Генерал-майор. Войсковой атаман Уральского казачьего войска

Последний из выборных атаманов уральского (яицкого) казачества пользовался огромной личной популярностью и непререкаемым авторитетом. Не случайно в войске ходила поговорка: «Атаман Бородин во всём войске один».

Происходил он из старшинского рода Яицкого казачества. Службу традиционно начал рано, ещё в юношестве. Боевое крещение получил в пограничных схватках со степными разбойниками.

Во время Пугачёвского бунта 1773–1775 годов не изменил присяге. Юный казак «из Бородиных» участвовал в стойкой обороне города Оренбурга от осадивших его пугачёвских войск. Те так и не смогли взять силой столицу пограничной Оренбургской губернии.

Военного опыта Д. М. Бородин набрался прежде всего в походах русских войск (основой которых были оренбургские и уральские казаки) в Киргизскую (Казахскую) степь. Это были дальние походы 1781, 1782, 1784, 1787 и 1809 годов. Ходил он с уральской казачьей конницей и на Кавказ, неся там государеву порубежную службу с 1789 по 1791 год.

Как казачий военачальник Давыд Мартемьянович Бородин прославился в 1798–1800 годах, когда в качестве походного атамана двух полков уральских казаков участвовал в Швейцарском походе русских войск. Эти полки входили в корпус генерала А. М. Римского-Корсакова, прибывшего в Швейцарию для соединения с войсками генерал-фельдмаршала А. В. Суворова-Рымникского, которые должны были прийти из Северной Италии.

В проигранном Римским-Корсаковым Цюрихском сражении уральцы занимали главную позицию. Но разбросанность русского корпуса и несостоятельность корпусного командира как военачальника позволила французам одержать победу. После этого казачьи полки атамана Бородина участвовали в деле у Дисенгофена 26 сентября 1799 года.

До нас сохранился словесный портрет Бородина в те «швейцарские годы», приведённый на страницах «Русского вестника» в одном из номеров за 1799 год.

«Это мужчина приблизительно сорока лет от роду, огромного роста, положительно правофланговый гренадер. Сила и здоровье так и отражаются во всех его движениях, и его величественная фигура издалека бросается в глаза.

Его борода достигает до луки седла. На груди у него висит большой, украшенный бриллиантами и самоцветными камнями крест.

Лошадь его скачет, вернее сказать, носится по воздуху, а не ходит. И когда он гарцует на ней перед рядами своего полка, то так и кажется, что видишь перед собой покорителя мира — Тамерлана…»

В Отечественной войне 1812 года и последующих заграничных походах русской армии в 1813 и 1814 годах походный атаман генерал-майор Д. М. Бородин возглавлял шесть номерных полков уральских казаков (непосредственно в боях участвовало только четыре). Воевали они доблестно, с боями прошли славный путь до самого Парижа, в который вступили в рядах русской армии-победительницы в марте 1814 года.

В войнах против наполеоновской Франции особенно отличились Уральские казачьи полки 3-й, 4-й, 5-й и 6-й. Так, в сражении при Фер-Шампенуазе уральцы вместе с оренбургскими казаками нанесли неприятелю неожиданный удар во фланг, принудили его к отступлению и захватили девять орудий.

Уральцы отличились в бою при Волковыске, участвовали в преследовании остатков наполеоновской Великой армии от реки Березины до государственной границы. Все четыре полка доблестно сражались в Битве народов под Лейпцигом. Казаки с берегов Урала бились в сражении у Дрездена, в делах у северогерманского города Гамбурга, отличились в блокаде Пфальцбурга…

Уральцы несли в те военные годы — 1813-й и 1814-й — охранную службу в Польше и Богемии, в составе гарнизона Лейпцига «для несения караулов», охраняли коммуникации союзных армий на территории германских государств.

Генерал-майор Давыд Мартемьянович Бородин дважды избирался уральским казачеством своим войсковым атаманом: с 1798 по 1823 год и с 1827 по 1830 год — то есть до своего ухода из жизни. За это время он показал себя талантливым военным администратором: его правление стало целой культурно-исторической эпохой в летописи Уральского казачьего войска.

Во-первых, при нём войсковые казачьи чины были уравнены в 1798 году с армейскими чинами. С того времени на казачье офицерство распространилось право дворянства. Но с другой стороны, после этого узаконения на территории войска появились крепостные люди, чего раньше на берегах Яика не было.

Во-вторых, при императоре Александре I, в 1803 году, было введено новое Положение об Уральском казачьем войске. Теперь оно делилось на десять номерных полков — от 1-го до 10-го и Лейб-гвардии Уральскую казачью сотню (тогда она привилегий российской гвардии ещё не имела).

Для уральцев вводился единый форменный мундир (малиновый чекмень), единообразное вооружение и снаряжение, о чём раньше не было и речи: казак вооружался и снаряжался на войну сам и как хотел.

В 1806 году малиновый чекмень (сукно такого цвета оказалось очень дорогостоящим) по просьбе уральских казаков был заменён на тёмно-синий, как у донского казачества. Мундиры малинового цвета стали парадной формой для войсковых лейб-гвардейцев.

Уральские казаки в ту эпоху вооружались пиками с чёрным древком, саблями произвольных образцов, пистолетами и ружьями тоже самых разных образцов. Малоимущие казаки были вооружены одним холодным оружием. Воинское снаряжение было в основном восточных образцов с перевязями и портупеями из ремней, тесёмок и шнуров, что разительно отличалось от армейского снаряжения.

Вольным по духу бывшим яицким казакам такие нововведения не понравились сразу. И только благодаря авторитетности войскового атамана в рядах уральцев не случилось нового «возмущения» против правительственного решения, которых ранее случалось немало. Уральское казачье войско в своей массе осталось верным данной присяге.

Но всё же введение в действие «Временного положения» о службе уральских казаков привело к волнениям в их рядах. Войсковой атаман сумел подавить их и не дать вспышке перерасти в вооружённый бунт.

Это было особенно значимо для правительства ещё и по той веской причине, что более сорока процентов уральского казачества составляли старообрядцы, которые с самого начала своего появления в отечественной истории постоянно испытывали сильное давление и различные гонения со стороны власти.

В-третьих, Бородин отличался известными способностями «степного» дипломата. Это выражалось прежде всего в налаживании мирных взаимоотношений с кочевниками. С ними пограничному войску приходилось соседствовать на протяжении всей своей многовековой истории. Успешных примеров такой дипломатии в биографии Давыда Мартемьяновича немало.

В 1829 году, уже при императоре Николае I, он не позволил султану (правителю) Казахской Орды перейти за реку Урал и выйти к волжским берегам. Дело могло перейти в конфликт с применением военной силы. Войсковой атаман лично вступил в переговоры с Каип-Галием и убедил его прекратить волнения среди казахских кочевых родов, чтобы не породить в степи новый всплеск кровавых междоусобиц.

В-четвёртых, Д. М. Бородин стал организатором каменного строительства в войсковой столице. В 1821 году в городе Уральске (бывшем Яицком городке) произошёл страшной силы пожар, который нанёс большой урон: сгорели сотни старинных казачьих домов. Тогда атаман приложил немало усилий, чтобы восстановить город и помочь ему приобрести прежний исторический облик.

Впоследствии Давыд Мартемьянович пригласил в войско на должность архитектора итальянца Дельмидино. Этот известный специалист каменного зодчества построил дома не только атаману и войсковым старшинам, но и ряд административных зданий, «изрядно» украсивших город на берегах реки Урал.

Архитектор-итальянец оставил «свой след» в облике города Уральска с «лёгкой руки» войскового атамана и за счёт войсковой казны. Тем самым в период атаманства Бородина в Уральском казачьем войске было положено начало архитектурному градостроительству.

И наконец в-пятых, при атамане в генерал-майорском чине Д. М. Бородине гражданское и военное местное управление сосредоточилось в одном органе административной власти, то есть в войсковой канцелярии. И не просто сосредоточилось, а сосредоточилось под «председательством» войскового атамана.

При Бородине Уральское казачье войско, не в пример Донскому войску, потеряло свою прежнюю историческую самостоятельность. В декабре 1816 года оно вошло в состав Отдельного Оренбургского корпуса.

Уральское казачество чтило память одного из своих самых прославленных боевых войсковых атаманов, последнего казачьего вождя на берегах Урала — Яика из числа выборных атаманов. В честь его одна из уральских станиц была названа Бородинской.

Аким Акимович Карпов 2-й

(1762, 1764 или 1767–1837 или 1838)