В статье 1351 ГК РФ законодатель дал определение объекта, охраняемого в качестве полезной модели, и установил критерии ее патентоспособности.
Аналогичные положения содержались и в Патентном законе Российской Федерации, действовавшем на дату принятия оспариваемых Правил. Однако и в нем, как и в ГК РФ, понятия "техническое решение в отношении устройства", "существенные признаки" не раскрывались, хотя согласно закону при рассмотрении заявки и возражений против предоставления правовой охраны такому объекту исследование этих вопросов необходимо.
При этом определить, является ли заявленное предложение в отношении устройства техническим решением, невозможно без понимания сущности этого предложения, тогда как вопрос о том, относится ли объект к устройству, как правило, может быть разрешен на формальном уровне при подаче заявки.
Определение в оспоренных нормах Правил сущности полезной модели именно как технического решения соответствует определению полезной модели, данному в статье 1351 ГК РФ (полезная модель - это техническое решение в отношении устройства).
В целях выявления признака "новизна" осуществляется проверка наличия причинно-следственной связи совокупности существенных признаков с техническим результатом. При этом существенными признаками являются только те, которые влияют на получение такого результата и назначение полезной модели. Довод заявителя, что Роспатент ограничивает понятие "новизны" полезной модели введением такого критерия определения существенности признака, как достижение технического результата, необоснован.
Термин "технический результат" интерпретирован в Правилах в соответствии с обычным, не узкоспециальным значением, как следствие, итог, результат, а не процесс, решения определенной технической проблемы с использованием технических средств, создающие возможность практической реализации назначения полезной модели (выделено мной. - В.Д.).
В оспариваемых Правилах разъяснено, что такой результат может выражаться техническим эффектом, явлением, свойством и т.п. Таким образом, оспариваемые положения, определяющие несущественные признаки полезной модели, не противоречат статье 1351 ГК РФ, а лишь раскрывают соответствующие положения, существовавшие в статье 5 Патентного закона, и не являются новыми, как утверждает заявитель, критериями патентоспособности, которые сужают объем правовой охраны.
На сайте Роспатента размещено заключение Коллегии Палаты по патентным спорам по результатам рассмотрения возражения заявления по заявке на полезную модель N 2013128399/08, признанной отозванной <47>.
--------------------------------
<47> http://www.fips.ru/pps/02_09_14/02092014.htm
В данном заключении имеется информация, имеющая непосредственное отношение к полемике о техническом результате и его связи с толкованием расширения арсенала средств.
Заявлена полезная модель "Электронное устройство для управления виртуальными символами", первый пункт уточненной формулы которой изложен следующим образом:
"1. Электронное устройство для управления виртуальными символами, включающее в себя джойстик и дисплей, размещенный на лицевой стороне корпуса электронного устройства, отличающееся тем, что на обратной стороне корпуса электронного устройства размещают сенсорную панель для функционирования в указанном положении, при этом пользователь электронного устройства посредством манипуляционных действий с частью (сектором) сенсорной панели или с джойстиком управляет как минимум одним виртуальным символом, отображенным на указанном дисплее".
В результате рассмотрения заявки последняя после запросов была признана отозванной. Не вдаваясь во весь спор по отзыву заявки, приведем тем не менее одно извлечение, прямо относящееся к нашей дискуссии:
"Что касается формулировки результата, заключающегося в расширении арсенала (перечня) технических средств электронного устройства, то данный результат не характеризует технический эффект, явление, свойство заявленной полезной модели, т.е. не является техническим (подпункт (1.1) пункта 9.7.4.3 Регламента)".
Аналогичное заключение принято по другой заявке N 2013126517/08 того же заявителя.
Тем не менее вопрос квалификации технического результата вновь был поднят в статье М.В. Пантелеева <48>, в которой указано:
--------------------------------
<48> Пантелеев М.В. Задача и технический результат // Патентный поверенный. 2013. N 3.
Однако требование указывать именно технический результат не всегда уместно, в особенности в случаях, когда объект изобретения далек от техники. Более того, формулировка технического результата не всегда уместна с той точки зрения, что она явно может не отражать конкретную пользу, которая обеспечивается изобретением. А именно эта сторона изобретения, как правило, более интересна. Это само собой реализуется в изобретения, где формулировка задачи в полной мере характеризует то, на что направлено изобретение (например, патент RU 2270588 C1), где задача сформулирована как расширение ассортимента столовых напитков. При этом технический результат вообще не определен.
Относительно уместности указывать именно "технический результат", когда объект изобретения, по мнению М.В. Пантелеева, "далек от техники", должен напомнить, что этот вопрос давно пройден, хотя отголоски такого непонимания встречаются и сейчас. Дело в том, что, предусматривая почти 20 лет назад в правилах по оценке патентоспособности изобретения определение "технический результат" <49>, разработчики прекрасно понимали, что оно не является производным от слова "техника" в ее бытовом понимании (стиральные машины, телевизоры и т.п.), а характеризует следствие (результат) от использования любого предусмотренного патентным правом объекта изобретения.
--------------------------------
<49> Который совершенно не адекватен и не замещает ранее существовавшее условие патентоспособности "положительный эффект".
Понятие "технический результат" не рассматривается как производное только от понятия "техника" в его бытовом значении. Под техническим результатом как мерилом существенности признаков изобретения понимается в том числе результат, являющийся следствием использования биологических объектов живой природы. Будут его называть "технический результат" или "результат, проявляемый биологическим объектом при его использовании" - ничего от этого не изменится.
Технический результат определяется и тогда, когда объект изобретения не является объектом техники в ее сугубо узком механистическом понимании, и определение "технический результат" не является сугубо производным от техники только в "железном" ее исполнении. Технический результат как определение, принятое в методологии патентной экспертизы, применяется как к объектам "железной" техники, так и к объектам живой природы, и никакой ущербности здесь нет. Есть определенные условности, и их нужно принимать в том виде, как они есть.
Вводя определение "технический результат" в механизм оценки существенности признака изобретения, разработчики нормативных документов прекрасно знали, что российским патентным правом уже давно защищаются не только "железки", под которыми многие и понимают определение "техника", но и предусмотренные этим правом объекты биотехнологии (штаммы микроорганизмов, культуры клеток растений или животных), способы лечения и хирургических операций и иные объекты, которые к "железной" технике не относятся.
Сама проблема якобы ущербности применения на практике определения "технический результат" не имеет под собой значимых обоснований, а зиждется только на утверждении, что объекты живой природы к "технике" не относятся. Однако из последнего вовсе не следует, что слово "техника" и производные от него слова не могут использоваться в сочетании с другими словами и нести иную семантическую нагрузку. И за примерами ходить далеко не надо. Достаточно принять во внимание такие устойчивые словосочетания, как "техника танца", "техника хирургической операции", "техника синхронного перевода", "техника плавания", "техника исполнения вокала", и станет очевидно, что ничто в этих словосочетаниях не говорит о технике как о "железе". Неужели все эти словосочетания, включающие слово "техника", нужно вычеркнуть из обихода только потому, что они, видите ли, не вписываются в некое "прокрустово ложе", определяющее правомерность использования слова "техника" и его производных?
А что тогда делать с Руководством PCT по проведению международного поиска и международной предварительной экспертизы и Руководством по экспертизе в ЕПВ, которые изобилуют такими терминами, как "область техники", "уровень техники", "техническая проблема", "технический прогресс", "технические журналы", "технический эффект", "техническая информация", "специалист в области техники", "техническое знание", "технические признаки", "особые технические признаки" и т.д., и при этом все они относятся не только к "железным" изобретениям, но и к биологическим объектам, в том числе к микроорганизмам.
Если кто-то до сих пор полагает, что технический результат - это результат (следствие) только от использования "техники" в виде "железа" типа шарнирного механизма, лопаты, полимерного материала, лекарственного препарата и т.п., но не результат (следствие) от использования штамма микроорганизма или применения терапевтического способа лечения, то это его право так думать, однако действующие нормативные документы говорят об обратном.
На сайте Роспатента по адресу http://www.fips.ru/sitedocs/analys_sootv.pdf в 2010 г. размещен документ под названием "Анализ соответствия части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации и Европейской патентной конвенции (ЕПК)", подготовленный специалистами Европейского патентного ведомства. Этот документ опубликован в рамках осуществления совместного проекта между Роспатентом и ЕПВ, финансированного Европейским Союзом.
По результатам анализа содержания п. 1 ст. 1350 "в качестве изобретения охраняется техническое решение в любой области, относящееся к продукту (в частности, устройству, веществу, штамму микроорганизма, культуре клеток растений или животных) или способу (процессу осуществления действий над материальным объектом с помощью материальных средств)" в названном документе со ссылкой на нормы Европейской патентной конвенции европейскими специалистами отмечено следующее (приводится с сокращениями):