Преступность как вырождение социального организма (А. Принс)

Адольф Принс родился в 1845 г. в Брюсселе, где в двадцатилетнем возрасте получил степень доктора права. Более десяти лет работал адвокатом, сочетая адвокатскую практику с педагогической деятельностью. В 1878 г. его назначают профессором уголовного права в Брюссельском университете. В том же году он опубликовал "Очерк курса уголовного права". Через год Принс отправляется в Англию, где в течение года изучает практику борьбы с преступностью. В 1880 г. вышла в свет очередная книга Принса "Этюд о преступности по данным современной науки". В 1884 г. Принса назначают главным инспектором тюрем Бельгии. Результатом практического изучения преступников, отбывавших наказание, были книги "Преступность и репрессия" (1886 г.) и "Преступность и общество" (1890 г.). В этих работах Принс выступает как активный сторонник социальных реформ как основного пути воздействия на преступность. Он прочно усвоил социологический подход к анализу преступности, разработанный его соотечественником А. Кетле. В своей книге он особо подчеркивал, что преступ

ность есть явление не индивидуальное, она — явление социальное.'

Многие его идеи этого периода созвучны марксистской критике буржуазного общества, а некоторые строки из его "Преступности и репрессии" можно спутать со строками из книги Энгельса "Положение рабочего класса в Англии":

"Возьмите любую бедную, 'невозделанную дикую область, и все-таки в больших городах, Лондоне или Париже, Нью-Йорке или Сан-Франциско, вы всегда найдете среду низшую, чем в той области, среду более развращенную. Здесь-то в подвалах, куда никогда не проникает ни единый луч благосостояния физического или нравственного, именно здесь-то и ютятся обездоленные. Они видят мельком блеск роскоши, чтобы ее только ненавидеть; они не уважают ни собственности, ни жизни, ибо ни жизнь, ни собственность не имеют для них действительной ценности; они рождаются, чахнут, борются и умирают, не подозревая, что для некоторых людей существование есть счастье, собственность — право, добродетель — привычка, а спокойствие — постоянный удел. Таков естественный и неизбежный очаг преступности.

В квартале, поставленном в отвратительные гигиенические условия, построенном на болотистой почве, лишенном канализации, воды, годной для питья, прорезанном узкими и грязными улицами, покрытом скверными жилищами без воздуха и света, в квартале, где прозябает атрофированное население, всякие эпидемии неизбежны и распространяются с большой интенсивностью. Равным образом и преступление находит себе легкую, верную добычу среди несчастных столицы. Незаконные и покинутые дети, дети наказанных преступников и проституток, бродяги и т. п. — все они предназначены служить делу преступления. Что же удивительного в том, что не имея ни семьи, ни традиций, ни постоянного места жительства, ни оседлых занятий, ни связей с правящими классами, эти люди испытывают только одни физические потребности, не имеют иных побуждений, кроме !» крайне эгоистических, не знают никакой другой деятельности, '" кроме деятельности корыстной и преходящей ради непосредственного удовлетворения их материальных потребностей".²

В этом отрывке Принс предстает не только как критик недостатков социальной системы. Он достаточно конкретно показывает, что для снижения уровня преступности недостаточно развития лишь репрессивных мер: необходимо проявлять общественную заботу о людях обездоленных.

Чем больше в обществе тех, у кого нет постоянного места жительства, семьи, оседлых занятий, а соответственно и традиционных стереотипов правомерного поведения, тем выше уровень преступности. Принс намечает основные направления реформаторского воздействия на преступность — комплекс наиболее мягких и гуманных мер.

Позиция социального реформатора, критика недостатков общественной системы в значительной мере обусловила неудовлетворенность Принса классическими построениями уголовно-правовой науки. Научное кредо Принса и его единомышленников наиболее ярко выражено в следующих строках: "Мы за холодным текстом кодексов чувствуем социальную жизнь с ее радостями, с ее горестями. За абстрактным определением преступления скрывается для нас преступник — живой человек, который страдает, волнуется, заброшенный ребенок, судьба которого уже заранее предопределена, рецидивист, сделавший себе из преступности ремесло, дегенерат, эпилептик, алкоголик, на долю которых выпало одно проклятие и презрение".¹

Принс анализировал связь с преступностью различных негативных социальных явлений, которые оказываются благоприятной почвой для развития этой болезни. Например, он установил, что из 250 рецидивистов, осужденных по пяти раз в Париже, почти все начали с бродяжничества. Во Франции 47% краж были совершены бродягами, из 982 случаев изнасилования 32% точно так же учинены ими.² Аналогичным образом весьма криминогенным оказался массовый исход крестьян из деревень в города, где нищенское существование (Принс отметил, что бюджет рабочего большого города ниже бюджета тюремного сидельца-работника) устраняет страх перед тюрьмой и толкает обездоленных на преступления. В качестве аргумента он приводит интересный фрагмент из книги Адама Смита "О богатстве народов": "Пока человек, принадлежащий к низшему общественному слою, живет в деревне, за ним можно наблюдать, и сам он должен следить за собою. Ему необходимо охранять свою репутацию. С переселением же в большой город, он попадает в полную безвестность, перестает следить за собою и предается пороку и разврату".³

Огромное значение Принс придавал принципу системности в воздействии на преступность: "В этой области ни одно преобразование, в отдельности взятое, не может ока

зать значительного влияния... Известная реформа может иметь серьезное значение лишь в том случае, если она объемлет жизненные явления во всей их совокупности".¹

Он разработал трехзвенную систему мер воздействия на преступность:

— социальные меры. предупреждения;

— судебные меры;

— пенитенциарные меры.²

К важнейшим элементам социальной реформы Принс относил:

— устройство профессиональных союзов, рабочих ассоциаций;

— учреждение бирж труда;

— помощь эмиграции;

— покровительство детям, заброшенным нравственно и материально бедным, случайным нищим;

— более долгосрочное заключение профессиональных бродяг;

— помощь старцам, рабочим, больным, изувеченным;

— развитие сети благотворительных мастерских;

— возложение на общины забот о бедных;

— принятие мер к удержанию крестьян в деревне.³ Принс очень большое значение придавал организации правосудия в государстве на высоком уровне. По его убеждению, "правосудие не есть ремесло; оно — трудная наука, и даже более: сложное искусство".⁴ Путями к повышению уровня правосудия являются:

— высокая подготовленность судей, их независимость и широкие пределы судейского усмотрения;

— разработка теории назначения наказаний, способствующих благоприятному воздействию на преступность (эту задачу во многом выполнил последователь Принса — Франц фон Лист).

"Не следует сожалеть о том, что судье предоставлена свобода, — писал он, — но следует сожалеть о том, что у него в распоряжении нет никакого компаса. Ни текст закона, ни судебная практика, ни доктрина не определяют, как ему следует поступать, и когда он, часто на авось, проявляет снисходительность или суровость, он ограничивается лишь тем, что отражает несовершенное состояние права".⁵

Весьма интересны идеи Принса об организации учреждений для исполнения наказаний. В пенитенциарных учреждениях, по его мнению, должны различать и по-разному относиться к исправимым и неисправимым преступникам. К исправимым должны применяться последовательно:

— одиночное заключение;

— прогрессивный режим с системой марок за хорошее поведение, с методической классификацией заключенных (своеобразная шкала исправления), труд на свежем воздухе;

— условное освобождение;

— реабилитация (восстановление в правах и свободах наравне со всеми гражданами).

Для неисправимых — устройство своеобразных приютов (подобно приютам для неизлечимых больных), где без лишних затрат под строгим надзором общество охраняло бы себя, охраняло бы в то же время и этих преступников от них самих.¹

Уже в ранних работах Принса просматривается мысль о том, что преступность — явление более сложное и более глубинное, нежели те меры, которые общество может разрабатывать для воздействия на этот феномен. Он рассматривал человечество как гигантский организм, а преступность как одну из форм отклонений от нормальной деятельности этого организма: "Преступность проистекает из самих элементов человечества, она не трансцендентна, а имманентна; в ней можно видеть известное вырождение социального организма".² Вечным генератором этого социального зла, по мнению ученого, является то, что "мир обладает огромными аппетитами, которых он не в состоянии удовлетворить".³ Эта мысль о необходимости ограничивать аппетиты людей и развивать практику умеренного аскетизма не получила дальнейшего развития в трудах Принса и практически не была воспринята современниками, хотя практика ограничения потребностей имеет весьма давнюю традицию, и все религии в той или иной мере включали ее в свои догматы. Не исключено, что именно на этом пути человечество могло бы достичь наибольших успехов в воздействии на преступность.

В последующих работах идея Принса об устойчивости преступности приобретает еще более четкие очертания. Принс стал рассматривать преступность как явление веч

ное, изначально присущее человеческому обществу, как одну из форм проявления мирового зла: "Нельзя совершенно устранить преступность, как невозможно избежать войн, болезней, пауперизма и других бедствий.

Среди тайн, которые нас окружают, существование зла на земле — одна из самых необъяснимых; все философские системы пытались проникнуть в нее, и все учения о божественной справедливости пытались примирить усовершенствование с существованием зла".¹

Его все более мучает дилемма: "Нужно ли действовать на преступника мягкими или жесткими мерами".² И если в ранних работах он выступает как сторонник мягких мер, основанных на социальном реформаторстве и гуманизации общественных отношений, то в книгах более позднего периода своей научной деятельности он предстает как человек, глубоко разочаровавшийся в возможности оказать сколь-нибудь значимое воздействие на преступность с помощью мягких и гуманных мер.

В 1910 г. в Брюсселе вышла одна из последних его книг "Защита общества и преобразования уголовного права".³ Вот несколько фрагментов из нее: "Увеличение тюрем, школ, рабочих жилищ, улучшение странноприимных домов, больниц, приютов, расширение мер благотворительности и попечения — все это принесло много добра, не понизив, однако, сколько-нибудь значительно преступности... Неудачи филантропических усилий и многочисленных попыток реклассации взрослых преступников доказывают нам необходимость взяться за самый корень зла. В основе материальной нищеты лежит нищета физиологическая, умственная и нравственная".⁴ "Виктор Гюго воскликнул 50 лет тому назад: "Населите школы и вы освободите тюрьмы". Факты не оправдали его предсказания".⁵ Однако и традиционный подход к применению репрессивных мер он считает неприемлемым: "Мы не можем ограничиваться математическим исчислением продолжительности тюремного заключения и исследованием деталей организации тюремной кельи... Нужно изменить сам режим и создавать новые типы учреждений... Криминалисты и пенологи должны со-

здать разнообразный и специальный режим, приспособленный к природе преступников".' В решении этой сложной научной и практической проблемы Принс опирается на идеи Гарофало о неопределенных сроках тюремного заключения, его концепцию опасного состояния (четвертая глава книги называется "Об опасном состоянии до совершения преступления или проступка") и на теорию Ферри о социальной защите общества от преступности. Он вполне воспринял и идеи Ломброзо о физиологическом типе преступника: "Разделение нашего убогого человечества на нормальных, не вполне нормальных и совершенно ненормальных представляется завоеванием современной физиологии, которая дала большую научную определенность взглядам Ломброзо".²

"Понятие социальной защиты совершенно отлично от понятия наказания и, будучи гораздо шире этого последнего, зарождается иногда независимо от состояния вменяемости и вины".³ "По общему правилу социальная опасность является результатом преступности. Тем не менее ее можно предвидеть до совершения преступления и независимо от него".⁴ "Уже в Бельгии мировой судья, видя перед собой бродягу или нищего, может по закону 27 ноября 1891 г. приговорить его к семилетнему заключению.

Факты праздности или прошения милостыни сами по себе неопасны; но опасна постоянная склонность к лени и тунеядству".⁵

22 мая 1902 г. в ст. 65 Норвежского уголовного кодекса была внесена поправка, в которой указывается, что, в случае признания осужденного особо опасным преступником, он может быть оставлен в тюрьме на неопределенное время. Аналогичное положение содержит "Акт о предупреждении преступлений", принятый английским парламентом 21 декабря 1908 г.⁶

Принс признает справедливыми выводы Гарофало о том, что неисправимых преступников необходимо казнить, однако, по его мнению, это противоречит чувству гуманизма: "Или смертная казнь для дефектных, или забота о них — средины нет. И так как современная цивилизация справедливо возмутилась бы против окончательного уничтожения

их, то ничего не остается, кроме системы предохранения общества".'

Идеи А. Принса, пользовавшегося огромным авторитетом в мировом сообществе ученых, изучавших преступность, оказали большое влияние на развитие криминологической науки и практики. Он конкретизировал многие криминологические идеи первых социологов, изучавших преступность. Его пенитенциарные разработки не утратили научной ценности и до сего времени.

Принсу удалось идеально совмещать государственную и научную деятельность: он был одновременно мудрым и просвещенным политиком, опиравшимся в своей реформаторской деятельности на новейшие достижения науки, и крупным ученым, которому удалось реализовать на практике и проверить действенность многих своих научных теорий. Изменение его научных воззрений свидетельствовало не только о том, что ценность истины была для него выше престижа ученого, никогда не изменявшего своих взглядов. Вся его научная и практическая деятельность была грандиозным экспериментом: первые работы — гипотезы, реформаторская деятельность — проверка гипотез, заключительные научные работы — подведение итогов.

Принсу удалось прикоснуться к великой загадке криминального феномена. В отличие от Ломброзо, наивно поверившего, что, написав небольшую брошюру о преступном человеке, ему удалось решить проблему преступности, Принс пришел к выводу, что избавиться от этого общественно опасного явления человечеству вряд ли удастся. И лишь на пути разработки мер защиты от преступности общество может ожидать определенный успех.