К. И. Величко. Роль крепостей в связи с операциями полевых армий

Подготовка театров войны к обороне при содействии крепостей и состояние последних ко времени ее начала

А) Сухопутные театры войны. К 1914 году территория европейских государств, много лет и систематично готовившихся к неминуемому мировому пожару, была основательно подготовлена к защите от вторжения вероятных врагов наличием не только достаточного количества штыков, но и крепких пунктов - крепостей.

Учитываемая стратегией при составлении плана войны необходимость в подготовке, прежде всего обороны собственной страны заставляет прочно укреплять известные пункты и районы своей территории с целью ли содействовать армиям предотвратить вторжение противника или, напротив, облегчить и найти опору в их собственных наступательных операциях. При подобной подготовке обороны страны принимается во внимание географическое и политическое ее положение в ряду других смежных государств, протяжение границ, населенность, экономическое состояние и рост культуры вообще и состояние военной силы и вероятный рост ее в будущем.

В нижеприведенной таблице сгруппированы некоторые существенные сравнительные данные о количестве крепостей и укрепленных пунктов в Германии, Австрии, Франции и России, какое сочли нужным иметь и содержать и какие были налицо в августе 1914 г., то есть ко времени возникновения мировой войны.

В настоящем расчете не приняты во внимание многие мелкие пункты как в Германии и Австрии, так и во Франции (напр., укрепления горных проходов в Карпатах, в австр. Тироле и т. п.).

Таким образом, Германия (схема 1) на русском сухопутном фронте с опорными пунктами в тылу фронта имела 7 больших и 15 малых крепостей разного типа; Австрия - 8 больших и 6 малых, а всего против русской европейской границы стояло 36 укрепленных пунктов, в том числе 15 больших крепостей.

Схема № 1. Крепости Германии

Этим 36 укр. пунктам наших противников было противопоставлено на рассматриваемой границе лишь 11, включая в том числе и такие старые укр. пункты, как Киев и т. п.

На французском фронте Германия имела крепости по Рейну: Кельн, Кобленц, Майнц, Страсбург и передовую активную базу в укрепленном районе Мец - Тионвиль, на самой границе Франции. Как могущественный стратегический капонир, этот район оберегал Эльзас-Лотарингию от вторжения, сам угрожая французам вторжением германских полчищ в первые же дни по объявлении войны.

Операционное направление Мец - Париж было кратчайшим, но не "удобнейшим", ибо преграждалось оборонительной завесой (Rideau défensif) Вогезского хребта и Маасских высот, защищенных крепостями Верден, Туль, Эпиналь и Бельфор и рядом фортов-застав между ними. С обеих сторон на этом фронте вторжение противника, начавшего наступление первым, неминуемо должно было быть задержано необходимостью расчистить себе путь (ж.-д. коммуникации) овладеванием крепостями, то есть значительной затратой времени и боевых средств.

Схема № 2. Укрепления сев. гран. Франции

Не менее надежно укреплена была бы и северная граница Франции (схема 2) по мысли тех из стратегов французской армии, которые после 1870 г. имели в виду организовать между pp. Самброй, Шельдой и Скарпом прочную центральную позицию, усиленную крепостями Мобеж, Конде, Валансьен, Мод (Maulde), Флин (Flines) и Лилль. Позиция эта позволила бы переменить фронт развертывания армий по западной границе на фронт по северной в лучших условиях в случае решения германцев нарушить нейтралитет Бельгии и двинуться по левому берегу Мааса. В случае же вторжения в свободный промежуток у Шиме (Trouée de Chimay), та же позиция, прикрывая сосредоточение, позволила бы броситься во фланг вторгающихся германских армий. Но в 1913 году настоянием местных властей и парламентскими постановлениями вопреки доводам военных авторитетов Лилль, Мод, Флин и Конде были упразднены. Оставлен один Мобеж, который в 1914 г. был в весьма зачаточном состоянии работ по его усовершенствованию. Лилль сохранил еще свои укрепления к началу войны, но, вопреки настоянию и протестам коменданта этой, пока еще на бумаге упраздненной, крепости генерала Жерме (гарнизон 60 000), 23 августа 1914 г. военный министр ген. Мессими приказал "рассматривать Лилль открытым городом и вывести войска с фортов и укреплений". Таким образом, граждане города Лилля и парламентские деятели наивно поусердствовали помочь немцам в начальном успехе их вторжения в северные богатейшие департаменты Франции через Бельгию.

План ген. Шлиффена, осуществленный германским командованием в 1914 г., явно был связан с соображениями о роли крепостей Франции, расположенных по западной границе и прикрывавших собой сосредоточение и развертывание французских армий.

Ударить им во фланг и в тыл, внезапно вторгнувшись через Бельгию, слишком было соблазнительно. Нейтралитет Бельгии не позволял этой маленькой стране заблаговременно приступить к мобилизации и привести в надлежащее состояние обороны свои крепости Льеж, Гюи и Намюр по реке Маас (схема 6) и организовать по этой реке прочную оборонительную позицию, которая была бы способна надолго задержать германские армии и не позволить им воспользоваться путями по левому берегу Мааса, пролегающими в местностях богатых и населенных, предоставляя им бездорожные, малонаселенные, изобилующие лесами (Арденны) провинции правого берега (Trouée de Chimay).

Германский штаб слишком хорошо знал состояние крепостей и мобилизационные условия во Франции и Бельгии, в особенности слабую обороноспособность бельгийских крепостей и, напротив, достаточно сильную - крепостей по восточной границе Франции, для чего не нужно было особого тайного сыска или усиленной работы контрразведки, так как в военной и повременной общей печати слишком откровенно обсуждались во Франции и Бельгии условия войны с Германией. Достаточно было бы проштудировать труд генерала Herment: "L’еta des Forteresses belges et sa repercussion sur la defense de notre frontiere du Nord". Paris, 1913 г., чтобы из мнений ряда военных авторитетов обеих стран немцы могли выяснить для себя настоящее положение вещей.

Итак, вследствие двусмысленного политического и военного положения Бельгии, нейтралитет которой в равной мере обеспечивался как Англией, Францией, Россией, так и державами Тройственного союза, несчастная страна эта и ее армия попали между молотом и наковальней, и ни армия, ни крепости не были готовы воспротивиться в должной мере тому, хотя и предвиденному, но, в существе своем, возмутительнейшему насилию, какому подвергла ее Германия, избрав, по плану ген. Шлиффена, местом для перехода через барьер Вогезских крепостей Франции.

Французы, со своей стороны, с предупредительностью, достойной лучшей участи, поспешили убрать с пути германских армий те камни преткновения, какие могли бы помочь французским армиям, развертывавшимся на восточной границе под прикрытием пресловутой оборонительной завесы крепостей, переменить фронт и развернуться по сев. - вост. границе. "Общественное мнение" и парламент заставили военное министерство упразднить ряд существовавших крепостей, названных выше, работы по усовершенствованию которых, с целью именно предотвратить вторжение через Бельгию, были начаты еще с середины девяностых годов и производились почти до открытия военных действий в 1914 г.

Так, "рассудку вопреки, наперекор стихиям" совершились затем события, в которых еще в мирное время крепости Бельгии и Франции проявили свою роль и влияние на составление планов войны и последующие операции полевых армий обеих враждующих сторон.

Как же решались аналогичные оперативные вопросы в связи с ролью крепостей как стратегического элемента на другом конце готовившейся к мировой войне Европы - на границах России и Австро-Германии?

Россия. Уже в 1873 г. на стратегич. совещании под председательством императора Александра II фельдмаршал граф Берг счел долгом заявить, что при беззащитности наших западных пределов в случае наступления противника, германцев и австрийцев мы вынуждены будем быстро очистить (утратить) Царство Польское. Военный министр граф Д. А. Милютин пошел еще далее. Во всеподданнейшей записке своей 1881 г. он говорит:

"Берлинский конгресс не установил мира в Европе. Напротив, все его усилия были направлены к тому, чтобы устранить положительные, мирные решения, созданные Россией, и заменить их несправедливо-условными, с задатками для возобновления борьбы. Все происходящее в Европе свидетельствует, что мы переживаем лишь перемирие и, быть может, очень непродолжительное. Благо России требует отсрочки политических столкновений; этой цели посвящены все заботы и помыслы вашего величества. Но результаты мудрых правительственных усилий неизбежно будут зависеть от той твердости к встрече исторических событий, какую проявит Россия и какую признают за нею ее противники".

Указывая далее на приведенное выше заявление графа Берга, граф Милютин продолжал:

"Успехи наших западных соседей усугубили это положение, и нет сомнения, что легкость, с какою может быть нанесен решительный удар России, служит действительным поощрением не только для их воинственных замыслов, но и для открытых выходок, затрагивающих достоинство отечества.

Пока мы беззащитны на Западе, перемирие может ежеминутно перейти в роковую борьбу и разом вновь разрушить все заботы правительства о развитии народного благосостояния. Только с непромедлительным и прочным обеспечением безопасности империи у нас явится более надежная гарантия к сохранению целости владений, неприкосновенности достоинства государства и к упрочению столь необходимого для нас мира"; и далее:

"При современной быстроте мобилизации и сосредоточения миллионных армий даже самая могущественная страна, не огражденная как следует крепостями, может быть почти внезапно подавлена своим противником".

В той же записке граф Милютин указывал, что в то время как мы отпускали на наши западные крепости относительно совершенно ничтожные суммы, германцы после войны 1870–1871 гг. не останавливались перед расходами на крепости, в сравнении с коими наши ассигнования на них были совершенно ничтожны. В 70-х - начале 80-х годов Германия независимо от ежегодного крепостного ремонта ассигновала на крепостные нужды 142 млн руб. и сверх того из особых источников перестраивала Магдебург и Кенигсберг. По данным 1914 г., Германия вновь резко увеличивает ассигнования на крепости, особенно на крепости восточного своего фронта. Так, в 1912 г. было ассигновано 26 892 351 марка, в 1913 г. - 96 295 116 марок, в 1914 г. - 66 539 978 марок и особо на казарменное строительство в восточных крепостях - 26 000 000 марок[4]. С 1900 по 1914 г. всего истрачено на крепости 471 848 481 марка, кроме того, на морские крепости - 30 350 000 марок и на тяжелую артиллерию - 131 500 000 марок. В рассматриваемый период особо развиты были работы по усилению Меца и Мецкого укрепленного района на французской границе и Кенигсберга - на нашей.

Франция даже превзошла Германию, затратив в 8-летний период после войны 1870 г. 164 млн руб. на крепости и путем гласного обсуждения в военной литературе и негласного - во всевозможных военных и парламентских совещаниях пришла к необходимости развить защиту своих боевых фронтов, распространив ее и на северную границу, в предвидении возможного нарушения германцами нейтралитета Бельгии (план Шлиффена). Но, как указано было выше, перед самым началом войны 1914 г. вместо деятельного усиления крепостей началось их упразднение, небеспричинное в начальных катастрофах, постигших французские армии.

Не то же ли со стороны России было предпринято на нашем западном фронте в министерстве генералов Редигера и Сухомлинова? Результатом записки графа Милютина было учреждение особой распорядительной комиссии по постройке и усовершенствованию наших крепостей не только по западным границам, но и в Туркестане, на Кавказе и на Дальнем Востоке; однако, несмотря на крайнее протяжение наших границ и огромность территории, за время с 1882 по 1894 г. - время существования названной комиссии - было ассигновано всего 55 700 000 руб., что ежегодно давало на каждую большую крепость всего около 1 млн руб. После упразднения распорядительной комиссии Военный совет определил нормальный ежегодный отпуск в 11 078 000 руб. на новые строительные работы, причем на крепости из этой суммы шла лишь половина. Добавочные отпуски шли на новые народившиеся потребности, на постройку мертворожденной Либавы, на Владивосток и передовую оборону Кронштадта (форты "Красная горка" и "Ино"), отпуски же на крепости западной границы сократились до минимума. Так, в Варшавском военном округе, этом передовом и главном театре предстоящей борьбы, на каждую крепость в среднем начали давать по 180 000 руб. в год.

Можно себе представить, как туго подвигалась там работа по подготовке театра войны в инженерном отношении. Проблеском был период министерства Куропаткина, когда развивалась планомерно идея Обручева - образования из передового театра сильного кулака, способного оградить Россию не только от германского вторжения, но создать сильный плацдарм, как клин, врезающийся во вражеские территории (схема 3), способствующий русским армиям по сосредоточении развить наступление, имея операционную линию на Берлин. План этот как нельзя более отвечал условиям франко-русского союза и должен был властно помешать осуществлению планов Мольтке и Шлиффена в короткий срок разгромить вооруженные силы Франции с тем, чтобы вслед за сим броситься на русские армии, запаздывавшие в мобилизации и сосредоточении.

Схема № 3. Укрепление западн. гран. России

Таким образом, на обоих фронтах Германии, восточном и западном, и на соответственных фронтах главных ее противников крепости учитывались как стратегические элементы первостепенной важности.

При военном министре Куропаткине не только усиливаются все крепости, существующие на западном фронте, но строятся новые - Гродно и Ломжа - и проектируются Владава и Рига.

Во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. император Вильгельм любезно и предусмотрительно обеспечивает нам мир на западе и тем способствует не только затрате на востоке нашей артиллерии осадных парков, но частью обезоружению и самих крепостей.

В министерстве ген. Редигера ради уменьшения расходов на крепостное строительство поднимается вопрос об упразднении излишних (?) крепостей (Ивангорода, Дубно и др.) путем доклада Думе, составленного в управлении генерального штаба 2-м обер-квартирмейстером Борисовым[5]. Сухомлинов пошел в 1910 г. дальше и убедил царя в необходимости отказаться от обороны даже и передового театра, то есть Привислинского края, идя вразрез со всеми своими предшественниками: императором Николаем I, Милютиным, Обручевым, Куропаткиным. Были упразднены крепости Ивангород и Варшава на Висле, Зегрж и Ломжа на Нареве, также все форты, соединявшие кр. Зегрж с Варшавой по восточному фронту Висло-Наревского укрепленного района (Варшава - Новогеоргиевск - Зегрж), и все долговременно укрепленные мостовые переправы через Нарев, как то: Пултуск, Рожаны, Остроленка. Взорвать и срыть эти крепости и укрепления предписано в кратчайший срок. Однако на уничтожение крепостей нужны тоже деньги, и недостаток ассигнований, а отчасти глухое сопротивление местных властей были причиной того, что к августу 1914 года были взорваны лишь боевые казематы в фортах Варшавы, прочие же сооружения сохранились в прежнем устарелом виде, то есть неспособными к сопротивлению новым средствам осадной артиллерии. Оставлен на передовом театре лишь Новогеоргиевск - как тройной тет-де-пон при слиянии Буго-Нарева с Вислой. За период 1912–1914 гг. на усовершенствование прочих крепостей ассигновывались весьма скудные средства несмотря на требования думской комиссии государственной обороны привести последнюю в надлежащее надежное состояние. Лишь на Владивосток ассигнования эти отпускались довольно щедро, до 15 млн в год. Таким образом, после урока Русско-японской войны и Порт-Артура наша дальневосточная окраина обращала на себя большее внимание военного министра Сухомлинова и начальника штаба Мышлаевского, чем граница западная и Привислинский край; что же касается пограничного района с Австрией и Румынией, то в нем, от Брест-Литовска до берегов Черного моря, не существовало никаких укрепленных пунктов, кроме крепости-склада Киев.

Оставление нетронутым Новогеоргиевска становилось стратегически непонятным. Действительно, упразднение всех крепостей передового театра знаменовало решение отнести назад, в глубь страны, развертывание и сосредоточение наших армий. Ради "использования обширности территорий" должно было прикрываться на правом фланге р. Неманом с оставленными крепостями Ковно и Гродно и крепостью-заставой Осовец на р. Бобре среди ее болот, запирающей жел. дорогу от Граево на Белосток, и с левого фланга - крепостью Брест-Литовск на р. Южн. Буг, превратившейся по стратегическому значению из редута передового театра в крепость перволинейную.

Схема № 4. Крепость Новогеоргиевск

На совещании, образованном под председательством нач. Генерального штаба Гернгросса из ген. - инспекторов и авторитетнейших чинов всех главных военных управлений для выяснения требуемого усиления сохраненной крепости Новогеоргиевска (схема 4), так и осталась неясной поставленная этой крепости задача: "Сохранить переправы на Нареве и Висле". Полагая, что задача эта имеет стратегическую цель, а именно воспользоваться крепостью как наступным плацдармом для переброски русских армий на правый берег Нарева и левый берег Вислы, когда сосредоточенные, наконец, армии эти отбросят вторгнувшегося в передовой театр врага, совещание постановило расширить крепость как с целью удалить артиллерию противника на расстояния от мостов, не допускающие их разрушения, так и для образования внутри крепости значительных, обеспеченных от бомбардирования площадей для бивакирования войск, назначенных для активных действий, так и для того, наконец, чтобы выиграть и занять подходящие для перехода в наступление позиции.

Являясь на заседания, военный министр Сухомлинов горячо протестовал против какого бы то ни было увеличения крепости, но, не будучи в состоянии оспорить логику доводов за расширение, заявил, что испросит на то указания государя императора.

На другой день он вновь явился на заседание и объявил: "Его величеству угодно было приказать крепостного обвода Новогеоргиевска ни в каком случае не расширять".

Против такого стратегического довода, конечно, возражать было уже невозможно. Это происходило в 1913 г., когда грядущая в близком будущем война уже горячо чувствовалась. Оставалось лишь принять меры по возможному усилению Новогеоргиевска только в техническом отношении, согласно данным опытов 1912 г. на о-ве Березани близ Очакова, определивших конструкцию казематированных помещений, способных выдержать бомбардирование из 32-см, 38-см и 42-см гаубиц. В строительные периоды 1913 и 1914 гг. в пределах имеющихся ассигнований часть фортов Новогеоргиевска и была соответственно усилена, а промежутки между ними надлежаще укреплены уже в мобилизационный период, так что по боевым своим достоинствам крепость Новогеоргиевск не только не уступала, но технически была сильнее французской крепости Верден и имела полные продовольственные запасы и огнестрельные на наличные 1630 орудий разного калибра.

Упраздненный Зегрж был подчинен в смысле производства подрывных работ по его уничтожению начальнику инженеров Новогеоргиевской крепости. Еще летом 1914 г. начальник этот, инженер ген. - майор Гиршфельд, получал настойчивые запросы, когда же будет приступлено к работам. Взяв на себя ответственность, он отписывался, но верки Зегржа предусмотрительно сохранил к началу войны, оставляя дальнейшее уже на усмотрение штаба Верховного командования.

Форты крепости Варшавы были так же подорваны, как и форты восточного фронта ранее упраздненного Висла-Наревского плацдарма. Упраздненная крепость Ивангород сохранилась в прежнем устарелом виде: не нашлось еще денег на ее уничтожение. То же и по той же причине случилось и с укрепленными переправами на р. Нарев. Крепость Ломжа была еще только в постройке (по новым типам), но брошена в зачаточном состоянии работ. Крепость Ковно получила кое-какие усиления бетонированием в старых кирпичных фортах левого берега Немана, отстоявших всего на 1 1/2 версты от центральной ограды, и, следовательно, осталась устаревшей несмотря на то, что служила оплотом правого фланга северо-западного фронта развертывания русских армий. Крепость Гродно строилась заново, на фортах кое-какие из охранительных казематов были готовы, но рвы лишь начаты в работе и при мобилизации получили лишь проволочные препятствия. Осовец был достаточно силен и имел часть казематов безопасными даже от 16-дм бомб. Наконец, Брест-Литовск, как опора центра нашего западного фронта, имел к открытию военных действий некоторые из новых фортов уже обороноспособными и значительно усилился в течение 1915 года, то есть уже во время войны. На юго-западном фронте оставалась крепость-склад Киев без всякого усиления, но стратегическое значение Киева как узла жел. дорог и средоточия мостовых переправ на Днепре сразу же выявилось для штаба ю.-з. фронта, как только австрийские части перешли русскую границу, и с 4–17 августа начинается составление проекта обширного "армейского" тет-де-пона в Киеве, а позднее в Каневе и Черкассах, осуществленных средствами полевой и позиционной фортификаций лишь в 1915 и 1916 годах.

Но сила крепостей, по издревле созданному представлению, заключается не только в силе верков, но в огне с них, непоколебимой воле комендантов и духе гарнизонов. В этих отношениях русские крепости были совершенно слабы, и если надо отдать должное высоким военным достоинствам комендантов Брест-Литовска (ген. Лайминг), Ивангорода (ген. Шварц) и Осовца (ген.-л. Бржозовский), то нельзя того же сказать о комендантах Новогеоргиевска (ген. Бобырь) и Ковно (ген. Григорьев), малодушие которых могло привести их только на скамью подсудимых. Вооружение Новогеоргиевска, Брест-Литовска и Ковно было соответственно табелям вооружения усилено еще добавком батарей крупнокалиберных и дальнобойных 6-и 10-дюймовых орудий судового и берегового типа, но в ограниченном количестве. Ивангород получил сравнительно слабое вооружение крепостными орудиями, взятыми из Брест-Литовска, последний же щедрой рукой раздавал по приказу Главного командования свое вооружение и для формирования осадной артиллерии, необходимой при осаде Перемышля и Кракова, и для вооружения позиционных батарей. Гарнизоны во всех названных крепостях были импровизированными и состояли из второочередных частей и ополченских бригад старых возрастов, малобоеспособных, недостаточно вооруженных (не хватало ружей) и совершенно незнакомых с крепостями и долговременными верками и тактикой крепостной борьбы. Правда, усилиями комендантов войсковые части по мере возможности сколачивались, обучались, практиковались в обороне и атаке укреплений и фортов, но, обученные, тотчас же распоряжением Главного командования отправлялись на усиление полевых армий, а в крепости вводилось новое сырье. Некоторые крепости сменили так свой пехотный гарнизон до 6 раз (Брест-Литовск, Осовец). Таким образом, русские сухопутные крепости по западной границе, за исключением Новогеоргиевска, Брест-Литовска и Осовца, получивших значительные усовершенствования в фортификационном отношении отчасти до начала войны в течение 1913 - лета 1914 г., а главным образом, в течение конца 1914 - начала 1915 года, были весьма мало подготовлены к борьбе во всех других отношениях.

Франция. Крепости Франции могут быть в этом отношении поставлены в параллель с русскими крепостями. В 1900 г. особым законом крепости были разделены на 8 категорий. К 1-й категории отнесены четыре большие крепости - Верден, Туль, Эпиналь и Бельфор и несколько фортов-застав, связующих их между собой; крепости эти снабжались наиболее совершенными средствами обороны. Ко 2-й категории отнесены Мобеж, Монмеди, Лонгви, форты Мааса и пр. - они сохранились в прежнем своем состоянии. Отнесенные к 3-й категории Лилль, Реймс, Ирсон, Айвель (у Мезьера) упразднились, но верки их сохранялись как оборонительные постройки, "которые могут пригодиться при случае, то есть могут быть использованы войсками как полевые или временные постройки"[6]. Предусматривалось возможное очищение крепостей 2-й категории, напр., Монмеди, Айвеля, Реймса. Таким образом, как и в России, крепости упразднялись, не переставая, однако, существовать, и при военных операциях в их районах могли служить источником больших недоразумений, в то же время как при известных условиях боевой обстановки могли быть использованы командованием при операциях полевых армий, о чем будет указано ниже. Упраздненный Лилль сохранялся нетронутым до войны, и комендант крепости генерал Герме имел 60-тысячный гарнизон и мог бы совместно с оперировавшей в округе армией д’Амада силой в 4 дивизии территориальных войск и 2 резервных дивизий "действовать на сообщения германцев и стеснять их операции, как до, так и после Марны… и если бы крепость была подготовлена и умело использована, могла бы поправить около 22 авг. наши дела на левом фланге огромного поля сражения или, по крайней мере, сыграть ощутительную роль на последующее развитие операций"[7].

Очищение Лилля является конечным результатом шагов, предпринятых еще до войны представителями Северного департамента, - шагов, которые вылились в проект закона, внесенного в палаты военным министром ген. Мессими 7 ноября 1911 г., предусматривавшего упразднение ограды Лилля и всех даже новых фортов, несмотря на доводы всех генералов, командовавших Лиллем и требовавших полного сохранения крепости. Так как этот вопрос не был еще вотирован, то крепость при мобилизации находилась в стадии подготовки к упразднению. Шаги, предпринятые 22 августа 1914 г. мэром, префектом и сенаторами, встретили решительный отказ коменданта, но тогда парламентские деятели обратились на следующий день к правительству, и генерал Мессими, который три недели назад грозил расстрелять генерала Фурнье, коменданта Мобежа, за то, что он указывал на плохое состояние крепости, получил в 5 ч. вечера 23 августа от главной квартиры телефонное приказание, адресованное генералу Герме: "Рассматривать Лилль открытым городом и вывести войска с фортов и укреплений".

Таким образом, буржуазные интересы близоруких горожан Лилля восторжествовали над чисто боевыми интересами государства, находящегося в войне, и в момент весьма рискованного положения французских армий военное ведомство не нашло возможным отстоять свою точку зрения, выработанную еще со времени работ "Комитета по обороне страны" под председательством ген. Серре-де-Ривьера, созданного после войны 1870 г.

Крепости были в должной мере снабжены огнестрельными и продовольственными припасами и вооружены положенными орудиями. В фортах больших крепостей имелись промежуточные капониры, называемые французами Casemâtes de Bourge, для фланкирования промежуточных между фортами позиций, и броневые скрывающиеся купола для той же цели и для действия при отбитии штурмов. Такие же броневые установки имелись и в фортах-заставах восточного фронта, но устарелой конструкции, так же, как и самые форты, тогда как форты больших крепостей: Верден, Эпиналь, Туль и Бельфор были усилены бетоном, но по иной системе, чем принятая в 1912 г. в России, так что менее были способны выдерживать огонь 16-дюймовых гаубиц. Крепости имели предназначенные им постоянные гарнизоны и технические части.

Схема № 5. Укрепленный район верх. р. Мааса

5 августа 1915 г. крепости Верден, Эпиналь, Туль и Бельфор были упразднены, ибо "оборонительная завеса" по восточному фронту сыграла уже свою роль, заставив германцев обойти ее, направив главный всесокрушающий удар через Бельгию. За год позиционной войны выяснилось огромное значение тяжелой артиллерии в борьбе за сильно укрепленные позиции, и французам нужна была этого рода артиллерия, ибо заводы не успевали еще выпускать нужного количества. Из упраздненных крепостей вывезено 4000 хорошо снабженных орудий, из которых 2000 тяжелых. Если по ходу военных операций выяснилось, что крепости Эпиналь, Туль и Бельфор не могут подвергнуться атаке, то этого же нельзя было сказать про Верден, долженствовавший служить опорой правого фланга общего фронта англо-французских армий. Однако декретом 5 августа вместо Вердена организуется укрепленный район R. F. V. (Region fortifiée Verdun), в который входят от Вердена лишь форты левого берега Мааса (схема 5), а все правобережные форты и верки очищены от гарнизона и артиллерии и приготовлены к взрыву. Гарнизон крепости, знавший ее и напрактикованный в обороне ее твердынь, присоединен к полевой армии: комендант, ген. Кутансо, и чины штаба крепости получили иное назначение, а остатки крепости Верден подчинены ген. Дюбайлю, командовавшему восточной группой армии. Вот в каком положении находились крепости Франции до и в самый разгар войны, к началу 1916 года. Обнаруживается известное шатание во взглядах высшего командования на использование существующих крепостей[8]. Так, франц. полковник Шене в труде своем говорит, что, напр., ген. Эрр, комендант Верденского укрепленного района, "не был свободен от предубеждений относительно фортификации, широко распространенных в штабах".

Крепости маленькой страны нейтральной Бельгии (схема 6) были немногочисленны. По плану подготовки страны исключительно к обороне с целью защиты своего нейтралитета немногочисленная бельгийская армия находила себе опору в крепостях Льеж и Намюр на реке Маас с фортом Гюи между ними и в крепости Антверпен, составлявшей общий редюит страны и вместе защищавшей порт, облегчавший сношения Бельгии с внешним миром, и место пребывания короля и правительства. По границе с Францией крепостей не было, и указанное расположение их имело главной целью избавить страну от вторжения со стороны Германии. Крепости эти были созданием известного бельгийского инженера генерала Бриальмона и построены по его проектам и чертежам. Они отличались от прочих крепостей на Европейском континенте своеобразным устройством (схемы 7 и 8), не имея ни центральной ограды, кроме Антверпена, ни подготовленных к обороне промежуточных между фортами позиций. Кроме того, вся тяжелая крепостная артиллерия помещалась в фортах, в броневых башнях, вкрапленных в бетонные массивы, и была сосредоточена в центре фортов, представляя видимую и уязвимую цель для осадной артиллерии; с приведением же этой артиллерии к молчанию промежуточные позиции оставались без артиллерийской обороны. Ошибка ген. Бриальмона заключалась в излишке доверия и расчете на неуязвимость броневых куполов. Антверпен отличался большой оборонительною силой и, кроме старой долговременной ограды, окружавшей город по правому берегу Шельды, и таких же фортов, имел еще значительно удаленную от центра линию внешних фортов, новых, но такого же типа, как форты Льежа и Намюра. Особую противоштурмовую силу Антверпену придавали обширные наводнения. Постоянный гарнизон рассчитан был лишь для фортов, усиливаемый при мобилизации территориальными и действующими войсками. Антверпен должна была защищать вся бельгийская армия.

Стратегически обдуманная и рациональная группировка крепостей и расположение их в качестве тет-де-понов на р. Маасе создавали из последней трудноотделимую для больших войсковых масс врага преграду, как вторжению в самую страну, защищаемую развернувшейся по Маасу армией, так и беспрепятственному проходу через Бельгию широким фронтом для вторжения во Францию через северную границу последней.

Схема № 11. Крепость Антверпен

Но, что касается фортификационного устройства, крепостей и системы обороны главной крепостной позиции - линии фортов, то она не выдерживала критики, ибо ближняя оборона не была отделена от дальней, артиллерийской обороны, как это путем постепенного совершенствования крепостей достигнуто было в России прежде всего, затем во Франции, Германии и Австрии. Только Румыния следовала идеям Бриальмона, и согласно им был укреплен Бухарест и оборонительная завеса у Фокшан.

Германия (схема 1) в подготовке страны к войне в инженерном отношении испытала, в свою очередь, ряд эволюций. Главное решающее значение в отношении плана использования крепостей как стратегических элементов, содействующих операциям полевых армий, имела комиссия государственной обороны, собранная в 1885 г. из семи компетентнейших лиц[9] под председательством императора Вильгельма. Комиссия эта высказалась за усиление 11 сухопутных крепостей и всех береговых укреплений и за упразднение остальных. Император, однако, не согласился с мнением комиссии, а приказал сохранить все крепости, за исключением двух, причем менее важные крепости должны были быть обеспечены и вооружены лишь против атаки полевых войск, поддержанной артиллерией калибром не свыше 6 дм; "затруднения, - сказано в соответственной записке, - которые менее важные крепости могут создать неприятельской армии и в будущем, должны оцениваться достаточно высоко, чтобы оправдать сохранение их. На этом основании допускаю упразднение отдельных укреплений и частей их лишь постольку, поскольку этим достигаются непосредственные выгоды для обороны - лучшее сосредоточение средств борьбы, повышенная действительность огня, большая безопасность от нечаянного нападения".

Следствием такого решения явилось сохранение таких устаревших сухопутных крепостей, как сухопутный фронт - Данциг, Глац, Нейсе, Глогау, Кюстрин, Шпандау, Магдебург и всех мелких крепостей по Рейну, отнесенных к категории менее важных, то есть ко 2-й категории. Крепости 1-й категории должны были находиться в состоянии сопротивляемости постепенной атаке, тогда как 2-й - только атаке открытой силой. "Это признание оперативного значения за такими устарелыми крепостями прочно удержалось до 1914 г.[10]", несмотря на усиление технических средств борьбы и появление тяжелой полевой артиллерии. Более того, к сохраняемым устаревшим крепостям начали постепенно присоединяться новые, "менее важные", крепости, возводимые по тому же заданию, например Кульм, Фордон, Мариенбург, Грауденц и Бреславль. Наконец, появилась и 3-я категория укреплений, рассчитанная, по-видимому, только на задержку кавалерийских рейдовых налетов: линия блокгаузов Руджоны - Ортельсбург и подобных же блокгаузов и батарей по линии Мазурских озер, а также мостовые укрепления в виде башен и мостов на Висле, у Фордона, Диршау, Мюнстервальде.

Из больших крепостей к началу мировой войны особое усиление получили на западном фронте Мец, Тионвиль (Диденгофен), Бич и Страсбург, а на восточном фронте Кенигсберг, Грауденц, из одностороннего тет-де-пона, обращенного в двусторонний постройкой новых секторов на левом берегу Вислы, затем Торн и Познань. Особое внимание уделяется крепости Мец (схема 9), которая получает новый обвод созданием внешней линии из групп фортов и батарей, названных Feste, что придает Мецу значение наступного плацдарма на самой границе Франции - плацдарма, расширенного связью его же фортами с Тионвилем. Включая Страсбург и Бич, этот плацдарм получает огромные размеры, а в связи с операциями армий имеет целью до крайности затруднить активные операции французских армий в Эльзасе. Знаменательно, что германцы продолжали усиливать Мец и Мецский плацдарм и в течение войны, до 1916 г. включительно, усиливая, главным образом, внешнюю линию постройкой фортов, связующих Feste между собой, и местами сплошных преград-препятствий между ним