении больных и раненых...» создавались губернские и уездные «распорядительные по эвакуации комитеты», которые обеспечивали размещение, содержание и лечение раненых и больных в местных больницах.
Внутренние эвакуационные комиссии были значительно расширены, в их составе появились "врачи для сортировки" раненых и больных.
Деятельность полевой и тыловой эвакуационных комиссий в виду отступления наших войск, отсутствия медицинского руководства, неорганизованности сортировочной работы, резкого недостатка в лечебных учреждениях и санитарном транспорте была неудовлетворительной. Военно-санитарные поезда загружались в спешке, в них оказывались раненые и больные различной степени тяжести: от умирающих до почти здоровых. В связи с этим эвакуация продолжала оставаться беспорядочной, а сортировка поступающих в тыл страны раненых и больных проводилась поверхностно, прямо в вагонах. Так, по данным С.А. Семеки из 197 790 раненых и больных, поступивших в Иркутскую эвакуационную комиссию за весь период русско-японской войны, было эвакуировано дальше в тыл страны 194 788 человек, или 92,9 % от общего числа поступивших. Раненых и больных доставляли в тыловые госпитали часто в недопустимо поздние сроки, нередко они погибали от неудовлетворительных условий эвакуации, зимой у многих были отморожения конечностей. Положение усугублялось тем, что внутренние эвакуационные комиссии создавались с большим опозданием уже в ходе войны.
Тяжелое положение с сортировкой раненых и больных и маломощность эвакуационных комиссий вызвали необходимость создания сортировочно - контрольных подразделений медицинской службы. В связи с этим с ноября 1904 года при внутренних эвакуационных комиссиях (кроме Челябинской) начали создаваться сборные эвакуационные пункты, которые явились прототипом современных сортировочных госпиталей. На них возлагались задачи по проведению сортировки поступающих раненых и больных, доставке их в местные госпитали и организации погрузки в ВСП, для чего при сборных эвакуационных пунктах содержались команды носильщиков и необходимый санитарный транспорт. При эвакуационных комиссиях развертывались, кроме сборных эвакуационных пунктов, госпитали и лазареты военного ведомства, общества Красного Креста и различных благотворительных организаций, "слабосильные команды", военно-санитарные поезда и санитарные транспорты, дезинфекционные отряды, бани, прачечные, питательные пункты, различные склады медико-санитарного и хозяйственного имущества.
Таким образом, эвакуационные комиссии по своей организации все более приближались к современным эвакуационным пунктам.
Необходимо подчеркнуть, что недостатки в деле лечебно-эвакуационного обеспечения русской армии в те годы можно объяснить несколькими основными причинами:
- отсутствием специального медицинского органа управления в стране, руководящего эвакуацией раненых и больных;
- отсутствием предварительных разработок по предполагаемому количеству санитарных потерь на войне и нуждаемости в эвакуации;
- неподготовленностью необходимого количества санитарного транспорта для эвакуации раненых и больных;
- неподготовленностью госпиталей с соответствующим количеством коек и помещений для их развертывания, в том числе и в тылу страны;
- несовершенством организационно-штатной структуры эвакуационных комиссий.
Каких - либо изменений после окончания русско-японской войны 1904-1905 годов и до 1914 года в организацию лечебно-эвакуационного обеспечения русской армии внесено не было. Как указывает С.А. Семека, вплоть до первой мировой войны 1914-1918 годов никаких новых формирований в тылу страны на случай войны не предусматривалось, и эвакуация раненых и больных должна была производиться в постоянные военные госпитали мирного времени, общая коечная емкость которых в 1914 году составляла всего 10 890 коек.
Согласно действовавшему до 1914 года "Положению об эвакуации больных и раненых" 1890 года для размещения раненых и больных должны были использоваться также гражданские больницы, лазареты, лечебные учреждения общества Красного Креста и других общественных организаций.
Дальнейшее развитие система эвакуации раненых и больных и лечения их в тылу страны получили в первую мировую войну 1914-1918 годов. С августа 1914 года по 15 ноября 1916 годов с театра военных действий во внутренние районы страны было эвакуировано 4 154 493 раненых и больных, для лечения которых было сформировано значительное количество госпиталей, главным образом за счет общественных организаций - Союзов городов, общества Красного Креста, Земского общества и других. Общая коечная ёмкость госпиталей составляла 427 000 коек (43,5 % от общего числа коек в тылу страны и на ТВД).
Эвакуационные комиссии, сформированные в начале войны по мобилизационным планам, не смогли обеспечить выполнение возложенных на них задач и были упразднены. Согласно «Временному положению об эвакуации раненых и больных», утвержденному в августе 1914 года, была создана система эвакуационных пунктов: на театре военных действий - головных и тыловых, а во внутреннем районе страны - распределительных и окружных. Переход к организации эвакуационных пунктов осуществлялся уже в ходе войны с большими затруднениями и формально был завершен к началу 1915 года. В период первой мировой войны в России было развернуто 8 распределительных и 25 окружных эвакуационных пунктов.
По сравнению с эвакуационными комиссиями, являвшимися по существу начальной формой организации управления сортировкой и эвакуацией раненых и больных, функции вновь созданных эвакуационных пунктов были значительно расширены. Кроме того, в тылу страны появились два органа управления эвакуацией раненых и больных, различных по своей организационно-штатной структуре и задачам.
Распределительные эвакуационные пункты (РЭП) развертывались во внутреннем районе на узловых железнодорожных станциях с таким расчетом, чтобы все раненые и больные, прибывающие с фронта, непременно проходили через них.
В состав РЭП, согласно «Временному положению об эвакуации раненых и больных», входили канцелярии и полевые запасные госпитали, предназначенные для временного размещения прибывших с фронта раненых и больных, которые по состоянию здоровья «не могут выдержать дальнейшей перевозки», оказания им медицинской помощи, а также для «обсервации и лечения острозаразных больных». При РЭП содержались: санитарно-гигиенический отряд, дезинфекционные камеры, бани и прачечные; запасы интендантского имущества и продовольствия для обеспечения эвакуируемых с пункта.
Одной из главных задач РЭП являлось проведение медицинской сортировки, распределение и отправка раненых и больных «в зависимости от места их службы, родины или избранного места жительства по соответствующим окружным эвакуационным пунктам».
Окружные эвакуационные пункты (ОЭП) развертывались также на узловых железнодорожных станциях в каждом военном округе, куда осуществлялась эвакуация раненых и больных из РЭП. Распределение раненых и больных по их количеству и структуре, направляемых из РЭП в ОЭП, осуществлялось по эвакуационным направлениям Генерального Штаба. В силу этого, распределительные и окружные эвакуационные пункты работали независимо друг от друга и не имели отношений подчиненности.
В состав ОЭП входили канцелярия и полевые запасные госпитали. Основной задачей ОЭП являлось распределение раненых и больных, требующих госпитального лечения, по лечебным учреждениям военного и гражданского ведомств и отправка «неспособных к службе» на родину или в избранные места жительства.
Как РЭПы, так и ОЭПы возглавлялись строевыми офицерами, поэтому изложенная во «Временном положении об эвакуации раненых и больных» 1914 года стройная и в целом прогрессивная система эвакуации раненых и больных на практике не была реализована.
Член Государственной Думы Шингарев А.П. в докладе на заседании бюджетной комиссии 10.12.1915 г. так характеризовал состояние эвакуации: «...Развозка раненых была неправильна. Первое время можно было в ужас прийти от такой картины, которая оказалась. В Москву приходили поезда с некормленными несколько суток, голодными людьми, с ранами неперевязанными, а если перевязанными - однажды, в течение нескольких дней не перевязанными вновь. Иногда даже с таким количеством личинок мух, червей, что трудно было даже медицинскому персоналу выносить такие ужасы, которые обнаруживались при осмотре больных».
Поступившие в таком состоянии в лечебные учреждения тыла страны раненые и больные получали, наконец, исчерпывающую медицинскую помощь и лечение. Однако уровень этой помощи в лечебных учреждениях различных ведомств был далеко не одинаков. Окружные эвакуационные пункты не только не имели своей задачей контроль за постановкой лечебной работы в этих учреждениях, но и в связи с отсутствием в их штатах врачей-специалистов практически не могли его осуществлять. Это обстоятельство, безусловно, отрицательно сказывалось на результатах лечения раненых и больных в тылу страны.
По определению Е.И.Смирнова санитарная служба царской армии почти ничего не извлекла из уроков русско-японской войны и вошла в первую мировую войну с системой развоза раненых и больных и принципами медицинского обеспечения, суть которых сводилась к оказанию первой медицинской помощи и сбору раненых и больных ночью (в периоды затишья), к хирургической бездеятельности в войсковом районе и к эвакуации "во что бы то ни стало".
Подтверждением этого служит определение целей эвакуации раненых и больных, изложенных в статье 1 «Временного положения об эвакуации раненых и больных»: «… Действующая армия нуждается в постоянном удалении от нее раненых и больных, дабы их присутствие не стесняло ее подвижности и не оказывало неприятного влияния на находящихся в ее рядах чинов». Удовлетворение этого требования, так же как и необходимости избежать скопления раненых и больных в тылу армии и тем самым предупредить возможность возникновения здесь эпидемий и заражений путем сообщения, составляет задачу «эвакуации раненых и больных с театра военных действий».
Вышеуказанные причины обусловили сравнительно низкие показатели деятельности военно-санитарной службы русской армии в первой мировой войне 1914-1918 гг.: до 10 % раненых и больных умирали, до 20 % - становились инвалидами. Из общего числа эвакуированных в тыл страны раненых и больных в строй вернулось только 42 %.
Во время иностранной военной интервенции и гражданской войны 1918-1920 годов и, особенно, в послевоенный период система эвакуации раненых и больных в тыл страны продолжала совершенствоваться. Были созданы условия для качественно нового подхода к организации лечебно-эвакуационных мероприятий в войсках, организован единый центр управления военно-санитарной службой Военно-санитарное управление РККА, в котором уже в первой половине 1918 года полностью сосредоточилось управление всем лечебно-эвакуационным обеспечением войск как на фронте, так и в тылу страны. Это было закреплено во "Временной инструкции учреждениям и заведениям, ведающим эвакуацией". В тяжелых условиях гражданской войны удалось приступить к созданию системы медицинской эвакуации раненых и больных, в которой лечение и эвакуация составляли единый и неразрывный процесс.
В 1929 году было введено в действие «Руководство по санитарной эвакуации в РККА», в котором законодательно закреплялись основные принципы лечебно-эвакуационного обеспечения войск Красной Армии. Общее руководство санитарной эвакуацией было сосредоточено в Военно-санитарном управлении РККА (далее - ВСУ РККА). Основными учреждениями санитарной эвакуации являлись: в армейском и фронтовом тыловых районах - полевые, фронтовые и вспомогательные эвакуационные пункты, а во внутреннем районе страны - распределительные (РЭП) и местные (МЭП) эвакуационные пункты.
Начальники МЭП подчинялись «в отношении санитарной эвакуации» начальникам РЭП. При РЭП создавались лазареты для выздоравливающих. Распоряжением ВСУ РККА за РЭП закреплялись военно-санитарные поезда. В эвакопункты внутреннего района страны планировались к эвакуации раненые и больные, нуждающиеся в длительных сроках лечения или в специальных видах медицинской помощи, которые не могли быть обеспечены на фронте. При всех РЭП, МЭП и приписанных к ним лечебных учреждениях предписывалось иметь военно-врачебные комиссии для проведения военно-врачебной экспертизы.
Таким образом, издание «Руководства по санитарной эвакуации в РККА» явилось крупным вкладом отечественной медицины в дело совершенствования системы санитарной эвакуации и лечения раненых и больных в тылу страны.
Результаты медицинского обеспечения боевых действий в районе р. Халхин-Гол (май 1939 года) потребовали решения вопроса о специализации коечной сети в армейском, фронтовом и тыловом районах с учетом наличия врачей-специалистов в стране и местных средств населенных пунктов в которых планируется развертывать госпитали. К сожалению, эта работа не была доведена до логического конца.
В ходе советско-финляндской войны, несмотря на её непродолжительный характер (с 30.11.1939 по 12.03.1940 гг.), Красная Армия понесла значительные потери. С ноября 1939 года по август 1940 года из госпитальной базы Северо-Западного фронта было эвакуировано в эвакогоспитали тыла страны 142 925 раненых и больных, причем из них 11 200 человек - транзитом без оказания медицинской помощи в ГБФ из-за её большой перегрузки.
Для лечения раненых и больных, поступающих с фронта, в восьми военных округах (Киевском, Московском, Орловском, Приволжском, Уральском, Белорусском, Харьковском и Северо-Кавказском) было развернуто 214 эвакуационных госпиталей Наркомздрава СССР (ЭГ НКЗ), приписанных к восемнадцати МЭП. Общая ёмкость эвакогоспиталей на 1.08.1940 г. составляла 81 412 коек. Кроме того, в составе госпитальной базы Северо-Западного фронта было развернуто 14 ЭГ НКЗ на 4083 койки.
Очень образно описаны изменения в работе здравоохранения г. Ленинграда в работе Д.А. Журавлева.[7]
«…Изменения в обычном течении городской жизни стали происходить незадолго до начала боевых действий, осенью 1939 г., а именно, в период военных сборов, которые начались в Ленинградском военном округе 7 сентября 1939 г. В городе прошла частичная мобилизация военнообязанных, значительная часть которых, вместе с тем, так и оставалась в своих частях до начала советско-финляндской войны. В Ленинграде в данное время активно проводились мероприятия по развертыванию различных воинских формирований, где военно-медицинская служба принимала действенное участие: начинали свою работу эвакуационные госпитали, организовывались призывные пункты, для обеспечения которых были задействованы местные материальные и людские ресурсы. Уже на данной стадии городское здравоохранение начало испытывать ощутимые проблемы, так как значительная часть врачебного состава, состоявшая на воинском учете, была либо призваны для прохождения службы в войсках, либо привлекалась для обеспечения проводимой мобилизации.
Начинают развертываться эвакуационные госпитали, создается фонд оперативных коек в лечебных учреждениях города. При этом наблюдалась вполне отчетливая тенденция, при которой расширение военного сектора сопровождалось практически сопоставимым сокращением ресурсов в гражданской сфере, что определялось ограниченными возможностями данного сектора.
Многие учреждения и организации были вынуждены перестраивать свою деятельность в соответствии с новыми условиями. Здравоохранение и народное образование в наибольшей степени оказались вовлеченным в процесс организации лечебно-эвакуационного обслуживания Красной Армии. В школьных зданиях в данное время развертывались эвакуационные госпитали, а также проводились работы по приспособлению отведенных помещений. В гражданских лечебных учреждениях также проводились соответствующие мероприятия по созданию резервного коечного фонда для медицинского обеспечения Красной Армии.
За счет здравоохранения Ленинграда компенсировались проблемные вопросы работы военно-медицинской службы. До января 1940 г. в системе лечебно-эвакуационного обслуживания Красной Армии не создавались госпитальные базы фронта, вследствие чего основная часть раненых и больных не только из армий, действовавших на Карельском перешейке, но и из северных армий, поступала сразу в Ленинград, который являлся центром фронтового эвакуационного пункта 50. Однако и в самом Ленинграде отмечались трудности организационного плана. В городе существовал единственный госпиталь, осуществлявший прием, сортировку и дальнейшую отправку раненых и больных в тыл страны - сортировочный эвакуационный госпиталь (СЭГ) № 1170, располагавшийся на территории Александро-Невской лавры. Вследствие специфики своей работы, госпиталь примыкал к железнодорожным путям, которые были ориентированы в большей степени на проведение эвакуации в тыл страны.
Развертывание эвакуационных госпиталей в Ленинграде и последующее увеличение их числа, вызвало необходимость внесения серьезных коррективов в работу учреждений народного образования, прежде всего средних учебных заведений, в которых и развертывались формируемые госпитали. Вследствие этого учебный процесс претерпевал существенные изменения. В период боевых действий, а также учебных военных сборов производились так называемые "частичные отводы" школьных зданий для проведения мероприятий оборонного характера. В этих случаях сужались рамки действия нормативов организации учебного процесса, и осуществлялось перераспределение учащихся между школами.
Городское здравоохранение в наибольшей степени оказалось затронуто происходившими событиями. В период боевых действий 1939-1940 гг. реализация материальных и людских ресурсов гражданского здравоохранения Ленинграда шла в двух направлениях:
-укомплектование личным составом, а также необходимым медико-техническим имуществом лечебных формирований и учреждений для отправки в действующую армию;
-оказание медицинской помощи раненым и больным военнослужащим непосредственно в Ленинграде.
Степень мобилизации наличных ресурсов Ленинграда определялась его положением относительно театра военных действий. Освоение запасов санитарного имущества, техники, а также лекарственных препаратов, хранившихся на складах Ленинграда, активнее проходило в городе, а также воинских частях, находившихся в непосредственной близости от Ленинграда, что объяснялось, прежде всего, трудностями с доставкой грузов по транспортным магистралям в пределах северо-западного региона. Медицинский персонал был задействован в более широких территориальных рамках, так как недостаток квалифицированных специалистов ощущался на всех этапах лечебно-эвакуационного обслуживания Красной Армии.
Ленинград являлся крупным медицинским центром, где были сосредоточены не только научно-практические лечебные учреждения, но и учебные заведения, готовившие врачей высокой квалификации, а также средний медицинский персонал. Исходя из столь благоприятной обстановки, командование Ленинградского военного округа признало целесообразным призыв в Красную Армию вышеуказанных категорий с целью заполнения штатной численности формируемых лечебных учреждений и подразделений военно-медицинской службы. Мобилизация врачебного и среднего медицинского персонала развернулась еще в начале сентября 1939 г., во время проведения военных сборов, вместе с тем, хотя она и значительно ослабила систему Ленгорздравотдела, призыву подлежали только военнообязанные. Гораздо более ощутимой была мобилизация, проведенная уже в период боевых действий, когда в условиях крайне недостаточной кадровой численности, привлекались те категории, которые на военное время были закреплены за гражданскими лечебными учреждениями и могли быть призваны лишь в случае крайней необходимости.
Мобилизация медицинских работников привела к тому, что уже в декабре 1939 г. стал остро ощущаться дефицит как специалистов, так и неквалифицированных кадров в лечебных учреждениях Ленинграда вследствие того, что сверх плана в действующую армию было направлено 1 000 медицинских сестер и 120 хирургов. Кроме того, врачебный состав ленинградских стационаров был привлечен для работы в призывных комиссиях. Мобилизация медицинского персонала проходила довольно часто без ведома Ленгорздравотдела. Городской военкомат, действуя согласно имевшимся предписаниям в отношении формировавшихся медицинских учреждений, призывал в действующую армию работников больниц и поликлиник, предварительно не уведомляя руководство городского здравоохранения. Это не могло не сказаться на уровне медицинской помощи, оказываемой в городе. Осложнилась ситуация с особо дефицитными специальностями (отоларингологами, окулистами, рентгенологами, хирургами). Вызовы к больным выполнялись несвоевременно, с опозданием на день и более, кроме того, часть вызовов обслуживалась средним медицинским персоналом. Недокомплект врачей по квартирной помощи составлял в среднем 50 % в детской и взрослой сети. В Петроградском районе по 34-й поликлинике на 4 марта 1940 г. оставались невыполненными 60 вызовов. Такое же положение складывалась и в Октябрьском районе - недовыполнение вызовов в среднем было от 50 до 60 ежедневно.
Обстановка в данной сфере усугублялась еще и тем обстоятельством, что по всей системе городского здравоохранения в предвоенный период имело место несоответствие реальной численности медицинского персонала штатной.
В военное время вышеуказанная тенденция могла привести к нарушению нормального функционирования города, вследствие чего со стороны городских властей и командования ЛВО были найдены новые механизмы регулирования численности врачебного персонала, отличительной чертой которых являлась реализация не только наличных людских ресурсов, предусмотренных мобилизационным планом, но и использование труда вольнонаемного медицинского состава, Общества Красного Креста, а также гражданского населения Ленинграда. Однако более широкой стала практика увеличения нагрузки на медицинский персонал лечебных учреждений. Подобного рода явление следует рассматривать как экстенсивный способ решения проблемы, но вместе с тем он являлся наиболее простым в условиях больших нагрузок, требовавших адекватной реакции в короткие сроки, при отсутствии иных, более действенных административных ресурсов.
По мере нарастания активности боевых действий и увеличения числа, раненых и больных, доставленных в город, наравне с количеством лечебных мест в городских медицинских учреждениях, предназначенных для размещения раненых и больных - "оперативных коек", возрастает и численность лечебных учреждений, где они были развернуты. К концу советско-финляндской войны медицинскими учреждениями Ленинграда в оперативное распоряжение НКО было выделено 8270 коек, что составляло практически 30 % от общего количества лечебных мест, развернутых в городе. "Оперативные койки" действовали в 20 гражданских медицинских учреждениях Ленинграда - 7 больницах, 12 научно-исследовательских институтах, одном диспансере. В данный процесс были вовлечены не только доминировавшие в целом стационары наркомата здравоохранения, но и других ведомств (Узловая больница, Портовая).
Мероприятия по увеличению числа "оперативных коек" в ленинградских больницах повлекли за собой соответствующее уменьшение лечебных мест для горожан. Данная практика стала реализовываться уже накануне войны - в конце ноября 1939 г. с целью освобождения больничных коек, включенных в мобилизационный план, находившиеся на них пациенты были по медицинским показаниям в отдельных случаях выписаны, либо направлены в другие учреждения гражданского здравоохранения для окончания курса лечения. Как отмечалось в докладной записке заведующего Ленгорздравотдела Л.А. Эмдина председателю Исполкома Ленсовета П. С. Попкову, «никаких недоразумений и конфликтов с больными при выделении коек для оперативных целей не было».
Ленинградское здравоохранение, как и вся социально-экономическая структура города в целом, на данном этапе сыграли компенсирующую роль. Данные ресурсы были использованы командованием ЛВО и местным руководством в критической обстановке, обусловленной ходом боевых действий и последующим за ним общим спадом в различных сферах районов, находившихся в непосредственной близости к театру военных действий. В условиях военного времени гражданский сектор оказался в подчиненном состоянии, что определило его неустойчивое положение, так как наличные ресурсы мобилизовывались не на основании определенных ранее конкретных расчетов, а исходили из реальных потребностей действующей армии. Подобная ситуация была характерна не только для гражданского здравоохранения, но и для всего городского хозяйства, ориентированного на выполнение поставленной перед ним оборонной задачи, экономический фактор при этом игнорировался…».
Таким образом, несмотря на непродолжительность войны и её локальный характер, страна вынуждена была привлечь огромные силы и средства военного и гражданского здравоохранения для медицинского обеспечения войск на фронте и в тылу страны. Опыт войны в целом подтвердил правильность принципов принятой системы этапного лечения, однако был выявлен ряд слабых мест. Наиболее существенными из них были:
- весьма нечеткое разграничени