Тысяча и один способ приготовления лапши.

Проснувшись следующим утром на новом месте, Степан, естественно, не сразу сообразил, где находится. Но два взгляда спустя, на панорамное окно и фотографию парня с подсолнухами, студент опомнился и воровато прикрылся простынёй, любезно выделенной вчера циничным троллем по имени Святослав Львович Бехтерев. После конфуза с ощупыванием морды лица и последующим эффектным приветствием, Свата в который раз подменили. Из умеренно-злобного гада тот превратился в фурию сарказма… Или фурия? Степан озадаченно задумался, глядя на раскинувшегося по дивану мужчину. Фотограф спал сном праведника, выполнившего паломничество к самой далёкой святыне. Его почти полностью покрывала цветастая простынь. Кожаный диван, безжалостно эксплуатировавшийся как лежбище, находился от Степановой раскладушки, также выданной Сватом, едва ли не через весь зал.

И вот теперь студент, по привычке вчера раздевшийся до плавок, а утром испугавшийся, что его увидят в таком образе, расслабился. Как же, насмотрятся до умопомрачения. Больше всего Степана порадовало то, что солнце вставало за домом. И в здоровенное окно не падали лучи утреннего светила. А то пробуждение второго дня практики было бы намного более суматошным. Стёпа потихонечку сполз с раскладушки, стараясь не скрипеть предметом складной мебели. Затем быстро натянул на себя прихваченные вчера из дома короткие шорты защитной расцветки и сунул ноги в тапки, так же предусмотрительно привезённые из дома. Сумка с остальными вещами так и валялась в прихожей. Порывшись в ней, парень вооружился «мыльно-рыльным» комплектом в составе полотенца, зубной щётки и мятной пасты, и оккупировал ванную комнату. Здесь было на что посмотреть. Прошлым вечером Стёпа не удосужился толком оценить убранство едва ли не важнейшего помещения в большой квартире Бехтерева. Зато теперь он оценил и огромное зеркало на стене над угловой ванной, и суперпушистый коврик под ногами, и прочие прелести для гигиены. Оперативно сделав дела, студент отправился на кухню, сопровождаемый заметно нервничавшей Фишкой, выползшей из недр прихожей, где она явно предпочитала ночевать.

Набрав в электрочайник воды и включив его, Степан услышал в зале возню и выглянул под аккомпанемент собачьего скулежа. Сват бесцеремонно потягивался, пытаясь в то же время отпихнуть от себя лабрадоршу, норовившую умыть хозяина по своему разумению. Собака игриво цапнула край простыни и отбежала на середину зала, оставив Святослава без прикрытия. Степана тут же бросило в краску. Похоже, у Свата тоже были свои устоявшиеся привычки. И одной из них оказался банальный «голодрых», как называл про себя такое явление Морзе. То есть, бывший фотограф предпочитал спать нагишом, что сейчас и постиг студент. Стёпа метнулся на кухню, словно что-то забыл. Минут через десять голос Свата оповестил откуда-то из прихожей:

- Мы гулять, хозяйка посудной горы.

Парень лишь улыбнулся, когда хлопнула дверь. Первостепенной задачей на кухне действительно была гора грязной посуды. Хоть и стояла тут же спасительница домохозяек посудомойка, но хозяин квартиры, похоже, полировку фаянса в нужные привычки не зачислил. Загромоздив внутренности такого полезного агрегата, Степан всё-таки не стал ждать, пока она будет полчаса вылизывать струями воды тарелки и прочую радость. Он переместил остаток посуды в раковину и принялся драить её банальной мочалкой с моющим средством. По мере того, как уменьшалась груда грязных чашек, вилок и ложек, в голове студента начал вырисовываться план сосуществования с таким сложным человеком, как Бехтерев. Ещё с момента пробуждения, в перерывах между натягиванием простыни, глазением в окно и на Свата, он решил, что ни в коем случае нельзя нарушать устоявшийся ритм жизни слепого. Раз он привык всё делать сам, то не стоит лезть в святая святых. Всё равно остаётся много моментов быта, когда помощь постороннего остро необходима. Вот как с посудой. Разглядывая мойку перед тем, как загрузить её работой, Стёпа обратил внимание на осколки какой-то чашки, небрежно запинаные под аппарат. Похоже, посудомойка стояла в доме Свата недавно, и он ещё не привык с ней обращаться.

К возвращению гулён Стёпа успел управиться не только с посудой, но и с заваркой чая. Ещё он обследовал кухню на предмет продуктов и запасов всякого хлама. Придя к выводу, что похода в магазин не миновать, Степан уселся за кухонный стол, налил себе заварки в большую кружку, разбавил кипятком и принялся ждать, пока ароматный напиток остынет. В прихожей хлопнула дверь, щёлкнули карабины Фишкиной сбруи, и собака галопом примчалась на кухню, пылая жаждой разузнать, что происходит. Она сразу учуяла исходившие паром на блюде допотопные оладьи, найденные студентом в холодильнике. Рядом с шедевром древней кулинарии Стёпа поставил остатки сметаны в пластиковой баночке и пиалу с засахаренным мёдом. Было не густо, но Свату должно хватить – решил студент и хлебнул чая. В кухню медленно вошёл Бехтерев в неизменном костюме, что вызвало у студента удивлённое фырканье. Сват невозмутимо нащупал ногой табурет, уселся к столу и спросил:

- Вы сегодня милостивый государь, или так, постоять вышли?

- Смотря что вы подразумеваете, - ответил Степан, глядя на своего подопечного исподлобья – чай ему всё-таки сейчас был более интересен. Бехтерев удручённо развёл руками, чуть не заставив парня подавиться – правая рука слепого пролетела в сантиметре от чайника. Студент тут же отодвинул ёмкость с кипятком подальше, отметив про себя, что отныне будет ставить его сразу подальше от края и от рук Свата. А Бехтерев продолжил:

- Я понимаю, что не хозяину спрашивать гостя, но у меня тут нет чего-нибудь посущественнее того помёта мамонтов, что сейчас стоит на столе?

Степан опять фыркнул в чай, припомнил свои поиски и ответил:

- Есть «доширак», три пачки красного и две зелёного. Вы действительно думаете, что корейская сублимированная лапша существеннее оладьев, пусть и ровесников предков слоновьего рода?

- Вы просто не умеете его готовить, - самоуверенно констатировал бывший фотограф. – Побывав во множестве командировок, ещё зрячим, так сказать, я набрался колоссального опыта в области тончайшего искусства запаривания «дорширака», знаете ли, Степан Аркадьевич. Если подойти с должным чутьём и опытом, то чайная церемония отдыхает. Вы пробовали лапшу со свежим беконом, дольками лимона и ложечкой чайной коньяку-с? Последний чисто для вкуса добавляется. Некоторые предпочитают вливать его в себя, но это, миль пардон, та-а-а-акой моветон…

Степан слушал эту тираду с растущими в диаметре глазами. С его точки зрения, лапша – она и в Африке лапша, как ты её не запаривай. А ещё от Свата повеяло таким доморощенным снобизмом пристоличного бомонда, что студент чуть не засмеялся, но вовремя остановил себя и предложил:

- Бекона нет, лимона тоже нет, коньяк… Не видел. И предлагаю всё-таки пока обойтись подарком мамонтов со сметаной и мёдом. Сейчас я вам налью чая…

- Сидеть, - чуть не рявкнул Сват и поднялся с табурета, - я сам сделаю. А то избалуюсь и сяду вам на шею.

Бехтерев жестом волшебника провёл руками над столом, ощупал пальцами чайник, потом пустую кружку и заварник. Сноровисто намешав себе напиток, Сват вернулся на место и потянулся привычным жестом к середине стола. Степан испуганно сообразил, что именно там стояла сахарница, и поспешно пододвинул на место искомое, которое он успел определить на другое место. Сват к тому моменту успел наклониться вперёд уже основательно. И в итоге его пальцы упёрлись в обнажённую грудь Степана. Студент ойкнул и тут же отодвинулся со словами:

- Я поставил сахар куда надо…

- Я в раю? – на лице Свата проступило нарочитое блаженство. – За моим столом сидит голый парень, мы пьём чай, на дворе утро… Почему я не помню бурной ночи?

Степан мучительно покраснел, не найдя слов в ответ. Бехтерев же продолжил:

- Клянусь тысячью и одним способом запарки корейской лапши, амнезия – штука препоганая. А вы как думаете, молодой человек?

- А молодой человек думает, что мы сейчас допьём чай, соберёмся и пойдём в магазин за продуктами. А то у вас тут просто холокост голодных мышей в холодильнике и прочих шкафах. Куда не сунься, везде укоризненные трупики висят, - зачастил Степан, всё ещё ощущая на груди место, куда ткнулись пальцы Свата. Он ожесточённо потёр его ладонью, повёл плечами и сделал большой глоток чая. Вот только не учёл, что напиток всё ещё излишне горячий. Морзе застыл, ощущая в горле раскалённое нечто, а затем героически проглотил жидкость. Недолго думая, парень соскочил с табурета, кинулся к раковине, открыл воду и припал к крану, глотая холодную влагу. В горле всё тут же успокоилось, разве что саднить начало. Бехтерев с интересом слушал возню, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую.

Когда Степан шагнул назад и ощутил ногой мохнатый бок Фишки, спасать печень было уже поздно, как говорится. Он полетел на спину, зацепив попутно кухонный стол. Собака обиженно взвизгнула, стол подпрыгнул, а то, что стояло на нём, дружно повалилось, превращая кухню в бедлам. Только чайник и устоял. Когда спустя несколько секунд студент рискнул открыть глаза, зажмуренные во время падения, над ним висела жизнерадостная морда лабрадорши, с которой укоризненно смотрели карие глаза. При этом часть чёрной шерсти на морде определённо были вымазаны в сметане. Напряжённый голос Свата сбил повисшую тишину:

- Эй, вы там целы?

- Если вам от этой новости станет хуже, то да, я цел… Вроде бы, - ответил Степан. Фишка тут же испарилась с траектории его взгляда. Практикант с кряхтением поднялся, ощущая на спине следы соприкосновения с полом. Лопатки были отбиты основательно, а левая рука, натворившая дел со столом, саднила в запястье. Усевшись на табурет, Степан уже довольно философски воспринял следующую фразу Свата, сказанную с некоторым облегчением:

- Ну и кто из нас слепой в этом доме? Нет, я всё понимаю, молодой человек, но превращать мою кухню во взлётно-посадочную полосу для порхающих недорослей… Это как-то чересчур, вам не кажется?

- Мне не кажется, - ответил Степан, выдохнул с облегчением и добавил:

- Я точно это знаю.

Бехтерев хмыкнул, но тут же не удержался и негромко засмеялся. Стёпа увидел, как изменилось его вечно сосредоточенное лицо, и обомлел. Это был другой человек, спокойный, радостный, не знавший никаких бед. Черты лица Свата разгладились, куда-то убрались морщинки у глаз и носа. Глаза инвалида засветились, как будто увидели что-то редкое, достойное фотокадра. В кухню заинтересованно заглянула Фишка, уставившись на хозяина. Похоже, даже она не привыкла видеть его таким.

Звонок в дверь словно обрезал ту невидимую нить, которая на мгновение связала двух человек, сидевших на разгромленной кухне большой квартиры. Степан почти с ужасом увидел, как вернулись на красивое лицо его подопечного следы прожитых бед. Словно маска вернулась на место, склеив себя из кусочков, разлетевшихся было по миру. Фишка с лаем помчалась в прихожую, недвусмысленно показывая, что она на страже, и враг не пройдёт. «Враг уже здесь», - подумал практикант, глядя на застывшее лицо, под которым вновь оказался погребён живой человек.

6.Визит ма… дамы?

Этот парнишка был несносен в своей открытости. Похоже, скучать с Аркадьевичем будет некогда. Сват невольно рассмеялся, когда после грохота, визгливого возмущения Фишки и комментария студент отозвался, как ни в чём не бывало. Рассмеялся больше от облегчения потому, что успел испугаться за Степана. Он знал, что свернуть себе шею можно даже дома, упав со стула. Но этот требовательный звонок в дверь словно вернул его в привычную ровную тьму, где нет падающих мальчишек. Бехтерев поднялся с табурета и двинулся в прихожую, иногда проверяя маршрут, касаясь стены правой рукой. Добравшись до двери, он громко спросил:

- Кто там?

- Свои, - ответил до боли знакомый голос. Сват поморщился чуть не до зубовного скрежета и с большой неохотой открыл дверь:

- Проходите… мама.

От женщины буквально несло сбивающей с ног волной запаха дешёвых духов. Опять, наверное, вырядилась в свои аляповатые шмотки, содрогнулся Сват и с некоторым облегчением, пусть и горьким, понял, что в чём-то рад быть слепым. Темнота наполнилась всё тем же раздражением. Не сильным, но откровенно навязчивым. И вообще, что-то мать зачастила в последнее время. То «нет у меня сына», то «я буду тебе помогать». И ладно бы, искренне, так ничего подобного. Сват уже успел научиться различать фальшивые нотки в словах тех, с кем говорил. Эти оттенки построения фраз, заминки не в тех местах, нарочитое веселье в нужный момент… Много теперь слышал фотограф.

Мать тем временем скинула босоножки и хозяйским шагом прошла в квартиру из прихожей. Почти сразу раздался её удивлённый голос:

- А вы кто такой, молодой человек? Ну-ка собирайтесь и покиньте помещение…

- Я нахожусь здесь с разрешения хозяина квартиры, - ответил напряжённый голос студента. – Позвоните в ОСОНД, и вам там всё расскажут.

Сват вдруг понял, что совсем не хочет идти туда, где вот-вот разразится гроза по имени Светлана Васильевна Бехтерева. Но ещё он понимал, что отдавать ей на растерзание Аркадьевича нельзя. Он медленно закрыл входную дверь, возле которой всё ещё стоял истуканом, овеваемый сквозняком, и пошёл на голоса. А там уже клубились тучи негодования одной отдельно взятой женщины. Мать в довольно грубой форме принялась выпытывать у парня, что да почему. А Степан отчего-то лишь вяло огрызался. Похоже, сегодня мама нарядилась не только в свой кричащий наряд, но и самые яркие побрякушки надела. Цыганка на выезде… Сват громко прервал словоизлияния матери:

- Так каким ветром занесло вашу парусину в мои пенаты, мама? За пиастрами, небось?

- То же мне, Стивенсон нашёлся, - фыркнула женщина. – Что я, уже не могу проведать своего сына-инвалида?

В её голосе скользнули плаксивые нотки а-ля «ути, мой бедненький», что моментально выморозило Бехтерева до калёного бешенства. И где же она была, такая добрая, когда сын уходил в ливень из дома после «камин-аута»? Не она ли кричала в окно пьяным голосом: «Съёбывай на хуй, сучка пидарская! Чтоб глаза тебя не видели! Понял?!» В сердце Свата что-то заныло старой болью. Где она была, когда семнадцатилетний сын валялся с жестокой пневмонией в больнице после такого изгнания? Почему ни разу не пришла, хотя врачи и сообщили ей обо всём? Где она была все эти годы?! От злости свело скулы, но Бехтерев невозмутимо ответил:

- Мама, ваши визиты всегда словно бальзам для моего раненого сердца… Тот, который сделан из змеиного яда. Я до сих пор не могу понять, это у вас ремиссия материнских чувств, или отсутствие личной жизни? Боюсь, я не смогу заменить вам ваших мужчин…

- Сынок, как ты можешь?! – мать с явным усилием расплакалась. – Я к тебе со всей душой…

- А я чудовище неблагодарное, мама, - согласился Сват, снова плавая в своей темноте тем самым мальчишкой, который ушёл в слезах под рыдающее стылое небо сентября, прижимая к себе самое дорогое – фотокамеру, завёрнутую в непромокаемую куртку. Где-то за стеной давнего ливня мать уже вполне бодро снова набросилась на студента:

- Какой ещё ОСОНД, мальчишка?! Выметайтесь из нашего дома!

- Стоп на трассе! – рявкнул Сват. – Мама, вы бы помолчали. Никакого «нашего» дома нет. Запомните. У меня до вас вопрос имеется.

- Что такое, сынок? – в голосе женщины сочувствия не было ни на грош. – Заболел? Так я сейчас…

- Мама, чего тебе надо? – уже с откровенной злостью спросил Бехтерев, забыв про языковые изыски. – Ты ко мне всю весну ходила со своими намёками. Я тебе уже говорил, что вместе мы жить не будем!

- Ну, конечно, - ехидно отозвалась женщина. – Так что, этот молодой человек… Твой новый хахаль?

- Это, мама, социальный работник.

- Вот значит, как теперь это называется, - протянула Светлана Васильевна. – То-то я смотрю, в одних мини-шортах по дому нарезает… Работничек… Социальный весь такой.

Сват услышал судорожный вдох студента. Пацан, похоже, может и уйти… Чтобы вот так, из-за глупости одной женщины, Бехтерев этого не хотел, а потому с ленцой ответил матери:

- А ты губу не раскатывай, мама. Ищи себе хахаля сама.

- Скотина! – лицо обожгла пощёчина, отчего голова Свата мотанулась в сторону и ударилась о стену. Бехтерев оцепенел, давя в себе проснувшуюся ярость. Его лба тут же коснулась прохладная ладонь, и встревоженный голос Степана спросил:

- С вами всё в порядке? Может, скорую вызвать?

- Славик… - сдавленно прошептала Светлана Васильевна. – Прости, Славочка… Я не хотела.

Вот теперь в её голосе фальши не было, что даже удивило фотографа. За пять визитов, состоявшихся этой весной, впервые в голосе мамы была искренность. Бехтерев аккуратно, почти нежно, убрал от лица ладонь студента, и сказал:

- Всё нормально, мама. До свадьбы заживёт.

- Да какая тут свадьба, - в голос матери, родной и чужой одновременно, вернулась взлелеянная обида.

- Ну, не моя, так твоя. Ты так и не ответила, зачем пришла, - напомнил Сват.

- Я не могу при посторонних, - надменный голос женщины вызвал у слепого секундный смех. Бехтерев проворчал:

- Ты же сама сказала, что он мой новый парень. А какие секреты могут быть между любящими людьми?

На кухне, куда удалился студент, что-то с грохотом упало в раковину. Сват улыбнулся, сознавая, что немного перегнул палку, но ситуация его начала откровенно забавлять. Мальчику полезно понервничать. Пусть знает, куда попал. И он продолжил:

- Так что говори, мама, только быстрее, нам скоро уходить.

- Мне негде жить, - сказано было так, словно следом за этим заявлением должно было последовать упадение блудного сына в ноги с причитаниями и заверениями на тему «живите, мама, сколько душе угодно». Сват лишь усмехнулся:

- Найди мужика с квартирой. А что с твоим домом?

- Приставы описали, за долги по коммуналке, - выдавила из себя мать.

- Ну, ты даёшь, - обалдел Сват. – Я же тебе каждый месяц кучу денег отсылаю… Там хватит за пять квартир платить, да ещё на жизнь останется.

- Я нормальная красивая женщина, - в голосе матери скользнула истерика, - и у меня есть свои потребности!

- Спустила на банкеты для капитанов дальнего прыгания… Понятно, - вынес вердикт Сват. Похоже, мать решила, что ей у него действительно может что-то обломиться помимо регулярных переводов.

- И чего ты хочешь от меня? – настойчиво спросил Бехтерев, которому всё резко наскучило. Хотя чего он ждал, мать не переделаешь. Какого чёрта всем вокруг нужны его деньги? Словно мёдом намазано… Мысль о том, что намазано на самом деле его инвалидностью, была горькой, и он её тут же прогнал. Мать же ответила из глубин темноты:

- Как только получится, я тут же от тебя съеду, Слава. Это же на время.

- Мама, я тебя знаю. Нет ничего более постоянного, чем временное – вот твой девиз, - ответил Сват. – Так что найди себе нового мужчину, с деньгами и всем прочим, да и живи припеваючи.

- Прости меня, сынок, - мать ударилась в слёзы, отчего Свата передёрнуло. Но такие приёмы на него давно не действовали. Хватило Рэма с его истериками и биением головой о стену. Бехтерев вздохнул. Все его парни в итоге оказывались не теми, кого из себя строили вначале отношений. Это даже нормально, Бехтерев понимал, что все люди носят маски. Другое дело, что почему-то под гримом ярких лицедеев и увлечённых жизнью людей оказывались пустышки, норовящие сесть на шею и погонять, наваливая комплексы вины и клаустрофобии… Бехтерев улыбнулся. Его мать, похоже, восприняла это на свой счёт и кинулась в другую крайность:

- Сволочь неблагодарная! Я тебя родила! Растила, кормила, а ты теперь для родной матери два миллиона на новую квартиру жалеешь!

- Если они такие жалкие, чего ж ты так убиваешься, мама? Ты так никогда не убьёшься, - ответил Сват. – Сейчас я, конечно, тебе денег подкину немного, но дальше всё только переводом. И сумма увеличена не будет. Разбирайся, как знаешь, большая уже девочка.

Он прислушался к полной тишине на кухне. Чего-то студент там совсем притих. Он позвал:

- Степан Аркадьевич!

- Что-то случилось? – сдавленно ответил парень.

- Достаньте моё портмоне из кармана чёрного пиджака в шкафу. Там возьмите пятитысячную бумажку и вручите прелестной Светлане Васильевне. Так понимаю, что представлять уже не надо? Всем всё предельно ясно.

Лёгкие шаги студента обозначили маршрут до платяного шкафа в одной из комнат гигантской трёшки. Следом за студентом туда же направилась и мать. Сват слегка растерялся, поняв, что она может забрать всё. Что ей какой-то студент? Значит, придётся сегодня зайти в банк, а так неохота… Голос Степана подтвердил опасения Бехтерева:

- Эй, вы чего?! Он же сказал…

- Заткнись, шлюха бледная, - прошипела в ответ женщина. – Дай сюда кошелёк!

Раздался звук пощёчины, а потом вкрадчивый утробный рык. Бехтерев почти с ужасом узнал в этом звуке голос своей милой, добродушной неуклюжищи по прозвищу Фишка. Собака-поводырь, призванная помогать и служить верой и правдой, словно переродилась. Она всегда старалась спрятаться подальше от странной женщины, приходившей в гости к хозяину, но не в этот раз. Насмерть перепуганный голос матери запричитал:

- Ай, собачка, не надо… О, господи… Слава, она же у тебя добрая… Фу, собачка… Уберите её кто-нибудь… Ой, мамочки…

Фишка даже не думала кидаться, что безмерно обрадовало Свата. Но сам факт заставил его оторваться, наконец, от стены и сказать:

- Мама, кошелёк верни Степану, пожалуйста.

- Подавись, - сдавленно отозвалась Светлана Васильевна, после чего на пол шлёпнулось портмоне. Сват ухмыльнулся:

- С деньгами, будь добра.

Женщина зашипела, медленно пятясь где-то в темноте. Следом так же медленно кралась лабрадорша, в которой теперь чувствовался скорее азарт, а не злость. По ламинату прошелестели бумажки:

- Урод… Я заявление напишу, что ты на меня собаку натравил!

- И останешься без моих денег, - бесстрастно ответил Сват, прислушиваясь к звукам в квартире. Мать проскочила мимо него в прихожую. Уже оттуда она почти крикнула:

- И вообще, я на тебя в суд подам! На алименты! Чтобы ты мать родную содержал!

Через пару секунд хлопнула входная дверь. Бехтерев расслабленно покивал и громко сказал:

- Это будет процесс века! Мать-алкоголичка против сына-инвалида… Я тащусь!

- С вами всё в порядке? – раздался голос Степана. Сват развернулся в его сторону и спросил:

- Она вас не сильно ударила?

- Терпимо, - ответил студент, но по его голосу было понятно, что парень обижен до дрожи в губах. Святослав смущённо пробормотал:

- Вы её извините, пожалуйста. Она не всегда такая… была.

Студент всё с той же горечью в голосе сказал:

- Ага, как же… Судя по тому, как на неё рычала Фишка, собака побоялась подхватить от вашей матери бешенство.

Сват почувствовал укол ревности и не замедлил с ответом:

- Вообще-то, она моя мать, если вы забыли, так что будьте добры оставить свои комментарии при себе, молодой человек.

Аркадьевич чуть слышно зашипел, потом чертыхнулся и отправился к раскладушке, выделенной вчера Сватом. Зашуршала одежда, на что Бехтерев съязвил:

- Как, вы уже уходите? А кто-то так хотел со мной поладить.

- В магазин надо сходить, - буркнул Степан. – Вам новые зубы принести?

- Чего? – опешил Бехтерев.

- Вы бы сцеживали яд, господин Бехтерев, - в голосе студента почувствовалась улыбка, - Он опасен для зубной эмали. Так я спрашиваю, вам новые принести? Старые, наверное, уже попортились…

Сват сдержанно хмыкнул, но тут же почувствовал, как на лицо наползает облегчённая улыбка. Пацан оказался крепче, чем он предполагал. Пережил встречу с его мамой, да ещё и огрызается. Бехтерев тут же процитировал фразу из любимого старого фильма:

- А не выпить ли нам по рюмашечке, так сказать, сока?

- Заметьте, - парировал студент, - не я это предложил… А почему сока?

Вопрос не застал Свата врасплох. Он ответил:

- Детей спаивать нельзя.

- Ну, давайте, мы не будем их спаивать, - снисходительно согласился парнишка. – Хотя вы не поверите, как мне этого хотелось, споить детей соком.

- Тогда я покажу вам дорогу в хорошее кафе, - деловито покивал Сват. – Заодно и Фишку выгуляем.

Маршрут прогулки был определён. И минут через двадцать все трое окунулись в тёплый сухой зной июньского дня. Бехтерев на миг остановился и подставил лицо солнечному теплу. И тут его подхватили под руку, и бодрый молодой голос сказал практически в ухо:

- Ведите, сусанин, я дороги не знаю.

С другой стороны к его ноге на секунду прижалась Фишка, бодрая и сосредоточенная. Она была готова к любым неожиданностям. Громкое клацанье зубов возвестило, что к мухам у морды собака тоже была подготовлена.

Синдром крокодила Гены

Первый полноценный день практики, и второй – знакомства с Бехтеревым, тянулся для Степана как разогретая резина. Пузырьков в это варево, сдобренное мойкой посуды, визитом родственницы, походом в магазин, кое-какой стиркой и вытиранием пыли со всех горизонтальных поверхностей в квартире, добавлял Сват. Приподнятое настроение Бехтерева наполнило происходящее забавным то ли бешенством, то ли умилением. Морзе уже под самый вечер понял, что всё-таки справится с ситуацией. Бывший фотограф определённо дал понять, что свободная манера общения устраивает его намного больше, чем расшаркивания работника соцслужбы и её клиента. Протерев подоконник огромного окна в зале, уже в лучах закатного солнца, Стёпа с сомнением глянул на стёкла и решил, что пока не рискнёт приступать к их оттиранию от многомесячного слоя пыли. Он вообще всегда любил порядок, с детского сада сам прибирался в своей комнате. Мама от такого проявления самостоятельности буквально млела, а вот отец поначалу ворчал, что не пацанское это дело – тряпкой по пыли елозить. Зато Степан всегда был доволен, жил в чистоте и не позволял друзьям свинячить больше положенного. Как ни странно, это послужило одной из причин их уважения. Правда, иногда ему то ли в шутку, то ли всерьёз говорили, что он зануда и педант, но достаточно было пары скабрезностей без единого мата, чтобы серую тучу непонимания угонял с горизонта порыв смеха.

Степан выдохнул, потянулся и окинул взглядом зал бехтеревской квартиры, которая своими габаритами всё ещё вызывала в нём оцепенение курёнка перед огромным корытом с запаренным пшеном. Трёшка была большая. Нет, Степан знал, что есть на свете хаты новой планировки, где одна комната по площади равна всей их с родителями квартиры, но увидеть такое самому довелось впервые. И не просто увидеть, а уже даже и переночевать, чуть не потерявшись в её просторах… Сват сидел на своём неизменном диване, подтянув к себе журнальный столик, на котором давящим монументом лежала книга, изданная по методике Брайля. Это было творение под стать жилью – безумно толстое и неформатное. Бехтерев читал. Его голова была запрокинута на спинку дивана, полуприкрытые глаза смотрели в потолок, а пальцы шустро бегали по строкам из микроскопических дырочек, пробитых в картонных страницах издания.Смотреть на это было жутковато, отчего Степан тут же переместил взгляд с хозяина квартиры на чёрную собаку, приткнувшуюся к ноге инвалида. Фишка вопросительно приподняла голову с лап, грустно глянула на студента и зевнула, показав желтоватые клыки. Лабрадорша больше не рычала на Степана. После стычки с матерью Бехтерева собаку словно подменили. Студент задумчиво коснулся пальцами щеки, вспомнив пощёчину. Словно клеймо ему поставили в ту секунду, метку, позволившую собаке сделать какие-то свои выводы, а затем безоговорочно принять парня в сферу своего интереса.

Переносная трубка стационарного телефона запиликала вызовом, но Сват не обратил на это внимание. Пискнул включившийся автоответчик, и хрипловатый голос Бехтерева нарушил уже уставшую от невнимания тишину:

- Программа «Поле чудес» приветствует вас! Для ваших денег наше всё! Посадим, вырастим, соберём и заберём! Если вы готовы к ночным бдениям в моих лапах, говорите после гудка.

Протяжный стон вонзился в комнату, на секунду наполнив её липким облаком саднящей томной похоти. Голос был мужской и такой проникновенный, что Степан мгновенно взмок.

- Аллё, гамбург жареный! – раздался в аппарате густой бас, наполненный перекатами рокочущего смеха. – Вызывает Бекет! Приём, падла слепошарая!

У Степана аж перехватило дыхание. С огромным трудом удержавшись от странного порыва взять трубку и наорать на далёкого урода, студент до боли сжал пальцы в кулаки. А вот Бехтерев вдруг отдёрнул руку от книги и рассмеялся, после чего схватил телефон и нажал на нём кнопку громкой связи. Трубка вернулась на законное место, а Сват с радостью, поразившей Степана, ответил:

- Здорово, синепупый злоборжун!

Студент понял, что теряет связь с реальностью. Впервые в жизни он понял, что быть рядом с сумасшедшим действительно «чревато боком». А из трубки донеслось:

- Слушай, Сват! Меня радует твой оптимизм! Другой на твоём месте сто раз подумал бы говорить мне такое.

- Усохни, медведь проспиртованный. Я на своём месте. И могу вообще не думать.

- Это точно, - хохотнуло чудовище в телефоне. – Когда рядом такое монстрище, как я, можно и не думать. Нужно драпать. Ты как сегодня? Гостей принимаешь?

Бехтерев отлепился от спинки дивана, зачем-то одёрнул полы пиджака, в котором так и прошарахался целый день, и сказал:

- Неужели Славик оторвался от своей любимой соски и решил проветрить свои хилые косточки?

- Как тебе сказать, - таинственный бас на миг зафыркал. – Пришлось отрывать от себя… Это было непередаваемо, друг мой! Я его отталкиваю, а он прижимается, я его отталкиваю, а он прижимается… Мин либер херц обкончался раза три, пока собрался с силами и таки выпустил из плена то, что ты обозвал банальной соской… Ты обидел мои габариты, руссиш швайн!

Степан почувствовал, как запылало его лицо. Он прекрасно понял, о чём говорил собеседник Свата. Бехтерев же ухмыльнулся во все тридцать два и сказал:

- Ты бы не так ретиво тут расписывал свою личную жизнь, Бекет. Я не один в квартире.

- Епиздрипалас!!! – заорал Бекет. – Свершилось чудо! Некий друг таки спас нашего друга! И кто сие сильномогучее создание, что сумело вломить в твою тупую голову мысль, что одиночество опасно для здорового молодого организма?!

- Вообще-то у меня тут социальный работник, - ехидно пояснил Сват.

- Упс… - голос в трубке как-то сразу сник и явственно покраснел. – Надеюсь, милая старушка в обморок не упала?

- Ну-у-у, - протянул Бехтерев. – Во-первых, не старушка, во-вторых, звуков шмякающегося тела я не слышал, а в-третьих, придёте и познакомитесь… И будет вам культурный шок.

- Заинтриговал, падла, - оживился обладатель баса. – Уже летим на крыльях обострённого любопытства. И кстати, с нами Тонька будет.

- Бекет, твою ж мать! – ещё больше оживился Сват. – Она вернулась?

- Три часа назад поскреблась в нашу пещерку, щас сидит рядом и давится протухшим окороком, вырванным с боем из дрожащих лап Славика.

- Хорошо, жду всех троих, - лицо Свата стало каким-то одухотворённым, а Степан внезапно вспомнил, как надо дышать. Бехтерев прервал вызов и потянулся, зажмурившись с таким довольным видом, что студент окончательно растерялся. Диалог, свидетелем которого он стал, не укладывался в голове. Как между людьми могут быть такие отношения? Стёпа пробормотал себе под нос:

- Когнитивный диссонанс* мне обеспечен.

- Думаю, их тоже ждёт выпадение в астрал, Степан Аркадьевич, - Бехтерев бодро поднялся с дивана. – И таки надо подумать о трёх корочках хлеба, которыми нам придётся набить бездонную яму желудка, поселившуюся в телах моих друзей.

Степан тут же отозвался:

- Лапша по особому рецепту?

- Нет, они люди грубые, и такие высоты им подсовывать ни к чему. Обойдутся чем попроще… Чего мы там сегодня накупили?

Студент прошёл на кухню, а следом за ним подтянулись Святослав с Фишкой, которая всем своим видом выражала желание принять непосредственное участие в неожиданном оживлении…

… Пузо псины лоснилось от перепавших кусков ветчины, заеденных сухим кормом. Степан почти с мистическим ужасом глянул на Фишку, ожидая, что собаку вот-вот раздует. Такое питание животине не могло пойти впрок. Но Сват с невозмутимым видом пошарил рукой по разделочной доске, нащупал ещё один пластик лакомства и бросил на пол. Офигевшая от счастья собака тут же смела подношение и с заметным усилием сбежала с кухни, из чего студент сделал вывод, что она тоже понимала всю опасность несварения. Бехтерев, услышав цоканье когтей по ламинату, покивал и сказал:

- Следующие два дня, милочка моя, посидишь на строгой диете… А сегодня у тебя праздник живота.

Он почему-то счёл необходимым объяснить Степану, что да почему:

- Эти трое всё равно сегодня будут её кормить со стола. В прошлый раз им не помешало даже то, что я им руки поотбивал до синевы. Причём, тростью. Так-с, а всё ли у нас готово?

Студент выглянул из кухни в зал, где на журнальном столике громоздились несколько блюд с салатами, нарезкой и морскими деликатесами из консервных банок. Окинув всё это великолепие взглядом, Степан обернулся к Свату, безмятежно сидевшему на табурете возле кухонного стола, и сказал:

- Пирамида Хеопса к обрушению готова.

Сват упрямо сам сервировал стол к приезду друзей, не позволив Морзе и шагу сделать с кухни. И теперь Стёпа реально опасался, что конструкция «в тесноте, да не в обиде» расползётся на пол с откровенно маленькой столешницы. Но, как говорится, хозяин – барин. Бехтерев серьёзно ответил:

- Значит, египтяне на подходе… Не поверите, Степан Аркадьевич, они всегда появляются точно к завершению сервировки.

- Тогда усталый раб отправляется на покой, - сказал Степан, чувствуя, что действительно вымотался за этот долгий день. У него и в мыслях не было присутствовать на вечеринке, и он твёрдо вознамерился свалить в одну из комнат, где и завалиться банально спать. Но Сват обломил Стёпу в лучших чувствах и поползновениях. Бехтерев резко поскучневшим голосом обронил:

- Останьтесь…

Степан уставился на подопечного с неподдельным удивлением. А Сват вдруг добавил:

- Я вас очень прошу. Поможете, если что. Да и не прятать же вас теперь, когда они едут практически с вами познакомиться. Обожаю, когда друзья начинают меня опекать.

Студент пожал плечами и ответил:

- Хорошо, но я тогда лучше всё-таки посижу на кухне, почитаю.

- На всё согласен! – улыбнулся Сват. – Честное слово, они вас не съедят.

В ту же секунду раздался звонок в дверь. Степан чуть ли не в панике ринулся в зал, схватил свою сумку и ретировался обратно в кухню, а Бехтерев пошёл встречать гостей. Уже лихорадочно застёгивая пуговицы своей единственной рубашки, чудом попавшей в багаж при сборах дома, студент услышал, как из коридора рыкнул знакомый бас:

- Ты только погляди! Цветёт и пахнет! Привет, Сват, дай-ка я тебя полапаю!

- Отпусти, чудовище! – почти прохрипел сдавленный голос Бехтерева. – Лучше помоги своему красавцу, чего-то Славик у нас сегодня копошится дольше обычного… Тоня, солнце моё, обнимай давай!

- Сватище! – звонко ответила невидимая Тоня. Возня в коридоре подсказала Степану, что надо поспешить. Стягивать шорты и натягивать джинсы взамен было поздно, и он решил надеть их просто сверху. Но только рука вцепилась в свёрнутые штаны, в кухню ввалился сказочный черноволосый тролль. Степан уставился на патлатое явление снизу вверх, раскрыв рот от изумления. Роста гость был больше двух метров, мощные плечи чуть не рвали клетчатую рубаху, на которой кто-то старательно нарисовал чёрным фломастером ухмыляющийся череп. Узкая талия мужика была затянута в чёрные джинсы. Существо с огромным интересом уставилось на студента тёмными глазами, широко улыбнулось и сказало:

- Кажись, не вовремя…

Степан мучительно покраснел, сообразив, что предстал перед здоровяком не в лучшем виде. Стоит себе такой парнишка в застёгнутой рубашке, из-под подола которой коротких шорт и не видать… Стёпа чуть не застонал, но мужественно упёр руки в бока и ответил:

- Ваше не вовремя критически оппозиционируется с моим не успел.

- Не хило, - кивнул обладатель баса и протянул правую руку. – Бекет, приятно, литр в холодильник пока.

- Ась? – оторопел студент.

- Кличут меня Бекетом, приятно познакомиться, водку пока в