Уголовный процесс по Каролине.

Основное содержание «Каролины» составляют правила уголовного судопроизводства. Она ознаменовала утверждение нового вида уголовного процесса. В период раннего феодализма в Германии применялся обвинительный (состязательный) процесс[2]. Не было разделения процесса на гражданский и уголовный.

В XIII-XIV веках обвинения и наказания от имени публичной власти начинает дополнять частноправовой принцип преследования. Изменяется система доказательств. В конце XIII века был законодательно упразднен судебный поединок. В связи с рецепцией римского права происходит окончательное утверждение нового, следственно-розыскного (инквизиционного) уголовного процесса.

«Каролина» сохраняла некоторые черты обвинительного процесса. Потерпевший или другой истец мог предъявить уголовный иск, а обвиняемый должен был оспорить и доказать его несостоятельность. Стороны имели право представлять документы и свидетельские показания, пользоваться услугами юристов. Если обвинение не подтверждалось, истец должен был «возместить ущерб, бесчестье и оплатить судебные издержки» (ст. 13).[3] Однако обвиняемый находился в более ущемленном положении, а эти права сторон были связаны многими формальными ограничениями.

Основной формой рассмотрения уголовных дел в «Каролине» являлся инквизиционный процесс. Обвинение от лица государства предъявлялось судьей «по долгу службы». Следствие велось по инициативе суда и ограничивалось сроками. На смену непосредственности, гласности судопроизводства пришло тайное и преимущественно письменное рассмотрение дела. Широкое применение получили средства физического воздействия на подозреваемого.

Основными стадиями инквизиционного процесса были дознание, общее расследование и специальное расследование.

Задачей дознания было установление факта совершения преступления и подозреваемого в его совершении лица. Судья для этого занимался сбором предварительной тайной информации о преступлении и преступнике. При получении данные о том, что кто-либо «опорочен общей молвой или иными заслуживающими доверия доказательствами, подозрениями и уликами», суд принимал решение о заключении подозреваемого под стражу.

Общее расследование было сведено к краткому предварительному допросу арестованного об обстоятельствах дела, в целях уточнения некоторых данных о преступлении. При этом действовал принцип «презумпции виновности» подозреваемого. То есть считалось, что человек виновен до тех пор, пока он не доказал обратного.

Следующей стадией было специальное расследование – подробный допрос обвиняемого и свидетелей, сбор доказательств для окончательного изобличения и осуждения преступника и его сообщников. Специальное расследование являлось определяющей стадией инквизиционного процесса. Оно заканчивалось вынесением приговора. Это расследование основывалось на теории формальных доказательств, которые были подробно и однозначно регламентированы законом. Для каждого преступления перечислялись виды «полных и доброкачественных доказательств, улик и подозрений». Однако, по общему правилу, все доказательства, улики и подозрения не могли повлечь за собой окончательного осуждения. Приговор мог быть вынесено только на основании собственного признания или свидетельства обвиняемого (ст. 22)[4]. Такое признание далеко не всегда могло быть получено добровольно. Основной упор инквизиционный процесс делал на допрос под пыткой. Таким образом, отыскание поводов для применения пытки фактически становилось целью всего сбора доказательств.

Применение пытки, продолжительность и суровость которой предоставлялись «усмотрению благонамеренного и разумного судьи», формально было связано с рядом условий. Так, пытка не могла применяться, пока не будут найдены достаточные доказательства и «подозрения» в совершении тем или иным лицом преступления.

Показания двух «добрых» свидетелей являлись достаточными доказательствами для допроса под пыткой. Показания только одного свидетеля считались полудоказательством и «подозрением». Применение пытки могли повлечь только несколько «подозрений» по усмотрению судьи. Среди «подозрений» указывались также «легкомыслие и дурная слава» человека, его способность совершить преступление (ст.25).[5]

Признание под пыткой считалось действительным при соблюдении определенных условий. Таким являлось признание, полученное и записанное после окончания пытки, а не во время ее, повторенное не менее чем через день вне камеры пыток и соответствующее другим данным по делу. «Каролина» предписывала соблюдение всех условий допроса под пыткой, провозглашая, что за неправомерный допрос судьи должны нести наказание и возмещать ущерб.

Все эти ограничения, однако, не были существенными. Пытку предписывалось применять сразу же при установлении факта преступления, караемого смертной казнью. Более того, для допроса под пыткой даже самого слабого подозрения в измене было достаточно (ст.42). Если обвиняемый после первого признания отрицал сказанное или оно не подтверждалось другими сведениями, судья мог возобновить допрос под пыткой. «Неправомерность» применения пытки судьей была, в результате, практически недоказуема.

Если обвинение не подтверждалось, судья и истец не подвергались взысканию за применение пытки, ибо «надлежит избегать не только совершения преступления, но и самой видимости зла, создающей дурную славу или вызывающей подозрения в преступлении» (ст.61).

Подробно перечисляя условия применения пытки, «Каролина» не регламентировала порядок и приемы самой пытки. Она предписывала только, что допрос под пыткой должен производиться в присутствии судьи, двух судебных заседателей и судебного писца.

Известно, что в Германии XVI века применялось более полусотни видов пытки, указания о конкретных приемах которой содержались в трактатах законоведов.

Со второй половины XVIII века применение пытки в судах было ограничено. От пытки были освобождены больные, инвалиды, старики и малолетние, а также лица высших сословий, если совершенные ими преступления не носили наиболее тяжкого характера.

Процесс завершался судебным заседанием, не являющимся его самостоятельной стадией. Окончательный приговор определялся уже в ходе следствия, поскольку суд сам производил расследование, собирал и обвинительные, и оправдательные доказательства. Судья и судебные заседатели назначали «судный день», перед которым рассматривали протоколы следствия и составляли по определенной форме приговор. «Судный день», таким образом, сводился в основном к оглашению приговора и привидению его в исполнение. Оглашение приговора происходило в публично-устрашающей обстановке, сопровождалось колокольным звоном и тому подобное.

Приговоры подразделялись на обвинительные, с оставлением в подозрении и оправдательные.