История создания Великой хартии вольностей

При ответе на первый вопрос студенту необходимо выявить суть тех социально-политических противоречий, которые привели к созданию в Англии в начале XIII в. широкого лагеря оппозиционных сил, получивших на­звание «община всей земли», рассмотреть общий ход борь­бы этих сил против короля, закончившейся компромис­сом и подписанием Хартии. О том, что Хартия была вынужденной уступкой оппозиционным силам со сто­роны короля, а не документом, который он доброволь­но даровал своим подданным, свидетельствует ряд ее положений. В частности, в ст. 61 указывается первопри­чина пожалования данной Хартии — «умиротворение раздора, родившегося между нами (королем) и барона­ми нашими». Вместе с тем ВХВ указывает и на более широкомасштабные цели «улучшения королевства на­шего», подоплекой чему был выходящий за рамки об­щепринятых правовых обыкновений произвол короля и его администрации: многочисленные финансовые нару­шения, произвольное повышение налогов (особенно «щитовых денег»), судебные и внесудебные, например лесные, штрафы, денежные подмоги вассалов, введе­ние налога на движимое имущество, которым облага­лись и бароны, и купцы, и сельские жители, и пр.

Беспредельное выкачивание у населения денег, ко­торые требовались на непопулярную войну с Франци­ей, на выплату дани Папе Римскому, на наемников и пр., как главная функция административного аппарата в центре и на местах во главе с Curia regis, сопровожда­лось неприкрытыми злоупотреблениями: внесудебной конфискацией земель у непосредственных держателей короля за малейший проступок, лишением свободы без судебного разбирательства и т. п. Хартия пестрит сведе­ниями (ст. 31, 47, 48), указывающими на злоупотребле­ния короля, на наличие «дурных обычаев», связанных, в частности, с лесными заповедниками, занимавшими значительную часть территории страны и включавшими как пахотные земли, так и луга и парки, изъятые из-под контроля «общего права». Эти земли управлялись коро­левскими лесничими, которые на своей территории могли без суда и следствия жестоко карать за любые пра­вонарушения, вплоть до смертной казни с конфискаци­ей имущества. Борьба свободных держателей за свои пра­ва на владение этими угодьями, дарованные им Лесной ассизой Генриха II, не прекращалась в Англии в тече­ние всего XIII в.

Все эти злоупотребления затрагивали, прежде всего, крупных землевладельцев, связанных вассально-ленными отношениями непосредственно с королем как со сво­им сеньором. Парадоксально, что бароны (во главе с ве­ликими баронскими семьями), занимая доминирующее положение в английском обществе и непосредственно находясь под своевольной властью короля, были в мень­шей мере, чем вассалы других лордов, защищены от его злоупотреблений феодальным обычаем и традиционны­ми судебными процедурами. Это в значительной мере определило ведущую роль баронов в оппозиции коро­лю, что повлияло на содержание большинства статей Хартии, с помощью которых королевские вассалы хоте­ли восстановить свои нарушенные имущественные пра­ва и установить гарантии их неприкосновенности в бу­дущем.

Принципиально новым обстоятельством борьбы ба­ронов с королем в начале XIII в. стала поддержка их все­ми сословными группами свободного населения Англии: клиром, рыцарями, горожанами, фригольдерами. Их со­трудничество, совместные действия основывались на совпадении интересов в обуздании королевского произ­вола.

Огромная роль в поражении короля принадлежала католической церкви в лице Папы Римского и его став­ленника архиепископа Кентерберийского Стефана Ленгтона. Разногласия между королем Иоанном Безземельным и Папой Римским Иннокентием III в связи с отказом короля принять в качестве архиепископа Кентерберийс­кого папского ставленника, затрагивающим важнейшую прерогативу Церкви, привели в 1208 г. к наложению ин­тердикта на всю Англию (приостановке осуществления церковных служб и таинств) и отлучению английского короля от Церкви. Попытки Иоанна назначить на цер­ковные должности своих людей закончились тем, что он был лишен трона. Покорившись Папе в 1213 г., Иоанн был вынужден фактически передать ему королевство Англия в собственность и получить его назад уже в каче­стве ленного держания папского вассала, согласившись при этом не только вернуть Церкви отнятые у нее ранее земли, но и отправлять в Рим ежегодную дань.

Нетрудно представить, сколь большое политическое значение в стране с господствующим религиозным ми­ровоззрением имело лишение королевской власти тра­диционного ореола могущества и святости, а также как это обстоятельство отразилось на политическом конф­ликте вокруг подписания Хартии в 1215 г. и на ее содер­жании. Неслучайно первой же статьей Хартии была закреплена полная «свобода церкви», неприкосновенность владения ею своими правами и вольностями и прежде всего «важнейшей и более всего необходимой» свободой выборов клира.

Общественно-договорные основы Хартии, нашедшие отражение в содержании ее статей и касающиеся прав и привилегий не только баронов, но и других сословных групп свободного населения Англии, в значительной мере были определены как политическими притязания-­ми Церкви, так и ее господствующей религиозной иде­ологией о верховенстве права, в частности личными воззрениями архиепископа Кентерберийского Стефана на подчинение королевской воли Богу, божественную справедливость и др., которые подкреплялись традиционны­ми ссылками на «извечно» (с англосаксонских времен) существующие «права и вольности» англичан и т. п.

Трудно переоценить влияние на исход борьбы, а так­же на содержание ВХВ и английского рыцарства, кото­рое стало в это время реальной политической силой, составляя около 3/4 господствующего класса английс­кого общества. Рыцари, ряды которых пополнялись в силу простоты перехода в эту сословную группу пред­ставителями фригольдеров, были широко представле­ны в местной администрации шерифами, помощника­ми шерифов и пр., входили в состав присяжных в судах сотен и графств. Более того, они в силу особых истори­ческих обстоятельств стали приобретать в XIII в. все большую независимость как от своих лордов, так и от короля. Неслучайно именно их поддержки искал анг­лийский король в критическом для него 1215 г., созвав по четыре рыцаря от каждого графства для обсуждения «дел королевства».

Не менее важное влияние и на исход политической борьбы того времени, и на содержание Хартии 1215г. оказали горожане, интересы которых тоже не могли не учитываться правящей элитой. Поддержку со стороны корпоративной силы английского бюргерства, основан­ной на его богатстве, искали и короли, и бароны.

В связи с вышеизложенным представляется надуманной многолетняя дискуссия о том, кого составители Хартии 1215г. включали в понятие «свободный человек» liber homo), чаще всего использовавшееся в ее статьях о правах и привилегиях. Это — все свободное население Англии, на которое распространялись гарантии «общего права» страны, за исключением несвободных вилланов, что явно свидетельствует о феодально-сословном характере этого важного политического документа.

Кажущиеся разночтения понятия liber homo в Хартии связаны лишь с определенной расстановкой в ней акцентов, со стремлением под влиянием конкретных обстоятельств подчеркнуть права и привилегии определенной сословной группы как части целого. Примером может служить сопоставление ст. 20 и 21 Хартии, которые предписывают наложение штрафа на «свободного человека» (ст. 20), в том числе на графа и барона (ст. 21), «не иначе как сообразно роду проступка». В ст. 21 не только подчеркивалась необходимость соблюдения этой нормы в отношении графов и баронов, но и содержалось требование «суда равных», ставшего в это время камнем преткновения между ними и королем и все чаще прибегавшего к административному приказу или суммарной юрисдикции при наложении штрафов и пр.

2. Феодально-сословный характер основных положений Хартии. Закрепление в ней прав и привилегий отдельных сословных групп средневековой Англии

При ответе на второй вопрос студенту необходимо иметь четкие представления о действующей в феодаль­ной Англии XIII в. судебной и правовой системе, учиты­вая то обстоятельство, что во всей Европе, благодаря закономерному развитию правовой культуры к этому времени, устанавливается феодальное право как систе­ма более объективных; точных, единообразных и уни­версальных обычно-правовых норм о правах и обязан­ностях сюзеренов и их вассалов, начиная с верховного сюзерена — короля и его непосредственных держателей (tenantes in capite), т. е. феодальное право как таковое, и совокупность норм, регулирующих отношения зависи­мых вилланов и их лордов, т. е. манориальное право. Соб­ственно феодальное право включало в себя следующие элементы: право вассала на долю в феоде, которое не могло быть произвольно отчуждено, право сеньора тре­бовать от своих вассалов исполнения военной службы либо выплаты введенных в Англии в XII в. особых де­нежных сумм — «щитовых денег» (scutage), а также лич­ной денежной помощи в ряде исключительных обстоя­тельств (auxlium), право собирать особый налог при на­следовании земли и ее субинфеодации (рельеф), право опеки над несовершеннолетними наследниками его вас­салов и т. д. При этом сеньориально-вассальные отноше­ния могли быть прекращены путем процедуры «отзыва верности» (diffidatio), если одна из сторон нарушила свои обязательства, причинив при этом другой стороне серь­езный ущерб. Важнейшим принципом европейского фе­одального права являлся принцип коллективного пра­восудия, что предполагало особую повинность каждого вассала участвовать в «суде равных» своего лорда.

В целом восстановлению этих общепризнанных, ус­тоявшихся в средневековом обществе обычно-правовых норм, их закреплению, упорядочиванию и уточнению и была посвящена большая часть положений ВХВ 1215г. (Ф. Мейтленд).

В частности, ст. 2 Хартии не только подтверждала пра­во наследников графов и баронов и других непосред­ственных держателей земли от короля (in capita) упла­чивать «старинный рельеф», но и фиксировала его за­конные рамки в денежном выражении за «графскую баронию», за «рыцарский фьеф» и пр. В ст. 3—5 Хартии закреплялись традиционные нормы о принадлежащем королю праве опеки над несовершеннолетними наслед­никами своих вассалов при условии прекращения зло­употреблений этим правом се стороны королевских чиновников.

Не затрагивая право короля и других сеньоров вмешиваться в брачные отношения наследников и вдов своих держателей (см. ст. 6—8), Хартия тем не менее защищала их земельные держания от конфискации за долги самому королю или евреям-ростовщикам (эти долги, как завило, также переходили в королевскую казну). Феодальный принцип взаимности прав и обязанностей сеньора и вассала нашел четкое выражение в ст. 37 Хар­тии, согласно которой королю впредь запрещалось «вме­шиваться в права других сеньоров-опекунов над наследниками или над какой-либо землей, которую он держит от другого за рыцарскую службу».

К традиционным нормам относится и ст. 12 Хартии, закреплявшая обязанность королевских вассалов выпла­чивать своему сюзерену личные пособия в случае его выкупа из плена, а также для возведения в рыцари его первородного сына и выдачи первым браком его перво­родной дочери. Характерно, что согласно Хартии такие же пособия королю должен был уплачивать только го­род Лондон, находящийся под его непосредственным контролем.

Принципиально новым положением ст. 12 стало тре­бование выплаты королю «щитовых денег» и пособий не иначе как по решению «общего совета королевства», в который входили иерархи католической церкви и ба­роны, крупнейшие землевладельцы (majores barones), a также все те, кто держал землю от короля непосред­ственно. Здесь король выступает, прежде всего, в роли феодального сеньора, законность требований которого к своим вассалам была закреплена феодальным обыча­ем. Фактически эти поборы и пособия перекладывались баронами и графами на плечи своих вассалов, кроме того, к их выплате привлекались простые фригольдеры и вилланы.

Прямым следствием принципа «взаимности прав и обязанностей» в феодальном праве Европы стало зак­репление в ст. 15 и 16 Хартии норм о равных правах вассалов других лордов с вассалами короля при взимании с них пособий и несении различных видов службы, что имело непосредственное отношение в первую очередь к рыцарям. К числу немногих статей, касающихся прав и привилегий рыцарей, относилась и ст. 29, запрещавшая констеблю принуждать рыцаря платить вопреки его же­ланию деньги взамен личной охраны замка своего лор­да. Дело в том, что к тому времени все большее число феодальных повинностей переводилось в денежную форму.

Малочисленность статей, непосредственно посвящен­ных рыцарям, не свидетельствует, однако, о том, что бароны исходя из «эгоистических интересов» закрепля­ли только свои права и привилегии, ущемляя при этом права рыцарей и горожан.

Это противоречило бы как общей расстановке соци­ально-политических сил в описываемых событиях, так и прямому требованию самой Хартии в форме королев­ского заверения, что «все вышеназванные в ней обычаи и вольности... насколько это касается нас в отношении к нашим вассалам, все в нашем королевстве, как миря­не, так и клирики, обязаны соблюдать, насколько это касается их в отношении к их вассалам» (ст. 60).

Статьи Хартии о выравнивании феодальных приви­легий, о взаимности прав и обязанностей в рамках фео­дальной иерархии между лицами высшего и низшего общественного положения (от рыцарей до баронов и даже королей) можно отнести, по словам Г. Дж. Бермана, к проявлению «идеала законности», что наряду с практикой субинфеодации способствовало сохранению единого классового сознания как высшей аристократии, так и мелкопоместного рыцарства, что основывалось на главном по нормам феодального права противопостав­лении «свободных людей» зависимому вилланству.

Небольшое количество статей Хартия посвящает и английскому городу, горожанам, что, однако, тоже не означает, что бароны в своих эгоистических интересах просто обходили их своим вниманием при составлении Хартии. И королю, и баронам всегда не хватало денег, которые сосредоточивались в городах как торговых цен­трах, поэтому они искали поддержки горожан.

Значительное внимание Хартия уделяет проблеме долгов свободных землевладельцев, их наследников и вдов английским купцам и евреям-ростовщикам, запре­щая, в частности, отбирать земли и доходы с нее, «пока движимости должника будет достаточно для уплаты дол­га» (ст. 9). Характерно, что Хартия не требовала при этом ограничения ростовщического процента.

К моменту принятия Хартии английский город, бла­годаря своей корпоративной сплоченности, не был бес­правен. Уже со времен Генриха I бурги, жители которых не пользовались широкими привилегиями самоуправле­ния, все чаще превращались в города (towns), в свобод­ные ассоциации горожан. К началу XII в. в городах изби­рались шерифы, городам было предоставлено право иметь собственные суды. Весьма расширил финансовую и судебную свободу городов Генрих II, в частности, зап­ретив взимание пошлин с горожан за провоз товаров и другие сборы, ограничив судебные штрафные санкции, запретив арест земли за долги, исключив ограничения свободы браков, опекунских прав над наследниками и пр.

Исторические документы того времени свидетель­ствуют, что горожане уже пользовались в начале XIII в., благодаря дарованным их сеньорами (в том числе и са­мим Иоанном Безземельным) частным хартиям, теми правами и привилегиями, которых добивались бароны с помощью подписания Хартии 1215г. Благодаря этому обстоятельству в ст. 13 Хартии лишь в обобщенной фор­ме были подтверждены «все древние вольности и сво­бодные обычаи как на суше, так и на воде», принад­лежавшие городу Лондону и другим городам, бургам, местечкам и портам. Более того, ст. 28 запрещала неза­конные поборы с горожан и с других свободных лю­дей.

Трудно переоценить значение, особенно для горожан, ст. 35 Хартии, установившей единство мер и весов в стране, а также ст. 41 и 42, закреплявших право не только купцов, но и каждого свободного (этим правом не пользо­валась зависимая часть населения — вилланы) на беспре­пятственный и безопасный въезд, передвижение и выезд из страны. Исключения касались только купцов из воюю­щих с Англией стран, с которыми предписывалось обра­щаться так, «как обращаются с купцами нашей земли». Эти статьи, способствовавшие развитию мировой тор­говли путем создания условий для безопасности рынков и торговых путей, закрепляли новые принципы торгово­го права, основанные на требованиях объективности, универсальности правосудия, взаимности прав и обязан­ностей, предвосхищая одно из универсальных требова­ний свободы личности в наши просвещенные времена.

Анализ указанных статей ВХВ 1215г. дает студенту более глубокие представления о ней и позволяет отве­тить на те дискуссионные вопросы, которые касаются, прежде всего, характеристики Хартии как прогрессивно­го или реакционного для своего времени документа.

3. «Конституционные» положения Хартии, направленные на упорядочение деятельности административных и судебных органов страны

При ответе на данный вопрос студенту необходимо выделить и проанализировать путем сопоставления от­дельных статей те из них, которые непосредственно от­носятся к сфере королевской администрации и системе правосудия в стране (ст. 17—22, 24, 36, 39, 40, 55 и др.). Именно они снискали ВХВ 1215 г. многовековую славу документа, впервые закрепившего «во тьме Средневе­ковья» гарантии прав личности.

Так, ст. 17—19 Хартии содержали положения, обес­печивавшие большую доступность, профессионализм и улучшение управляемости королевских судов. Эти поло­жения не только не подрывали, а, напротив, подтверж­дали и в определенной мере модифицировали в интере­сах истца систему правосудия, созданную Генрихом I (1110—1135 гг.) и его преемниками. Статья 17 Хартии возвращала страну к старому, более удобному делению высшего королевского суда «общих тяжб» (которое было ликвидировано Иоанном в 1209 г.) на два судебных при­сутствия: суд, сопровождавший короля в его объездах страны, и суд, заседавший без короля в Вестминстере в режиме регулярных и длительных сессий. Статьи 18 и 19 также в интересах истца устанавливали правило, что вла­дельческие иски должны рассматриваться в судах тех графств, где возникло само дело, определяя с этой це­лью необходимое число присяжных и королевских разъездных судей (а также порядок выезда их на места).

Как известно, в системе формального по своему ха­рактеру «общего права», сложившегося в Англии в XII— XIII вв., важнейшую роль играли королевские приказы о расследовании или различные формы исков (writs). Хар­тия 1215 г. не только утверждала сложившуюся к этому времени систему приказов, но и способствовала ее даль­нейшему развитию. Так, ст. 18 перечисляла приказы, на­правленные на защиту свободного держания земли: ста­рейшие приказы о «новом захвате», «о смерти предше­ственника», «о последнем представлении на приход». В ст. 36 говорилось о специальном королевском прика­зе, который должен был выдаваться бесплатно и без вся­кого промедления в случае расследования убийства или иного тяжкого преступления, — приказе о расследова­нии «о жизни и членах». Его выдача сопровождалась, как правило, получением другого приказа — о рассле­довании причин задержания обвиняемого: не вследствие ли чьей-либо «злобы или ненависти человек был арес­тован» (writ of otio at atia). Если следствием было уста­новлено, что обвиняемый был арестован на основании злобы или ненависти, он отпускался на свободу при ус­ловии поручительства нескольких лиц в том, что он бу­дет доставлен в суд по первому требованию. Этот при­каз, сходный с приказом habeas corpus, давал обвиняе­мому в тяжком преступлении право на временное освобождение до суда.

В других статьях Хартии закреплялись принципы дея­тельности судов, многие из которых созвучны современ­ному праву. В частности, ст. 20 содержала требование соответствия тяжести наказания степени опасности пре­ступления. Более того, данное прогрессивное положе­ние распространялось на всех держателей земли, в том числе и на зависимых вилланов, воспроизводя при этом традиционное для английского права предписание о не­прикосновенности вилланского инвентаря (упряжки) при взыскании штрафов, что могло лишить виллана средств к существованию. Статья 24 запрещала королев­ским чиновникам (шерифам, констеблям и др.) высту­пать в роли судей по делам, подсудным королю, т. е. судам сотен и графств, в компетенцию которых входило рассмотрение уголовных дел при участии так называе­мого большого (обвинительного) жюри присяжных (это относилось даже к делам вилланов). Содержание этой статьи конкретизируется положением ст. 38, которая, следуя общему замыслу данного политического докумен­та, направлена на пресечение возможности со стороны короля и его чиновников преследовать невиновного. Со­гласно этой статье, никакой человек не мог «привлекать кого-либо к ответу лишь на основании своего собствен­ного устного заявления, не привлекая для этого заслу­живающих доверия свидетелей».

Статья 36 Хартии имела прямую связь со ст. 40, в которой закреплялся часто повторявшийся и взятый дос­ловно из церковных декретов принцип «не продавать права и справедливости», «не отказывать в них или не замедлять их». Историки связывают ст. 40 главным обра­зом с требованием Церкви к светским властям не вме­шиваться в компетенцию церковных судов.

В ряду вышеуказанных статей наиболее дискуссион­ным представляется толкование положений ст. 34 и 39. Так, ст. 34 служит главным аргументом для тех исследо­вателей Хартии, которые утверждают, что бароны пы­тались с ее помощью остановить планомерную работу по созданию централизованного королевского правосудия. Дословно данная статья гласила: «Приказ, называе­мый Praecipe, впредь не должен выдаваться кому бы то ни было о каком-либо держании, вследствие чего сво­бодный человек мог бы потерять свою курию» (курия — это феодальный совет, суд при лендлорде или ином се­ньоре. — Н. К.). Особое политическое значение, которое придавалось этой статье, было связано с ее ошибочным толкованием, что убедительно доказывается новейши­ми исследователями документа[16].

Речь в данной статье Хартии шла не об ограничении деятельности королевских судов вследствие расширения частной юрисдикции лордов, а о защите от королевско­го произвола владельческих прав его непосредственных держателей с помощью традиционного «суда равных». Неверно истолковывая предписания этой статьи, неко­торые исследователи ВХВ считали, что в ней говорилось о потере лордом своей курии. В действительности име­лась в виду возможность потери вассалом суда своего лорда. Так, в английских изданиях, посвященных дан­ному политическому документу, соответствующий фраг­мент латинского текста ст. 34 переводится следующим образом: «вследствие чего свободный человек не мог быть судим в курии (суде) своего лорда» («thereby man not be tried in his lord's court»).

Право феодального землевладения и средневековый европейский принцип «суда равных» в отношениях се­ньора и его вассалов были неразрывно связаны. Ни один сеньор, имеющий курию (собственный суд), действую­щую в двух формах — в форме «суда равных» в отноше­нии своих вассалов и манориального сельского суда в отношении зависимых вилланов и иных жителей своего манора, не мог ее потерять.

Чтобы понять действительный смысл таких важней­ших статей Хартии, как ст. 34 и 39, студенту необходи­мо иметь ясное представление о сложной, многозвен­ной, обладающей внутренним единством системе судов средневековой Англии, в которой каждый из них занимал свою традиционную нишу. Становление этой систе­мы было связано с реформами Генриха II. При нем были сформированы центральные королевские суды в каче­стве составной части королевской курии и восстановле­ны и укреплены общие судебные собрания сотен и графств на основе традиционных англосаксонских по­рядков с привлечением присяжных из числа свободных держателей земли. Кроме того, были упорядочены тра­диционно сложившиеся границы между юрисдикцией судов графств, и частных сеньориальных «судов равных». К компетенции судов «общего права» в сотнях и граф­ствах были отнесены не только уголовные дела, но и споры о землевладении свободных. Это открыло для сво­бодного держателя земли широкие возможности не толь­ко перенести свой иск в королевский суд для расследо­вания с помощью присяжных, но и самому активно приобщиться к их деятельности в той же роли.

Отличительной особенностью этих судов был их со­словный характер. Они исключали из сферы своей дея­тельности земельные тяжбы вилланов. Однако действиф принципа «исключения вилланства» («exeptio villenagii»W не распространялось на тяжкие уголовные преступления, ибо, как писал в середине XIII в. английский правовед: Г. Бректон, «жизнь и члены находились во владении короля и в отношении запретов и наказания, разве что кто-либо другой пользуется специальной привилегией».

В сеньориальном частном «суде равных» лорд мог быть и истцом, и ответчиком. Этот суд основывался на прин­ципе «suit of court», когда сеньор председательствовал в суде, а решения коллективно выносились так называе­мыми suitors — самими вассалами лорда. Вассал при этом в случае несогласия с решением мог обратиться в выс­ший сеньориальный суд, в королевскую курию или пе­ренести свой иск в королевский суд графства. Не изжит был в то время и такой способ решения спора, как су­дебный поединок.

В манориальных сельских судах вершили правосудие «волей лорда и обычаями манора» сами жители манора под председательством сеньора или его помощника-стю­арда. Они разбирали главным образом земельные споры, дела о неуплате долгов, о мелких правонарушениях, в том числе совершенных против своего лорда, выполня­ли ряд полицейских функций наряду с судами сотен и графств. Решения в этих судах принимались коллектив­но, от имени всей общины манора. При этом формаль­но не проводилось различие между крепостными вилла­нами и свободными фригольдерами, сокменами, когда дело касалось зашиты от неправомерных посягательств даже со стороны самого лорда (Г. Дж. Берман).

Таким образом, согласно ВХВ 1215г., сам приказ «Praecipe», являвшийся суммарным средством перене­сения владельческого иска в королевскую курию и дей­ствовавший в отношении держателей короля, графов и баронов («tenents in chif of the Crown»), «как бы сопра­вителей короля» (Г. Бректон), был своеобразным адми­нистративным средством. Дело в том, что он лишь со­держал требование к вассалам короля явиться в коро­левскую курию для обоснования своего права вершить суд по конкретному владельческому иску. Если тому или иному вассалу удавалось аргументировано доказать это право, то дело оставалось для рассмотрения по существу в соответствующем «суде равных». Статья 34 Хартии зап­рещала королю использовать приказ «Praecipe» в иных (щелях и выдавать его «кому бы то ни было о каком-либо держании», т. е. исключить с его помощью незаконное и без «суда равных» изъятие земли у королевского вассала. Прямым подтверждением этому служит ст. 52, в которой закреплялось обещание короля воз­вратить своим вассалам земли, замки, вольности и иные их права, которых они были лишены без законного при­говора своих пэров (равных), а в случае возникновения тяжбы передать дело на решение комитета 25 баронов. Последний создавался в качестве высшей апелляцион­ной инстанции по владельческим искам непосредствен­ных королевских держателей против своего лорда-ко­роля, что было вызвано все тем же государевым произволом, а также тем, что король не мог быть в собствен­ном деле и судьей, и ответчиком. (Еще в «Баронских статьях» (ст. 25) предусматривалось создание такого комитета.) Весьма показательно, что тяжба по поводу владения, отнятого отцом или бароном короля, а не самим Иоанном, должна была рассматриваться в обыч­ном порядке «по приговору своих пэров» «с полной справедливостью» в королевской курии.

По своему содержанию приказ «Praecipe» стал пред­течей широко распространенного впоследствии в англий­ском праве приказа «о запрещении производства по делу» (writ of prohibition). Co временем были разработаны и аль­тернативные способы перенесения дела в королевский суд, например с помощью приказа «о вторжении» (writ of entri). В новой редакции ВХВ прежняя ст. 34 была исклю­чена из текста документа, хотя королевский судебный произвол не прекратился и в последующие века.

Центральное место в ВХВ 1215г. занимала также ст. 39, направленная против произвольных действий ко­роля, незаконных арестов, наложения наказаний по ад­министративному распоряжению без судебного разби­рательства, произвольного лишения прав владения иму­ществом, прежде всего землей, и других неправомерных действий.

Студенту необходимо обратить особое внимание на данную статью Хартии, учитывая общепризнанную не­четкость использования в ее содержании таких понятий, как «суд равных», «свободный человек», «законы стра­ны» и др.

Безусловно, положения ст. 39 были направлены прежде всего против произвола Иоанна Безземельно­го, хотя ряд исторических документов свидетельствуют о его широком распространении и во времена его пред­шественников. Так, в ст. 1 Хартии Генриха I (1100г.) содержалось обещание не допускать впредь «несправед­ливых взиманий (денег)». Хартия Генриха II (около 1154г.) гласила, что необходимо соблюдать «вольно­сти и обычаи королевства». Вторая Оксфордская ХартияСтефана (1136г.) предписывала искоренить «все поборы и несправедливости и незаконные судебные взыскания». Статья 29 «Баронских статей» была почти дословно воспроизведена в ст. 39 ВХВ 1215г. с одним характерным уточнением, содержащим требование «за­конного (legate) приговора равных ему». «Ни один сво­бодный человек, — записано в ст. 39, — не будет арес­тован, или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо иным образом обездолен и мы не пойдем на него и не пошлем на него, иначе как по законному (курсив мой. — Н. К.) приговору равных ему (его пэ­ров) или по закону страны».

Разногласия по поводу ст. 39 Хартии касались, прежде всего, вопроса о том, распространялись ли ее гарантии на всех свободных жителей Англии или только на баронов, которые подпадали под юрисдикцию суда пэров (равных), что в свою очередь «упиралось» в перевод частицы «vel» («...per legate sudiciumparium suorum velperlegem terre»). При ж возникал вопрос, имеет ли она объединительный английский союз «and» — «и») или разъединительный английский союз «оr»— «или») характер. И по контексту, и по буквальному толкованию частица «vel» в тексте г. 39 имеет сугубо разъединительный смысл, свидетельствуя о наличии в Англии XIII в., помимо «суда равных» для баронов и других головных держателей земли от короля, иных судебных учреждений и альтернативных процедур правосудия. При этом ни один из известных вариантов разрешения спора, особенно по поводу земельных держаний, не был сугубо обязателен для свободных жителей королевства. После судебной реформы Генриха II (1166г.) каждый «свободный человек» фактически получил ­право обращения к королю за помощью в случае отказа в правосудии, или нарушения прав свободного держания, или несправедливого решения «равных» в феодальной курии (суде) лорда.

Конкретное содержание ст. 39 Хартии 1215 г. заключалось в официальном признании различных вариантов правосудия, которые определялись условиями земель­ного держания (tenure) и формой судебной процедуры. «Суд равных» в королевской курии эта статья относила к графам, баронам и другим головным земельным дер­жателям короля, выступающего в роли их верховного сеньора (против рядового рыцаря или фригольдера ко­ролю вряд ли понадобилось бы посылать армию). Судом «по законам страны» могли воспользоваться все осталь­ные свободные держатели земли по иным судебным ис­кам, при обращении к другим формам правосудия. Ши­рокое понятие суда «по законам страны» не исключало возможности не только привлечь к ответственности пе­ред королевским судом графства любого нарушителя прав свободного человека, в том числе в случае его не­явки в суд, но и защищать свои интересы иным путем, в частности с помощью традиционного судебного по­единка или объявления королем уклоняющегося от суда «стоящим вне закона» (outlawry).

Эта известная еще англосаксонскому праву и упомя­нутая в ст. 39 мера применялась ранее только в качестве наказания за тяжкие преступления. В XIII в. она стала использоваться по гражданским делам в качестве сред­ства доставки человека в суд, а в случае его неявки или побега — как основание признания им своих долгов, факта незаконного владения чужим имуществом и пр. Статья 39 Хартии была направлена против злоупотреб­лений короля и его чиновников правом объявления че­ловека вне закона без достаточных оснований. Впослед­ствии судами «общего права» в развитие ст. 39 был со­здан специальный приказ о «судебной ошибке» (writ of error), если человек оспаривал объявление его вне зако­на без предъявления обвинения.

Таким образом, в каждую фразу ст. 39 ВХВ 1215г. включался конкретный смысл, соответствующий требо­ваниям исторического момента. Выражение «суд пэров (равных)» относилось в ней к крупным феодалам (гра­фам, баронам) и означало средство защиты их земель­ных держаний от незаконных посягательств со стороны их сеньора — короля. Требование же суда «по законам страны» означало признание иных процедур «правосу­дия», предусмотренных обычным, или общим, правом страны. Оно относилось ко всем свободным людям стра­ны, закрепляя тем самым принцип — «нет наказания без суда». Даже с учетом сословного характера положе­ний ст. 39 сам факт провозглашения этого принципа в начале XIII в. стал бесспорным шагом вперед на пути к будущему утверждению института прав человека в Анг­лии. Интересно отметить, что в XIV в. термин «суд рав­ных» приобрел вполне точный смысл особой формы судебного процесса в отношении баронов по таким тяж­ким преступлениям, за которые предусматривалось наказание в виде смертной казни и конфискации имущества в пользу королевской казны.

4. Историческое значение Великой хартии вольностей 1215 г.

Переходя к последнему вопросу, следует отметить, что ВХВ не стала законом или программным докумен­том правительства в период правления Иоанна Беззе­мельного, так как вскоре после ее принятия, в 1216г., он умер, не сдержав своих обещаний. Более того, как подчеркивает Ф. Мейтленд, король с самого начала не собирался выполнять все ее требования, например о свободе церкви (ст. 1), ибо «от юристов и королевских судей очень скоро потребовались бы создание средств для обхода тех принципов, которые не могли быть от­крыто отвергнуты в это время».

Более того, ряд графов и баронов, оставаясь верны­ми королю, открыто игнорировали Хартию 1215г., не отказываясь при этом от записанных в ней прав и при­вилегий. Так, граф Честерский издал собственную хар­тию для графства Чешир, которая содержала требова­ния к честерским баронам и графам предоставить своимлюдям те же привилегии, которые он предоставил им.

К тому же ВХВ не закрепляла действенных гарантий содержавшихся в ней требований. Статья 61 возлагала обязанность контролировать соблюдение Хартии на совет 25 баронов, призванный вместе с «общиной всей земли» при­нуждать короля к ее исполнению, оставляя в неприкосно­венности его лично и членов его семьи. Следует признать, что в отличие от других эта статья ВХВ наиболее ярко отразила идейную узость взглядов баронов по поводу бу­дущего политического развития страны, в которой уже начали складываться новые принципы взаимоотношений королевской власти с основными сословными группами, принципы, «ставшие опорой для формирования государ­ственно-политических взглядов новой, сословной монар­хии» (О. А. Омельченко). То, что в ряде своих положений ВХВ 1215 г. как «широкая конституционная грамота» выхо­дила за пределы феодальных форм и идей, признают и ее критики, в частности Д. М. Петрушевский.

Сомнения в официальном признании Хартии в каче­стве действующего источника права породили практику ее периодических подтвержд