Лицензирование и ограниченный ресурс частот
Лицензия в области телевидения и радиовещания отличается от лицензий во многих других сферахтем, что её получает не каждый, кто, не нанося ущерба «правам, законным интересам, здоровью граждан, обороне и безопасности государства, культурному наследию», способен заниматься подобным видом деятельности. Это связано с существованием концепции ограниченного ресурса частот, сформулированной в 20-е годы XX века. В соответствии с этой концепцией эфир не безграничен и не растяжим до бесконечности. Все желающие не могут осуществлять вещание в силу ограниченности частот. Поэтому, чтобы исключить невольное создание помех для соседних по частоте станций, создать общие правила для всех, кто выходит в эфир, и, наконец, для того, чтобы использовать частоты в интересах всей аудитории, были созданы органы лицензирования радиовещания, которые впоследствии стали лицензировать и телевещание.
Эфир принадлежит всему обществу. Последний по времени проект Федерального закона «О телевизионном вещании и радиовещании» устанавливал следующее: «Частоты, выделенные для телевизионного вещания и радиовещания, являются общественным достоянием, контроль за использованием которого осуществляет государство. Указанные частоты предоставляются вещателю для использования в целях телевизионного вещания и радиовещания в установленном федеральным законом порядке» (ст. 6.). Но, так как гражданам сложно порознь или сообща решать, кто из претендентов больше других достоин получить ту или иную частоту, представители народа в интересах аудитории берут на себя эту миссию. Вопрос вопросов заключается в том, кто должен в данном случае представлять общество, входить в лицензирующие органы?
Двойственность ситуации с лицензированием телерадиовещания заключается в том, что, с одной стороны, распределяя частоты, лицензирующие органы пекутся о том, чтобы получить для бюджета деньги за выдачу лицензий: чем больше денег в казне, тем богаче общество. С другой – они распределяют не просто право на использование нефтяного месторождения среди желающих добывать нефть, но эфир, который, принося прибыль пользователям частотами, должен, прежде всего, служить обществу. Поэтому в любой стране мира при выдаче лицензии первостепенное внимание уделяется программной концепции вещателя, т.е. тому, что увидит и услышит аудитория вышедшей в эфир станции. Не случайно, например, в США наиболее удобные частоты еще в 40-е годы XX века были зарезервированы за университетскими и другими общественными телерадиостанциями, с тем, чтобы вещатели, стремящиеся, прежде всего, служить интересам населения, а не извлекать выгоду из своей деятельности, могли получить гарантированный доступ к эфиру.
В 1970–1980-е годы концепция ограниченного ресурса стала терять своё значение в связи с появлением кабельного и спутникового телевидения. При появлении кабеля, который может распространять сигнал 40–50 телеканалов, или спутника, способного доставлять в зависимости от ориентации принимающей антенны сигналы нескольких сотен телевизионных компаний, концепция ограниченного ресурса стала терять свою основу. Ведь передатчики городской радиобашни могут, не создавая помех, транслировать всего десяток каналов, тогда как по кабелю можно получать эти же десять программ плюс ещё сорок каналов. Более того, с появлением в самом конце XX века цифрового телевидения стало возможным «сжимать» эфирные каналы и вместо одной телевизионной программы передавать три или четыре, что также нанесло удар по концепции ограниченного ресурса. С развитием техники стало очевидно, что фактически любой желающий при наличии определённых ресурсов сможет заниматься передачей изображения и звука, не опасаясь обвинения в том, что он захватывает эфир и мешает вещать другим. Поэтому жёсткая конкуренция за получение лицензий, да и все ныне существующие проблемы лицензирования телерадиовещания, очевидно, в ближайшие годы уйдут в прошлое во всем мире, в том числе и в России.
Тем не менее, пока эти проблемы существуют, притом проблемы очень серьёзные, связанные с противоборствующими политическими и экономическими интересами, и решить их без помощи закона невозможно.
▲