Освобождение Северного Кавказа
Не меньших, чем под Сталинградом и Воронежем, успехов ставка ожидала на Северном Кавказе. Здесь планировалось отрезать и разгромить северо-кавказскую (группа армий «Дон) и кавказскую (группа армий «А») группировки противника – всего 43 дивизии, в т.ч. 8 танковых и 3 моторизованные. Для этого привлекались весьма мощные силы – пять фронтов (59 дивизий, 53 бригады, 2 танковых и 3 механизированных корпуса), Черноморский флот и Азовская флотилия. По мнению историков, этот замысел был вполне осуществим.[426] Но Ставка и Генштаб допустили грубые и труднообъяснимые просчеты в планировании операций. Для их подготовки требовалось осуществить гигантские мероприятия по перегруппировке войск фронтов и подготовки самого наступления. В частности, Закавказскому фронту предстояло перебросить пять дивизий и восемь бригад вместе с частями усиления в тяжелейших зимних условиях, при острейшей нехватке дорог и транспортных средств. Для этого войска должны были проследовать по железной дороге, затем по морю и, наконец, походным маршем. Чтобы решить эту задачу фронту пришлось, по сути, создавать новую транспортную сеть железных, грунтовых и даже подвесных канатных дорог, мостов, проходов в горах и т.д. Но сроки для выполнения этой титанической работы были предусмотрены совершенно не реальные – всего 8-10 суток.
Другим просчетом стало полное недопущение возможности отхода противника с занимаемых позиций, хотя после событий на Дону эта возможность становилась все более и более вероятной. Вариантов действий на этот случай предусмотрено не было. В разгар подготовительной работы советских фронтов к наступлению группа армий «А» начала отход с Северного Кавказа. Опасаясь возможности «второго Сталинграда» на Кавказе, Гитлер после долгих колебаний все же согласился на отвод войск. Начало их отхода советская разведка обнаружила с большим опозданием. Теперь предстояло на ходу менять план и, самое главное, предстояло опередить противника в скорости движения и опять-таки – в маневре. Но то, что получилось на Дону, где танковые корпуса Красной Армии действовали в своей «родной стихии» – на степных просторах, оказалось совершенно не под силу войскам Закавказского фронта, наступавшим через горные районы Северного Кавказа. В этих условиях гораздо эффективнее могли действовать кавалерийские соединения, усиленные танками. С этой целью была создана конно-механизированная группа под командованием генерала Н.Я. Кириченко.
Однако вскоре после начала наступления выяснилось, ни командующий Закавказским фронтом генерал армии И.В. Тюленев, ни командующий Северной группой фронта генерал-лейтенант И.И. Масленников не сумели обеспечить эффективное управление ударными группами фронта.
Из воспоминаний генерала С.М. Штеменко:
«Однажды ночью Ф.Е. Боков вызвал меня к себе и приказал доложить соображения относительно создания на Северном Кавказе конной армии.
– Интересуется Сталин, – добавил он. Предложение о преобразовании 4-го гвардейского кавкорпуса в конную армию исходило от командующего Закавказским фронтом И.В. Тюленева. Организационно объединить в ней предполагалось семь кавалерийских дивизий: 9-ю и 10-ю Кубанские гвардейские, 11-ю и 12-ю Донские гвардейские, 30, 63 и 110-ю.
Сталин отнесся к этому с повышенным вниманием.
– А и в самом деле, не создать ли нам конармию? – спросил он Бокова и тут же приказал проанализировать вопрос в Генштабе…
Идея была очень соблазнительной. На Северном Кавказе имелось, казалось бы, все для ее осуществления: и кони, и отличные кавалеристы из кубанских и донских казаков, и пространства, обеспечивающие свободный маневр большим массам конницы. К тому же все мы воспитывались на глубоком уважении к героическому прошлому красной кавалерии. Однако условия Отечественной войны существенно отличались от условий войны гражданской, и над этим следовало задуматься…
Были… сторонники существования конницы «в чистом виде». Эти взгляды вступали в противоречие с уже имевшимся опытом, который, как известно, всегда является критерием истины. При использовании конницы без средств усиления она несла слишком большие потери, достигая весьма ограниченных результатов своими поистине героическими рейдами. В некоторых случаях ее приходилось просто выручать, вплоть до подачи овса на самолетах в тыл противнику, откуда кавалерийские соединения не могли выйти самостоятельно.
Все это было взвешено при рассмотрении вопроса о создании конной армии. И, в конце концов, Генеральный штаб дал на сей счет отрицательное заключение, полагая, что эта громоздкая организация будет чрезвычайно уязвима с земли и с воздуха и не оправдает возлагаемых на нее надежд. Верховный Главнокомандующий с нашими соображениями согласился».[427]
Противник все время отрывался, успевал отойти на заранее подготовленные позиции и встречал наступающих жесткими контрударами. Вместо организации управления И.И. Масленников в соответствии с «лучшими традициями» начала войны видел свою задачу в том, чтобы везде быть лично. При этом генерал «жестко требовал выполнения приказов, грозил строгими карами, направлял в войска разносные приказы, но этим только подавлял инициативу подчиненных». Ставка пыталась добиться изменения стиля руководства: «Третий день проходит, как вы не даете данных о судьбе ваших танковых и кавалерийских групп. Вы оторвались от своих войск и потеряли связь с ними. Не исключено, что при таком отсутствии порядка и связи в составе Северной группы ваши подвижные части попадут в окружение у немцев. Такое положение нетерпимо…» Отступавшие соединения 1-й немецкой танковой армии успели занять оборонительный рубеж по р. Кума, к которому советские войска вышли лишь спустя двое суток. Ставка с большим неудовольствием указывала на это командующему фронтом И.В. Тюленеву: «Ваши планы по Северной группе предвзято оценивают противника, не преследуют цели окружения и уничтожения его южной группировки, а построены на оборонческий лад и направлены на выталкивание противника из предгорий Кавказа, а не на пленение или истребление его...». Но вмешательство Ставки не помогло и на этот раз.
Сталин не хотел мириться с тем, что вермахту удалось избежать поражения, и потребовал, чтобы Закавказский фронт вместе с Южным провели операцию по окружению 24 дивизии противника, своего рода «второй Сталинград». Но это было уже абсолютно нереально. К концу января противник ушел с Северного Кавказа, разделившись на две группы. Часть сил 1-й танковой армии вышла через Ростов в Донбасс, оставшиеся соединения отошли на Таманский полуостров, где объединились с 17-й армией в мощную группировку более 20 дивизий.
На Черноморском направлении Закавказскому фронту была поставлена задача: «главные силы направить на захват Новороссийска и Таманского полуострова с тем, чтобы закрыть выход противнику на Таманский полуостров».[428] Для решения этой задачи планировалось провести сразу две операции – «Горы» на краснодарском направлении и «Море» на новороссийском. Название этим операциям дал сам Сталин,[429] отразив тем самым суть их замысла – нанесение ударов по двум направлениям с целью отрезать 17-ю немецкую армию от Таманского полуострова. Силы фронта, таким образом, разделялись на два оперативных направления. Не удивительно, что их оказалось недостаточно для обеих операций. Этот просчет повлек тяжелые следствия. 17-й немецкая армия смогла совершить успешный отход на Таманский полуостров, где впоследствии была создана т.н. «Голубая линия» оборонительных сооружений.
Безуспешными оказались и попытки Южного фронта генерал-лейтенанта А.И. Еременко прорваться к Ростову. Поначалу подвижным группам фронта удалось ворваться в глубину обороны противника. Равнинный характер местности облегчал действия танковых и механизированных соединений, фронт противника еще не был восстановлен после катастрофы под Сталинградом. В этих условиях все зависело от того, насколько умелым окажется управление действиями ударных групп и сумеет ли противник организовать противодействие. Но в решающий момент сил фронта оказалось недостаточно. Ослабленные в предшествующих боях танковые и мехкорпуса не смогли прорваться дальше. К тому же в разгар наступления 2-я гвардейская армия лишилась подвоза горючего. Противник сумел воспользоваться паузой. Командующей группой армий фельдмаршал Э. Манштейн, умело маневрируя своими резервами, остановил в конце января советское наступление на рубежах рек Маныч и Северский Донец, надежно прикрыв Ростов. Казавшаяся столь близкой катастрофа немецкого фронта была предотвращена.
Общим итогом Северо-Кавказской стратегической операции стало продвижение соединений Красной Армии на 300-600 км, освобождение Ставропольского края, большей части Ростовской области и Краснодарского края. Но при этом своим успехом войска Закавказского и Южного фронтов были обязаны не столько мастерству командования, сколько вынужденному и быстрому отходу, почти бегству, соединений немецкой группы армий «А» из-за угрозы прорыва советских войск к Ростову. «Второго Сталинграда» не получилось. Вместо прорыва и окружения войска генерала И.В. Тюленева лишь выталкивали противника, фронтальными, лобовыми ударами. Подобная тактика неизбежно вела к большим потерям и быстрой потере боеспособности войск. Все это и в целом, и в деталях очень напоминало действия Красной Армии под Москвой год назад. Общие потери войск Южного, Закавказского, Северо-Кавказского фронтов и Черноморского флота с 1 января по 4 февраля составили 154539 человек, в том числе 69627—безвозвратные. Войска лишились 220 танков, 895 орудий и минометов, 236 боевых самолетов.[430]
Результатом незавершенности операций «Горы» и «Море» стала отсрочка освобождения Тамани до осени 1943 г. Немецкие войска сумели в кратчайший срок создать мощную систему обороны и удерживать Таманский полуостров еще восемь месяцев. Красной Армии пришлось в дополнение к стратегической Северо-Кавказской операции организовать и провести еще пять (!) фронтовых операций. Но и после этого уничтожить 17-ю армию не удалось. В сентябре-октябре 1943 г. противник успешно эвакуировал в Крым почти 400-тыс. группировку своих войск. При этом весь период беспрепятственно действовала канатная дорога между Еникале и мысом Чушка, имевшая суточную пропускную способность около 1 тыс. т. И хотя Черноморскому флоту и Азовской флотилии была поставлена задача сорвать эвакуацию, противник осуществил ее практически беспрепятственно. За период эвакуации из Анапы в Керчь прошло 190 немецких конвоев, из которых лишь 30 подверглись атакам советской авиации.[431] Весьма примечательно, что и на этот раз ни командование фронта, ни Ставка даже не рассматривали вопрос о проведении морского десанта с целью удара в тыл немецкой группировки на таманском полуострове, хотя сама конфигурация фронта и сохранявшееся абсолютное превосходство Черноморского флота в корабельном составе прямо наводили на мысль об этом. Флот лишь осуществил высадку тактических десантов для захвата Новороссийска.
В очередной раз командование Красной Армии продемонстрировало свое неумение «воевать флотом». Еще одним подтверждением этого стала трагедия «речного десанта» на побережье Азовского моря под Темрюком в начале июля 1943 г. Замысел операции отличался рискованностью и оригинальностью. Предполагалось скрытно, двигаясь через плавни на лодках, высадить северо-западнее Темрюка две стрелковые дивизии и захватить плацдарм в тылу врага, что должно было создать условия для успешного прорыва вражеской обороны. План представлялся вполне реальным, поскольку немецкие войска практически не обороняли побережье в этом районе. Операция началась вполне успешно, однако авиаразведка противника очень быстро обнаружила огромное скопление лодок, двигавшихся к Темрюку. С этого момента десант, успех которого целиком зависел от внезапности, потерял всякий смысл. Но импровизированная флотилия лодок продолжала свое движение. Против нее была брошена немецкая штурмовая авиация, и почти 50 км десант шел, непрестанно подвергаясь ударам с воздуха. Правда эти атаки мало что дали, т.к. лодки быстро рассредоточивались и маскировались в зарослях камыша. И тогда немцы сосредоточили на берегу батареи скорострельной зенитной артиллерии, огонь которых буквально разметал флотилию. 427 лодок было потоплено и около 200 повреждено, десант был практически уничтожен, в плен попало около 630 человек.[432] Причиной трагедии стали грубые ошибки планирования. Десант не имел прикрытия ни с воздуха, ни с моря, не был обеспечен дезинформационными мероприятиями и, фактически, оказался предоставлен сам себе. Немцы уничтожили его практически в полигонных условиях.
Прорыв Блокады Ленинграда
Новая операция по прорыву блокады Ленинграда стала пятой по счету, и ее подготовка началась сразу после провала предыдущей попытки. Окончательный вариант плана операции был утвержден Ставкой 2 декабря. Он предусматривал нанесение удара на том же шлиссельбургском направлении, что и осенью 1942 г. Казалось бы, неудача Синявинской операции должна была заставить советское командование выбрать другой вариант. Но опять решающим фактором оказалось то, что на данном направлении войска Ленинградского и Волховского фронтов отделяла полоса шириной всего в 12 км. Сталин предложил назвать эту операцию «Искра». С точки зрения военного искусства замысел новой операции не отличался изысканностью. Планировалось всего лишь новое наступление «в лоб» на подготовленную оборону противника. Какой бы то ни было возможности маневра или обхода противника не предусматривалось.
Советским войскам противостояла 18-я армия генерала Г. Линдемана, насчитывавшая 26 дивизий. Противник сосредоточил все свое внимание на том самом шлиссельбургском выступе шириной 12 км и протяженностью около 15 км, резонно ожидая очередного наступления Красной Армии именно в этом месте. За 16 месяцев ведения блокады немецкие войска превратили этот участок фронта в настоящую крепость, показав, на что способен немецкий солдат, когда у него достаточно времени на создание долговременной обороны. Все оборонительные сооружения были максимально приспособлены к местности и создавались со всей немецкой тщательностью и рациональностью. Учитывая, что вся территория выступа представляла собой заболоченную местность, любая маломальская возвышенность была превращена в опорный пункт обороны, вооруженный большим количеством артиллерии, минометов и пулеметов. Где позволяла почва, были созданы траншеи и ходы сообщения, соединявшие опорные пункты, со специальными отсечными позициями на случай прорыва их противником. На заболоченных участках, где невозможно было вырыть окопы, немецкие солдаты возвели дерево-земляные валы, служившие защитой от огня и прикрывавшие маневр резервами. Линия фронта на западе проходила по левому берегу Невы, высота берега достигала 12-14 м и была буквально нашпигована замаскированными огневыми точками, способными держать под обстрелом не только реку, но и противоположный берег на значительную глубину. Готовясь к обороне, противник залил берег водой, превратив его скаты в сплошную и толстую корку льда. Нет нужды говорить, что система обороны на обоих направлениях включала многочисленные минные поля, рвы, завалы и другие препятствия. Подступы к передовой были давно и надежно пристреляны всеми огневыми средствами.
Вот эту полосу и предстояло уже в третий раз прорывать войскам двух фронтов встречными ударами. На участке Ленинградского фронта (командующий – генерал-лейтенант Л.А. Говоров) должна была действовать 67-я армия генерал-лейтенанта М.П. Духанова (6 стрелковых дивизий, 6 стрелковых и 3 танковые бригады, 22 артиллерийских и минометных полка). Волховский фронт (командующий – генерал армии К.А. Мерецков) выделил для удара все ту же печально знаменитую 2-ю ударную армию генерал-лейтенанта В.З. Романовского (11 стрелковых дивизий, 4 стрелковые и 4 танковые бригады). Действия войск должна была прикрывать авиация двух воздушных армий и тяжелая артиллерия Балтийского флота (командующий – вице-адмирал В.Ф. Трибуц).
Подготовка операции «Искра» проходила с небывалым размахом и тщательностью. Это была, пожалуй, самая подготовленная операция Красной Армии из всех проводившихся ранее. Разведка в течение долгого времени выявляла все огневые точки противника, на фотопленку был снят и изучен весь передний край обороны противника. Были построены сотни наблюдательных и звукометрических постов. В войсках создавались специальные штурмовые группы, отрабатывавшие тактику захвата опорных пунктов противника и преодоления разного рода препятствий. Была отработана специальная методика преодоления своих и вражеских минных полей.
Сосредоточенная артиллерийская группировка обеспечивала невиданные ранее плотности огня – 146-180 орудий и минометов на 1 км фронта. Наступающие дивизии получили для поддержки 222 и 217 танков соответственно. Задачи ПВО, помимо истребительной авиации, должны были решать три зенитные артиллерийские дивизии и шесть отдельных зенитных дивизионов. Командующие фронтами отработали вопросы взаимодействия и, по словам генерала Мерецкова, «понимали друг друга с полуслова». Для общей координации усилий двух фронтов и Балтийского флота из Москвы прибыли сразу два представителя Ставки – генерал Г.К. Жуков и маршал К.Е. Ворошилов. Казалось, что теперь ничто не могло остановить победоносное наступление советских войск.
Наступление началось 12 января. На позиции врага обрушился огневой удар невероятной мощи – на каждый квадратный метр обороны противника пришлось 2-3 снаряда. В первый день наступления соединения 67-й армии сумели захватить два плацдарма на левом берегу Невы и местами – первую линию траншей. Довольно скромными оказались и успехи дивизий Волховского фронта. Глубокого прорыва обороны противника не получилось. В результате, все последующие шесть дней наступающим войскам пришлось «прогрызать» оборону противника. Только 18 января передовые части 67-й и 2-й ударной армий соединились в районе Рабочего поселка №5. Блокада была прорвана! В тот же день ГКО принял специальное постановление о строительстве железной дороги на освобожденном берегу Ладожского озера. Она была построена всего за 19 суток, а в районе Шлиссельбурга всего за 7 суток был построен мост через Неву.
Но на этом успехи советских войск закончились. Объединенными усилиями двух фронтов удалось захватить лишь узкую – всего 8-11 км – полоску берега Ладожского озера. Попытка продвинуться дальше на юг и сходу захватить Синявинские высоты была отбита противником. Более того, сохранив за собой эти высоты, господствующие над местностью, немецкие войска были в состоянии вести артиллерийский обстрел построенной железной дороги и моста через Неву. Ставка, разочарованная весьма скромными результатами столько долго и обстоятельно готовившейся операции, жестко приказала уничтожить синявинскую группировку противника фланговыми ударами двух фронтов. В течение февраля армии Ленинградского и Волховского фронтов продолжали попытки прорвать оборону противника, но безуспешно.
Из воспоминаний офицера вермахта Г. Бидермана:
«Вдруг тишину рвущим барабанные перепонки грохотом разорвал тяжелый пулемет «MG», за чем последовал крик: «Тревога! Иван!» Капрал нажал на спуск «MG-42», стреляя быстрыми, короткими очередями в сумерки, а к нему присоединился тяжелый «MG» на окраине леса. Между очередями «MG» слышался треск винтовочных выстрелов. В ответ раздалась негромкая барабанная дробь советских «максимов», к которым подключились пронзительные выстрелы вездесущих советских автоматов… Лес кишел большевиками. Сперва мы заметили их в 30 метрах перед своими позициями, отчего через подлесок доносился треск ветвей и хруст льда под ногами десятков, а может быть, и сотен тяжелых русских сапог…
В коротких перерывах от грохота пулеметного огня можно было расслышать крики «Ура! Ура!», а после нескольких секунд стрельбы эти крики сменились стонами, пока убитые, раненые и умирающие падали в снег перед нашими окопами. Перед нашими пулеметными позициями громоздились горы тел, одетых в светло-коричневую и белую камуфляжную форму, и новые русские заполняли бреши, которые вырывали наши горячие стволы в атакующих массах. Лес перед нами превратился в стрельбище, полное мишеней. Не было нужды выискивать цели, потому что русские сами бросались на наши окопы. Прыгая, увертываясь, стреляя, крича, они рвались вперед. Несмотря на охвативший их безграничный ужас, гренадеры оставались на своих позициях, не поддаваясь панике… советская атака захлебнулась всего лишь в шести метрах от стволов наших пулеметов…»[433]
Уже в самом начале операции стало ясно, что несмотря на всю серьезность подготовки разведка так и не вскрыла оборону противника. В итоге ни артиллерия, ни авиация не смогли полностью подавить систему огня, и наступающие войска сразу же наткнулись на кинжальный огонь замаскированных огневых точек. Их подавление прицельным огнем к началу наступления отработано не было. Опять подвели тыловые службы. Хотя наступающие части продвинулись всего на 5-7 км, они остались без горячей пищи, эвакуация раненых в тыл оказалась неразрешимой задачей. При весьма скромных результатах потери оказались весьма тяжелыми. Войска двух фронтов за все время операции потеряли 115082 человека (безвозвратные потери – 33940 солдат и офицеров), 41 танк, 417 орудий и минометов, 41 самолет.[434]
Подводя итоги операции, командующий войсками Ленинградского фронта генерал Л.А. Говоров совершенно обоснованно пришел к выводу: «Там, где бой организован, части несут минимальные потери. Тот, кто допускает неоправданные потери и тем лишает свою часть боеспособности, не выполнив поставленной задачи, совершает преступление. Командующим армиями под личную ответственность не разрешать атак без разведки противника и не обеспеченных огнем».[435]
«Демянский котел»
Ситуация, очень схожая с «синявинским выступом», сложилась в полосе Северо-Западного фронта, где уже почти год существовал т.н. «Демянский котел» Он образовался в ходе наступления Красной Армии в январе 1942 г., часть сил немецкой 16-й армии попала в полуокружение. Сообщение с главными силами поддерживалось по коридору длиной в 28 км и шириной всего в 6-12 км. Несмотря на всю сложность положения немецкое командование сумел наладить снабжение войск всем необходимым, используя наземные коммуникации и транспортную авиацию, совершавшую до 150 вылетов в день и доставлявшую 250 т грузов.[436] Занимая площадь около 500 кв.км, плацдарм вдавался в глубину советской обороны на 80 км, опасно нависая над флангами Северо-Западного и Калининского фронтов.
Для советских войск этот плацдарм оказался настоящей «костью в горле». На самом плацдарме находилось всего шесть немецких дивизий, еще пять обеспечивали коридор, соединявший его с главными силами. С советской же стороны плацдарм блокировали четыре армии! Под Демянском немецкое командование показало пример того, как, действительно, нужно сковывать силы противника, ограничиваясь при этом минимальными потерями своих солдат.
В середине октября 1942 г. командующим Северо-Западным фронтом вместо генерала П.А. Курочкина был назначен маршал С.К. Тимошенко. В июле он был освобожден от должности командующего Сталинградским фронтом и назначен на более «спокойный» участок, который был хорошо известен маршалу – ранее он был представителем Ставки на этом фронте. Уже в середине октября план новой операции был готов, но противник, обнаружив подготовку наступления, нанес упреждающий удар. Пришлось все начинать сначала. Замысел новой операции не отличался оригинальностью и повторял все ту же идею – удар по коридору, соединявшему плацдарм, в самом узком его месте. В этом отношении это было повтором синявинской операции Ленинградского и Волховского фронтов. Как и на синявинском выступе, лесисто-болотистая местность весьма способствовала обороне. Немцы превратили обороняемую территорию в настоящую крепость, насыщенную сооружениями полевого типа – земляные валы, окопы, дзоты, рвы, заграждения колючей проволоки, минные поля. Разумеется, противник ожидал очередного удара именно в этом месте, и о какой бы то ни было внезапности говорить не приходилось.
Наступление началось 28 ноября. Продолжавшиеся неделю удары по обороне противника дали ничтожный результат – глубина продвижения составила всего 2-7 км. Становилось ясным, что дальнейшее продолжения наступления не имеет перспективы. Но маршал С.К. Тимошенко, испросив у Ставки пополнения – пять дивизий, четыре бригады и три танковых полка, подготовил новый удар все по тому же коридору. Очередное наступление началось 23 декабря и продолжалось уже 20 суток. Результат оказался практически таким же – соединения фронта продвинулись на 6-7 км и были остановлены подошедшими резервами. Всего лишь через неделю, получив новые резервы, Тимошенко бросил свои армии на штурм злополучного коридора на тех же самых направлениях ударов, тем же составом войск. Измотанные, поредевшие, деморализованные тяжелейшими и безрезультатными потерями, дивизии и полки начали очередное «прогрызание» обороны противника. Но за пять дней продвинуться вперед они не смогли. 25 января фронт, истощив все свои ресурсы, остановился. «Наступление» заглохло само собой. Наступил очевидный кризис, и дальнейшее продолжение «операции» становилось прямо преступным. Но некогда «лучший советский полководец» запланировал новый удар на 1 февраля.[437]
Однако на этот раз у Сталина, наконец, возникло сомнение в целесообразности продолжения этой операции. Было принято решение о подготовке более масштабной операции с самыми решительными целями, впоследствии получившей кодовое наименование «Полярная звезда». Выбор Сталиным наименования данной операции имел явную аналогию с только что начавшейся операцией «Звезда», предусматривавшей окружение крупной группировки противника в Харьковском промышленном районе, и свидетельствовал о сходстве замысла – планировалось повторить масштабный успех наступления на Дону. О важности предстоящей операции свидетельствовал тот факт, что координация усилий трех фронтов была поручена сразу трем представителям Ставки – только что получившим новые звания маршалу Советского Союза Г.К. Жукову и маршалу артиллерии Н.Н. Воронову,[438] а так же командующему ВВС РККА генералу А.А. Новикову. Подразумевалось, что их присутствие должно было обеспечить соответствующий уровень координации действий общевойсковых соединений, артиллерии и авиации. Роль главной ударной силы должна была выполнить оперативная группа генерала М.С. Хозина, включавшая 68-ю общевойсковую армию (командующий—генерал-лейтенант Ф.И. Толбухин) и 1-ю танковую армию (командующий—генерал-лейтенант М.Е. Катуков).
Северо-Западный и Волховский фронты должны были нанести мощный удар в общем направлении на Псков и Нарву, навстречу им должен был продвигаться Ленинградский фронт. Успех этого наступления должен был одним махом наконец-то уничтожить «Демянский котел» и окружить основные силы 18-й немецкой армии, продолжавшей блокаду Ленинграда. План этой грандиозной операции отличали и масштабность, и смелость, и, своего рода, изящество оперативного замысла, позволявшего решить одним ударом проблемы и Синявинского выступа и «Демянского котла».
Из воспоминаний маршала бронетанковых войск М.Е. Катукова:
«Наша группа войск должна была войти в прорыв, созданный 1-й ударной. Напомню, что в состав армии входили воздушно-десантные дивизии и лыжные бригады. Они должны были выбросить десант в район узловой железнодорожной станции Дно и развернуть наступление на Псков. На том же направлении намечалось ввести в бой отдельные танковые полки и часть имеющейся в армии артиллерии.
Развивая наступление, десантники, лыжники и другие войска обязаны были выйти к Псковскому и Чудскому озерам и на побережье закрепиться. Выполнив задачу, они образовывали заслон, обращенный фронтом на запад. Цель заслона — лишить противника возможности подбрасывать подкрепления своей отрезанной ленинградской группировке.
Тем временем главный удар наносили танковый и механизированные корпуса во взаимодействии с 1-й ударной армией. Сметая на пути сопротивление гитлеровцев, они стремительно продвигались через Лугу к берегам Балтики и затем, выйдя на морское побережье, резко поворачивали на восток и со всей силой обрушивались на окруженную ленинградскую группировку войск противника».[439]
Частью операции «Полярная звезда» должен был стать новый удар пяти армий Северо-Западного фронта с целью глубокого окружения основных сил 16-й армии, все еще удерживавших «Демянский котел». Но переброска дополнительных сил фронта к месту прорыва затягивалась, и маршал С.К. Тимошенко решил нанести удар непосредственно по тому же «заклятому» коридору имеющимися силами 11-й, 34-й и 53-й армий уже 15 февраля с целью прорыва оборону противника и создания внутреннего кольца окружения. Через пять дней должны были перейти в наступление 1-я ударная и 27-я армии для прорыва и создания уже внешнего кольца окружения. Но эти расчеты командующего и штаба Северо-Западного фронта не оправдались. Удар по коридору стал лишь повторением кошмара предыдущих месяцев – армии продвинулись лишь на 2-2,5 км, и наступление выдохлось.
Противник тем временем, вскрыв вовремя подготовку большого наступления Красной Армии, 17 февраля начал скрытный вывод войск из «Демянского котла» и общий отход 16-й армии на заранее подготовленные рубежи обороны по р. Ловать. В довершении всех допущенных ошибок и просчетов командования фронтом разведка обнаружила отход противника лишь на третий день. Очередной ошибкой штаба фронта стал вывод о том, что это вынужденное отступление под ударами 11-й и 34-й армий, вследствие чего был упущен наиболее выгодный момент перехода в общее наступление, когда противник, прикрываясь на отходе лишь слабыми арьергардами, был наиболее уязвим. Вследствие этой ошибки 1-я ударная армия перешла в наступление лишь 26 февраля и вышла к р. Ловать спустя сутки после того, как 16-я немецкая армия уже заняла рубежи обороны. Попытки прорвать ее «с ходу» были отбиты. 4 марта войска четырех армий вновь обрушились на немецкую оборону и вновь были вынуждены отступить. Еще дважды войска Тимошенко пытались прорвать рубеж по р. Ловать. Итогом этих усилий стало продвижение еще на 10-12 км. В середине марта войска перешли к обороне. После неудачи под Демянском операция «Полярная звезда» потеряла всякий смысл – немецкая группировка вышла из-под намечавшегося удара.
«Демянский котел» или как его называл противник – «малый Верден» – положил конец полководческой карьере маршала С.К. Тимошенко. Вскоре он был освобожден от командования фронтом и более Сталин уже не доверял непосредственное командование войсками бывшему наркому обороны.[440]
Больше года войска двух советских фронтов пытались ликвидировать этот плацдарм. Было подготовлено и проведено семь (!) широкомасштабных фронтовых наступательных операций длительностью от одной до трех недель.[441] Только в четырех из них, самых крупных, потери Красной Армии, составили 107190 погибшими и 198592 ранеными, не считая потерь в технике.[442] Т.е. борьба за этот клочок земли обошлась советским войскам более чем в 300000 убитых и раненых, армия лишилась 30 полностью укомплектованных дивизий! По данным противника, его собственные потери под Демянском осенью 1942 – весной 1943 гг. составили около 63.600 человек, из них безвозвратные – 6.300.[443] Таким образом, на одного погибшего немецкого солдата пришлось более 17 советских. Эти бесцельные и ничем неоправданные потери имели еще одно следствие. Бессмысленно и преступно направляемые маршалом Тимошенко дивизии можно было перебросить на Юг, где их появление могло стать решающим фактором в грандиозной битве в излучине Дона. Именно в эти дни войскам генерала Ватутина пришлось отражать контрудар Манштейна, резервов катастрофически не хватало, счет шел буквально на полки и батальоны. А маршал Тимошенко как в топку бросал дивизию за дивизией. По соотношению потерь – это было одно из самых кровопролитных сражений Красной Армии в годы Великой Отечественной войны, а по уровню военного искусства – одно из самых провальных.
На Центральном направлении
В череде планируемых операций начала 1943 г. наиболее грандиозной должна была стать операция против главных сил группы армий «Центр» – двух танковых и двух полевых армий. План этой операции предусматривал глубокий охват и окружение противника в районах Брянска и Вязьмы совместными действиями пяти фронтов. В некотором смысле этот план был зеркальным отражением схемы окружения войск Западного и Брянского фронтов в этих же районах осенью 1941 г. Масштаб операции был таков, что выполнить ее можно было только поэтапно, последовательно перемещая направление главного удара с юга на север. Первый этап операции предусматривал окружение и уничтожение орловской группировки противника, на втором планировалось уничтожить 2-ю немецкую танковую армию в районе Брянска. Завершающий удар должен был уничтожить тот самый Ржевско-Вяземский выступ (или «балкон» как его называли немцы), который советские войска дважды безуспешно штурмовали летом-осенью 1942 г., и завершиться выходом Красной Армии к Смоленску.
Особенностью этого впечатляющего замысла и наиболее уязвимым его звеном была сложность согласования и необходимость жесткой последовательности операций. При этом непременным условием реализации очередного этапа был успех предыдущего. Кроме того, план предусматривал необходимость создания и введение в сражение целого нового фронта – Центрального. Он должен был наступать в образовавшемся промежутке между Воронежским и Брянским фронтами, направления ударов которых расходились в разные стороны. Для этого необходимо было перебросить из-под Сталинграда в районе Касторное освободившиеся после ликвидации армии Паулюса войска Донского фронта, передаваемые в состав Центрального фронта.
Как и при планировании других операций, сроки на подготовку отводились самые сжатые, а значит малореальные. На этот раз Ставка поставила задачи фронтам в первых числах февраля, а уже 12 февраля Брянский фронт должен был начать наступление, 15 февраля – Центральный. На перебазирование и развертывание его соединениям отводилось меньше двух недель. Проведение предстоящей операции крайне осложнилось тем, что немецкое командование, вовремя оценив угрозу своей орловской группировке, также начало перебрасывать резервы с целью организации мощного контрудара силами 2-й танковой армии. Таким образом, с самого начала все зависело от того, кто из противников быстрее осуществит маневр резервами. В этой борьбе изначальное преимущество было на стороне немецкой армии, в распоряжении которой находилась отлаженная за год оккупации коммуникационная сеть. В то же время советские войска должны были производить перебазирование и развертывание на территории, где только что закончились бои, где отступающий противник уничтожил все, что можно было – мосты, подъездные пути, железнодорожное полотно, оборудование станций, подвижный состав и т.д. При подготовке плана операции в очередной раз не учли фактор погоды. А она оказалась весьма неблагоприятной – февральские вьюги и снегопады создавали на дорогах огромные заносы, срывали график выдвижения войск, нарушали их снабжение.
И все же наступление началось по плану. Войска Брянского фронта первыми перешли в наступление на орловском направлении, так и не успев закончить подготовку. Сразу же выяснилось, что противник и на этот оказался быстрее в развертывании новых резервов. В итоге после двух недель тяжелейших боев наступающие армии смогли продвинуться на 10-30 км. Более успешным оказалось наступление Западного фронта, где 16-я армия генерала И.Х Баграмяна в тяжелейших боях 22-27 февраля сумела прорвать основную линию обороны противника, но на дальнейшее продвижение ее сил уже не хватило. Основная надежда теперь возлагалась на наступление Центрального фронта. Однако расчеты