Христианские мотивы романа Л.Н. Толстого «Воскресение»
Билет №12. Проблематика и поэтика романа «Воскресение»
Главная задача романа - художественно исследовать весь существующий строй жизни, снизу доверху и по всем направлениям вширь. В окончательном тексте исходный сюжетный мотив (дворянин и соблазненная им девушка) хотя и служит своего рода стержнем, на который нанизывается остальной материал, но, в сущности, отодвигается на второй план - сравнительно со значительностью всего остального. Это чутко уловил Чехов, когда писал, что самое неинтересное в романе - отношения Нехлюдова и Катюши, а самое интересное - разные тетушки, смотрители, генералы и т. п.
Мир разделен на два неравных враждебных друг другу лагеря: господствующие классы и все, кто охраняет их привилегии, - и обиженный, забитый народ - крестьяне, городская беднота, арестанты, а также ссылаемые на каторгу защитники народа - революционеры. Пропасть непонимания, ненависти, презрения разделяет эти два лагеря. Лишь порвав со своей средой, Нехлюдов становится защитником народа и с пристальным вниманием начинает относиться к «политическим».
Подлинным художественным открытием Толстого явилось изображение духовной жизни героини романа, женщины из народа Катюши Масловой. История ее нравственных падений и «воскресения» рассказывается просто и строго. Сложность, неопределенность, противоречивость переживаний, свойственная обычно героям Толстого, у Катюши отсутствует вовсе, и не потому, что ее внутренний мир беден и невыразителен.
К.М. пошла по рукам и вскоре очутилась в публичном доме, переменив даже имя. Роман начинается с того, что ее, обвиненную в отравлении купца, ведут в суд. Там и происходит ее новая встреча с Нехлюдовым, находящимся в числе присяжных заседателей. Ей было в это время 26 лет.
В обрисовке героини Толстым применен новый, сравнительно с прежними романами, способ психологического раскрытия: «душевная жизнь, выражающаяся в сценах». Не внутренний монолог или диалог, но лаконичное внешнее выражение чувства: жест, мимика, взгляд, реплика.
Воскресение погубленной души К.М.— одна из центральных идей романа.
Как и в предшествующих своих романах, Толстой дал в "Воскресении" очень широкую картину русской жизни. Действие романа происходит в Москве и в Петербурге, в центре России и в далекой Сибири, в дворянских усадьбах и в нищих деревнях, в тюрьме и в суде, в больнице и в церкви, в сенате и на пересыльном пункте, в театре и в ночлежке, в салоне знатной дамы и в трактире, на реке и в поле, в избе и в поезде.
Роман “Воскресение” был задуман писателем как обличение существовавшего положения в стране, когда чрезмерная нищета и забитость одних соседствовала с непомерной роскошью других.
Контраст можно доказать на примере повседневной жизни Дмитрия Нехлюдова, человека состоятельного, и Катюши Масловой, девушки из народа. Совсем по-другому прожил все эти годы ее соблазнитель— Дмитрий Нехлюдов. Толстой рассказывает о нем сразу же после истории Катюши. Тут и проявляется особая роль портрета, который позволяет создать у читателя впечатление о том, что жизнь одного человека — это жизнь всего общества, которому он принадлежит: “Он спустил с кровати гладкие белые ноги, нашел ими туфли, накинул на полные плечи шелковый халат и, быстро и тяжело ступая, пошел в соседнюю со спальней уборную, всю пропитанную искусственным запахом эликсиров, одеколона, духов. Там он вычистил особенным порошком пломбированные во многих местах зубы, выполоскал их душистым полосканьем, потом стал со всех сторон мыться и вытираться разными полотенцами. Вымыв душистым мылом руки, старательно вычистив щетками, отпущенные ногти и обмыв с большого мраморного умывальника себе лицо и толстую шею, он пошел еще и в третью комнату у спальни, где приготовлен был душ. Обмыв там холодной водой мускулистое, обложившееся жиром белое тело, он надел чистое выглаженное белье и как зеркало вычищенные ботинки”. До чего не похоже это описание на тусклые картины жизни Масловой и подобных ей.
Таким образом, портрет в романе “Воскресение” призван показать не только особенности какого-либо одного героя, но и отдельный класс, им представленный.
Христианские мотивы романа Л.Н. Толстого «Воскресение»
В своем последнем романе «Воскресение» Лев Николаевич Толстой обратился к традиционной для литературы теме раскаявшегося грешника, играющую также большую роль в христианском учении. Главный герой романа, князь Нехлюдов, когда-то совратил Катюшу Маслову, невольно положив начало ее падению. Позднее он, тоже не по злой воле, вместе с другими осудил ее к чрезмерно суровому, несправедливому наказанию. Раскаяние, начавшееся, когда князь узнал в подсудимой проститутке соблазненную им девушку, привело Нехлюдова к ней на каторгу, возбудило любовь к невинной жертве. Выход автор «Воскресения» видел в моральном самосовершенствовании на основе нового постижения христианских идеалов, ничего общего с которыми, по мнению писателя, не имеет официальная православная церковь.Толстой пришел к убеждению, что для постижения Бога человек не нуждается ни в специальной церковной организации, ни в церковных обрядах, а должен стремиться к следованию Божьему промыслу путем духовно-нравственного обновления и свершения добрых дел. То, как изображена официальная церковь в романе, послужило одной из причин такого решения Священного Синода. Действительно, православные священнослужители и обряды даны в «Воскресении» крайне непривлекательно. Вот, например, сцена православного богослужения в тюремной церкви. Толстой старается описать его как бы глазами человека, абсолютно не знакомого с содержанием и деталями церковного обряда, достигая тем самым сатирического снижения происходящего. Так, риза именуется парчовым мешком, антиминс — салфеткой, иконостас — перегородкой, таинство получения тела и крови Божьей — манипуляциями. В образе последнего был слишком узнаваем тогдашний глава церковного министерства, которым фактически являлся Синод, К.К. Победоносцев. Топоров у Толстого — «человек тупой и лишенный нравственного чувства». Писатель характеризует как нелепость самой должности, которую занимает Топоров, так и полнейшее несоответствие моральных качеств обер-прокурора задачам духовно-нравственного воспитания: «Это то Божественное и ничем непоколебимое Божеское учреждение должно было поддерживать и защищать то человеческое учреждение, во главе которого стоял Топоров со своими чиновниками. Топоров, как и все люди, лишенные основного религиозного чувства, сознанья равенства и братства людей, был вполне уверен, что народ состоит из существ совершенно других, чем он сам, и что для народа нужно то, без чего он очень хорошо может обходиться. Сам он в глубине души ни во что не верил и находил такое состояние очень удобным и приятным, но боялся, как бы народ не пришел в такое же состояние, и считал, как он говорил, священной своей обязанностью спасать от этого народ.»
Толстой буквально глумится над главой официальной церкви, сама фамилия которого наводит на мрачные ассоциации с топором палача. Внешние церковные атрибуты, будь то обряды, иконы или государственные формы управления церковью, по убеждению писателя, суть суеверия, способные только оставить народ во мраке невежества и подчинить его господству жестокосердных чиновников. Князь Нехлюдов в финале романа, подобно Раскольникову в эпилоге «Преступления и наказания» Ф.М. Достоевского, просветляется и перерождается от чтения Евангелия. Нехлюдов «не спал всю ночь и, как это случается со многими и многими, читающими Евангелие, в первый раз, читая, понимал во всем их значении слова, много раз читанные и незамеченные. Как губка воду, он впитывал в себя то нужное, важное и радостное, что открывалось ему в этой книге. И все, что он читал, казалось ему знакомо, казалось, подтверждало, приводило в сознание то, что он знал уже давно, прежде, но не сознавал вполне и не верил. Теперь же он сознавал и верил.»
Толстой старается доказать, что непосредственное обращение к Евангелию, без всякой помощи церкви, способно преобразить человека. Главный герой «Воскресения» приходит к выводу, что люди точно так же наивно полагают, что они хозяева своей собственной жизни, тогда как в действительности посланы в мир по воле Божьей и для осуществления Божьего промысла. А следование Божьим заповедям будто бы приведет к установлению Царствия Божьего на земле. Следует отметить, что последнее утверждение противоречит не только православию, но и почти всем другим христианским конфессиям.
Здесь парадоксальность совпадения заключается в том, что Достоевский считал именно православие лучше всего отражающим дух и идеалы первоначального христианства, тогда как Толстой создал новое христианское учение, а православие решительно отверг. Однако сами христианские идеалы двух писателей оказались практически тождественными.