Торговец с северо-востока

Новогодний день год назад едва ли был подходящим моментом для традиционных празднеств, но сегодня сосновые деревья и ветви украшали ворота, придавая всей столице праздничный вид.

— Мы не должны забывать, что всем этим обязаны господину Киёмори. Даже спать направив ноги в сторону Рокухары, было бы проявлением неуважения, — говорил Красный Нос десятку или более своих слуг и разносчиков товаров, когда они потягивали хозяйское сакэ.

В праздник двери Бамбоку были распахнуты для целого потока гостей — родственников, знакомых деловых людей, торговцев и соседей, которым он устраивал настоящие пиршества.

Однако гости, лакомясь яствами, делали колкие замечания по поводу того, что гостеприимство Бамбоку выглядело довольно скудно по сравнению с прибылями, которые ему принес предыдущий год. На лукавую шутку, что Нос, наверное, стоит веса своего тела в золоте, тот беззаботно ответил:

— Такие прибыли — это сущие пустяки, ничто по сравнению с тем, что у меня будет, когда я добьюсь настоящего успеха. И когда такое время наступит, посмотрим, как я смогу действительно вас угощать.

Ответ Бамбоку был встречен веселым хохотом, хотя никто не сомневался в том, что Нос сдержит свое слово. Городские торговцы никогда не подвергали сомнению добрую репутацию Бамбоку или его способности. Разве не он в прошлом году без посторонней помощи поставлял все материалы для перестройки различных дворцов и монастырей? Разве не Нос так или иначе участвовал в любой примечательной деловой сделке в столице? Нельзя отрицать, что, если бы не содействие Киёмори, Бамбоку никогда не сколотил бы такого состояния. С другой стороны, Нос пошел на определенные неприятности и расходы, чтобы урегулировать историю с Токивой. Но в целом все это было ничто по сравнению с тем, что он опять пользовался благосклонностью Токико. Хозяйка Рокухары призвала его и удостоила таким заявлением: «Вы можете приходить сюда, как и прежде, Бамбоку». Имелось у Носа и еще одно достижение — Киёмори прислушался к просьбе Бамбоку, и тот получил назначение при дворе.

Было время, когда Красный Нос презрительно усмехнулся бы при мысли о карьере придворного, но в теперь его возраст приближался к пятидесяти, и не было ничего странного в изменении настроений Бамбоку после двадцати лет пробивания дороги в мире. Смехотворные атрибуты жизни при дворе когда-то вызывали у него отвращение и заставляли заявлять: «Все это — глупая напыщенность и пресмыкательство! Я существую для себя и только для себя. Я сделаю себе состояние, и золото — желтое золото — будет приносить мне все удовольствия жизни». Как ни иронично это звучит, по мере увеличения своего богатства Красный Нос начал завидовать тому, что когда-то презирал. Выскочка, который когда-то мечтал о хорошей жене и семье, приобрел их. Число наемных работников у него росло, но он стал жаждать хотя бы какой-то формальной власти. У торговца Красного Носа были многочисленные возможности общаться с аристократами, чьи способности казались ему совсем незначительными. Он мог бы быть таким же и даже, как Бамбоку полагал, лучше, если бы у него имелся придворный титул, дававший более серьезный вес в обществе. И чем дольше Красный Нос об этом думал, тем больше убеждался в том, что его амбиции оправданны.

И Киёмори позаботился о том, чтобы Бамбоку был назначен смотрителем реки Камо — этот пост давал власть над официальными лицами низших должностей, отвечавшими за прибрежные работы на Камо. Более того, данный пост соответствовал пятому рангу и требовал от Бамбоку носить парадное платье на всех государственных мероприятиях.

«Да, титул — это очень хорошо, а одежда хоть совсем неудобна, но впечатляет, — сказал сам себе Бамбоку, возвращаясь однажды домой. — Надо найти какое-нибудь место, чтобы покрасоваться в этом платье». И вдруг ему пришло в голову, что в столице находился торговец золотом с северо-востока Кихидзи. Он немедленно отправился к нему. Торговец остановился в так называемом «веселом квартале» в Хорикаве, районе, простиравшемся вдоль канала, по берегам которого росли ивы.

— Господин Кихидзи дома? Я — смотритель реки Камо, — объявил Красный Нос служанке, которую он встретил у ворот.

Женщина, что-то неразборчиво пробормотав, скрылась в доме, где Кихидзи в это время разговаривал наедине с посетителем. Торговец был озадачен.

— Смотритель реки Камо — кто же это? Я не знаю никого под таким именем.

Его собеседник засмеялся:

— Это, должно быть, господин Красный Нос. Вы знаете, он был провозглашен смотрителем реки Камо при присуждении новогодних почестей.

— А, Нос! Важный гость — проводи его в лучшую комнату, — распорядился Кихидзи и продолжал разговор с посетителем, известным в этом квартале дельцом по прозвищу Змий. Он занимался покупкой и продажей женщин и детей.

— Всего с прошлой осени вы купили семнадцать женщин, считая и вчерашнюю, — сказал Кихидзи.

— Да, и у меня были большие трудности при выполнении ваших заказов, господин, потому что даже в столице не так много красавиц.

— Ну хорошо, я вернусь через год-другой, но хочу, чтобы вы тем временем продолжали поиски.

— Да, господин, я буду это делать. Вообще-то я присмотрел одну красотку в трущобах на Улице торговцев волами.

— Сколько ей лет?

— Всего тринадцать.

— Не важно. Я буду содержать ее в своем доме как служанку, пока она не повзрослеет. Я возьму ее с собой, когда буду уезжать.

— Но есть одна проблема — девочка привязана к родителям, которые ужасно бедны. Они любят девочку и не говорят «да». Отец прикован к постели, и семья в больших долгах. Даже не знают, что будут есть в следующий раз, — но какая красавица!

— Правда?

— Я не преувеличу, если скажу, что ее можно сравнить с самой красивой дамой при дворе.

— Ну, нет таких препятствий, которые нельзя было бы преодолеть.

— Вы думаете, деньги помогут, да?

— Это вам знать лучше, господин.

Змий хитро засмеялся, на его губах появилась жадная усмешка.

Кихидзи навещал столицу каждые два-три года и всегда останавливался в одном месте, в том самом «веселом квартале», где вовсю сорил деньгами. Поскольку многие из его сделок совершались для Хидэхиры, имя которого было широко известно не только на северо-востоке, но и в Киото, Кихидзи знал каждый торговец в городе. Он приобретал всевозможные роскошные товары для своего покровителя — произведения искусства и даже красивых женщин — в обмен на золото, лошадей, лакированные изделия и шелка, которые он покупал на северо-востоке.

Дед Хидэхиры, первый предводитель провинции, принадлежавший к дому Фудзивара, мечтал о том, чтобы построить столицу в самой северной дикой местности Митиноку, когда-то бывшей территорией покоренных аборигенов-айну. Это должен быть город, соперничающий по грандиозности с Киото, и работы по-прежнему продолжались.

Кихидзи, завершивший свою миссию в столице за несколько месяцев, в очередной раз оказался расстроен: он мог увезти с собой не так много красивых молодых женщин. Не в его правилах было похищать или незаконно приобретать девушек и детей, но он предлагал крупные суммы денег и гарантировал хорошие условия жизни кому бы то ни было, кто согласился бы поехать на северо-восток. Поскольку Митиноку являлась малопривлекательной провинцией, Кихидзи приходилось обращаться за помощью к местным дельцам, в данном случае Змию, в поисках красивых женщин.

Вновь появилась служанка и сказала:

— Смотритель реки Камо говорит, что зайдет еще раз, если вы сегодня заняты, господин.

— Ну, Змий, — сказал Кихидзи, находясь на грани того, чтобы уволить этого человека, — если тебе удастся договориться с родителями до того, как я уеду, то мне хотелось бы увезти эту девочку.

Позвали Бамбоку.

— Я должен извиниться за то, что заставил вас ждать.

— Не за что, Кихидзи, боюсь, что это я вас прерываю, — ответил купец.

— Нет, я сейчас свободен. Как хорошо, что вы пришли. На самом деле я скоро уезжаю и сам хотел навестить вас…

— Так я и думал, — вставил Бамбоку. — Значит, у вас найдется время выпить со мной сегодня вечером прежде, чем вы уедете.

— Прекрасно! Хотя эта хибара — не то место, куда стоило бы вас пригласить.

— Воистину так — моим гостем будете вы. Перемена обстановки принесет вам пользу, и, если вы не возражаете, мы пойдем в один из моих любимых домов.

…Красный Нос закричал хозяйке, когда величественно вошел в помещение:

— Тадзи! Тадзи! Это я, Бамбоку! Фиолетовая комната свободна?

Как только они устроились в комнате, окна которой выходили в элегантный внутренний дворик, Красный Нос придвинул к себе письменный прибор, быстро написал записку и адрес, потом позвал слугу, которому дал какие-то указания, и добавил:

— Пусть посыльный это доставит. Сейчас же, немедленно!

На столе появились еда и сакэ, но обслуживали Красного Носа и его гостя лишь слуги, потому что, в отличие от большинства заведений такого рода, хозяйка гордилась великолепием своих искусных артистов, и они выходили петь и танцевать только по просьбе избранных гостей.

Уже наступила ночь, и торговцы были здорово навеселе, когда Красный Нос потребовал, чтобы прислали нескольких танцовщиц. Он называл их по именам и изо всех сил старался развлекать Кихидзи.

— Когда вы собираетесь опять приехать — может быть, на будущий год?

— Нет, вряд ли… Скорее всего, года через три.

— Ну, Кихидзи, в следующий раз, когда вы будете здесь, вам не придется останавливаться в Хорикаве, потому что в вашем распоряжении будет мой загородный дом.

— Ваш загородный дом — а где он?

— Место сейчас выбирается. Господин Кихидзи, только скажите, где вы хотите, чтобы он находился, и дом там будет стоять.

— Меня прельщает ваше предложение. Подберите какое-нибудь местечко с красивым видом.

— Все будет сделано. А вы привезете с собой еще немного золота, а? Я не очень доволен торговлей в таких ничтожных масштабах. У меня в планах торговля с Китаем, а того, что вы привезли, едва хватит, чтобы выполнить только заказы моих клиентов в столице на золотые и лакированные изделия.

Кихидзи засмеялся:

— Господин Нос, вы прилично выпили и хвастаетесь.

— Нет, я не лгу.

— Я не говорю, что вы лжете, но, должно быть, преувеличиваете. Ведь столько золота, сколько я привожу сюда, в Японии больше взять негде. А кроме того, Киото — не единственное место, где умеют жить и делать деньги. Разок побывайте у нас, на северо-востоке, и сами в этом убедитесь.

Нос разразился смехом:

— Хвалитесь своей провинцией? Я подумаю о том, чтобы навестить вас в Митиноку.

— Я сам вам там все покажу.

— Господин Кихидзи, я не убежден в том, что вы всего лишь торговец.

— Гм, что же вас побуждает так говорить?

— Я же вижу! Вы — воин! Вы — приближенный Хидэхиры, и у вас есть какой-то титул. Вам не надо от меня прятаться. Бамбоку с Пятой улицы, я вас уверяю, широко мыслящий человек. Вы это поймете даже после не очень долгого знакомства со мной.

Кихидзи криво улыбнулся Носу.

— Гм, может быть, и так, — ответил он и больше ничего не добавил, потому что, в отличие от болтливого Носа, Кихидзи был сдержанным, молчаливым северянином.

Они выпили еще немного, после чего Кихидзи решил все же как-то отреагировать на домыслы Бамбоку:

— Я считаю, что в наше время звание воина почетно… Как вы знаете, господин Нос, я проезжаю на лошадях огромные расстояния, возя с собой несказанное богатство. В душе я могу быть торговцем, но требуется мужество воина для того, чтобы путешествовать так, как я, — особенно в нынешние опасные времена.

— Совершенно верно, совершенно верно. Все правильно. Я сейчас просто шутил. Кстати, непонятно, что случилось с моим другом. Сейчас он уже должен быть здесь.

— Кто это?

— Он когда-то был секретарем при дворе. Это Токитада — шурин Киёмори. Я хотел, чтобы он встретился с вами.

— Да, да, вы как-то раньше упоминали об этом, и я сам горю нетерпением познакомиться с ним.

Посыльный наконец вернулся и сообщил, что Токитады нет дома и в тот вечер его не ждут.

Красный Нос и его гость в конце концов изрядно напились. Очухавшись лишь на рассвете, они отправились по домам.

Спустя несколько дней Токитада остановил свою карету перед лавками Красного Носа на Пятой улице.

— Бамбоку, Бамбоку!.. Бамбоку там? — крикнул он, не выходя из кареты.

Несколько служащих услышали Токитаду, но не обратили на него никакого внимания.

— Бамбоку? Кто такой Бамбоку, господин? — спросил наконец один из них, подходя к карете.

— Красный Нос.

— А, хозяин!

Красный Нос поспешно вышел со склада.

— А, это вы, господин! Проходите в дом, — приветствовал он Токитаду.

— Нет, я сейчас еду к достопочтенному Ёримори. Мне некогда выходить, поэтому я поговорю с вами здесь.

— Что я могу сделать для вас, господин?

— Для меня ничего, но есть послание из Рокухары. Я не знаю, чего там хотят, но вы должны прийти в «розовый» двор примерно к заходу солнца, когда зажгут светильники.

— Гм… — призадумался Нос. — Он чем-то недоволен?

— Мне не показалось, что он был не в настроении, поэтому вам не стоит волноваться… Кстати, Бамбоку, вы, кажется, озабочены, но он же — глина в ваших руках, не так ли?

— Я никогда не говорил этого о моем господине! Его ужасный характер и все такое… Но глина — никогда!

Токитада захохотал так, что затряслась карета.

— Бамбоку, я просто хотел посмотреть, как вы это воспримете. Вы представляете собой чрезвычайно комическое зрелище, когда пыхтите и протестуете до тех пор, пока ваш нос не становится еще краснее!

— Ну и что же, вы проделали весь этот путь сюда, чтобы потешаться надо мной?

— Послушайте, Бамбоку, не воспринимайте это так серьезно. Одного вида вашего носа достаточно для того, чтобы развеселить любого. Что ваша жена говорит во сне вашему носу?

— Боюсь, господин, что вы выпили несколько больше обычного.

— Ну ведь наступил Новый год — и никаких войн! Самый лучший Новый год за многие годы… Да, извините, что меня не было, когда приходил ваш посыльный. Кто этот человек, с которым вы хотели, чтобы я встретился?

— Вы, должно быть, слышали о нем — Кихидзи, торговец золотом с северо-востока.

— Да, я о нем слышал.

— Я подозреваю, что он занимается здесь не только торговыми делами. Очень возможно, Хидэхира посылает его сюда, чтобы вынюхать кое-какие вещи, и я подумал, что стоит затратить немного времени, чтобы вам самому посмотреть на этого человека.

— Ага! Этот Кихидзи еще долго будет оставаться в столице?

— Он говорит, что уезжает на северо-восток завтра утром. Я думал проводить его.

— Хорошо, я тоже подойду… Но я буду переодет, запомните.

С этими словами Токитада задернул занавески кареты.

На следующее утро Красный Нос провожал Кихидзи до самых городских ворот, где собралась большая толпа мужчин и женщин, чтобы попрощаться с ним.

— Я скоро вернусь, через два-три года, — приветливо говорил со своего коня Кихидзи, находя вежливое слово и кланяясь каждому из своих доброжелателей. — Вы сделаете для меня расставание более тяжелым, если пойдете дальше, поэтому давайте я попрощаюсь с вами здесь.

Кихидзи, уезжая, стал подниматься по склону холма, и толпа постепенно разошлась. Слуги, конюхи, вьючные лошади ждали торговца на некотором расстоянии. Вдруг Кихидзи услышал, как кто-то у подножия холма крикнул, чтобы он остановился. Наконец этот человек догнал торговца на гребне холма. Он тяжело дышал и не мог произнести ни слова.

Кихидзи обернулся.

— Это вы звали меня? — пренебрежительно спросил он, глядя на человека небольшого роста, который, подобно нищему, распростерся на его пути. — Я не знаю, кто вы такой. Никогда вас раньше не видел. Зачем вы загородили мне дорогу?

— Да, да, вы должны простить меня за то, что я вас задерживаю… Я… Я — Асатори, ничтожество из трущоб на Улице торговцев волами.

— Вы, должно быть, принимаете меня за кого-то другого. Как вы сказали, кто вы?

— Я живу на Улице торговцев волами — в трущобах. Там есть колесный мастер по имени Рёдзэн… И сегодня утром я слышал, как он и его жена громко плакали. Я пошел посмотреть, что случилось, и узнал, что торговец женщинами и детьми, которого называют Змием, увез их единственную дочь Асуку… Они находились в полном отчаянии.

Кихидзи повернулся в седле. Кажется, началась какая-то суета в его караване, в котором удерживали пронзительно кричавшую девочку.

— Асатори, спасите меня! Асатори!

— Это ты, Асука? Подожди… Все в порядке. Я тебя не брошу!

Асатори поднялся на ноги, помахал в ответ рукой и припал к седлу Кихидзи, умоляя его вернуть девочку.

— Хватит заниматься ерундой, ты, кукловод! — прошипел Змий, протолкнувшись сквозь группу сопровождающих и схватив Асатори за воротник. — Что ты имеешь в виду, заявляя, будто я увез ее силой? Ты, кажется, не знаешь, что ее отец давно болен и что я все время одалживал ему деньги. Он и его жена просили меня что-нибудь сделать для этой девочки, поскольку не могут ее больше кормить. Поэтому я упросил господина Кихидзи взять Асуку с собой… Чего ты вмешиваешься?

У Асатори не было сил, чтобы оказать сопротивление жилистым рукам Змия, который так злобно и мощно пихнул его маленькое тело, что бывший смотритель упал, беспомощно взболтнув ногами в воздухе.

— Я тебе отплачу, — прохрипел он, поднимаясь. — Я тебе как-нибудь отплачу.

— Убирайся домой! Чего ты добиваешься, скуля здесь и задерживая отъезд господина Кихидзи? — кричал Змий, угрожая вновь сбить свою жертву с ног.

Встревоженный торговец заерзал в седле.

— Хватит, Змий.

— Но, хозяин, иначе от него не отделаешься.

— Нет, Змий, отпусти ребенка. Мы не хотим никому причинять вреда. Я ведь тебе говорил, что ты не должен принуждать ее, так?

— Деньги, которые я одолжил ее больному отцу, невелики, но родители даже не могут прокормить ребенка, поэтому я хотел им помочь.

— Отпусти ее. Я не хочу быть жестоким.

Асатори опять распластался перед Кихидзи, потом поманил Асуку, которая подбежала и, рыдая, бросилась ему на грудь.

— Не плачь, — успокаивал девочку Асатори, вытирая слезы с ее запачканного лица. — Теперь не плачь, Асука. Не надо бояться. Пошли домой.

Она подняла на него глаза и робко улыбнулась. Кихидзи и его караван тронулись в путь.

Держась за руки, мужчина и девочка пошли вниз по холму. Не успели они скрыться из виду, как два всадника выскочили из леса на верхушку холма и поскакали вниз к столице.

— Бамбоку, это был тот человек? — крикнул Токитада.

— Да…

— Тот самый Кихидзи, о котором вы говорили?

— Да. Что вы о нем думаете?

— Ничего плохого, насколько я мог видеть. Этот торговец поприличнее, чем вы, а?

— Чем я?.. Очень проницательно с вашей стороны, господин! — засмеялся Бамбоку.

— По крайней мере, более добросердечен, чем вы, Нос. Я не понимаю, почему Кихидзи позволил этому мошеннику купить девочку, но, по крайней мере, он проявил милосердие, отпустив ее.

— И вы думаете, что я бы этого не сделал, да?

Токитада засмеялся, но не ответил. «Асука, Асука. Красивое имя и красивая девочка, — подумал он про себя. — Неудивительно, что Змий положил на нее глаз… Диву даешься, как такие цветки вырастают из грязи в трущобах».

Глава 38.