Сараш в годы гражданской войны
В то время наш дом переходил из рук в руки то красных, то белых, рассказывает моя мама. Обе стороны распологали в доме свой штаб. С малыми детьми меня прогнали в нижний дом, где я во время обстрела с детьми пряталась в подполье. Красные нас не обижали. Без спроса вещей не трогали. Частенько детей брали в руки и нежили. Дарили сладости, иногда даже игрушки. Мне наказывали в большом количестве варить суп и при этом сначала велели накормить всех детей. Они никогда не спрашивают про отца, про Габдуллу, его жену Шамси, где они находятся. Красные о них наверно знали. После рассказа мамы я догадалась, почему мы не видим в нашем доме Габдуллу абый и Шамси жинги. Они оказывается прятались в лесах. Красные маму очень уважали. Но однажды случилось вот что. Во время раздачи супа, один красноармеец стал обнимать маму. она его облила горячим супом. Командир по этому случаю наказал красноармейца. И сказал матери: « Его надо было облить не черпаком, а весь котел на него бы вылить. Мы ведь не белые, женщин не оскорбляем ».
Белые в первую же очередь зерно из амбара и уводили скотину. Скотину закалывали, варили, ели пили и сквернословили. Про белых мама рассказывала такой жестокий случай. Шамси апай, прятавшуюся от белых, поймали и спросили- это, мол, ваша невестка, учительница, коммунистка. Мама сказала, что она невестка у Рахим муллы. Она нигде не работает, учительница ли, коммунистка ли я не знаю. Маме надо бло сказать, что она эту женщину не видела и знает. Маму заставили истопить баню, командир белых настаивал Шамси апай в баню сводить. Случилось ли это или нет, я не знаю. Мама сказала, что об этом знает только Малика апа.
В годы гражданской войны у матери было 4 детей: Юнис 1913г.р., Малика 1915гр., Сакина 1920 гр., Тахир 2 летний. В каком то году Тахир умер. Мама очень скорбила о нем. У нас, когда готовила чак-чак первую долю давал моему сыну инвалиду Фаизу, приговаривая это, мол, доля моего Тахира.
Мы, Сэкинэ апа, Таhирэ апа, Наил абый, я, Раис, сестренка Голчэчэк, родившись в СССР испытали все превратности судьбы: бездомные, голодные, без одежды, без еды, попрошайничать приходилось. Голчэчэк в 1.5 годовом возрасте умерла от голода.
Дети старшей мамы просят отца оставить религиозную деятельность в качестве муллы. В Бардымской районной газете «Тан» отец написал заявление об отречении от религиозной деятельности. А государство ему не позволяет оставить кирпичный завод. Заставляют производить под предлогом, что стране нужен кирпич.
Как вели отца на расстрел
В годы гражданской войны ситуация в Сараше была непредсказуемая. В деревне постоянные перестрелки. Кто в кого стреляет неизвестно, говорит мама. Недалеко от деревни в лесу белые оборудовали расстрельное место. Расстреливали по ночам. В избе были слышны выстрелы. В такие дни мама с четырьмя детьми сидела в подполье. Отца несколько раз сред ночи уводили и не отпускали до трех суток. После каждого выстрела мама думала, что возможно это отца расстреляли. И белые и красные у отца спрашивали одно и то же. Примерно так: Габдулла твой сын?; Кэримэ твоя дочь?; они учителя?; коммунисты?; сейчас где находятся?; чем занимаются?; и т.д. Как правило, по некоторым вопросам красным нужно было ответить правильно. Предпологая, что возможно, что красные это переодетые провокаторы от белых, отец не давал правдивые ответы. Однажды белые отцу показали несколько трупов. Твои сын, или дочь? Есть ли среди них знакомые? Отец, хоть и узнал нескольких Сарашцев, не признал. Среди них были не только Сарашевцы. Со слов матери, в эти дни Габдулла абый вышел на связь с лесными партизанами Усъи.
Один из эпизодов, как отца уводили.
Об этом рассказала мама при последней встрече у Фаиля. Ночью приходит знакомый башкирец (кунэтэй). Очень вежливо говорит папе: « Хазрэт, меня еще раз послали за тобой, в дальнейшем наверно тебя уже беспокоить не будут. (То ли это означало, что либо его расстреляют, либо, надеялись старожилы, спасут.) С семьей распрощайся. Старикам из мечети разрешили тебя проводить. Они ждут нашего выхода во дворе.» Башкирец разрешил папе совершить утренний намаз. Во время намаза башкорт вытирал слезы, скрывая от мамы. После намаза отцу связали руки и повели. По улице множество стариков из мечети провожают отца. Сараш большая деревня и там несколько улиц. Через несколько дней, средь ночи, эти же люди возвращают отца обратно. Отец благодарит башкорта. Башкорт говорит: « Я один как бы отстоял хэзрэтэ, помогло то, что все старики мечети отстояли его. « Хэзрэтэ не расстреляйте, вместо него можете нас расстрелять. Если расстреляете хэзрэтэ, мы знаем, что с вами сделать». Тверто стояли они. После этого возвращения отец сильно дрожал и говорил, что они очень спешили, похоже к ним на хвост уже сели. В этот день штаб белых в нашем доме распался. А наутро наш дом занимают красные под свой штаб.