Мы снова с вами: пришла очередь ночной смены
Положение заключенных нельзя назвать таким уж скверным; однако приближается время ночной смены. По двору расхаживают Хеллман и Барден, которые ждут, когда уйдет дневная смена. Они поигрывают дубинками, кричат что-то обитателям второй камеры и угрожают заключенному № 8612. Они приказывают ему отойти от двери, показывают на огнетушитель и громко спрашивают, не хотят ли заключенные прохладного углекислого душа.
Кто-то из заключенных спрашивает охранника Джеффа Лендри:
«Господин надзиратель, у меня есть вопрос. Сегодня у одного из нас день рождения. Можно нам его поздравить?»
Прежде чем Лендри успевает ответить, Хеллман кричит из коридора: «Мы споем Happy Birthday во время переклички. Теперь пора ужинать, по три человека».
Заключенные сидят за столом, накрытым в центре двора, и жуют свой скудный ужин. Разговаривать запрещено.
Просматривая видеозаписи этой смены, я вижу, как Барден вводит через главные двери одного заключенного. Он только что попытался бежать; теперь он стоит по стойке «смирно» в центре коридора, рядом с обеденным столом. У него завязаны глаза. Лендри спрашивает его, как он открыл замок двери. Тот отказывается выдать тайну. С его глаз снимают повязку, Джефф угрожающе предупреждает: «Если мы увидим тебя рядом с этим замком, № 8612, то у нас найдется для тебя нечто действительно горяченькое».
Неудачливый беглец — не кто иной, как Дуг-8612! Лендри заталкивает его обратно в камеру, где № 8612 снова начинает выкрикивать ругательства, еще громче, чем раньше, и поток нецензурной брани затопляет двор. Хеллман устало говорит, обернувшись ко второй камере: «№ 8612, твоя игра уже всем надоела. Очень надоела. Это уже даже не смешно».
Охранники спешат к обеденному столу, чтобы остановить разговор № 5486 с сокамерниками, которым запретили общаться. Джефф Лендри кричит на № 5486: «Эй, ты! Мы не можем совсем оставить тебя без ужина, но можем забрать то, что осталось. Ты уже поел. Начальник говорит, что мы не можем лишить тебя еды, но что-то ты уже съел! Мы можем забрать остальное».
Потом он обращается ко всем: «Ребята, кажется, вы забыли о тех привилегиях, которые мы можем вам дать».
Он напоминает им о завтрашних свиданиях с друзьями и родственниками — если заключенный окажется в одиночке, он может быть их лишен. Те заключенные, которые продолжают есть, говорят, что помнят о свиданиях во вторник в семь и с нетерпением их ждут.
Джефф Лендри настаивает, чтобы № 8612 снова надел шапочку, которую снял во время ужина. «Мы же не хотим, чтобы твои волосы попали тебе в еду и ты из-за этого заболел».
№ 8612 отвечает странно, кажется, он начинает терять ощущение реальности: «Я не могу надеть ее на голову, она слишком тесная. У меня заболит голова. Что? Я знаю, что это странно. Именно поэтому я пытаюсь отсюда выбраться… они продолжают говорить „нет, у тебя не заболит голова“, но я знаю, что она заболит».
Рич-1037 тоже выглядит подавленным и отрешенным. У него неподвижный взгляд, он говорит медленно и монотонно. Он лежит на полу своей камеры, непрерывно кашляет и настойчиво требует встречи с суперинтендантом. (Я встречаюсь с ним, вернувшись с ужина, даю ему таблетки от кашля и говорю, что он может уйти, если чувствует, что больше не может терпеть, но лучше все-таки не тратить столько времени и сил на попытки бунтовать. Он говорит, что чувствует себя лучше и обещает постараться.)
Потом охранники переключаются на Пола-5704, который начинает вести себя самоувереннее, как будто хочет занять место бывшего лидера повстанцев Дуга-8612.
«Что ты такой мрачный, № 5704?» — спрашивает Лендри, а Хеллман начинает постукивать дубинкой по прутьям двери камеры, издавая громкие лязгающие звуки. Барден добавляет: «Как ты думаешь, понравятся им эти звуки после отбоя, например, сегодня ночью?»
№ 5704 пытается отшутиться, но охранники не смеются, хотя некоторые заключенные начинают хихикать. Лендри говорит: «О, хорошо, очень хорошо. Продолжай в том же духе. Нам уже становится смешно. Я не слышал таких смешных шуток уже лет десять».
Охранники стоят в уверенных позах, в один ряд и смотрят на № 8612, который медленно ест в одиночестве. Одну руку охранники держат на поясе, а второй угрожающе покачивают дубинками. Они демонстрируют, что выступают единым фронтом.
«У нас тут кучка бунтарей и революционеров!» — восклицает Джефф Лендри.
Вдруг № 8612 вскакивает из-за стола, бежит к задней стене и разрывает сверху донизу черную ткань, закрывающую видеокамеру. Охранники хватают его, оттаскивают назад и снова сажают в карцер. Он саркастически говорит: «Сожалею, парни!»
Один из них отвечает: «Ты сожалеешь, да? Скоро мы тебе кое-что покажем, вот тогда ты будешь сожалеть по-настоящему».
Хеллман и Барден начинают стучать в дверь карцера дубинками, а № 8612 кричит, что от такого оглушительного шума у него еще больше болит голова.
Дуг-8612 вопит: «Черт, прекрати, придурок, у меня уши болят!»
Барден: «Может, в следующий раз ты подумаешь об этом, прежде чем паясничать и снова оказаться в карцере, а, № 8612?»
№ 8612 отвечает: «Да пошел ты, отвяжись, чувак! В следующий раз я выбью дверь, я тебе обещаю!» (Он угрожает выбить дверь в свою камеру, входную дверь, а может быть, имеет в виду стену, за которой находится камера наблюдения.)
Кто-то из заключенных спрашивает, покажут ли сегодня вечером кино. Когда заключенным описывали условия содержания в тюрьме, им обещали киносеансы. Кто-то из охранников отвечает: «Я не знаю, будет ли у вас вообще когда-нибудь кино!»
Охранники громко обсуждают, что будет, если пострадает тюремное имущество. Хеллман берет копию тюремных правил и читает правило о нанесении ущерба тюремному имуществу. Прислонившись к косяку двери первой камеры и поигрывая дубинкой, он, кажется, с каждым мгновением становится все увереннее и упивается своей властью. Вместо кино заключенным придется поработать, говорит Хеллман, обращаясь к другим охранникам.
Хеллман: «Ладно, минуточку внимания. Сегодня у нас есть для вас новое развлечение. Третья камера, вы отдыхаете и расслабляетесь, можете делать, что хотите, потому что помыли свои тарелки и хорошо поработали. Вторая камера, вам еще придется поработать. Первая камера, у нас есть большое одеяло, и вам придется вытащить из него все колючки. Офицер, дайте им его, пусть первая камера как следует поработает, если они хотят спать под одеялами без колючек».
Лендри вручает Хеллману несколько одеял, покрытых колючками.
«Смотрите, какая красота! — он продолжает свой монолог: — Только посмотрите на это одеяло, леди и джентльмены! Посмотрите на это одеяло! Разве это не шедевр? Я хочу, чтобы вы вытащили из этого одеяла все колючки до одной, потому что под ним вам придется спать».
Кто-то из заключенных говорит: «Мы лучше будем спать на полу».
Лендри отвечает просто: «Спите как хотите».
Интересно наблюдать, как Джефф Лендри колеблется между ролями «крутого» и «хорошего» охранника. Он все еще полностью не уступил контроль Хеллману. Стремясь добиться, хотя бы отчасти, такого же господства, Лендри все-таки испытывает больше сочувствия к заключенным, чем Хеллман. (В интервью после эксперимента наблюдательный заключенный Джим-4325 сказал, что Хеллман был «плохим» охранником и прозвал его Джоном Уэйном[75]. Братьев Лендри он считает «хорошими» охранниками; большинство других заключенных тоже согласны, что Джефф Лендри скорее «хороший», чем «плохой».)
Заключенный из третьей камеры спрашивает, можно ли получить какие-нибудь книги. Хеллман предлагает выдать всем «несколько экземпляров правил», чтобы было что почитать перед сном. Приходит время очередной переклички.
«Итак, никто не валяет дурака сегодня вечером, помните? Начнем перекличку с № 2093, чтобы как следует потренироваться», — говорит он.
Барден набрасывается на строй заключенных и приблизившись вплотную к их лицам, говорит: «Мы не учили вас так рассчитываться. Громко, четко и быстро! № 5704, ты говоришь слишком медленно! Для начала попрыгай немного».
Охранники начинают наказывать всех без разбора; теперь для наказания не нужна причина.
№ 5704 не собирается подчиняться: «Не буду я этого делать!»
Барден пытается нагнуть его, заключенный нагибается, но недостаточно низко.
«Ниже, чувак, ниже!» — Барден толкает его дубинкой в спину.
«Ты, не толкай меня».
«Ты сказал „не толкай“?» — насмешливо переспрашивает Барден.
«Да, я сказал, не толкай меня!»
«Ложись и отжимайся, — приказывает Барден. — А теперь возвращайся в строй».
Барден действует намного решительнее и энергичнее, чем раньше, но «альфа-самцом», очевидно, все еще остается Хеллман. Но когда Барден и Хеллман составляют динамичную пару, Джефф Лендри неожиданно отступает на задний план или вообще исчезает со двора.
Даже лучшего заключенного, № 2093-Сержанта, без всяких причин заставляют отжиматься и прыгать.
«Очень хорошо! Смотрите, как он хорошо это делает! У него куча энергии сегодня вечером, — говорит Хеллман. Потом он переключается на № 3401: — Ты улыбаешься? С чего бы это?»
Вмешивается его коллега, Барден: «Ты улыбаешься, № 3401? Ты думаешь, это забавно? Ты что, не хочешь спать сегодня ночью?»
«Прекратите улыбаться! Это не цирк. Если я увижу, что кто-то улыбается, все будут прыгать очень долго!» — заявляет Хеллман.
Понимая, что заключенным нужно немного развеять мрачную атмосферу, Хеллман говорит Бардену, надеясь развлечь угрюмых заключенных: «Офицер, знаете тот анекдот о безногой собаке? Каждую ночь ее хозяин выносит ее побегать».
Они с Барденом смеются, но замечают, что заключенные даже не улыбаются. Барден шутливо упрекает Хеллмана: «Им не нравится ваш анекдот, офицер».
«Тебе понравился мой анекдот, № 5486?»
Джерри-5486 честно отвечает: «Нет».
«Раз тебе не понравился мой анекдот, иди сюда и сделай десять отжиманий. И еще пять за то, что не улыбаешься, всего пятнадцать».
Хеллман в ударе. Он заставляет заключенных встать лицом к стене; когда они поворачиваются обратно, он стоит в забавной позе, показывая «однорукого продавца карандашей»: одна рука в штанах, палец торчит в районе промежности, как будто у него эрекция. Заключенным велят не смеяться. Но некоторые все-таки смеются, и их заставляют отжиматься или приседать. № 3401 говорит, что ему не смешно, но ему тоже приходится отжиматься — за честность. Потом всем приказывают петь свои номера. Хеллман спрашивает Сержанта-2093, похоже ли это на пение.
«По-моему, это похоже на пение, господин надзиратель».
Хеллман заставляет его отжиматься, потому что не согласен.
Неожиданно Сержант спрашивает: «Я могу сделать больше отжиманий, сэр?»
«Можешь сделать еще десять, если хочешь».
Тогда Сержант бросает ему еще более демонстративный вызов: «Я должен отжиматься, пока не упаду?»
«Конечно!» — Хеллман и Барден не знают, как реагировать на эту колкость, но заключенные смотрят друг на друга в тревоге, понимая, что Сержант может спровоцировать новые наказания, которым потом подвергнут всех остальных. Его поведение начинает всех по-настоящему пугать.
Потом заключенных просят рассчитаться в сложном порядке, и Барден насмешливо добавляет: «Это должно быть нетрудно для ребят с таким хорошим образованием!»
В сущности, он по традиции подшучивает над образованными людьми, над этими «интеллектуалами-снобами», хотя он и сам студент.
Заключенных спрашивают, нужны ли им одеяла и кровати. Все говорят, что нужны.
«И что же вы сделали, мальчики, — спрашивает Хеллман, — чтобы заслужить кровати и одеяла?»
«Мы вынули из одеял все шипы», — отвечает кто-то.
Хелманн запрещает говорить «шипы», нужно говорить «колючки». Это простой пример использования языка как инструмента власти, а язык, в свою очередь, создает реальность. Как только заключенный называет шипы «колючками», Барден разрешает ему взять подушку и одеяло. Хеллман возвращается с одеялами и подушками и раздает их всем, кроме заключенного № 5704. Он спрашивает его, почему он так долго не мог взяться за работу. «Тебе нужна подушка? Почему я должен давать тебе подушку, если ты не хочешь работать?»
«Потому что у меня хорошая карма», — пытается пошутить № 5704.
«Я спрашиваю тебя еще раз: почему я должен дать тебе подушку?»
«Потому что я прошу вас об этом, господин надзиратель».
«Но ты взялся за работу только через десять минут после всех остальных, — говорит Хеллман. — Смотри, в будущем начинай работать, когда тебе говорят».
Несмотря на плохое поведение № 5704, Хеллман, наконец, смягчается и дает ему подушку.
Чтобы Хеллман окончательно не затмил его авторитет, Барден говорит № 5704: «Поблагодари его как следует».
«Спасибо».
«Еще раз. Скажи: „Благословляю вас, господин надзиратель“».
Сарказм льет через край.
Хеллман успешно отдаляет № 5704 от его друзей-революционеров, заставляя просить подушку. Примитивные личные интересы начинают побеждать солидарность заключенных.