Конвойный любитель экстремизма.
Приговор у меня должен был быть вынесен 13 января. Привезли в суд, как обычно. Сижу в боксе, в 12 часов ко мне заглядывает конвойный и говорит, что сегодня приговора не будет. Он будет 16-го. Ладно, потренируюсь, пока за мной не приедут. Пресс покачаю…
Автозак прибыл раньше обычного. Газелька. Сажают в неё и, пока мы ещё стоим возле суда, меня мент спрашивает:
— Ну что, приговора-то не было ещё?
— Нет, не было...
Откуда он знает, что приговор у меня? Странно. И с какой целью интересуется? Не могу понять, что ему нужно.
— А что, когда приговор будет?
— Да я не знаю...
— По радио сказали, что у тебя сегодня выносят.
— По какому радио? Кому выносят?
— Тебе. Ты ж Тесак!
— Я.
— Твои ролики все смотрел! Мы с братом за тебя переживаем. Специально сюда попросился, за тобой приехать, чуть-чуть пообщаться.
Интересно… начинаются опять оперативные разработки? Второй приговор, а они никак не успокоятся! Всё шпионов ко мне подсылают что-то выяснять. Едем, разговариваю с ним, он спрашивает, как какой ролик снимался… Ну, всё понятно. Или правда нацик, только мент? Да, пофигу. Зато ехать веселее.
— У меня брат в ОМОНе служит, он вообще на формате сидел постоянно. А можно тебя сфотографировать на телефон?
— Можно, конечно.- Почему и нет?
Сфоткал меня.
— Можем обращение записать к соратникам.- предложил я.
— Да, давай!
Включил свет в отсеке, записал на телефон моё приглашение соратников на суд.
— Вечером в инэт выложишь?
— Да, выложу, конечно!
Может и правда не врёт, хрен его знает. Не буду проверять, рисковать особо. Там телефон попросить позвонить - может и даст, но тогда это полюбому будет записано. Не будем пальцы слишком глубоко в розетку совать.
Привезли меня сначала в Кунцевский районный суд. Там я посидел часа два в боксике. Нарисовал здоровенную свастику во всю стену, написал «ФОРМАТ 18». Потому что боксики были только-только отремонтированы, такие красивые, стены все покрашенные, оштукатурено. Я не мог просто этого не сделать! Куча свободного времени. А все стены уже исписаны «Аллах Акбар!», «Чечня рулит!», «Ичкерия вперёд!», «Дагестан». Пришлось постараться, нарисовать большую свастику, не пожидиться. Всё меня выводят, повезли на Матроску. А я сразу к окну, упёрся лбом в решётку.
Родные места - провозят мимо моего спортзала бывшего, провозят мимо метро «Молодёжная». Те места, где я раньше ходил, гулял… Тоска нахлынула. Ещё года 2 мне не видеть всего этого… Ну ладно, ничего страшного, переживу как-нибудь
Второй приговор.
Через три дня повезли меня опять на приговор, приезжаю. С второго-то захода вынесут? Мне приставы говорят:
— О, блин, там столько народу, вообще весь зал битком, даже все не влезли!
— Да ладно?- наверное, мент запись выложил всё-таки, мелькнула мысль.
— Там вообще не протолкнуться. Короче, ты руки не вскидывай, зиг хайль не кричи, веди себя нормально.
— Почему это? У нас же свободная страна! — Смеюсь.
— Или в наручниках пойдёшь. И весь приговор в них простоишь! Так что?
По идее, приговор положено слушать в наручниках. Чтобы человек там руками не махал. Потому что не каждому удаётся спокойно приговор выслушать, люди начинают нервничать, срываться. Трясти решку, проклинать судью и прокурора.
— Ладно, не буду руки вскидывать. Гитлером клянусь. Давайте без наручников пойду.
Ведут меня. Я смотрю, ещё коридоры не все прошли до зала, а народ уже стоит. Там товарищи мои, знакомые, батя мой тусуется, девушка Саша.
С кем успел - поздоровался, проводят меня в зал. Зал битком набит журналистами, операторами, подруги, товарищи, подельник посередине первого ряда сидит. Меня в клетку закрыли. Мент от меня наручники отстегнул, от себя, запер ими клетку. Я улыбаюсь так презрительно, как будто не мне приговор выносят, а я просто зашел интервью ЗОГу дать. На самом деле стоило больших сил, что бы выглядеть жизнерадостным и беззаботным - всё равно волнуешься, приговор ведь, чего там улыбаться. Но, тем не менее, заставил себя, понимая, что там будут видеокамеры, журналисты, прочие прислужники средств массового оболванивания. И я не должен быть подавленным, растерянным, взволнованным или, тем более, виноватым хоть в чем-то. Я должен излучать полное моральное превосходство над этим сборищем.
Журналистам, видимо дали несколько минут на то, чтоб взять у меня интервью. Облепили решетку, суют микрофоны и диктофоны. Я с собой ничего не смог сделать – один диктофон выхватил. Теперь могу понять обезьян в зоопарке – почему не стоит подходить близко к ограде. Надо было видеть лицо журналюги! Он чуть не заплакал. «Верните, пожалуйста…» Отдал, я же не фашист какой?
Задают вопросы, я отвечаю на них. Естественно, с издёвкой.
— Как вы считаете, за что вас осудили?
— За то, что я защищал Русский народ от наркоторговцев. Наркоторговцы – это, оказывается, защищаемая прокуратурой социальная группа. Раньше я этого не знал, теперь понял. И хочу извиниться перед наркоторговцами за свои действия! Вас защищает закон. Я был не прав, простите меня, если сможете! Вы замечательные люди, продолжайте продавать наркотики. Особенно детям.
Вокруг дружный смех.
— Я рад, на самом деле, что не выступил против педофилии. Тогда бы мне дали ещё больше такие педофилы, как прокурор.
Чик, камеры на него поворачиваются. Ну, в принципе он запросил пятёрку, и больше пятёрки мне не дадут. Статья до пяти лет. Но и меньше тоже вряд ли. Так что можно и педофилом его назвать, все равно обжаловать ничего не будет.
— Сколько, Вы думаете, получите?
— Лет пять дадут, точно не оправдают
Всё, выходит судья, мусора отгоняют журналюг.
Начинает зачитывать приговор. Монотонно и долго очень. Я стою, мне уже скучно стало, и сесть нельзя, и облокотиться, и хочется в носу поковыряться и чешется пятка. Только руку начинаю поднимать, шевелиться - журналисты сразу начинают щёлкать затворами. Тут только палец в нос засунь - сразу на первой полосе какой-нибудь газеты появится, надо терпеть. Главное не ковыряться и не грызть губы. Стоял-стоял, одного журналиста который рядом стоял, позвал потихонечку, он поворачивается - я руку поднял, как Гитлер приветствовал своих соратников. Не «Зиг хайль!» с вытянутой рукой, а просто согнутую руку вертикально, ладонь вперёд. Он меня давай сразу фоткать. Я руку опускаю - пока конвойные еще заметят, дёрнутся. Расстегнул олимпийку, раритетную, «Северный ветер, с кельтом на груди, чтоб Молот Тора виден был. Переглядывался со своей бывшей девушкой Олей, которая пришла вместе с моими овощными друзьями с дачи. Даже не думал, что она появится… Батю не пустили в зал. Сашу. Многих соратников тоже – я видел, как иногда дверь открывалась и они пытались прорваться. Но мусора говорили, типа, мест нет. Насчитал тринадцать съемочных групп, пятнадцать фотокорреспондентов - их считал по фотоаппаратам. А число гостей установить не удалось – сбивался пару раз, потом надоело. Эх, как бы Оля с Сашей в коридоре не вздумали общаться… Надеюсь, подельнику реального срока не дадут! Как же нос чешется! Может «Зиг хайль!» закричать? Всякие мысли в голову лезли… Тут слышу «назначить Марцинкевичу 3 года общего режима… путём сложения наказания назначить три с половиной года общего режима». Добавили мне всего полгода! Так это мне вообще скоро домой! Оптом разжигать дешевле! Обрадовался, доволен, как будто меня просто отпустили. Полгода - что такое от моей трёшки? Вообще ничего. Судья еще читает, а у меня уже в голове – всё, сегодня вечером пишу на УДО, и через месяц дома! Помутнение от радости, видать.
Закончился приговор, наручники одели, выхожу. Успел в камеру сказать «Будем строить новый рай!», вышел в коридор. Там был мой папка, несколько друзей, которые тоже не попали.
Саша с лестницы кричит:
— Сколько?
— Полгода добавили всего!
— Максим, я тебя буду ждать! Буду тебе писать!
— Приходи на свиданку! — отвечаю я.
— Зиг, Тесак! — кричит Шульц
— Хайль!
Привели в бокс менты и говорят:
— Вот ты придурок! Ну, на хрена ты это кричал-то?
— А что такое? — улыбаюсь я.
— Там столько журналистов, прокурор обжалует, ты чего? Педофилом его назвал! Ты ёбнулся что ли?
— Да пофигу мне.
— Тебе сидеть... Нахрена ты себе всё портишь?
Может быть, по первому делу я сам выступил, потребовал себе срока побольше дать. А здесь проканает. Надеюсь. В итоге проканало.
Пробую сорваться.
Пока ехал в СИЗО думал, вот сейчас в камеру приду, скажу, «О! Мне 10 лет добавили срока!». Нет, скажу, «три тысячи лет в каменном сосуде за преступления против человечества». Приезжаю, там все ржут уже, кто-то даже похлопал.
— Нормально по телевизору выступил, прокурора обосрал и всю систему. Полгода всего добавили! Поздравляем!
Все уже всё знали, по всем каналам показывали сюжеты об аресте зловещего экстремиста, который основы конституционного строя подрывал и призывал уничтожать невинных таджикских наркоторговцев. Шутка, так тщательно продуманная по дороге, сорвалась.
Это пятница, у меня есть два дня, чтобы написать заявление на условно-досрочное освобождение. К моменту вынесения приговора я отсидел уже один год и семь месяцев. А УДО положено мне через год и два. Больше одной третьей уже, пора и честь знать.
Написал заявление, приложил к нему приговор, который мне выдали в суде - коротенькая версия, на двух листах. В понедельник утром отдаю его, мне вечером возвращают и говорят что не правильно написано, вот здесь, вот здесь не такое слово… мы не будем его отправлять. Ладно, сейчас исправлю, вы всё равно его утром возьмёте.
— Нет, не пойдёт, у тебя же ещё в законную силу не вступил!
— Нет, забирайте, я настаиваю на отправке! Пока оно уйдёт, всё вступит в законную силу.
Переписал как надо, на следующее утро им отдаю, они вынуждены были забрать ходатайство об УДО.
Научи Тесака канаты плести!
Вадим Чёрный Риэлтер научил меня плести канаты из носков. Я отсидел полтора года, и не знал, как это делается. Очень много потерял. Я слышал об этом, но как это сделать конкретно, что бы вот носок, а вот уже прочная верёвка, которой можно стальные прутья гнуть и на которой можно повеситься, я не мог себе представить. Оказывается, у носка надо отрезать мысок по шву, потом подёргать за обрезанные ниточки, найти две, из которых он сплетён, они так и будут идти по кругу. Потом надеть весь носок на бутылку, и вот эти две ниточки сматываются на два рулона туалетной бумаги, одна на один другая на другой. И получается в итоге у тебя несколько десятков метров нитки. Дальше эта нитка специальным образом скручивается, и получается ровный канатик, любой длинны, любой толщины, очень прочный. И из одного носка можно сделать и пять метров, и семь. К тому времени на складе у меня накопилось несколько десятков пар носков - и светлые, и тёмные, и шерстяные, и хлопчатобумажные. Я их давай выписывать и расплетать! Через какое-то время у всей хаты появились шнурки, толстые верёвки в штанах, поясах, капюшонах. У нас все бельевые верёвки стали такие прочные, что на них можно было повеситься.
В хате обыск.
— Так, кто у вас тут канаты плетёт? Вы что охренели? Макс, у тебя в штанах верёвка такая, что на ней можно КамАЗ тащить! Ты б хоть потоньше плёл бы!
Забрали всё, посрезали. Оставили только верёвочку, на которой был Молот Тора... В тот же день вечером мне со склада принесли ещё носки, потому что утром подал заявление! Что бы там что-то получить - надо написать заявление на имя начальника тюрьмы. «Прошу Вас разрешить выдать со склада личных вещей… то и то… число, подпись». Приносят, расписываешься в заявлении, оно в личное дело подшивается!
Получил носки, опять их расплетаю. Опять у всей камеры толстенные тросы в штанах, в капюшонах, верёвки опять толстые на окнах натянутые. Опять обыск, гражданин начальник, майор который обыски делал сначала на меня:
— Максим, хорош тросы плести, надоел уже! Хотя нет, понятно, тебя кто-то научил. Раньше же ты не плёл? Это, наверное, ты, Вадим!
— Я при чём?
— Я видел, ты канатики плёл. Тебе мало карцера за карты? Продолжаешь тюремные привычки первоходам прививать?
Обыск закончился, Вадим ко мне подходит:
— Макс, хорош ты, правда плести эти канаты, меня сейчас в карцер второй раз упекут а мне сидеть ещё 19 лет! Эти взыскания мне нахрен не нужны.
— Ладно. Буду плести потоньше, опять же всей камере, но по тоньше.
Плюс ко всему у меня почти все носки закончились, исплёл весь свой запас, пар 20 расфигачил…
К чему приводит магия Вуду!
В воскресенье вечером собрался посмотреть фильм. Специально попросили у ДПНСИ, что бы оставили нам телевизор подольше посмотреть. Он разрешил, но тут раз, в 22-00 телевизор нам вырубают. Мы зовём продольного.:
— Что за фигня, начальник?
— Да всё, хватит вам! Пора спать!
— ДПНСИ разрешил.
— Ну, идите, у ДПНСИ и спросите. Если он разрешит - включу.
Издевается, скотина. Продольный, по кличке «Студент», демон в очках.
Я взял батон положнякового хлеба, разломал его, взял мякиш. Из этого мякиша слепил куклу, прицепил к ней очки из скрепки. И истыкал эту куклу спичками - в жопу ей спичек натыкал, в голову, в глаза, в сердце. Получилась тюремная кукла Вуду. Всё, поставил прямо на стол и со злости даже читать не стал, лёг спать. Просыпаюсь утром - у куклы нога отвалилась. Всё так же спичками стоит истыканная, но без ноги. Выводят нас на техосмотр. Вращаемся, продольные стоят смеются.
— Что случилось?
— Кто это у вас магией вуду занимается? Негр что ли?
— Нет, это я! Научился у негра вуду и теперь, тем кто выключает телевизор по вечерам, будет очень несладко. Вот у вашего «студента» скоро нога отвалится.
Они посмеялись, ха-ха хи-хи. Я позанимался, пообедал и лёг спать.
Будят меня сокамерники часа в 4, лица серьезные, и говорят:
— Макс, вставай!
— Что случилось?
— Ды всё, пизда тебе.
— В смысле?
— Доигрался ты с Вуду! Вон, по телевизору сказали - ты двух человек убил.
— Как это?
— Вон, смотри.
Смотрю «Чрезвычайное происшествие». Показывают, что только что застрелили шавок Маркелова и Бабурову, подозревают меня. Как вдохновителя. Она ходила на мои суды, последняя статья Бабуровой была про мой приговор… Оба-на, вот сейчас будет не смешно. С Вудой я реально доигрался! Видимо, не до конца изучил инструкцию по применению Вуды… она и сама знает куда бить. Что-то очень сильно ударила! Наверное, хлеба много взял.
Буквально через два дня меня вызывают в следственный кабинет, приехали вольные опера.
— Расскажи нам, кто Бабурову убил с Маркеловым?
— Я откуда знаю? Я же здесь сижу, в полной изоляции!
— Да, мы уже поговорили с начальником. Понятно что ты не мог организовать… Это так, чисто объяснительную взять приехали.
Я написал объяснительную. Никого не убивал, никакого отношения к убийству не имею и кто его мог совершить не знаю, слышать ни про одну, ни про другого не слышал.
Менты довольны, рассказали свои версии произошедшего. Толи нацисты, толи будановцы, толи чечены, толи администрация Химок постаралась…
Всё, менты уехали, я пошёл в камеру. Но оказалось, что на этом моё знакомство с делом Бабуровой и Маркелова не закончилось.
Родновер-террорист.
Меня и Риэлтора перевели в хату номер 507. Камеру трёхместная, аккуратная. Распаковались, расставили чашечки, баночки, разложили шмотки по местам, продукты. Переночевали одну ночь вдвоём. Никого не подселяют. Может вдвоём посидим? Вряд ли.
На следующий день открывается робот, заходит парень. По виду вообще школьник, мальчик-одуванчик, чистый «пепс». Волосы светлые, до ушей, слегка кудрявые. Лицо такое, что вот вообще не скажешь, что опасность может представлять. Заходит с пакетом и матрасом. Явно только с воли.
Я говорю:
— Заходи, вещи на шконарь кидай. Здорова, Меня Макс зовут.
Что здесь ребёнок делает? Изолятор-то на самом деле очень серьёзный, сюда простых-то людей не сажают! Даже матёрых, но обычных преступников. И тут ребёнок! Что-то здесь нечисто!
Протягиваю ему руку, он мне пожимает её за предплечье и говорит:
— Да я знаю. Здорова, Тесак! Меня Стас зовут.
Оп, думаю, началось. Я с правыми-то не пересекался, а уже написали, что я из них явки выбивал, вёл себя не по понятиям, разводил на показания! А здесь конкретно правый! Он кофту снимает, там здоровая паутина на локте. Я спрашиваю:
— Какая у тебя статья-то?
— Да так, 213 – хулиганка.
Чего-то он не договаривает, сюда не сажают по хулиганке вообще.
— А что ты здесь-то делаешь?
— Я специально оперов попросил меня к тебе посадить.
— Зачем?
— Я же в раскладе. Менты нормально ко мне отнеслись, я и попросил посадить меня или с Тесаком или с Колиниченко. Сказали «Ладно. А ты знаешь, что Тесак то в тюрьме опущенный, носки всем стирает?» Я сказал, что мне по фигу - с ним сажайте.
— И что они?
— Вот, посадили с тобой.
— У тебя ж, вроде, и подельники есть?
— Да, Давид, он тоже здесь где-то. И девчонка, но где она – не знаю.
— Нормально… Ты располагайся, чайку сейчас попьем, поедим.
— Да, пить хочу – умираю!
— Погоди, чайник поставлю. Я, видишь, опущен вообще ниже некуда, если носки постирать, или еще что-то, обращайся.
Посмеялись с ним над мусорским творчеством.
А парень оказался замечательным. Идейным террористом-родновером. Они с подельником пытались взорвать церковь в Москве, взрывали какие - то железнодорожные пути, пока тренировались в изготовлении взрывчатки.
И еще подельник на себя взял двенадцать убийств. Их, когда задержали, начали пытать, долбить, разговоры хитрые разговаривать, ну и подельник поддался. В принципе их и задерживали по статье хулиганство на самом деле. Была хулиганка и хранение оружия. За взрыв церкви. Но Давид наговорил всякой глупости, и в итоге 12 убийств им планировали предъявить на тот момент, когда он заехал.
И ещё с ними попала девчонка Женя. Вышли на них, собственно, через неё. В школе ходила спрашивала, кто ей подскажет, где купить селитры. Они попросили её достать пару кило для взрывчатки. А она, вместо того, что бы спокойно пойти в магазин и купить этого удобрения, ходила и спрашивала об этом у одноклассников. Конечно, среди одноклассников нашлись стукачи, а так как менты за Женей к тому времени пристально наблюдали, так как она имеет какое-то отношение с нацистами, то информация дошла куда надо. И ребят задержали.
Стас был единственным правым, с которым я пересёкся в одной камере. Я думаю, что таких я больше никогда не увижу в своей жизни. Потому что человек, которому грозило пожизненное заключение - ему уже было 18 лет на момент совершения этих преступлений - не падал духом, не плакал, не жалел себя, не раскаивался ни капельки. Единственное что сказал:
— Блин, Макс, я понимаю мы с Давидом вдвоём прыгнули на систему с ножами… Но это всё равно, что на слона с зубочисткой.
— Даже меньше…— Согласился я.
— Я понимаю, но мы должны были это сделать! Погибнуть в бою но не получилось, при задержании меня сразу схватили, Заломали! Я не успел нож достать, так бы я прыгнул бы и убивал ментов, я бы не дался им живым.
— Хорошо, что тебя живым взяли, ты же выйдешь!
— Я выйду старым, а так бы погиб в бою и сразу попал в Ирий.
Он не врёт, он не притворяется, на самом деле в это во всё верит. У меня даже язык не повернулся сказать, что ты, может, всё нафантазировал, может, Ирия-то и нету? Я вижу, что человек верит на самом деле! Вера в его положении нужна больше всего остального.
— Сколько, думаешь, тебе дадут?
— Лет 15, может 18, обещали больше не давать, я же в сознанке. Если ментов не злить, то там снисхождение получу.
Двенадцать убийств, хрен его знает... Но в итоге он на самом деле получил всего 19 лет. За 12 убийств и взрывы 19 лет - это очень счастливый исход. Стасу повезло.
Мы сразу начали заниматься спортом. Он занимался тэквондо на воле. И мы отрабатывали удары, делали растяжку, бегали каждый день, качали пресс, приседали, отжимались. Я ему какие-то свои тюремные навыки передал, по возможности. Научил плести канатики, готовить еду в чайнике, вести дневник тренировок, ещё какую-то мелочь. Понятно что, много там не сделаешь и всё равно человек сам должен познавать.
А вот Риэлтер вел себя по-другому. Про него ходили слухи, что он работает на мусоров.
И я Стасу говорю:
— Ты аккуратно. Он тебя будет провоцировать на всякие разговоры, то есть через него менты будут выяснять кто, чего, показания искать дополнительные.
— Я в раскладе, мне скрывать уже нечего.
— Смотри, короче, он мусорской.
И действительно, на следующий день дёргают Риэлтера на следственные действия.
— Вот если придёт и скажет, что у него про тебя ничего не спрашивали, то вообще пиздит.
Но по идее он должен сказать. Поскольку это вообще очевидно. Он осужден, адвокат уже не ходит к нему. Понятно, что вызывали опера. Приходит и говорит:
— Там опера приходили, спрашивали как там парень, что он вообще хочет, кто такой? Я им сказал что, ничего не знаю, просто молодой парень. Мне говорят «Нет, не просто молодой парень, у него 12 убийств, он их зачем-то совершил! Зачем? На все вопросы он говорит – «Ну, так просто». Что за «ПРОСТО»? Это, наверное, какая-то секта, его кто-то зомбировал!»
— Ну, так, не любим чурок, просто...
Ему не хватает пропагандистских навыков, и он ограничивается словом «просто». Ну, не охота ему все объяснять и он отделывается словом «просто». Чем он руководствовался? Он не сможет рассказать всю идеологию родноверия, национал-социализма и пипл-хейторства оперативникам. Да и смысла в этом нет. Намного проще замкнуться в себе. А у ментов мысли, что у них реально какая-то секта, что кто-то вбил в голову программу.
Мы с ним посмеялись и говорю:
— Стас, сегодня-завтра меня тоже скорее всего дёрнут, будут про тебя спрашивать
— Ну, расскажешь что-нибудь.
— Так это не прикол, они будут меня и просить, что бы я развёл тебя на что-то. Ты понимаешь, что долго сидеть-то мы не будем, нас раскидают.
— Раскидают значит и раскидают.
— Действительно.
Нам дали спокойно просидеть практически неделю. Потом меня, как я и думал, вызвал старший опер.
— Ну, Максим, вот ты заявление на УДО написал…
— Написал.
— А так-то ты же недавно совсем осудился.
— Да.
— Ты же не раскаялся, не исправился никак, не сотрудничал со следствием, не сотрудничал с администрацией.
— Так…
— Вот, у тебя есть сейчас возможность сейчас по УДО пройти. Короче, надо про Стаса узнать всё. Тебя-то он дико уважает, сам к тебе в камеру попросился, ты поговори с ним. Что это… что за слово «просто» которое, он везде вставляет? Может у них лидер взрослый был. Настраивал их и финансировал, давал оружие, взрывчатку, поселил их в Москве.
— Нет, не получится. Стас мне товарищ, как я буду его разводить на показания, я с вами не буду эту кашу варить.
— Смотри, ты подумай. Там люди серьёзные. Ты реально домой уйдёшь через две недели, может быть через месяц. По этому заявлению.
— Нет, не буду я этим пачкаться.
— Смотри, как хочешь. Подумай.
Привели меня в камеру, я Стасу ситуацию рассказал:
— Блин, да что! Давай! Рассказывал бы, что они хотят! Какая разница, я ж тебе говорю, я в признанке!
Но я по своему опыту знаю, не бывает таких людей, которые полностью в признанке. Каждому есть что скрывать, смысл играть в эти игрушки? И просто стремное это занятие.
— Сто пудов завтра или послезавтра раскидают.
Всё равно в этот вечер мы потренировались, поприседали, растяжку поделали.
На следующий день ждём, но ничего. Ещё день - ничего. Всё тихо. Просидели ещё одну неделю, за которую мы успели сблизиться и стать друзьями. Мы разговаривали ночами, когда Вадим засыпал. Не то, чтобы он всё мог ментам рассказать – там, наверняка, прослушка стояла. Просто он постоянно лез в разговоры с провокационными вопросами.
Я рассказывал, как «Формат18» появился, как ролики снимались, какие то весёлые истории из жизни. Естественно, которые можно рассказывать в тюрьме.
Стас мне свои истории рассказывал, свою жизнь. Как он в школе учился, как они с Давидом в Волгограде жили. Как дружили всю жизнь. Как вместе в бега подались и решили сдернуть в Москву. Как пришёл к идеям национал-терроризма…
Иногда бывало, что проверка приходит, а мы спать ещё и не ложились. За весь срок у меня никогда такого не было - что вот, разговариваешь с человеком, реально близким по духу! Так мне это общение ценно было. Лучше не выспавшись бегать идти, потом днём несколько часов поспать, чем упустить этот момент. Знал же, что нас рассадят.
Мы с ним как-то разговариваем, он:
— Макс, а что ты подумал когда меня увидел?
— Подумал, что какой-то лошок, школьник, я ещё и не понял что ты здесь делаешь.
— Да, мы специально под «пепсов» маскировались. Волосы отрастили, чмошные детские курточки одевали, штанишки, что б никто от нас опасности не ощущал.
— И как, срабатывало?
— Конечно. Как-то я иду и меня чурбан толкнул. Стоял около крутой машины… толкнул плечом и такой: «Э сълищь! Иди сюда! Ти что то пэрэпуталъ вообще иди оккуратнее!» И руки в сторону расставил, идет на меня, схватить хочет. Я думаю, ну вот ты дурак! Делаю шаг вперёд и начинаю ему ножом ему в грудь долбить. А нож сантиметров 30 лезвие. В итоге на чурбане 140 ножевых ранений, естественно не спасли. Всё, пожалуйста! Сам напросился, баран горный!
— Кто у вас там вообще был исполнен?
— У нас ни одного таджика, все такие матёрые, мажоры. Бандюганы - даги, чехи, азеры. Один раз пьяному скину ухо отрезали.
— Зачем?
— Мы в парке гуляли, смотрим, лежит скинхэд на полном палевее. Штаны, ботинки, башка бритая. Мало ли что с ним. Решили помочь, а он в говно! Пьяный лежит, вообще не хрена не соображает! Позорит движение! Это нельзя было стерпеть, взяли ухо отпороли.
— Так-то молодцы, базара нет, я их тоже никогда не любил. На «Чистых прудах» шлак такой постоянно трется.
— Да я знаю. Мы ролики «Формата18» любили посмотреть.
— Хорошие были ролики…
— Мне интересно, как ты вообще по улицам ходил? Такое же палево, тебя все в лицо знают.
— Знают. Поэтому приходилось ходить то с ножом, то с топором.
Посмеялись с ним…
Спросил у него, чем они занимались в Москве – вряд ли целыми днями ходили и кого-то резали. Надо ж деньги где-то брать, работать.
— Ну да, мы работали, где-то подрабатывали. Плюс занимались тэквондо, а остальное время тратили на Движение.
То есть они посветили себя целиком и полностью Идее! Они нигде не тусовались, не отдыхали, ни у одного, ни у другого не было девушки. Они жили в съёмной комнате в одной квартире с какой-то старушкой, сыном её и супругой сына. И выходили на свои мероприятия по ночам. Рассказал историю, как они собрались идти взрывать церковь.
— Я положил бомбу в коридоре и завязываю ботинки. Поставил ногу на тумбочку, на которой надо сидеть, и завязываю шнурок. Один завязал, второй завязываю, и выходит сын бабки и говорит, «Э, ты чё, охренел!? Сюда ногу ставишь?» Я спокойно отвечаю «Пошёл вон, не мешай мне». Взял коробку, собрался выходить - он меня толкает.
Я разозлился! У меня бомба в руках а он меня толкает! Придурок! Долбанул ему по роже, забил в угол. «Баран, отвали, зарежу!» и ушёл. Бомба не очень хорошо сработала, потому, что её какая-то старуха-прихожанка водой полила. Но, тем не менее, акция как-никак получилась громкой.
Они не хотели жертв, они хотели разрушить церковь. Потому что считали, что христианство - еврейская религия. Иисус Христос еврей. Навязывание смирения, покаяния, непротивления злу насилием – губит русский народ. И, чем больше они нанесут вреда вот этому моральному СПИДу, тем будет лучше для русского народа.
Мне интересно,- продолжил Стас,- что там в голове у этого сыночка, который сейчас узнал, кто там жил у него дома. На кого он рыпался и нападал, что «не надо ногу ставить на тумбочку». У него в голове ничего не заклинило от ужаса?
— Хрен его знает. Он, наверное в запой недельный ушёл— отходит от страха.
Одели с ним как-то балахоны с капюшонами, обмотали рожи вафельными полотенцами, нацепили кепки и стали похожи на участников беспорядков.
Тусовались в таком виде по камере, кривлялись перед зеркалом… минуты полторы, наверное. С начала нам Вадим сказал:
— Вы прекращайте! Сейчас охрана прибежит!
Только он это сказал, сразу стук в дверь.
— Вам ваших сроков мало? Продолжаете играться? Давайте снимайте, не надо этого!
Во двориках тренировали славяно-горицкий бой, били друг другу ногами по прессу, блоки ставили, руками, ногами махали. С прогулки выходим, менты мне:
— Тебе то ладно, ты скоро уже выйдешь, а ему сидеть ещё и сидеть, во что ты его втягиваешь?
— Тренируемся. Чтоб здоровье сохранять.
— Ему сейчас о себе надо думать, какие ему занятия.
— Заниматься никогда не рано и никому не поздно.
А Вадим один раз решил меня подъебнуть, когда Стас был на следственном, и говорит:
— Макс, я понял, кто ты! Имам!
— С хуя ли я имам?
— Ну, имамы они же такие, сидят, указания раздают террористам. В Коране им прочитали, «Вот, сделай так!» Те идут и делают. Чем ты не имам? Наснимал роликов, навыкладывал пропаганду, вон парень пошёл и сколько народу убил! Ты-то три с половиной получил. Уже УДО. Тебя, конечно, сейчас никто не отпустит. Но отсидишь ещё полтора года, и домой пойдёшь. А ему то сидеть ПЖ! Ты понимаешь, сколько из-за тебя народу село?
Я его, естественно, в задницу-то послал. Но потом эту тему решил обсудить со Стасом:
— Ты как думаешь, я же роликов наснимал, они повлияли на то, что ты делал?
— Конечно повлияли! Но, я думаю, и без них бы к тому же пришел. Но многие через них в Движение пришли.
— Я уже выйду, а ты выйдёшь еще не скоро…
— Правильно, ты выйдешь. Ты должен продолжить дело. У тебя это хорошо получается. А то, что в нашей стране за то, что ты делаешь, сроки дают меньше чем за то, что делаю я - это их недоработка, а не твоя вина. Чем больше сделаешь, тем лучше. Снимай ролики дальше, занимайся агитацией!
С одной стороны это легко сказать. С другой, я понимаю, что в чём-то и Стас прав. Если бы я не мог заниматься агитацией, то занимался бы террором. Просто мне ещё в юношестве попало в руки это агитационное направление, и я за него взялся. Я на самом деле серьёзно думал - кем мне быть? Либо идти в уличные акции и нелегал, или в пропаганду и агитацию. Рассудил, что грамотная агитация Движению необходима больше, чем лишний боец на улице и с головой погрузился в пропаганду.
Когда меня заказали «с вещами», я со Стасом обменялся родительскими данными, телефонами контактными, отдал ему вещи, какие могли быть полезные и говорю:
— Стас, я на свободу выйду - тебе буду помогать. Потому что я всё-таки выйду раньше, чем ты... Давай держись!
Дверь открылась, мы с ним обнялись, реально крепко обнялись, как братья, и меня увели. Больше я его с тех пор не видел.
Хата на полтора дня.
Перевели меня в камеру номер 609, в которой я уже не раз сидел, восьмиместка.
В ней я пробыл всего один день. Из сидельцев мне там запомнился только Савелий Троцкий, который кинул Туркмен-Баши на несколько десятков миллионов долларов. Старый еврей, но никак не подходил под описание классического «старого еврея». Спортивного телосложения, не курил, не чифирил, постоянно занимался, тренировался. Провели с ним только одну, вступительную тренировку.
За ночь успел прочитать книжку «Робинзон Крузо». Лёг её читать часов в 10 вечера и до 5 утра прочёл.
Но на следующий день буквально заказывают с вещами. Всё, наверное на этап! Не знал - УДО будет заочно рассматриваться или очно? Мне рассмотрели, наверное, и отказали.
Собрал баул. Савелий выделил блок «Парламента».
— Давай, Макс, удачи!
Со всеми попрощался, выхожу и по привычке спрашиваю продольного
— Ну что, куда?
— Спускайся вниз.
Спускаюсь вниз. Сейчас обыск и всё - на зону еду…
— Заходи в камеру!
И заводят меня опять в 509-ую где я был уже 2 раза…