Закон РФ «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» от 27 апреля 1993 г.

Нельзя сказать, что институт судебного обжалования решений и действий государственного аппарата явился чем-то совершенно новым для отечественной правовой действительности. Еще в Конституции СССР (соответственно в ее «двойниках» – конституциях союзных республик) появилась ст.58, гласившая, что «действия должностных лиц, совершенные с нарушением закона, с превышением полномочий, ущемляющие права граждан, могут быть обжалованы в суд. Граждане СССР имеют право на возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей». Другое дело, что долгое время эти конституционные нормы бездействовали, поскольку принцип прямого действия норм, закрепляющих конституционные права и свободы, в СССР не признавался, а закона, регулирующего порядок обжалования в суд действий должностных лиц и возмещения вреда, более десяти лет просто не было. Когда же в 1989 году Закон СССР «О порядке обжалования в суд неправомерных действий органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющих права граждан», был принят, он предусматривал возможности обжаловать не нормативные акты, а только действия названных субъектов.

Российский Закон об обжаловании устранил ограничения Закона СССР. Так, в ст.1 было сказано: «Каждый гражданин вправе обратиться с жалобой в суд, если считает, что неправомерными действиями (решениями) государственных органов, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и их объединений, общественных объединений или должностных лиц нарушены его права и свободы».

Год

Если 1993 год был годом острейшего политического кризиса и едва не начавшейся гражданской войны, но закончился выработкой основополагающих правил новой государственности, представленных в Конституции РФ, то 1994 год стал первым годом освоения этих правил. Вот почему интересно посмотреть, насколько активно в этом году проявила себя судебная реформа.

К сожалению, можно констатировать, что почти никак не проявила. Правда, летом было принято «аппаратное», но принципиальное решение, имевшее огромное значение для будущей организации судебной системы. Государственно-правовое управление Президента предложило главе государства на выбор три модели построения такой системы. Первая состояла в том, что все суды, кроме высших, объявляются судами субъектов Федерации. Вторая: все суды объявляются федеральными, а субъекты Федерации вправе образовывать свои суды. И третья заключалась в том, что в законе прописываются федеральная и региональная системы судов. Они отличаются только пределами своей компетенции.

Возможность выбора объяснялась тем, что в Конституции говорится о федеральных и иных судах, но не сказано, какие именно суды относятся к той или другой группе. В записке ГПУ на имя Президента было рекомендовано остановиться на втором варианте. Главным аргументом был тот, что чем централизованнее судебная система, тем лучше для сохранения единого правового пространства. Президент согласился с такой рекомендацией, и это решение стало основой при разработке проекта конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» в 1996 году. Однако оно, повторим, было не публичным: Президент в тексте служебной записки, направленной ему, просто отметил один из вариантов развития судоустройства.

18. Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21 июля 1994 г.

Напомним, что этот ФКЗ заменил собою отмененный Указом от 24 декабря 1993 г. Закон РСФСР о Конституционном Суде. Поэтому он в некотором смысле был, так сказать, вторичным, т.е. повторял ряд положений предыдущего Закона. В то же время данный ФКЗ существенно изменил конструкцию конституционной юстиции, и прежде всего, компетенцию Конституционного Суда РФ. Из его юрисдикции были исключены такие правомочия, как:

- рассмотрение дел о конституционности международных договоров (сегодня – только могут рассматриваться еще не ратифицированные договоры);

- рассмотрение дел о конституционности правоприменительной практики;

- дача заключений по запросу органов законодательной власти или по собственной инициативе о соответствии действий и решений Президента РФ и иных высших должностных лиц, если такие действия и решения служат основанием для отрешения их от должности; о соответствии Конституции РСФСР законов СССР и др.

Учитывая политический контекст, основной причиной принятия данного ФКЗ было не стремление развивать конституционную юстицию, а следствие поддержки Конституционным Судом законодательной власти в политическом конфликте 1992/93 гг. Именно поэтому известным Указом Президента РФ от 21 сентября 1993 г. № 1400 деятельность Конституционного Суда была приостановлена[5].

Указом Президента РФ от 24 декабря 1993 г. Суду предписывалось не созывать свои заседания до начала работы нового парламента. Однако и после формирования Федерального Собрания в декабре 1993 года и даже после принятия нового Закона о КС, последний еще долгое время бездействовал, т.к. ФКЗ предусматривал возможность начала деятельности только после формирования полного состава судей и избрания ими своего руководства.

19. Указ Президента РФ «О мерах по реализации Концепции судебной реформы в Российской Федерации» от 22 ноября 1994 г.

Все «меры» по реализации Концепции свелись в этом Указе к созданию Совета по судебной реформе при Президенте РФ (позже он поменял свое название). Такой консультативный орган был создан и его первым председателем стал один из авторов Концепции судебной реформы профессор С.Е. Вицин.

В принципе, такой орган необходим. Как уже говорилось, судебная реформа не имела своего координационного центра, и Совет мог бы взять на себя такую роль. Однако, учитывая, что Совет находился в структуре президентской Администрации, все зависело от того, насколько велик будет его «аппаратный вес». К сожалению, такого «веса» Совету не удалось приобрести.

Здесь нет смысла приводить причины несостоявшейся миссии, поскольку это были причины аппаратного свойства. Например, обеспечение деятельности Совета было возложено на ГПУ Президента РФ. И это при том, что деятельность самого ГПУ должна была координироваться Советом. Другими словами, это был не аппарат Совета, а, скорее, партнер. Причем партнер, обладавший заведомо большими рычагами влияния. Во всяком случае, начальник ГПУ имел прямой доступ к Президенту, чего не было у председателя Совета.

20. Федеральный закон «О некоторых вопросах организации и деятельности военных судов и органов военной юстиции» от 3 декабря 1994 г.

Такое название Закона, которое вообще-то больше подходит для подзаконного акта, не случайно. В суете событий, нагромождавшихся друг на друга после распада СССР в декабре 1991 года, радикальных политических и экономических реформ, как-то позабылось, что военные трибуналы были судами не союзных республик, а Союза ССР. Правовой статус этих судов и военных судей регулировался Положением о военных трибуналах в редакции Закона СССР от 25 июня 1980 г. Конечно, можно было механически распространить это Положение на военные суды, образованные в Вооруженных Силах и других воинских формированиях. Но в таком случае оставался неясным правовой статус военных судей. В то же время еще не была выработана концепция организации военной юстиции. Поэтому задача данного Закона была не реформаторской, а только тактической – создать правовую базу для деятельности военных судов на территории России и для судей, бывших ранее судьями военных трибуналов Союза ССР.