Глава VIII. Период полураспада

У Бырдина созрел незамысловатый план. Оставить двух бойцов с ранеными, ну и в целях все запротоколировать, а остальным 10 оперативникам преследовать ОМСДОНовцев везших в Москву бомбу, начиненную отработанным ядерным топливом. За каким хером опера переодевались я так и не понял. Со мной-то ясно, воняю как представитель малых народов севера. Ну Бырдин командир, ему и решать. Тем более если мы нарвемся на ментов, то будет легче отбрехаться.

«Сука, сглазил».

На посту ГАИ, перед въездом на МКАД с Ленинградского шоссе нашу буханку остановили сотрудники ГАИ с усилением из восьми ВВшников вооруженных АК.

Как только закончили скрипеть тормоза, нашу машину обступили автоматчики. Надо заметить очень грамотно обступили. Если бы наш водитель решил рвануть, то буханка очень быстро была бы переоборудована в дуршлаг.

- Инспектор ГАИ старшина Боков, прошу выйти из автомобиля, - представился и сходу, нагло так, заявил свои требования гаишник. Руку к черепу он не прикладывал, но сурово направив в нашу сторону старенький калаш убедил даже меня, в умении и решимости нашпиговать нас свинцом в случае неповиновения. Однако все сразу изменилось, когда гайка разглядел форменное обмундирование бойцов ''Витязя''.

- Свои, свои, - затараторил он, повернувшись к своей технической поддержке, помахав им рукой.

Подойдя к водительской двери старшина-мент высморкался в грязный платок и, разглядев в Бырдине командира, стал скороговоркой докладывать обстановку.

- Я думал это безопасники, - он с облегчением выдохнул и продолжил.

- Ваше начальство часа четыре назад как проехало, - он заглянул в салон и стрельнув у водителя сигарету прикурил, продолжая сливать инфу, перемешанную с табачным дымом.

- Ваших, ну тех кто с окружения выбрался, - по всей видимости волнение путало мысли в голове мента, - в общем просили всех наших... ну из МВД, кто будет проезжать мимо нашего поста из АЭС направлять в Бутырку, там общее построение личного состава назначено, - старшина выпустил вверх едкий дым и посмотрел на часы, - назначено на 19:00, у вас еще есть три часа.

Мы молчали и старшина, облокотившись на дверь Уазика, продолжал болтать как бабка на завалинке.

- Сильно там ваших... наших потрепало, - участливо спросил он.

- Старшина, - Бырдин повысил голос, - вся милиция на нашей стороне?

- На счет всех служб не знаю, но гаишники все, - старшина довольно улыбнулся, - кто не с нами, тех уволили задним числом, - у нас то ладно, в ОМСДОНе, тех, кто отказался подавлять мятеж коммуняк и выступить против Ельцина арестовали, - старшина дыхнул в кабину табачным перегаром и поежился от мелкого противного дождя, - в Бутырке и сидят.

- А вы чего, тачку у безопасников отбили, - спросил неугомонный старшина, - номера то МБшные.

- Да, было дело, - Бырдин стал вживаться в роль, - вымпела к десантам примкнули, многих наших положили.

- Вот суки, - гайка покачал головой, - их уже сутки в окружении держат, предлагают сложить оружие, они ни в какую. Ладно на своей базе сидели бы, так ведь твари, ну те которые в оцеплении, еще не дают зайти в здание и разогнать коммуняк. Кантемировцам приходиться из танков херачить по Дому Советов.

Старшина сплюнул, поежился, но разговор не прервал.

- С армейцами вообще хер поймешь, - гайшник посмотрел в небо на усиливающийся дождь и выбросил сигарету, - кто-то нас поддержал, а кто-то в нас стреляет. В Москве вообще бардак творится, трупы то там то тут. Говорят снайпера с высоток работают. Что за снайпера никто не знает. Стреляют все по мирным в основном и оцеплению из безопасников.

Дождь залил сильнее и старшине стало совсем не комфортно стоять и он собираясь в пост напоследок спросил.

- Командир, как мне вас в отчете обозначить то?

- Старший лейтенант Ильин, - выкрикнул Бырдин, - замполит роты.

Машина заскрипев передачей тронулась, а мент съежившись под дождем посеменил в пост.

- Хер поймешь что творится, - майор задрал трофейный краповый берет на затылок и почесал вспотевший лоб, - хотя общая картина пиздеца смутно, но прорисовывается.

Я хлебнув водки из горла взял открытую банку тушенки и хлеб, которые протянул мне молодой опер и занюхав едкий запах спирта хлебный корочкой с удовольствием стал разжевывать кусок мяса подцепив его ножом.

- Белый, - Бырдин повернулся и взяв у меня бутылку посмотрел на меня, - твои соображения по поводу обстановки?

Я ехал откинувшись и немного покачивался в такт движениям Уазика, продолжая жевать тушняк, а потом не торопясь его проглотил.

Вдруг вся ситуация показалась мне не просто глупой, а в принципе не уместной. «Мятеж, переворот, под ковёрная возня, мусорская секта, борьба за власть под прикрытием патриотических деклараций. А что в итоге? В сухом остатке мы получим ситуацию еще хуже, чем раньше. Вот, Перестройка, а что мы получили? Перестроились, ага».

- Я думаю так, - я поймал взгляд Бырдина, - ЕБН хочет слить Верховный Совет, где первую скрипку играют коммунисты, мало того, за уральского алкаша вписалась армия. В недрах МВД есть тайная организация и ее члены прессуют и коммуняк и тех кто за ЕБНа. Наши держат нейтралитет, хотя лично наш отряд своими действиями помог армейцам захватить АЭС. Расклад такой - мусорская секта проигрывает в борьбе с армейцами. Поэтому красноперые решили вытащить из рукава козырного туза и ебануть ядренку. Период полураспада урана длится тысячи лет, так что столицу придется перенести. Не удивлюсь, что они хотят вернуть статус столицы Ленинграду и попутно посраться с американцами.

- Мда, - Бырдин выпил водки и поморщившись задумался.

В машине все молчали. На уцелевших навалилась какая-то апатия, безразличие ко всему.

- Предлагаю так, - Бырдин повернулся к нам, - вызволяем арестованных ментов, которых держат в Бутырке и вместе с ними нейтрализуем тех красноперых сектантов, которые будут охранять атомную грязнулю на территории хохлятской гостиницы. Можете отказаться, мне нужны добровольцы.

Майор пытливо всматривался в лица оперов, которые почти все были исцарапаны и избиты.

- Я с тобой Андрюх, - я потрепал друга за плечо, - не ссы. Как раз есть желание покончить с жизнью.

В машине раздались смешки и фразы. «Мы с тобой командир», «Можешь на нас положиться», «Мы едем с тобой, а то скучно жить».

Глава IX. Орудие подавления

Время «Ч» должно было наступить лишь через два часа и мы решили заехать по дороге в кафе на Ленинградском шоссе, которое располагалось сразу перед МКАДом. Подкрепиться чебуреками и «компото» было не лишним, да и посрать сходить не помешало бы.

Скрипнули тормоза Уазика, и мы припарковались между фурами - по всей видимости, забегаловка пользовалась популярностью у дальнобойщиков.

- Автоматы оставить в машине, - отдал распоряжение Бырдин, - Шилов, Шишкин, Маслов, остаетесь на хозяйстве, пожрать мы вам принесем.

Мы вышли и размяли отекшие ноги. После пятичасовой езды это было в тему.

Я вдохнул свежий осенний воздух, в котором уже ясно ощущалось приближение зимы. Красное солнце уже не было видно, а из-за деревьев показывались лишь багровые всполохи.

Рядом хлопнула дверь Камаза, и водила в грязной рубахе и трениках, не обращая внимания на нас, стал ссать прямо около кабины.

«Уехать, хочу уехать, подальше от этого дерьма».

Бырдин, поправив ремень с кобурой, похлопал меня по плечу и тепло улыбнувшись сказал.

- Белый, пойдем поедим, мало ли, вдруг больше не получится.

Водила услышав реплику моего друга косо посмотрел на нас и застегнув ширинку направился в забегаловку.

Сдвинув два стола мы расположились за ширмой в темном конце зала и заказав приличные порции пельменей со сметаной, чебуреков и водки принялись жадно поедать пищу.

Напротив меня сел Долматов - опер родом из Казани и, чокнувшись со мной, выпил, откусил большой кусок сочного чебурека и тут же спросил, почему-то меня. «Заебали блять, скоро доцентом на полставки устроюсь наверное и буду требовать надбавку к зарплате».

- Николай Васильевич, мы я так понимаю за Ельцина, - спросил Долматов и откусил большой кусок с неизвестной мясной начинкой.

Масло потекло по небритому подбородку и он утершись бумажной салфеткой приготовился услышать ответ.

- Альберт, - я положил в рот пельмень, который предварительно обмакнул в густой, чуть кисловатой сметане, - мы за себя, у нас приказ, свои функции, которыми нас наделило Министерство Безопасности.

Я налил себе еще немного водки и выпив закусил горячим чебуреком.

- Ну а как простой человек, - Долматов не унимался, даже жрать перестал, - вы за кого?

- Дружище, - наливая себе и ему водки я ответил, - в политику не лезу, и так постоянно в говне, так еще и мозг пачкать.

Я обвел взглядом кабак и заметил, что у стойки с продавцом общаются три или четыре широкоплечих мужика. У мужчин были суровые восточные лица и они все как один были одеты в черные кожаные куртки. У продавца наоборот, взгляд был немного затравленный.

- Альберт, - продолжал я вещать очевидные для меня, но видно не для окружающих истины, - вспомни марксистскую теорию происхождения государства и права, что там говорится?

Долматов наморщив лоб был явно не готов к мозговому штурму.

- Государство - это орудие подавления в руках класса обладающего средствами производства, - я еще раз закинул в рот пельмень и жуя, направив вилку в лицо собеседнику продолжил, - а теперь скажи мне, кто управляет заводами, фабриками, санаториями... Вооот. И что изменится, если будет не Ельцин, а например Руцкой?

Я откинулся на спинку стула и прополоскав рот компотом закурил.

Долматов продолжал смотреть на меня своими светлыми глазами. Удивительно, но я замечал, что казанские татары, в отличие от сибирских светлые, видимо во времена Грозного стрельцы с казанскими бабами пошалили на славу.

Я выпустил вверх сизый дым и подняв палец подытожил свою мини лекцию по бытовой политологии.

- Правильно, мой любопытный друг, изменится много чего, а точнее вагон нихуя, - бросив взгляд на продавца снеди я отметил, что ему совсем уже страшно, так как бородач взял его за грудки и что-то на ломаном русском доказывал, тыча пальцем в стойку.

Я посмотрел на Бырдина, он уставившись в одну точку ковырялся в зубах зубочисткой и очень сильно напоминал мне Телкова перед нашей атакой на АЭС.

Остальные бойцы жадно ели не поднимая головы, было видно, что нервничают.

Я еще раз взглянул на местные кабацкие разборки, в которых сюжет не менялся ни на йоту.

- Скоро подойду, - вздохнул я, - никуда не уходи.

Я отодвинул стул и оставив краповый берет на вешалке направился узнать причину гражданских волнений, тем более, что заказанная нами водка почему-то еще не стояла у нас на столе.

Замызганный паркет скрипнул и через несколько секунд я стоял рядом с суровыми мужчинами, которые прессовавали продавца еды.

- Уважаемый, - я, не обращая внимание на «душевный» разговор, точнее монолог бородачей (которых было четверо) с барменом-продавцом, обратился к ответственному по продаже горячей еды и алкоголя, - нам необходимо еще водки и чебуреков, уж больно они вкусные. «Это не мудрено, небось самых упитанных собак выбирают».

Я кинув две скомканные розовые десятки и опершись на стойку улыбаясь курил.

- Эээ, - воззрился на меня как на говно бородач N1 (для Вашего удобства, уважаемый читатель, я их пока пронумерую, хотя скоро их бородатые тела приобретут свои неповторимые особенности), - слишишь сальдат иди пахади пака, уидишь чилауек занят.

После просьбы бородача N 1 (которая больше смахивала на приказ, отданный хозяином своему рабу) подойти потом, а лучше никогда, вайнахи (только чеченцы и ингуши имея характерную кавказскую внешность, обладают при этом одновременно легкой рыжиной) тут же забыли про меня и продолжили «теплый» разговор с обслуживающим персоналом чебуречной.

Я улыбнулся еще шире и остался на месте, хотя действительно выглядел не слишком презентабельно. Потертый грязный камуфляж и отсутствие оружия (я типа рядовой, офицерского обмундирования моего размера мне не нашлось, вернее были но все в дырах, кровище и кишках).

Бородачи еще минутку подискутировали о вреде долгов чести на здоровье должника, но потом вдруг разом взглянули на меня. На их лицах было удивление, смешанное с интересом тигра к отбившемуся от стада теленку. Ближайший бородач - крепыш в кожаной куртке, джинсах (модный хрен, сука) и черной водолазке откинул край куртки и светанув оперативку с ПМ подмышкой стал ожидать с моей стороны испуг и быстрое, скачкообразное передвижение военного исцарапанного туловища на дно жизни, где и положено быть таким чуханам как я.

Не подумайте, что я нарывался, просто так сложилось, наверное это моя судьба злодейка.

В свое время, король вандалов, как там его звали... забыл, да не суть, вроде какой-то Гензерих, отправляясь из Карфагена на парусниках со своей кодлой бороздить Средиземное море говорил: «Пусть господь накажет нечестивый город». Ну короче ребятишки типа не управляли своими посудинами, и приплывя хер знает куда выпиливали всех к хуям. Как-то так. В данном случае мой корабль приплыл к вайнахам-рэкетирам.

Я вытащил окурок изо рта и быстрым движением воткнул его в глаз номера 2. Послышалось еле уловимое шипение уголька о влажную роговицу глаза (да-да, я охуительно быстр). Тут же схватив за волосы начинающего заливаться криком одноглазого, отправляю его будку на свидание с барной стойкой (по-чесноку это был грязный замусоленный прилавок).

Брызги крови из сломанного носа и резаных ран, причиненных осколками разбитой посуды разлетелись в разные стороны.

По-моему полет Гагарина в космос вызвал меньший шок цивилизованного сообщества, чем полет морды лица вайнаха в прилавок. Пока тело под номером 2, после удара верхней его части о барную стойку, неумолимо приближалось к земному ядру, а номера 1, 3 и 4 стояли с отвисшими челюстями, я начал работу схожую с деятельностью дантиста, массажиста и патологоанатома, которую функционально совместив выполнял остроумный садист.

Пока горец N 2, с только что сформировавшимся уникальным личным брендом Прозревший, двигался к центру планеты взбесившихся обезьян. Я, мой уважаемый читатель, двигал свою любящую приключения жопу и вместе с ней подошву своего потертого берца в сторону игрока N1 футбольной команды «Пискудашебат-Акбар». Пользуясь тем, что в товарищеском матче, на который я неожиданно для себя подал заявку, полностью отсутствовала любовь к животным, а очко не могло быть засчитано в принципе, если было целым, я выбиваю мяч между ног любителя рускенатящя.

Справедливости ради необходимо отметить, что мячей у моего антагониста было два (при самом оптимистичном прогнозе они должны были быть теннисными), хотя после моего фронт кика пинг-понг непременно трансформируется в регби (как по размерам снаряда, так и по его форме), а сам снаряд улетит (но это не точно) в сторону потрясенных посетителей собачьих кошмаров, аки бейсбольный мяч в зрителей американской спортивной синекуры.

Далее кровавая драма стала превращаться в галимый фарс. Под звуковое сопровождение ора и криков, которые обычно исходят из места спаривания горных козлов, игроки команды «Грозаослинныхжоп-Арслан» под N 3 и N 4, вместо того, чтобы начать клинчевать с грязным военным ублюдком, который был лишь внешне похож на советского гражданина, а по содержанию являл собой подлинный психотерапевтический кошмар, стали доставать ПМ и ТТ соответственно, как символ продолжения своих коротких гендерных признаков. Проблема была в том, что меня преследовал риск умереть от смеха, видя как мои визави выдергивая стволы из недр своей одежды, пытаются дослать патроны в патронники. Ну не могу я к этому привыкнуть, ведь для меня слово «скорострел» имеет совсем иное значение, чем для другой сексуально озабоченной обезьяны и не несет в себе никакого негатива.

Ну, хватит лирики. Короче, пока Прозревший выл, закрывая ладонями кровавое месиво, которое совсем недавно были иконой мужества и стиля всех чернильниц всея Руси, а ему взахлеб подпевал бородач с N 1, который с недавних пор зарегистрирован мной как Яйцавсмятку, я хватаю бутылку водки и разбиваю ее об голову третьему номеру и тут же толкаю его на владельца Тульского Токарева. Бородач под номером 3, который еще совсем недавно разыгрывал роль крестного отца, а теперь падал без чувств, одновременно посылая масленка в ягодицу Яйцамвсмятку, моими стараниями приобрел позывной ВДВ. Далее сделав резкий под шаг, я хватаю за запястье руки державшей ТТ и нарекая последнего горного мушкетера Хряк бью ему тыльной стороной ладони в нос с низу вверх. Брызги крови разлетаются во все стороны, возвещая завершение моего сольного выступления.

Весь конфликт не занял и пяти секунд. Наверное, я и правда не совсем нормален, раз параллельно с мышечной рефлексией у меня реактивно работает и левое полушарие мозга.

В зале стояла тишина, только за ширмой слышались бряцанья вилок и стаканов. Я оглядел ужинающих дальнобойщиков, задержал взгляд на водиле, который недавно нассал около своего грузовика. В глаза мне бросился его открытый рот, около которого задержалась вилка с пельменем. Пельмешек вдруг упал обратно в тарелку с бульоном и я услышал тихий всплеск. Из-за ширмы послышался скрипящий звук отодвигающегося стула. Показалась голова Долматова. Он посмотрел на лежащих и скрылся обратно за перегородку.

- Николай Василич опять чудит, - послышался голос белокурого татарина.

Забрав оружие у абреков, я, переводя дух, собирался уже обчистить их карманы, но вдруг услышал выстрелы раздающиеся снаружи.

Мы быстро выскочив из душного помещения увидели следующую картину.

Шишкин, Шилов и Маслов стояли с автоматами на перевес. Около них лежало четверо человек с руками закинутыми за голову. Все четверо были той же породы что и «футболисты» из чебуречной.

Чуть в сторонке, практически на пузе, из-за спущенных шин, лежали два 280 мерседеса. Из пробитых пулями колес выходил последний воздух.

Странно, но спустя 20 лет нашу расколотую страну заполнят именно такие тачки.

- Командир, - Шилов прищурился обращаясь к Бырдину, - а где наши пельмени?

Глава X. Бутырка

Поев и повеселившись от души над незадачливыми рэкетирами, которым я помог потерять свой восточный лоск, деньги (да-да, я обчистил их карманы под неодобрительные взгляды Бырдина), оружие, здоровье, а некоторым даже возможность спариваться и производить на свет волосатых выблядков мы двинулись дальше, старательно объезжая многочисленные баррикады и горящие кое-где авто. На перекрестке улиц Марины Расковой и Ленинградского проспекта перед нашей буханкой, почти под колеса выскочила какая-то женщина, которая, по-видимому, кричала о помощи. Водила резко вывернув руль избежал столкновения и хотел было уже остановиться, но Бырдин махнул рукой, дав понять, что мы едем дальше.

- Некогда, - отрывисто бросил майор.

Мы уже поворачивали на Новослободскую улицу, когда в районе Савеловского вокзала нас обстрелял снайпер. Пуля пробила боковое стекло водительской двери и застряла в приборной панели.

- Блять, - Гена Шилов, молодой парень, который попал в «Вымпел» из морской пехоты чертыхнулся, резко дернув баранку от неожиданности, - да что такое творится.

- Гони, - закричал Бырдин.

Мы напряглись, вцепившись кто во что горазд и вскоре уже летели по Новослободке.

«Революционный Петроград сука какой-то», - подумал я и закурив сигарету отметил, что мои руки била дрожь.

Проехав еще с 500 метров Бырдин кивнул и мы остановились.

Некоторое время майор пытался вызвать нашу дежурную часть, но все было тщетно.

Я посмотрел на его потуги и улыбнулся. «Старые добрые советские глушилки».

Помучившись с радиостанцией минут пять Бырдин наконец сдался.

- Выходим парни, ближе ехать не стоит, светить вымпеловскую технику я думаю будет лишним, - сказал майор, замолчал и задумался.

Мой друг, на котором краповый берет смотрелся достаточно стильно, после минутного ступора вздохнул и поудобней перехватил АКС.

- Боюсь, как с гаишником уже может не прокатить, - майор открыл дверь, - ну, двинули.

Дальше мы шли уже пешком через дворы и минут через десять оказались у КПП СИЗО N2 или просто Бутырки.

Это замысловатое здание в стиле Пентагона было удобно в плане организации круговой обороны и, по-видимому, плетения заговоров и политических интриг. Бутырка издавна была окутана блатной романтикой, понятиями о воровской жизни, сопливыми песнями про мамку, этап, зону и другой хуетой. Но с началом перестройки, около СИЗО N2, да и внутри этого зловещего комплекса, который располагался недалеко от центра Москвы, в пяти минутах ходьбы от метро Менделеевская, стали сновать алчные адвокаты с потными загребущими ладошками, хитрые крашеные следачки, похожие на проституток с Ленинградки, по поводу и без сажавшие в камеру обвиняемых, решалы со связями из бывших служителей Фемиды с дипломатами набитыми деньгами, депутаты с листами проверок и другая шобла. Теперь, во время безвластия и свиста пуль их как ветром сдуло, «мрази сука». В свою очередь мы, как бы не было это странным, шли освобождать лояльных правительству «вованов» из мест не столь отдаленных, куда их запихали свои же однополчане.

Проходя через двор, я обратил внимание на пьяного мужика, который сидя на лавке обоссался в штаны. Около него лежала пустая бутылка водки и стакан, спизженный из автоматов по продаже газировки.

- Выпьем за Родину, - хрипел он песню, - выпьем за Сталина.

Мужик вдруг закашлялся и харкнув в сторону вонючей прокуренной слюной выбросил самокрутку скрученную из газеты.

- Выпьем и снова нальем, - коренной москвич вдруг перестал петь и закрыв лицо руками расплакался.

Мы продолжили идти дальше и вскоре оставили позади жертву социального эксперимента, связанного с попыткой построения коммунизма в отдельно взятой стране.

«Шапито ебаное», - я начал злиться, - «надо валить отсюда нахуй».

В очередной раз меня посетила мысль об эмиграции. Перед глазами замелькали образы скалистых берегов Ирландии, о которые разбивались морские волны. Я вздохнул и мне стало грустно. Нестерпимо захотелось отмотать время на год и опять оказаться на одиночном задании в Белфасте. Вдруг перед глазами мелькнул привязанный к стулу окровавленный мужчина, смазав образы великолепной природы.

Задумавшись, я запнулся о бордюр и чертыхнулся. Впереди замаячил шлагбаум, за которым виднелось КПП СИЗО. Вход в Бутырку охранялся шестью мотострелками ОМСДОНа, а старшим наряда был, по-видимому, белокурый скуластый сержант. Его темно-зеленый берет маячил в надвигающихся сумерках.

- Кто такие, - спросил старший наряда.

- Свои, - хрипло отозвался Бырдин, - с АЭС.

- Кто такие блять, стоять, - опять послышался сержантский голос под аккомпанемент передергиваемых затворов.

«Суки, действительно не гаишники», - промелькнуло в голове. Я стал осторожно готовить для броска нож.

- Вы там охуели сука, - Бырдин завелся не на шутку, видать в нем давно умер последователь Станиславского, - а ну ка опустили стволы нахуй!

- Пароль, - уже не так уверенно выкрикнул сержант.

- Ты охуел солдат, - крикнул Бырдин, - отсоси мой хер воин, как раз спасешь его от радиации.

Я невольно улыбнулся, глядя на трансформацию своего друга, которого уже откровенно понесло.

- Старший лейтенант Ильин, замполит роты. Смирно блять! Пока вы тут жопы рассиживаете мы в АЭС с десантами и безопасниками рубились, - Бырдин усиленно изображал посттравматический синдром и у него это отлично получалось. «Еще бы блять, после всего, что с нами стряслось».

В среде караульных, после минутной заминки стали шептаться, дав нам время сблизиться.

- Где построение, - деловито спросил Бырдин, прикуривая сигарету, - кто стреляет по машинам на Совке?

- Не могу знать товарищ старший лейтенант, - сержант и остальные вованы пытливо всматривались в наши покореженные, грязные лица. Сержант переступил с ноги на ногу и сообразив добавил, - построение через пятнадцать минут во внутреннем дворе.

- Много наших вернулось, - я уставился в его зеленый берет (который в ОМСДОНе кстати тоже дают не за красивые глазки) и деловито поставив ногу на клумбу где вместо зелени была грязь и окурки.

- Не много, только вы и еще человек пятнадцать, - сержант протянул мне сигарету и зажег спичку, а я в ответ кивнул, - что там было?

- Долго рассказывать брат, - я выпустил дым вниз, - а если кратко, то ад.

- Все, идем, - деловито скомандовал Бырдин, - некогда базарить.

Мотострелки отдали воинское приветствие и сержант открыл перед нами дверь во внутренних двор.

Я, пропуская вперед Маслова боковым зрением заметил, что сержант быстро подойдя к двум своим караульным и что-то быстро им стал объяснять. Недоброе предчувствие заскребло печень. Я перехватил АКС поудобней. Бырдин с Шиловым стояли в стороне, докуривая сигареты.

Вдруг сержант и двое других караульных вскинули автоматы и молча открыли огонь. Сержант в зеленом берете дал длинную очередь в сторону Шилова и Бырдина. Шилова убило сразу, перед смертью он попытался закрыть командира, но в майора попало две или три пули. Бырдин уже лежа навскидку выстрели в сержанта. Двое других караульных открыли огонь по нам. Начался жуткий огневой бой на короткой дистанции, который давал мало шансов участникам оного в нем выжить. Один мотострелок вместе с сержантом сразу упал. Тех вымпелов, кто толпился у входа тоже срезали автоматные очереди раскусивших нас ОМСДОНовцев. Для меня время замедлилось и я видел всю картину бойни как бы со стороны. Тело Долматова прострелило в нескольких местах и он окровавленный упал с АКС в руках. Шишкин с дикими глазами воткнув нож в горло мотострелку открывшему нам дверь тут же судорожно дернулся и упал залитый кровью. Маслов присев на одно колено дал длинную очередь в сторону противника. Только потом я стал понимать, что тоже веду огонь из автомата. Я почувствовал, как мое левое плечо обожгло как от удара бича. На рефлексах стреляю в ближайшего караульного. ОМСДОНовец дернулся и упал вниз лицом. Тут же ловлю в прицел следующего. Кепка слетает в обрамлении кровавых брызг. Перевожу взгляд. Вижу Бырдина в луже крови, а рядом изорванное тело Шилова. Рядом что-то кричит Маслов, вцепляется мне в руку и тащит прочь от здания Бутырки. Во внутреннем дворе слышится топот и срабатывает сигнал тревоги. Я не отвожу взгляд от тела моего друга. Маслов кричит и постепенно до меня доходит смысл слов. Как будто кто-то постепенно прибавляет звук.

- Уходим, - сверкая глазами кричит мне Маслов, таща меня прочь и тут же дает короткую очередь в выбежавшего из ворот мотострелка.

Я не отрываясь смотрю на тело Бырдина, под которым растекается темное пятно.

- Надо уходить, - кричит Масленок и в очередной раз дает очередь получая ответку.

Пули ложатся рядом. Боковым зрением я вижу, что весь караул мертв, а из нашей группы остались только я и гранатометчик. Мы отступали, план проникновения в здание мятежников провалился.

Глава XI. Балаган

Москва, Кремль, 3 октября 1993 г., 2 часа 15 минут.

- Борис Николаевич, министра внутренних дел надо арестовать, - Грачев говорил тихо, как будто мыслил вслух, - где он, кстати?

- Но Виктор Федорович верный, преданный человек, - Черномырдин покраснел и налив в стакан воду из графина залпом выпил и сразу вытащив папиросу из пачки закурил, - я его с детства знаю, мы не можем по кучке отщепенцев судить о министерстве в целом. Сейчас, как мне известно, он на месте, руководит подавлением массовых беспорядков.

- Это какая кучка, - Паша Мерседес повысил голос, - почти весь ОМСДОН замешан в заговоре!

Ельцин ударил по столу кулаком.

- Хватит, вы как бабы, подеритесь еще! Николай Михайлович, - Ельцин посмотрел в сторону руководителя Министерства Безопасности, - что там с Вашими орлами? Будут они принимать участие в штурме дома Советов?

Голушко тяжело вздохнул.

- Базы Альфы и Вымпела все еще блокированы ОМСДОНом, - он посмотрел на Грачева, - хотя я блять просил Павла Сергеевича прислать на помощь части Таманской дивизии, - Голушков раскурил сигарету, затянулся пару раз и продолжил, - министра обороны надо освободить...

- Так твои же суки мне не дают захерачить этих...му.. депутатов, - указывая пальцем в сторону Голушко закричал Грачев вскочив со стула.

- Наше дело обеспечить безопасность граждан, - парировал Голушко, встав со стула.

Руководитель Министерства Безопасности глядел в упор на Грачева и покраснев сжал кулаки. Грачев набрал воздуха чтобы выдать еще одну гневную тираду, но секунду помедлив передумал и сел.

- Тихо блять, - ЕБН не выдержал, - не совещание, а балаган, - что там по АЭС?

- Освободили, - буркнул Грачев поправляя китель.

- Совместно с «Вымпелом» освободили, - поправил министра обороны Голушко и сел положив ногу на ногу.

- Мне докладывали, - продолжал глава Министерства Безопасности, - что все руководство мятежной дивизии арестовали свои же, а где командир «Витязя» полковник Лысюк никому не известно.

- Да «Витязь» вообще является ядром мятежа, - Грачев закричал, - их всех...

- Заткнись уже блять, - ЕБН в очередной раз ударил стол кулаком, - Паша, хватит уже, не глухие, еб твою мать.

- Что нам, кстати, скажет руководство внутренних войск? - Ельцин прищурился и посмотрел в сторону Куликова, - слушаем Вас внимательно, Анатолий Сергеевич.

Куликов чуть помолчав подвигал желваками, ему досталось от нового демократического начальства уже достаточно, уже неделю как грозились снять-посадить-расстрелять.

- Я уже докладывал, - Куликов пытался сохранить спокойствие, - пытаемся навести порядок на улицах столицы.

- Плохо пытаетесь, - Ельцин отпил из стакана воду, - как вы вообще прошляпили заговор в своем ведомстве, за это расстрелять мало!

- Да мне по ху... все равно, - Куликов чиркнул спичкой и раскурил сигарету.

- Как ты с президентом разговариваешь, - Грачев опять вскочил, его лицо покраснело.

- Сиди, блять, - Куликов спокойно посмотрел на разъяренного министра обороны.

Черномырдин жестом отчаяния вскинул руки.

- Ну что вы сретесь, - закричал премьер.

- Тихо, - ЕБН в очередной раз повысил голос, - мне что блять туфлей по столу стучать.

Вдруг зазвонил президентский телефон.

Все замолчали. Напряжение возросло.

- Да, - Ельцин стал внимательно слушать. С каждой минутой его лицо краснело все сильней.

Наконец он положил трубку.

- Что там, Борис Николаевич, - спросил Черномырдин ерзая на стуле.

- Американский посол звонил, - Ельцин посмотрел на Грачева, - спрашивал, что стало с американскими подразделениями, посланными усилить охрану АЭС.

В кабинете повисла тишина.

Глава XII. Гонка со смертью

Буханка завелась, и гул мотора стал прорываться в мозг сквозь свист, который был фантомом - болезненным порождением моей нервной системы. Всё замедлилось, воздух стал вязким. Я чувствовал себя как в глубоководной впадине. Маслов, нервно управляя Уазиком, что-то мне кричал, одновременно яростно жестикулируя свободной от баранки рукой, но я слабо понимал суть происходящего. Меня накрыло. Вдруг лобовое стекло пошло трещинами, а гранатометчик пригнувшись опять заорал одновременно вывернув руль. Машину качнуло в сторону и свист сменился ревом двигателя и треском, который обычно сопровождает попадание пуль в кузов автомобиля.

- Товарищ капитан, за нами хвост, - наконец-то докричался до меня Маслов.

Я обернулся и постарался сфокусироваться на окружающей обстановке. За нами, пытаясь взять в клещи, мчались две черных Волги. Из одной волжаны по нам вел огонь из автоматического оружия боец в камуфляже, по всей видимости офицер ОМСДОНа. Он, наполовину высунувшись из окна, старательно делал дыры в корпусе нашей буханки успешно применяя АКСУ с рыжим магазином.

«Ненавижу», - меня стало душить бешенство.

Расклад был такой - били в нас, а не в колеса, а следовательно живыми мы были не нужны. Картина бойни на КПП стала несколько проясняться. Скорей всего Ильин, тот офицер, роль которого пытался исполнить Бырдин, был хорошо известен сержанту в зеленом берете, он и раскусил нас.

«Вот же сука судьба. Пройти через ад резни на АЭС и подставиться под пули простой пехтуры», - от досады я заскрежетал зубами. В глазах замелькали образы окровавленных бойцов моего отряда. Я как воочию опять увидел пустые глаза лежащего в луже крови Долматова, падающего с окровавленным ножом в руке Шишкина, захлебывающегося кровью и пытающегося встать Бырдина. Меня замутило - это было нервное. Мой разум охватила ярость, боль, тоска и жажда крови.

- Тормози, - закричал я Маслову и приготовил АКС, - тормози блять!

Скрип тормозов и хлопок лопнувшей шины слились в одном звуке. Волги пролетели мимо и я сделал длинную очередь сквозь закрытое стекло буханки в правый авто преследователей. Брызги стекла разлетелись по салону Уазика, а пули леглия кучно в водителя Волги. Я успел заметить как его кровь разбрызгало по панели приборов и лобовому стеклу. Последний раз мелькнули бешенные как у наркомана глаза стрелка, на погонах которого сверкнули капитанские звезды. Волгу с мертвым водилой занесло и она впечаталась в фонарный столб точно спиной капитана, который так и не успел забраться внутрь салона. Его АКСУ отлетел и издавая металлический лязг упал на тротуар. Левая Волга затормозила метров через 50 и, дрифтанув, полетела на нас.

Я не знаю, что двигало фанатиками, которые пошли на нас в лобовую, но я понимал, что после удара Буханку скрутит как деревенскую гармошку.

- Маслов, заднюю! - закричал я, одновременно всаживая оставшиеся патроны в черную обезумевшую Волгу, которая мчалась нам в лоб.

Когда магазин АКС опустел я достав ПМ и стал всаживать пулю за пулей в пассажиров зловещего авто. Где-то на пятом выстреле я ощутил удар и Уазик сотрясло. Меня выбросило сквозь лобовое стекло, левое ухо обожгло, а мое тело впечатало в капот Волги. Дыханье застряло в легких, тупая боль прошла по всему телу. От болевого шока меня вырвало, и я, скатившись с капота, упал на асфальт. Немного погодя я открыл глаза, тело было сплошным комком боли, однако я чувствовал каждый дорожный камешек своей спиной. От капота Волги поднимался пар. Маслов склонив голову на руль не подавал признаков жизни. В салоне Волги что-то зашуршало и я, собравшись с силами, ударил ногой в уже открывающуюся водительскую дверь. Водила, который хотел выбраться из покореженной Волги, получив удар краем двери в область лица упал рядом, его краповый берет слетел с головы. Краповик, чуть завалившись на бок, достал АПС и нетвердой рукой, которая была вся в крови, попытался навести на меня ствол. Я из последних сил перекатился и сверху вниз ударил бойца по макушке каблуком. Прозвучала очередь и покрышка левого переднего колеса Волги, которая находилась в нескольких сантиметрах от моей головы, лопнула. В ушах зазвенело. Я опять посмотрел на Маслова, он не шевелился. С трудом встав, я взял АПС. Военные, которые были раскиданы по салону Волжаны, были все мертвы.

«Пристегиваться надо», - злорадно подумал я.

Желудок скрутила судорога. Меня опять вырвало желчью, которая на этот раз была с кровью. Немного погодя основательно проблевавшись я пришел в себя и машинально стал искать сигареты. Они оказались раздавлены. «Сука». Сплюнув кровавую слюну я, чувствуя боль во всем теле, подошел к Уазику и открыв водительскую дверь взвалил Маслова на себя и вышел на середину дороги. На углу желтого трех этажного дома красовалась цифра 13 и надпись ул. Достоевского.

Впереди сверкнули фары. Желтая копейка с помятым передним крылом и ржавым бампером остановилась перед нами, слепя фарами. Водитель, седой мужчина лет 50, вышел и удивленно озираясь подошел к нам. Он был несколько испуган и чуть замешкался, увидев в моей руке заляпанный кровью «Стечкин».

- Что случилось, - обвел он взглядом место ДТП.

- Помоги, что встал и в