Соотношение социального и биологического в личности преступника

Исследование формирования и развития криминогенной личности предполагает анализ сущности человека. Поэтому принципиальное значение имеет правильное решение вопроса о взаимодействии биологического и социального в личности преступника и преступном поведении. Суть проблемы соотношения социального и биологического в личности преступника и преступном поведении заключается в следующем - от каких качеств человека зависит преступное поведение:

- от тех, которые достались ему по наследству, переданы генетически (например, способности, темперамент, время реакции, особенности реагирования на окружающий мир, генетически переданные программы поведения);

- от тех, которые он приобрел в процессе жизни в обществе (в результате воспитания, обучения, общения, т.е. процесса социализации).

Существует три точки зрения на данную проблему:

1. Определяющую роль в генезисе преступного поведения играют социальные факторы.

1. Главными факторами преступного поведения являются биологические.

2. В отношении одних преступлений главными оказываются социальные факторы, а в отношении других - биологические.

Со времен Платона и Аристотеля объектом профилактического воздействия считались и справедливо считаются две ипостаси - социальное окружение и биологические свойства человека. Спор о преимуществе одной из них породил различные школы, сторонники которых предлагали противоречивые рекомендации, не способствующие эффективной предупредительной деятельности.

В российской юридической и философской литературе этот спор также нашел отражение, весьма, однако, своеобразное: верх одерживали, как правило, сторонники примата социального, обвиняя своих противников в преклонении перед буржуазным научным идолом. До сего времени тянется этот шлейф, несмотря на то, что в криминологической литературе уже имеются успешные попытки примирить биологическое и социологическое течения.

Не стану приводить на этот счет статистические данные, которые порой противоречат друг другу, а ограничусь двумя наглядными историческими примерами, достоверность которых не вызывает сомнений.

Пример первый: Римский император Нерон. Его воспитателем, т.е. человеком, в обязанности которого входило прививать воспитаннику соответствующие образу мыслей учителя нормы, бил известный политический деятель, философ и писатель Сенека. Сенека указывал, что для обуздания порочной толпы правитель должен находить разумное милосердие между мягкостью и строгостью. Воспитывая императора в духе «справедливого правителя», внедряя в его душу милосердие по отношению к подданным, Сенека пытался добиться гармоничного развития личности своего воспитанника. Казалось бы, каждодневное влияние философа и его сподвижников должно было принести ожидаемые результаты. Однако действительность оказалась иной: из Нерона вырос тиран, отличавшийся жестокостью нравов и распущенностью: он убил своего воспитателя, убил собственную мать, наконец, поджег Рим ради тщеславной идеи. Историки полагают, что несоответствие между благонамеренным воспитанием и полученным результатом следует искать в биологических особенностях личности. Так, отец Нерона характеризовался как человек, который в своей жестокости мог бы преподать урок любому мазохисту. Он сам заявлял, что от него не может родиться никого, кроме ужаса и горя для человечества. Гены отца сказались в сыне.

Пример второй: Иван IV Грозный, который не без основания сравнивается в исторической литературе с Нероном и Калигулой. Воспитателем Ивана с юношеских лет был настоятель церкви Благовещения Сильвестр, сильный оратор, способный потрясать своих слушателей. «Потрясая» юного государя, Сильвестр внушал Ивану необходимость быть справедливым и нравственным во всех своих поступках правителя государства. До Сильвестра духовным наставником Ивана был митрополит Макарий, отличающийся умом, высокой нравственностью и неустрашимостью. Макарий, а затем в гораздо большей мере Сильвестр и Адашев оказывали столь сильное влияние на юного царя, что период их близости к трону отмечается в истории как благословенное время для государства Московского. И вдруг - перемена. Царь удаляет от себя своих наставников и, так же как Нерон, выбирает окружение с весьма дурной репутацией; нравственность, благочестие, справедливость и правду меняет на жестокость, гонение и уничтожение людей. Историки полагают, что царь Иван был обуреваем порочными страстями, которые доминировали в его поведенческих реакциях и были лишь обузданы влиянием Сильвестра, но не искоренены. Вероятно, это наследие деда, Ивана III, который также отличался природной жестокостью нрава.

Итак, Иван Грозный и Нерон, так похожие друг на друга резкой переменой
своего поведения. Чем объяснить это? Влиянием окружения, под которое попали эти исторические личности? Возможно. Но тогда почему они, имея два варианта поведенческих реакций, выбрали наихудший?

С позиций правового подхода данная проблема решается достаточно просто на логическом уровне. Если исходить из того, что преступность - антинормативное явление, необходимо признать, что одним из признаков ее является уголовно-правовой характер. Преступность в данной трактовке - это сложная совокупность преступлений с некоторыми признаками системы. Таким образом, преступность вторична по отношению к правовому регулированию человеческого поведения: нарушение запрета появляется после установления запрета.

Говоря о сущности правового (и иного нормативного) регулирования человеческого поведения, следует иметь в виду, что норма может регулировать поведение лишь в том случае, если человек способен: во-первых, сознательно, адекватно ее воспринять; во-вторых, сознательно руководить своим поведением, то есть у человека должна быть свобода выбора: поступать в соответствии с законом или вопреки ему.

Биологические доминанты так называемого прирожденного преступника отрицают свободу воли: так же, как тигр не может питаться травой, клептоман не может не красть, а маньяк не в силах противостоять кровожадным импульсам, побуждающим его к убийству. Нормативный запрет изначально не способен удержать их от этих действий, а следовательно, такие «прирожденные преступники» находятся за пределами правового регулирования, и, несмотря на внешнюю похожесть этих деяний на преступления, их к разряду преступных отнести нельзя (да и сама правовая система исключает оценку таких деяний как преступлений в связи с отсутствием вменяемости).

Если же решающим фактором общественно опасного деяния были не непреодолимые биологические доминанты, а, например, социально обусловленное чувство мести или желание жить не хуже других в сочетании с надеждой на безнаказанность, то социальная природа преступления налицо.

Значительную сложность представляет анализ совокупности биологических и социальных импульсов. Например, известный убийца Чикотило совершал преступления под влиянием не поддающихся самоустранению импульсов к кровавым делам. При этом он не только не пытался избавиться от этих импульсов с медицинской помощью, но, напротив, направлял весь свой интеллект на то, чтобы найти преступный способ разрядки и обеспечить безнаказанность за содеянное (он весьма тщательно планировал преступления, отказывался от их совершения, если предвидел малейшую возможность последующего разоблачения, тщательно скрывал следы преступлений).

В мировой практике зафиксированы случаи, когда лица, совершив преступления под воздействием непреодолимой тяги к преступным деяниям кровавого типа, осуждались и отбывали длительные сроки наказания. При появлении импульсов к кровавым преступлениям в местах заключения или после выхода на свободу они добровольно обращались к специалистам, и им оказывалась достаточно эффективная медицинская помощь. Как мы видим, эти люди способны правильно воспринимать правовые запреты и с помощью общества (в лице специалистов данного рода) удержать себя от совершения преступления. Если общество не оказывает им своевременной помощи (или они не информированы о возможности ее получения) - это уже не биологическая, а социальная предпосылка преступления. И в случае совершения преступления лицами такого типа именно она окажется решающим фактором преступного поведения.

В то же время данная категория людей, несомненно, оказывается в более сложном по сравнению с обычными гражданами положении. В целях обеспечения большей справедливости при решении вопроса об уголовной ответственности таких лиц законодатель в УК РФ 1996 г. вел специальное положение об уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости (ст. 22 УК). К лицам с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, среди прочих относятся психопаты. Сама по себе психопатия любого круга не криминогенна. Более того, может стимулировать талантливость (к примеру, Наполеон, Тургенев, Лермонтов). Однако если психопаты попадают в криминогенную среду воспитания и жизнедеятельности, они скорее совершают преступления, нежели психически здоровые люди.

Криминологов интересует лишь те из людей, у кого врожденные или приобретенные физические и психические аномалии, во-первых, повлекли личностные изменения, не исключающие вменяемость, во-вторых, могут привести к преступному поведению.

Эмпирические исследования показали определенное влияние биологических факторов на преступное поведение, что психические и физические аномалии влияют на поведение человека, облегчают, иногда даже стимулируют действие криминальных личностных ориентации. К психическим аномалиям относятся: алкоголизм, психопатия, остаточные явления черепно-мозговых травм, олигофрения, наркомания, сосудистые заболевания с психическими изменениями, шизофрения в стадии стойкой ремиссии и эпилепсия.

Криминологические исследования свидетельствуют о наличии устойчивых зависимостей между отдельными видами психических аномалий и отдельными видами преступлений. Данные о высоком уровне лиц с психическими аномалиями среди убийц (72%) совпадают с результатами исследований, проведенных в 20-е гг. Для лиц с психическими аномалиями характерно совершение тяжких насильственных преступлений (убийств, телесных повреждений, изнасилований, грабежей, разбоев). Более половины лиц, совершивших эти преступления, имеют различные психические аномалии: алкоголиков больше среди тех, кто совершил тяжкие насильственные преступления (разбой, грабеж, хулиганство); психопатов, лиц, страдающих остаточными явлениями черепно-мозговых травм и органическими заболеваниями центральной нервной системы, - среди тех, кто совершил убийство, хулиганство, изнасилование, грабеж и разбой; для олигофренов характерно совершение изнасилований и хулиганства; для эпилептиков и шизофреников — убийств и хулиганства, а для наркоманов - убийств, хулиганства и краж.

Наиболее распространенными психическими аномалиями среди преступников являются алкоголизм и психопатия. В состоянии алкогольного опьянения совершили преступления в 1999 г. 488 067 человек, а в 2000 г. - 442 656. Удельный вес от общего числа лиц, совершивших преступления в 1999 г. - 22,6%, а в 2000 г. - 20,3%- Удельный вес психопатов среди совершивших преступления от 13-18% до 68,8%, среди рецидивистов - 76,5%, а по данным некоторых ученых - до 90%.

Эмпирические исследования свидетельствуют, что алкоголизм и психопатия, как правило, сопровождаются формированием криминально значимых черт личности: повышенной раздражительности и агрессивности (в 95% случаев выборочных наблюдений алкоголиков, совершивших насильственные преступления), конфликтностью (в 70%), подозрительностью и мнительностью (в 27%), ревностью (и 23%), садизмом (в 9%). Исследование экспериментальной группы (163 человека) лиц с психическими аномалиями, совершивших преступления (39,9% - психические аномалии, осложненные алкоголизмом, .43,7% - алкогольная токсикомания, 26,4% - только психические аномалии), показали, что более 60% из них имеют такие характерные черты, как стремление к внешне возбуждающей ситуации, активному протесту против моральных норм, избирательное восприятие информации, подкрепляющей уже сформированные взгляды и представления, возложение вины за нарушение межличностных отношений на окружающих. Подобные особенности были выявлены лишь у 18,2% лиц из контрольной группы психически больных и почти отсутствовали в контрольной группе психически здоровых.

Таким образом, криминологические исследования подтверждают положение о том, что врожденные и приобретенные психические аномалии могут оказывать заметное влияние (а при заболеваниях, исклюй чающих вменяемость, - решающее влияние) на усвоение человеком социальных программ. Психические аномалии препятствуют усвоению личностью общественных ценностей, установлению нормальных социальных связей, способствуют сужению и однообразности поля ее социальных связей, ее социальной деятельности - в связи с этим и появляется реальная угроза ведения преступного образа жизни. Психические аномалии, не исключающие вменяемость, не определяют социальное содержание личности, а лишь препятствуют ее нормальной социализации.

Психические аномалии способствуют формированию криминогенной личности, однако сама криминогенность психических отклонений всегда зависит от социальных условий формирования и жизни индивида.

Наличие психических и физических аномалий у некоторых преступников еще не свидетельствует о генетических корнях преступности. Во-первых, значительная часть психических и физических аномалий не обусловлена генетически. К сожалению, это обстоятельство редко учитывают в ходе конкретных криминологических исследований. Во-вторых, влияние генетически вызванных заболеваний на развитие и поведение личности может быть скорректировано под воздействием социальной среды и лечения. Коррекция генетических заболеваний может увеличить возможности развития личности или, наоборот, сузить возможности усвоения социальных программ.

Ученые уже получили полную расшифровку генетического кода человека. «Генетическое поведение» по их мнению на 70-80% определяется наследственностью одновременно новейшие исследования подтверждают уникальность каждой личности. Даже личность однояйцовых близнецов при внешней их схожести и близости интересов различны. Отсюда следует, что клонирование неспособно воспроизвести лиц, идентичных Эйнштейну и Гитлеру. Тем более не наследуемы криминогенные свойства личности. Данные хромосомных и близнецовых исследований, по крайней мере, до 21 века, не подтвердили существования «гена преступности».

Авторы социологических концепций преступности главными детерминантами этого явления признают социальные факторы.

Сторонники антропологического подхода к трактовке преступности концентрируют свое внимание на тех явлениях, которые юристы относят к разряду общественно опасных деяний, совершенных в состоянии невменяемости либо уменьшенной вменяемости. В этом отношении их позиция весьма уязвима, поскольку за пределами анализа антропологов в таком случае остается значительный массив преступлений.

Теологический подход как бы переносит проблему преступности в совершенно иную (идеальную) плоскость, где вопросов о соотношении социального и биологического практически не возникает.

Обобщая вышесказанное можно привести признание Гете, сказавшего, что не знает ни одного преступления, которое он не мог бы совершить. Все зависит от пропорциональности биологического и социального, выступающих в единстве.