Расправа спартанцев с жителями взятого ими города Платей
(Фукидид, «История Пелопоннесской войны», III, 52, 68)
Следует обратить внимание на комедию суда над жителями капитулировавшей Платеи с последующим истреблением мужчин, продажей в рабство женщин и полным разрушением враждебного Спарте города.
...Платейцы, не имея больше съестных припасов и не будучи в состоянии долее выдерживать осаду1, сдались пелопоннесцам при следующих обстоятельствах. Пелопоннесцы штурмовали платейское укрепление, и платейцы не имели силы его защитить.
Лакедемонский начальник, поняв бессилие платейцев, не желал брать город силою. Это ему приказано было из Лакедемона для того, чтобы Платеи, жители которых сдавались добровольно, не были возвращены афинянам в том случае, если пелопоннеецы заключат с ними мир и придут к соглашению относительно возвращения всех местностей, какими во время войны завладела каждая сторона. Лакедемонский начальник обратился к платейцам через глашатая со следующим предложением: если они желают добровольно передать город лакедемонянам и взять их в судьи, то будут наказаны только виновные и не иначе, как по суду. Так объявил глашатай. Платейцы находились тогда в состоянии крайнего бессилия и потому сдали город. В течение нескольких дней, пока из Лакедемона не явились судьи в числе пяти человек, пелопоннеецы кормили платейцев. Когда судьи прибыли, против платейцев не было выставлено никакого обвинения; их вызвали только в суд... Стали выводить платейцев каждого поодиночке и задавали ему вопрос: оказали ли платейцы какие-нибудь услуги в войне лакедемонянам и их союзникам. Если платейцы давали отрицательный ответ, лакедемоняне отводили их в сторону и убивали, причем исключения не делалось никому. Так казнили они не менее двухсот платейцев и двадцать пять афинян, находившихся вместе с ними в осаде, женщин же обратили в рабство. Самый город лакедемоняне предоставили для жительства, приблизительно на год, мегарским гражданам, которые были изгнаны из Мегар вследствие междоусобицы2, а также всем оставшимся платейцам, которые держали их сторону. Позже они сравняли весь город с землею... Таков был конец Платеи на девяносто третьем году с того времени, как она вступила в союз с афинянами.
1 Спартанпы осаждали Платеи с 429 по 427 г. до н. э.
2 Мегарские олигархи, изгнанные из Мегар около 427 г. до н. э.
Борьба на острове Керкире
(Фукидид, «История Пелопоннесской войны», III, 72-74, 81-82)
Война привела к крайнему обострению внутренних противоречий в греческих государствах. На Керкире вражда олигархов и демократов, богатой верхушки и массы граждан вызвала кровавую резню Любопытно, что когда в критический момент обе стороны обратились за помощью к рабам, обещая им свободу, те оказали содействие демократам. Фукидид объясняет жестокие формы, которые приняла гражданская война иа Керкире, падением нравственности и крушением моральных устоев в период войны. Он недооценивает того, что война резко ухудшила материальное положение основной массы населения греческих городов, и это приводило к ожесточению против богачей.
(В 426 г. до н. э.) имевшие в своих руках власть керкирцы, после того как явилась к ним коринфская триера и лакедемонские послы, напали на демократов и в сражении одержали над ними победу. С наступлением ночи демократы бежали на акрополь и возвышенные части города, собрались там и укрепились, заняв также Гиллейскую гавань. Противники захватили городскую площадь, по соседству с которой большею частью они жили сами, а также гавань, прилегающую к площади и материку. На следующий день произошли небольшие схватки, и обе стороны посылали на окрестные поля вестников, призывая на свою сторону рабов обещанием свободы. Большинство рабов примкнуло к демократам, а к противникам их явилось на помощь восемьсот человек с материка. По прошествии одного дня битва возобновилась, и победа осталась за демократами благодаря тому, что они занимали более укрепленные позиции и имели численный перевес. Им отважно помогали и женщины, бросая черепицы с крыш домов и выдерживая боевой шум со стойкостью, не свойственною их полу. К позднему вечеру олигархи обратились в бегство и были в страхе, как бы демократы быстрым натиском не завладели корабельной верфью и не перебили их. Поэтому олигархи сожгли свои дома, что были вокруг площади, и наемные общежития, чтобы охранить себя от нападавших, причем не щадили ни своих, ни чужих жилищ. Истреблено было огнем множество купеческих товаров, и гибель угрожала целому городу, если бы поднялся ветер и направил огонь в его сторону. По окончании сражения обе стороны оставались спокойными и провели ночь на сторожевых постах
...Керкирцы отдали приказание своим вооруженным кораблям плыть... в обход Гиллейской гавани... Пока эти корабли были в пути, керкирцы убивали всякого из противников, кого только захватывали, а также выводили на сушу и умерщвляли всех тех, кого уговорили взойти на корабль. Потом они вошли в святилище Геры, убедили около пятидесяти человек, находившихся там в качестве умоляющих о защите, подчиниться суду и всех их приговорили к смертной казни.
Тогда большинство умоляющих о защите, не поддавшихся увещанию, видя, что творится, стали убивать друг друга тут же в святилище. Некоторые повесились на деревьях, другие лишали себя жизни, кто как мог. В течение семи дней, пока оставался прибывший Евримедонт (афинский стратег, отправленный с флотом на помощь керкирским демократам) с шестьюдесятью кораблями, керкирцы убивали из числа сограждан всех, казавшихся им врагами, обвиняя их в соучастии с теми, кто хотел ниспровергнуть демократию; иные, впрочем, пали жертвой личной вражды, другие убиты были должниками из-за денег, которые они были должны. Вообще смерть царила во всех видах. Отец убивал сына, молящихся отрывали от святынь и убивали подле них, некоторые были замурованы в святилище Диониса и там погибли.
До такого ожесточения дошла междоусобная распря. Она показалась тем ужаснее, что проявилась впервые. Действительно, впоследствии вся Эллада, можно сказать, была потрясена, потому что повсюду происходили раздоры между партией демократической и олигархической, причем представители первой призывали афинян, представители второй — лакедемонян. В мирное время эти партии не имели бы ни повода, ни подходящих данных призывать тех или других; напротив, во время войны привлечение союзников облегчалось для обеих враждующих сторон, коль скоро та или иная из них желала произвести какой-либо государственный переворот с целью тем самым причинить вред противникам и извлечь выгоду для себя. И вследствие междоусобиц множество таких бед обрушилось на государство, бед, какие бывают и будут всегда, пока человеческая природа останется тою же.