Фото городка Крейга, вид на Икорный остров и место нахождения «Инвестора».

Но, по крайней мере, один человек в Крейге был крайне шокирован, увидев, что судно все также остается на плаву. На тот момент на «Инвесторе» вот уже сутки были открыты все кингстоны (кингстон - забортный клапан в подводной части наружной обшивки судна, служащий для доступа забортной воды во внутренние емкости корабля. Например, для охлаждения двигателя, в трубопроводы пожарных и водоотливных систем) и судно должна была поглотить морская пучина. Однако сейнер, словно стойкий оловянный солдатик, продолжал сверкать своими новыми бортами на солнце, и не думая погружаться в глубокие воды.
Около 16.00 вторника, 7 сентября 1982 года, экипаж траулера «Casino» вдруг замечает дым, поднимающийся от пришвартованного сейнера, понимая, что на судне что-то стряслось.

После оповещения властей, «Casino» спешит на помощь «Инвестору», чтобы помочь бороться с огнем, и по пути сталкивается с яликом, за веслами которого в сторону Крейга энергично гребет мужчина. Решив, что это кто-то из членов экипажа «Инвестора», матросы машут ему рукою, все также не имея возможности разглядеть лица пассажира лодки. А неизвестный, выскочив на берег порта, исчезнет в недрах доков, так и не будучи опознанным.
Потребовалось несколько часов борьбы с огнем, прежде чем горящий «Investor» смогли потушить. Но главным достижением спасателей явилось то, что корабль успели отбуксировать в порт, предотвратив его затопление. И на свет явилась зловещая тайна груза сейнера. Четыре обгоревших тела были найдены в носовой части рубки, аккуратно уложенными на кровати, со следами множественных огнестрельных ранений. Это были супруги Колхерсты, их дочь Кимберли и брат Марка – Майк Стюарт.
Однако в какой-то момент, когда, казалось бы, огонь полностью отступил и тела убитых стали вытаскивать на берег, «огненное чудище» с новой силой вспыхнуло, уничтожив все следы и улики в зловещей носовой рубке.
К моменту прибытия полиции и солдат, «Investor» практически полностью выгорел изнутри. И если тела четырех его пассажиров были найдены сразу, то нахождение и опознание тел остальных четырех членов экипажа вызвало сложности. В нижней части корабля бушевал огонь такой силы, что от людей, находившихся в ней, остались лишь части тел и фрагменты костей.
В конце концов, будут идентифицированы останки Джерома Кеуна и еще одного взрослого человека, предположительно либо Криса Хеймана или Дина Муна. И никаких следов четырехлетнего Джона Колхерста и еще одного члена экипажа. По завершению работы, криминалисты сделают предположение, что маленькое тело ребенка, скорее всего, было полностью уничтожено огнем. О еще одном ненайденном мужчине сказать что либо определенное было невозможно.
Выводы напрашивались сами собою. Пассажиры «Инвестора» были явно убиты по возвращению из ресторана вечером 5 сентября. Об этом свидетельствовала все та же одежда на трупах, в которой семья Колхерстов присутствовала на вечеринке. Красное выходное платье, в котором Ирэн красовалась на дне рождении мужа, красноречиво говорило: это не то убранство, в котором женщине комфортно расхаживать по рыболовецкому судну. По неведомой причине в ночь на 6 сентября неизвестный убийца устроил настоящее побоище на корабле, застрелив по меньшей мере 4 человек из оружия 22 калибра. Затем, оставшись на «Инвесторе», утром он отвязал сейнер от соседних рыболовецких лодок и несколько часов пребывал на дрейфующем корабле.
Полиция терялась в догадках: ни очевидных мотивов убийства, ни причины, по которой убийца немедленно не скрылся с корабля, обнаружить не удавалось. Но становилось очевидным, что открыв кингстоны сейнера, убийца пытался затопить корабль, дабы скрыть следы преступления. Шторм и туман стали его соучастниками. Будто все боги природных стихий его защищали.
Затем, взяв 20-футовый ялик «Инвестора», он отплыл в Крейг, считая черное дело сделанным. И какого же было его удивление, когда утром во вторник он увидел корабль целым и невредимым!
При опросе местных жителей вскоре стало известно, что кто-то видел злоумышленника, загружающего канистры с 2,5 галлонами горючего (около 10 л) в ялик и отплывающего от причала Крейга. Очевидно, поняв свою оплошность, убийца не придумал ничего лучшего, чем поджечь корабль с телами. Облив корабль бензином, он вызвал невероятной силы пожар, а сам немедленно ретировался на берег. Именно в этот момент он и встретился с траулером «Casino», спешащем на помощь «Инвестору».
Ужасным выходило то, что не нашлось ни единого человека, могущего достоверно описать убийцу. Его видело с десяток людей, но все лишь издалека, сквозь туман или дождь, каждый раз принимая за члена экипажа сгоревшего сейнера.
Всю последующую неделю после убийства отряд солдат и полицейских, под руководством главного следователя полицейского Бюро Аляски Джима Стогсдилла, «просеяли сквозь сито» 200-мильный участок побережья (320 км) и океана, используя для этого 40-футовые лодки, самолеты и десятки служащих. Были опрошены сотни рыбаков и местных жителей Крейга, но тщетно. Убийца словно провалился сквозь землю, никто не мог его опознать и сказать хоть что-то определенное. Скудные свидетельства лишь подтверждали, предполагаемый убийца постоянно мелькал у места преступления, но лица его никто не разглядел. Дело осложнялось и тем, что рыбаки, участвующие в сезоне ловли горбуши, массово разъезжались по своим портам. Установить, кто из них мог быть предполагаемым свидетелем, становилось невозможным.

В конечном счете, следствие стало рассматривать две версии. Первая косвенно указывала на то, что убийца, вероятно, мог быть одним из членов команды, и в вечер убийства он присутствовал на «Инвесторе». Наиболее весомым аргументом в пользу этой теории стала 36-часовая задержка между убийством и поджогом лодки. Казалось невероятным присутствие убийцы на корабле рядом с трупами в течение длительного времени. Более логичным поведением для убийцы-чужака, очевидно, стало бы как можно скорейшее покидание места преступления. Однако, он предпочел уничтожить следы, предприняв попытку затопления судна, а затем его поджога. Не свидетельствовало ли это о желании преступника скрыть отсутствие одного из тел на судне?
Однако, эта версия не поясняла мотива преступления. Каждый из членов команды имел хорошую репутацию, в конфликты с Марком Колхерстом не вступал, и, очевидно, материальной выгоды от убийства не получал. Ни Дин Мун, ни Крис Хейман никак не походили на массовых убийц. Жестокость и немотивированность, с которыми было совершено убийство, по меньшей мере, 7 человек, свидетельствовало о явной агрессии нападавшего, о его психологической нестабильности или склонности к криминальному поведению. Между тем, ни об одном из членов экипажа никто не мог сказать ничего дурного.
Казалось странным и то, что убийца после первоначального покидания лодки, спустя сутки все еще находился в Крейге. Свидетели подтвердили, что ялик «Инвестора» весь вечер понедельника и большую часть вторника стоял привязанным у причала. Именно это и позволило убийце повторно вернуться на судно, дабы его поджечь. Этот факт говорил о невероятной самонадеянности преступника, о его почти мистической уверенности в собственной безопасности. Ведь убийца не мог знать наверняка, что никто в последующем не сможет его опознать.
Из подобного вывода вытекала версия вторая. Вероятным было то, что все члены экипажа все же погибли на «Инвесторе». Если сила огня могла полностью разрушить останки 4-летнего Джона Колхерста, то почему также бесследно не могло исчезнуть и тело еще одного члена экипажа? И значит, убийцей мог быть кто угодно, незаметно проникнувший на корабль в вечер 5 сентября.
Более двух лет велось расследование. Жизнь не стояла на месте, рыбаки возвращались в Крейг на промысел. Их находили и допрашивали. В итоге, результатом полицейского расследования станет арест первого, и по сути, единственного подозреваемого в этом деле.
Спустя почти два года, 10 сентября 1984 года полиция арестовала 24-летнего Джона Кеннета Пила из Беллингхайма.

Фото Джона Кеннета Пила

Этот белокурый молодой человек за год до убийства входил в состав команды Марка Колхерста, прекрасно ориентировался на «Инвесторе» и знал всех убитых. Но по причине употребления им марихуаны, между Марком и Пилом однажды произошел скандал, в результате которого Колхерст выгнал Пила с судна.
Против Джона существовали лишь косвенные улики. Ссора, произошедшая более года назад, слабо поясняла мотив убийства, он никогда не был замечен в криминальном поведении, а обыск жилья так и не дал желаемого результата - никто и никогда не видел у Пила оружия 22 калибра.
Судебный процесс над Джонном Кеннетом Пилом стал самым длительным и дорогостоящим процессом в истории Аляски. Общественность была настолько взбудоражена жестокостью массового убийства, где преступник не пожалел беременную женщину и двух маленьких детей, что перед судебными приставами встала огромная проблема. Отбор присяжных грозил быть сорванным по причине невозможности нахождения непредвзятых людей, способных адекватно рассматривать дело. В конце концов, спустя месяц присяжные были отобраны, и начался судебный процесс, в ходе которого обвинение не могло представить ни единой неоспоримой улики или доказательства против Пила. Все базировалось лишь на свидетельских показаниях людей, якобы опознавших в Пиле человека, покупавшего 7 сентября бензин.
Неожиданно обвинение представило свидетеля, утверждавшего, что 5 сентября он стал очевидцем ссоры между Марком Колхерстом и Джоном Пилом во дворе ресторане, где семья отмечала день рождения владельца судна. В ответ на это подсудимый утверждал, что спал дома, находясь «под кайфом». Алиби Пила подтвердить никто не мог, но и показания неожиданно возникшего свидетеля, по меньшей мере, вызывали сомнение.
Все представленные обвинения выглядели малоубедительно. 150 свидетелей, участвовавших в процессе, путались и меняли первоначальные показания, у них существовали проблемы с восстановлением событий, произошедших два года назад. К тому же, защита Пила стала недвусмысленно указывать, что Марк Колхерст не мог законным способом заработать на дорогостоящий «Инвестор». Стали звучать намеки на торговлю владельца судна наркотиками и запугивание полицией свидетелей.
Этот суд походил больше на фарс. Ни одна из сторон не имела ничего, кроме слов. Присяжные, просовещавшись более шести дней, признали, что зашли в тупик. Обе стороны процесса не имели ни малейших доказательств своих утверждений, и жюри присяжных оправдало Джона Кеннета Пила. Голоса разделились – 5 «за» обвинительный приговор, 7 «против».
Почти два года спустя, в январе 1986 года, Пилу повторно было предъявлено обвинение в убийстве 8 человек и поджоге «Инвестора». Но за прошедшее время полиция так и не нашла ни единого доказательства его вины. И 28 августа 1986 года Пил был повторно оправдан.
Это расследование и судебный процесс стоили Аляске более $ 3 000 000, а убийца так и не был найден. В довершении всего, за полицейское преследование Пил получил от государства $ 900 000 компенсации. Он никогда не пояснял, почему сумма его претензий была именно таковой.
Удивительно, но массовое, немотивированное убийство, совершенное в 1982 году в бухте между Крейгом и Икорным островом, было не единственным подобным преступлением, совершенным на Аляске. Спустя два года, в 1984 году другой северный городок потрясло преступление, где убийца лишил жизни 9 человек.

1984 год стал не только временем совершения этого второго массового убийства на Аляске, но и годом смерти его виновника. Мотивы столь зверского преступления этот странный человек унес в могилу, оставшись толком никем не понятым. Забрав жизни у десятой части населения одного аляскинского глухого поселка, он не сражался за свою судьбу, а предпочел быть затравленным, словно зверь, и убитым. Зажатый двумя полицейскими вертолетами в тайге, этот массовый убийца получил заслуженных 8 пуль. А родные убитых им людей так и поныне не знают где тела близких.
Начало же эта история берет в далеком 1958 году. Именно тогда, 20 августа в небольшом городке Хоффман-Эстейт, штат Иллинойс, в доме по адресу 1339, Hassell Drive, в семье простого рабочего Фрэнка Силки родился мальчик, которого нарекли довольно типичным американским именем – Майкл.

Современное фото улицы Hassell Drive. Как несложно понять, городок Хоффман-Эстейт – совершеннейшая «дыра».

Он рос в приличной семье небогатых тружеников и был третьим, младшим ребенком в семье Силка.
Этот мальчишка с детства демонстрировал неподчинение правилам, и по воспоминаниям одноклассников, с первых лет жизни имел серьезные проблемы с дисциплиной.
Майкла Силку описывали как угрюмого, задиристого волчонка, норовящего при первой возможности покинуть уютный дом, умчавшись в лес. Он не любил кровати и спал на полу. Тепло и комфорт семейного очага предпочитал скитаниям по глухим лесам в полном одиночестве. Этот мальчонок родился с идеей нонкорформизма в душе, пронеся отвержение устоев и норм общества сквозь всю свою жизнь.
Для Силки не существовало авторитетов и правил, а его странные идеи вертелись вокруг противопоставления себя всему миру. Он ненавидел шумные компании и взрывался неудержимой агрессией при малейшем намеке на конфликт. Лез с кулаками на любого обидчика, что в конечном итоге и привело его к положению изгоя, а ссоры с учителями стали неотъемлемой частью школьных лет.
Силка умел обходиться малым: он мог неделями не мыться, одевался, словно заправский охотник, в еде имел предпочтения совершенно скудные, а в человеческом общении не нуждался вовсе. У него не было друзей, родители с трудом понимали устремления собственного ребенка, ибо из того невозможно было вытянуть лишнего слова.
Учеба и детские шалости Силку никогда не интересовали. По-настоящему его манило только одиночество, которое он всеми силами старался обустраивать в соседнем лесу, строя шалаши, рыбача и охотясь, проводя недели в абсолютном уединении. В сущности, Силка был дитем природы, понимающим ее лучше, нежели себе подобных. Часто местные жители слышали отголоски его стрельбы по мишеням в лесу, пожимали плечами и считали этого подростка мелким чудаком, но не преступником. И вскоре поняли, что глубоко заблуждались.
Была у Майкла одна, единая на всю его короткую жизнь, страсть – оружие. Которая преступно совмещалась с нежеланием работать и соответствовать утилитарному образу добропорядочного американца.
Уже в возрасте 17 лет, в октябре 1975 года вместе с другим подростком Майкл совершает свою первую кражу, взломав дверь в одном из спортивных магазинов городка Дес-Плейнс, что в 20 км от его дома. Они пытаются украсть туристическое снаряжение и охотничьи ружья, но их задерживают. Однако, делая скидку на юный возраст, дают шанс на исправление, заменяя обвинение в незаконном ношении оружия и попытке кражи на умышленное повреждение чужого имущества. В итоге Силка отсидит в кутузке лишь 30 дней, выйдя с четким осознанием, что все это общество, пытающееся его усмирить, беспомощно и слишком либерально.
В этом же году, спустя пару месяцев, Силка со своим старшим братом Стивом убегают из дому, тайком переходят канадскую границу, но истощение их запасов пищи и очевидно, отсутствие хоть какого-нибудь плана побега, возвращает их домой.
В феврале 1977 года, по наводке местных жителей, видевших как Силка прогуливается по городскому парку со старинной винтовкой, его опять арестовывает полиция города Хоффман-Эстейт. Но уже по обвинению в незаконном ношении заряженного огнестрельного оружия в общественном месте. Спустя месяц – новое задержание по обвинению в ношении оружия в городской черте. Этот арест заканчивается штрафом в 100$, которые вынуждены, скрепя сердце, оплатить небогатые родители Силки.
Решив, что юнца пора приструнить, найдя, как им казалось, достойное применение оружейным пристрастиям Майкла, родители уговаривают сына отправиться служить в армию. Впрочем, он и сам не видит себя в этой жизни, посчитав судьбу солдата наилучшим выбором. В период с 1978 по 1981 год Силка служит на Аляске в Форте Уэйнрайт, находящемся подле Фэрбанкса, в роли механика вертолета в составе 16-й боевой авиационной бригады.

И демонстрирует невиданные способности, получив наивысшую оценку уровня эксперта в стрельбе из винтовки М-16 (американская автоматическая винтовка калибра 5,56 мм) и гранатомета.
И все бы было ничего, да вот неспособность Силки к подчинению, невзирая на его успехи в военной подготовке, делают и в армии этого человека изгоем и преступником.
Он постоянно дерется, грубит начальству и сидит на гауптвахте. За время службы у него случается несколько стычек с военной полицией, которая обвиняет его в нападении на офицера и в ношении огнестрельного оружия заряженным в казарме. Что закономерно заканчивается арестами и временными заключениями под стражу. В конце концов, бесконечное непослушание в вопросах дисциплины, конфликты с сослуживцами и нежелание «работать в связке» вынудило командование отправить Силку на гражданку. Что, очевидно, вконец убедило молодого человека в его нежелании вливаться в социум.
В конце 1981 года, в возрасте 23 лет он возвращается домой в Хоффман-Эстейт, но подолгу на одном месте не задерживается. Все это время Майкл будет колесить по Америке, разъезжая на своем потрепанном, видавшем виды седане. Никто не знает, чем зарабатывал себе на жизнь столь нелюдимый человек, с трудом окончивший лишь среднюю школу и прослуживший 3 года в армии. Но по воспоминаниям запомнивших его людей, в продуктовых магазинах и в магазинах оружия он всегда рассчитывался наличностью.
Новое оружие Силка покупал с завидной регулярностью, осматривая и «лаская» его, словно любимую девушку. К слову, именно в связях с девушками его никто никогда не замечал. Впрочем, как и в каких-либо иных связях с гомо-сапиенс. В последующем, когда Силка погиб и его личностью запоздало попытались поинтересоваться, восстановив хронологию событий и передвижений по стране, выяснилось, что сделать это не представляется возможным. По свидетельству старшего брата, Силка изредка ему звонил и сообщал, что перебивается непостоянными заработками. Он говорил, что работает нелегально на стройках, а однажды заявил, что выехал в Аляску, где служит моряком на рыболовецком судне.
Очевидно, что все работы, которыми промышлял будущий убийца, являлись нелегальными. Он получал наличность, не фигурируя ни в одном из официальных списков по уплате налогов, рассчитывался везде налом и ни с кем не общался. Таким образом, проследить, чем занимался Силка в период с конца 1981 года по 1984, оказалось невозможным.
Последующий год его жизни ознаменуется еще несколькими арестами. И в каждом из них будет фигурировать оружие.
В ноябре 1982 года Силка снова будет арестован по обвинению в незаконном владении целым арсеналом оружия и нападении на офицера патрульной службы. Будучи остановлен за незначительное нарушение правил дорожного движения, офицер найдет в багажнике его автомобиля револьвер 44 калибра, пистолет 22 калибра, а также два охотничьих ножа. А потребовав выйти из автомобиля, получит отказ Силки подчиняться. Результатом станет осуждение Майкла Силки провести последующих четыре дня в тюрьме графства Кук (штат Иллинойс).
Последний официальный арест Силки датируется 21 июлем 1983 года, в процессе которого ему было предъявлено обвинение не только в незаконном владении оружием, но и в активном сопротивлении полиции поселка Южный Баррингтон (штат Иллинойс). Как и в предыдущем случае, Силку остановил патрульный за превышение скорости, и, узрев на заднем сидении винтовку 22-ого калибра, резонно потребовал разрешение. Но встретив угрюмое сопротивление, вынужден был доставить странного мужчину в участок.
Однако, как это часто случается в подобных историях, Фемида проявила к Силке незаслуженное терпение, отпустив его под подписку о невыезде. Явившись лишь дважды, последний раз 26 октября, на судебное слушание по рассмотрению дела, Майкл Силка исчезает. 20 декабря этого года на его взятие под стражу уже выдают ордер, но поздно – никто не ведает, куда испаряется этот странный субъект.
По сути, как выяснится позже, никто Силку особо и не искал. Посчитав, что все его правонарушения являются незначительными, дело Силки отправляют в «долгий ящик» и преспокойно забывают о существовании этого отшельника. Вполне возможно, если бы в свое время кто-то, кто имел должностные полномочия и обязанности, хотя бы попытался взглянуть на всю историю многочисленных арестов Майкла с большей серьезностью, на планете было бы меньше людского горя. Но равнодушие и халатность правит миром. И Силка воспользуется этим сполна.
Покинув незадачливых судебных исполнителей и прокуроров, он отправится на Аляску, имея один, как ему казалось, идеальный план: покинуть этот враждебный мир с его навязчивой цивилизацией и дурацкими правилами. Там, в глухой тайге, он намеревался исчезнуть, скрыться от недремлющего ока назойливой полиции, уйти от надоедливого и ненужного общения с себе подобными, жить наедине с природой.
Впрочем, идея Силки была далеко не нова. У местных жителей, обитающих в глухих таежных поселках Аляски, для подобных людей даже существует свое нехитрое название - их именуют «людьми конца дороги». Угрюмые сосны Аляски, хранящие тайны, снега, ледяным саваном погребающие следы, молчание гор

и дороги, которые здесь заканчиваются.

Все это манит отшельников, подобных Силке. Тех, кто стремится оставить все позади. Кто хочет укрыться от проблем и невзгод, выбирая изгнание.
Кто-то стремится уйти от наказания, кто-то пытается начать жизнь заново. Но мало кто остается. Аляска не терпит малодушия и слабости, она не прощает неискренности, и тайны хоронит, но вместе с их владельцем.
Многие, кто приезжает сюда, дабы укрыться, не выдерживают суровых законов природы, многие осознают, что жизнь в безмолвных пустошах – не для них.

Местные жители «не кидаются в объятья» чужакам, зная, как сложно приживается человек в этих тяжелых условиях. Но в 80-х годах прошлого столетия аборигены Аляски понимали, как опасны капризы природы, но не осознавали, насколько страшен подчас человек.
Силка принадлежал к тому разряду людей, кого не пугал аскетизм, но кто ненавидел весь род людской.
В начале апреля 1984 года, на беду Аляски, он приезжает в Фэрбанкс, и поселяется на его глухой окраине, в поселении под названием Хопкинсвилл, в одном из коттеджей, который сдавался в аренду.