Свод законов Российской Империи /Под ред. А. А. Добровольского. €

О всяком происшествии с признаками преступления или проступка, подлежащего преследованию, независимо от жалоб частных лиц, полицейские урядники тотчас обязаны были доносить становому приставу, судебному следователю и товарищу прокурора окружного суда и до прибытия кого-либо из них приступать к производству дознания (§ 8) и розыска. Особо на полицейских урядников возлагалось преследование конокрадства, для чего они обязывались обращать особенное внима­ние на лиц, слывших в околотке конокрадами, и следить за местами, в которых, по народной молве, производились сбыт и укрывательство краденых лошадей и скота (§ 29). Инструкция налагала на урядников слишком обширный круг других обязан­ностей и недостаточно точно определяла их отношение к властям в уезде, поэтому была заменена.

Инструкция полицейским урядникам, утвержденная 28 июля 1887 г. министром внутренних дел по соглашению с министерством юстиции состояла уже из 62 пара­графов. Следует упомянуть некоторые параграфы, касающиеся борьбы с преступно­стью.

§ 4. Для успешного исполнения своих обязанностей урядники должны тщательно изучать местность, входящую в их участок, узнать расположение сел, поселков, отдель­ных домов, усадеб, ознакомиться с местами, где могут укрываться злоумышленные люди и скрывается или сбывается имущество, добытое преступлением, и в том числе краденые лошади и скот.

§ 34. Урядники обязаны сами или через наиболее благонадежных сотских и десят­ских тайно следить за людьми, занимающимися совершением преступлений или состоя­щими под надзором полиции.

§ 36. Урядники при содействии сотских обязаны наблюдать, чтобы в их участке не скрывались беглые, беспаспортные и военные дезертиры.

§ 37. При преследовании беглых, беспаспортных и дезертиров урядники не ограни­чиваются пределами своего участка. Задержанных они отправляют под конвоем сотских или десятских в распоряжение станового пристава, донося ему о лицах, которые давали задержанным пристанище или их укрывали.

§ 39. Урядники сами лично или через сотских особенно внимательно наблюдают затрактирами, постоялыми дворами и другими заведениями, в которых производится тор­говля крепкими напитками и в которых по народной молве обыкновенно происходит сбыт имущества, приобретенного преступлением. Точно так же урядники следят за сбы­том подобного имущества на торгах, базарах и ярмарках и принимают все меры к обна­ружению лиц, занимающихся скупкою краденых вещей как ремеслом.

§ 44. Получив сведение о совершении преступления, урядники извещают станового пристава и затем выясняют, каким образом было совершено преступление, в чем именно оно заключалось, возможно точно определяют, в какой день и в какое время оно совер­шено, кто пострадал от него, на кого заявляется подозрение, и принимают меры к задер­жанию заподозренного и к сохранению следов преступления. Все эти сведения собира­ются путем расспросов без составления актов и протоколов и передаются становому при­ставу.

§ 48. С возникновением производства предварительного следствия у судебного сле­дователя, а также и с прибытием последнего на место преступления розыскная деятель­ность урядников отнюдь не должна прекращаться и продолжается под руководством про­куроров и их товарищей или следователя до тех пор, пока виновные в совершении пре­ступления или похищенное имущество не будут разысканы или пока урядник не получит уведомления, что дальнейший розыск признается ненужным¹.

¹ Арефа Н И. Инструкция полицейским урядникам. — СПб., 1902. — С. 17—43.

С введением института урядников почти повсеместно создаются губернские школы урядников. Дознание по общим уголовным делам в земской полиции произ­водилось, кроме урядников, становыми приставами при участии сельских старост и волостных старшин. Что же касается дознаний в городах, то исполняющие их око­лоточные и полицейские надзиратели могли быть приравнены к урядникам, а горо­довые приставы — к становым приставам¹. Вместе с тем какого-либо учета полу­ченных оперативным путем сведений, а также ведения дел оперативного учета не предусматривалось².

Необходимо отметить, что непосредственно перед принятием Судебных уста­вов в 1864 г. согласно императорскому Указу от 8 июня 1860 г. следственные функ­ции (следственная часть) были полностью изъяты из компетенции полиции.

Проведенный анализ вышеназванных документов показал, что, с точки зрения юридической, определенная часть оперативно-розыскных проблем после принятия актов была решена. А теоретическое обобщение учеными практики борьбы полиции с неочевидными и замаскированными преступлениями и выработка на его основе оперативно-розыскных рекомендаций подготовили почву для осознания объектив­ной необходимости совершенствования негласного дознания.

В рассматриваемый период активно начал формироваться специфический язык уголовного сыска, появляется понятийный аппарат, ведутся теоретические дискус­сии о содержании тех или иных определений, предпринимаются попытки обозна­чить предмет уголовного сыска. В нормативном правовом аспекте законодательно определяются силы, средства и методы, их содержание, порядок применения. Ис­пользуемая в настоящее время терминология нередко употребляет в теории и на практике ОРД свои первоначальные названия, например негласное наблюдение, сыск, розыск, поиск, осведомительство, маскировка, сведения, полученные от осве­домителей и иных лиц, сообщение полиции, тайное, скрытое, негласное дознание, осмотр личности, обходы, преследование преступников, учеты, расспросы (опросы), тайно проведывать, повод к полицейскому розыску, негласный и гласный расспрос, сокрытие цели расспроса и т.д.

Есть все основания считать, что из анализируемых нами работ теоретического характера о месте и значении уголовного сыска в искусстве раскрытия преступле­ний середины XIX в. (в том числе) и сформировалась система научных знаний, ко­торая в последующем реализовалась в теорию ОРД ОВД.

Интересна история развития уголовного сыска того периода и тем, что в нем были заложены основы будущей оперативно-розыскной терминосистемы, а также выработаны практикой и подверглись определенному теоретическому осмыслению приемы и методы оперативной работы; в правительстве окончательно сформирова­лось мнение о необходимости и целесообразности организации специализированной службы полиции — сыскной полиции.

Основные характеристики развития теории и практики уголовного сыска XVIII — середины XIX в.:

1. На этапе средневекового периода России методами уголовного сыска были: а) допрос с пристрастием и пытки; б) оговор других лиц; в) повальный обыск; г) поличное (обнаружение и изъятие похищенного); д) негласное выведывание; е) ис­пользование тайных подсылыциков;

^[1] См.: Селиванов Н. Указ. соч. — С. 306.

См.: Нарбутов Р.В. Полиция Российской империи (1862—1917гг.): Автореф. дис. ..канд. юрид. наук. — М., 1992.

2. Создание в 1741 г. торговой полиции, которая, с известной долей условности, является прародительницей современной службы борьбы с эконо мическими преступлениями;

3. В целях совершенствования деятельности по борьбе с общеуголовными преступлениями вместо упраздненных Розыскного и Сыскного приказов создание Розыскной экспедиции. Розыск осуществляется двумя способами: сотрудниками Экспедиции; другими правительственными и частными учреждениями (по требованию Экспедиции). С подобными требованиями чаще всего Экспедиция обращалась в полицейские канцелярии, где после упразднения Экспедиции и до организации сыскной полиции сосредоточивалось выполнение оперативно-розыскной функции;

4. Первые теоретические работы о месте и роли ОРД в раскрытии преступлений можно отнести к середине XIX в. (А.А. Квачевский, Н. Селиванов, И.Я. Фойницкий, В.П. Мордухай-Болотский и др.);

5. Законодательно определяется, что поводом для рассмотрения дела у судьи могут служить сведения, полученные полицией неофициальным путем, в том числе оперативным. Срок ведения негласного полицейского дознания (оперативной про­верки) нормативно не определен;

6. Замена сыщиков приставами уголовных дел, которые также осуществляют общеуголовный сыск. Методами их работы были: личный сыск, получение сведений от осведомителей и иных лиц (местных жителей). Документально отношения с ос­ведомителями не оформлялись;

7. Использование метода поощрения граждан за сообщение о преступлении, в частности за донос о незаконном производстве и торговле табаком;

8. Приемами и методами оперативно-розыскной работы к середине XIX в. ста­ли: а) словесные расспросы (опрос); б) осведомительство; в) негласное наблюдение; г) организация притонов-ловушек; д) использование штатных негласных сотрудни­ков, которые с использованием легенды и соответствующей экипировки вели поиск преступников; е) осмотр личности потерпевшего и вещественных доказательств (оперативный осмотр); ж) публикации в газетах (местный либо федеральный ро­зыск); з) обходы ночлежных приютов (различные операции); и) преследование преступ­ников по горячим следам; к) использование криминалистических учетов;

9. Издание первых инструкций должностным чинам полиции, производящим оперативно-розыскное дознание: Инструкция сотскому (1774), Инструкция урядни­кам (1878, 1887), однако организация и тактика применения вышеназванных мето­дов ОРД в нормативном правовом отношении не регулировались;

10. Выделение в теории и на практике дознания уголовного сыска как формы участия полиции в раскрытии преступления;

11. Активное формирование специфического языка, используемого как в тео­рии, так и на практике уголовного сыска;

12. Отсутствие централизованной системы управления уголовным сыском ме­шало тесному взаимодействию полиции различных городов, уездов и губерний.

Характеризуя криминогенную обстановку, сложившуюся в середине XIX в. в России, следует отметить, что основным видом преступлений были кражи. Так, в 1860 г. дела о краже составляли более 60% общего числа совершенных преступле­ний, причем каждое второе дело возбуждалось по фактам незаконной порубки леса. К числу других наиболее распространенных преступлений можно отнести преступ­ления против личности (11,7%) и против верховной власти и государственной службы (6,6%). Несмотря на принимаемые меры, основная часть уголовных престу­плений. по мнению В.А. Новаковского, оставалась нераскрытой¹.

Правительствобеспокоило сложившееся в стране положение с организацией предупреждения и раскрытия общеуголовных преступлений. Еще в 1863 г. предпринималась попытка организовать уголовную полицию с возложением на нее опе­ративно-розыскных функций (проект В.Е. Фриша о преобразовании городской по­лиции С.-Петербурга), и наконец 31 декабря 1866 г. в С.-Петербурге учреждена сы­скная полиция .

В объяснительной записке обер-полицмейстер С.-Петербурга генерал- лейтенант Ф.Ф. Трепов писал: «Существенный пробел в учреждении столичной полиции составляло отсутствие особой части со специальной целью производства исследований для раскрытия преступлений и изыскания общих мер к предупреждению и пресечению преступлений. Обязанности эти лежали на чинах наружной полиции, которая, неся на себе тягость полицейской службы, не имела ни средств, ни возможности действовать с успехами в указанном отношении. Для устранения этого недостатка и предложено учредить сыскную полицию»³.

Первоначально состав сыскной полиции города состоял из начальника, его помощника, четырех чиновников для поручений, 18 полицейских надзирателей, девяти писцов и четырех служителей. На связи у них (согласно отчету о деятельности) сыскной полиции С.-Петербурга за 1883 г.) находилось 25 постоянных вольнонаем­ных агентов. Средний размер выплачиваемых агенту сумм составлял от 20 до 40 руб., что, безусловно не являлось значительным материальным стимулом (для срав­нения: денежное содержание полицейского надзирателя — 666 руб. в месяц, возна­граждение агентов охранных отделений — до 1000 и более рублей (наиболее цен­ным агентам)⁴. Такой малочисленный штатный состав не соответствовал назначе­нию сыскной полиции й стоящей перед ней главной задаче — предупреждению и раскрытию преступлений (для сравнения: штат сыскной полиции в Берлине состав­лял 879 сотрудников, в Вене — 600, в Париже — 400, а в Петербурге фактически 50 сотрудников). Поэтому систематической организации деятельности сыскной поли­ции не существовало, большая часть совершаемых в столице преступлений остава­лась нераскрытой и даже надлежащая работа по установлению виновных лиц не проводилась⁵.

В связи с ограниченным составом чинов сыскной полиции они не были при­креплены к конкретному району или участку, где бы могли осуществлять работу во взаимодействии с чинами наружной полиции. Весь личный состав был сосредото­чен в центральном Управлении. Это приводило к формальной, чисто канцелярской работе сотрудников сыскной полиции, заключавшейся в обязанности составлять розыскные статьи для приложения к приказам и записи разыскиваемых вещей и лиц в справочные книги. Исключение составляли преступления (убийство или иное из ряда вон выходящее происшествие), совершенные в отношении высокопоставлен-

^[1] См.: Новаковский В.А. Опыт подведения итогов уголовной статистики с 1861 по 1871 г

СПб., 1891.— С. 6—10.

См.: С.-Петербургская столичная полиция. Краткий исторический очерк. СПб., 1903.

Там же. — С. 286—287.

См.. Обозрение настоящего состояния и деятельности С.-Петербургской полиции. .,

1883. — С. 127.

Подробнее об этом см.: Об усилении штата сыскной полиции города С.-Петербурга.

ных лиц. Лишь тогда сотрудники сыскной полиции по сообщению наружной полиции или по требованию судебных властей прибывали на место происшествия.

По правилам Свода уставов счетных сыскная полиция занималась розыском не только лиц, но и имущества, на которое наложено взыскание по начетам. При этом делалась соответствующая публикация, в которой сообщались все сведения, какие только имелись о лице, подвергшемся взысканию (его звание, чин, должность, место жительства, наличие недвижимого имущества)¹. Как было отмечено в Уставе уголовного судопроизводства, в случае незнания места пребывания обвиняемого или его побега суд по представлению судебного следователя, предложению проку рора или по собственному решению выносил распоряжение о помещении в сенат­ских объявлениях и в губернских ведомостях статьи о розыске².

Объявления о розыске в городах оглашались на площадях, а в селах — на мир­ских сходках. В письменном виде эти объявления часто наклеивались на двери по­лицейских управлений и судов. Когда были основания полагать, что разыскиваемый находился за границей, то о его вызове в суд делались публикации в ведомостях, издаваемых на иностранных языках. И если правительство того государства, в кото­ром находился преступник, обязано было по договорам выдавать его, то принима­лись меры по возвращению разыскиваемого³.

Определением правительствующего Сената от 25 мая 1871 г. прокурорам су­дебных палат предоставлялось право давать чинам полиции (в пределах судебного округа) инструктивные разъяснения порядка производства розысков и дознаний. Прокурор Санкт-Петербургской судебной палаты Н.В. Муравьев на основании тако­го определения Сената издал в 1884 г. Инструкцию чинам полиции округа С.- Петербургской судебной палаты по обнаружению и исследованию преступлений. В Инструкции отмечалось, что полиция обязана обнаруживать преступления и про­ступки, а при исследовании их судебной властью оказывать ей содействие. При этом задача полиции заключалась в том, чтобы, насколько возможно, определить, действительно ли, какое и при каких обстоятельствах совершилось преступление; кто и почему именно в совершении преступления подозревается, а также не допус­тить, чтобы подозреваемый скрылся, а следы преступления изгладились.

Собирание относящихся до этого сведений и принятие мер, нужных для ука­занных целей, составляло, подчеркивалось в Инструкции, «дознание или розыски». А общая цель дознания или розысков определялась как собирание и представление в распоряжение судебной власти материала, необходимого для судебного исследо­вания уголовных дел (§ 1). Производить дознание или розыски следовало без свиде­телей или понятых посредством словесных расспросов, неформального личного удостоверения, негласного наблюдения, собирания письменных и словесных спра­вок и прочего (§ 10). По Инструкции негласность розысков заключалась в том, что­бы, во-первых, при собирании сведений не разглашались его повод и цель и, во- вторых, собранные сведения не сообщались никому, кроме лиц, участвовавших в производстве дознания (§ 13).

Разбросанность норм о розыске в Уставе уголовного судопроизводства, иных законах, различное понимание теми или другими чинами полиции одного и того же правового требования побудили прокурора Харьковской судебной палаты В. Давы­дова, по его признанию, подготовить и издать в 1898 г. Инструкцию по обнаружению и

^[1] См.: Свод законов Российской Империи. — Т. 8. — Ч. 2. — С. 1568.

^[1] Там же, —Т. 16 —Ч. 1—С. 1287—1288.

^[1] См.: Остроумов С.С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. — М 1980 — С. 154.

исследованию преступлений. Инструкция предназначалась чинам полиции этого округа для руководства его в розыскной деятельности в обязательном порядке. В соответствии с Инструкцией полиция обязывалась обнаруживать преступления и проступки, а при исследовании их судебной властью оказывать ей содействие. При этом задача полиции заключалась в том, чтобы насколько возможно определить, действительно ли, какое и при каких обстоятельствах совершилось событие, заклю­чавшее в себе признаки преступления или проступка; кто и почему именно в совер­шении преступления подозревается; кто и что может служить доказательством для раскрытия преступления или проступка, а также не допустить, чтобы подозревае­мый скрылся, а следы преступления изгладились (§ 2).

Собирание относящихся до этого сведений и принятие мер, нужных для ука­занных целей, и «составляет дознание или розыски», подчеркивалось в Инструкции. В ней же определялось, что розыскная деятельность полиции начиналась: а) по соб­ственному усмотрению; б) по предложениям лиц прокурорского надзора; в) по со­общениям должностных лиц; г) по явке с повинной; д) по объявлениям и жалобам частных лиц (§ 3). Эта деятельность должна была осуществляться без свидетелей или понятых посредством негласных розысков, словесных расспросов, неформаль­ного личного удостоверения, негласного наблюдения, собирания письменных и словесных справок и пр. (§ 13). Особо рекомендовалось избегать расспросов тех лиц, на которых, по имевшимся сведениям, падало подозрение в совершении ими исследуемого преступления; наблюдать за ними негласно, не давая им повода заме­чать это, и к расспросу их обращаться лишь в случае безуспешности других спосо­бов розыска (§ 19).

Оценить эффективность действий столичной сыскной полиции в период ее ста­новления можно по числу совершенных и раскрытых преступлений. Так, в 18667г. в городе совершено семь убийств (из них шесть раскрыто) — 85,7%, два поджога (одно) — 50, десять грабежей (три) —30, 1826 краж (1018) — 55,7, 62 других пре­ступлений (40) — 64,5%. Средний процент раскрываемости составлял 55,95%. Та­кой уровень преступности оценивался современниками как высокий, и обществен­ность выступала за принятие дополнительных мер борьбы с преступностью².

И.М. Снегирев в своей работе «О сыске», изданной в г. Касимове в 1908 г., описывал следующие применявшиеся приемы, средства и способы розыска: осмотр трупов; обнаружение орудий преступления; исследование самоубийств и случайных смертей; осмотры следов и места происшествия; обыски; сыск через наблюдение и расспросы. Он также называл явления, сопровождавшие болезни с быстрым смер­тельным исходом, считая, что знание их необходимо в сыске. Иными словами, ро­зыск, по его пониманию, означал предшествовавшее следствию и суду дознание, собирание улик: разыскать значило найти после поисков, а дознаться — выведать, выяснить.

Но правильнее то, что по Уставу уголовного судопроизводства розыск в равной мере возлагался на органы дознания и следствия. Охватывая дознание (отождеств­ляясь с ним), он пронизывал и предварительное следствие. В результате на практике возникла такая ситуация. С одной стороны, полиция энергично и широко оттесняла следователей от производства следствий, производя дознание не о том, «что проис­шествие действительно было и что оно соединено с преступлением или проступком»,­

См.: Всеподданнейший отчет С.-Петербургского обер-полицмейстера за 1867 год. — СПб.,

1868. — с. 144.

См.: Михневич В.С.Язвы Петербурга (опыт историко-статистического исследования нравственности столичного населения). — СПб., 1866. ¹

а «о том, кем, когда, где, что и каким образом учинено»¹.

С другой — чины, полиции смотрели «на розыскную деятельность как на такую, которой они могут заниматься лишь в свободное от других занятий время»². И это породило «исчезновение в среде полицейских чинов усердных и способных деятелей по сыскной части»³, с третьей — выработалось два противоположных типа следователя: следователи, сыщики, которые «весьма часто рядом с предварительным следствием проводили настоящий полицейский розыск о преступлении», и следователи для 277-й статьи Устава уголовного судопроизводства, по которой этими следователями дела направ лялись для прекращения за необнаружением виновных или по другим причинам⁴.

Деятельность сыскной полиции в таких условиях продолжалась в течение 20лет. Безусловно, что недостаток сил сыскной полиции, а также отсутствие централизованного руководства деятельностью сыскных подразделений крупных городов Империи (к этому времени сыскные подразделения были созданы в С.-Петербурге Москве, Киеве, Вильно, Харькове, Варшаве, Минске и др.) и возникающие в связи с этим проблемы не могли не волновать ученых-юристов и руководителей МВД.

Видный ученый того времени Н. Селиванов, говоря о правильной организации дознания и розыска, выделял, что для этих целей необходимы многочисленный штат агентов и сосредоточение руководства сыскной полиции в одних руках⁵.

Лишь в 1887 г., по представлению градоначальника С.-Петербурга генерал- лейтенанта П.А. Грессера штат сыскной полиции был увеличен на 102 человека, соответственно увеличены и денежные оклады чинам полиции и выплаты агентам. С этого момента деятельность сыскной полиции приобретает стабильный и целена­правленный характер.

Для быстрого и эффективного выявления лиц, совершивших преступления, и рецидивистов в 1890 г. организуются антропометрические бюро и фотография, в которых концентрируются и систематизируются данные о преступниках. Вместо практиковавшегося ранее порядка регистрации разыскиваемых и сведений о суди­мости в книгах вводится карточная система в справочном столе, значительно облег­чающая получение необходимых сведений.

В целях дальнейшего совершенствования деятельности сыскных подразделе­ний в 1894 г. Комиссией под председательством министра юстиции Н.В. Муравьева был подготовлен проект правил об организации деятельности полиции по судебной части, в котором предлагалось для улучшения работы предварительного следствия отделить от него обязанности розыскного характера. Проектом предусматривалось создание отдельно органов полиции, осуществляющих предварительное следствие, и органов полиции, занимающихся оперативно-розыскной деятельностью⁶. К сожа­лению, и этому проекту по переустройству уголовной полиции не суждено было

^[1] Трофимов А. Ф. Сборник законоположений и правительственных распоряжений, касающихся обязанностей полиции столичной, городской и уездной с разъяснениями по Циркулярам под­лежащих министерств и объяснениями по решениям правительствующего Сената. — СПб., 1890 —С. 99.

^[1] Материалы для пересмотра законоположений о порядке производства предварительных след­ствий,—СПб., 1882, — Ч. 1, —С. 63.

^[1] Пушкин Е. По поводу предстоящей реформы следственной части //Юридический вестник. — М., 1882. — Т. IX. — Кн. 3—4. — С. 488.

^[1] Там же, —С. 484,485.

^[1] См.: Н. Указ. соч. — С. 293.

^[1] См.: Краткая объяснительная записка и заключение Междуведомственной комиссии поД председательством сенатора А.А. Макарова по преобразованию полиции в Империи. — СПб, 1911,—С. 10.

осуществиться. О недостатках в организации уголовного сыска свидетельствуют высказывания русских ученых-юристов и практических работников на страницах юридических журналов журналов. Один из них прямо писал: «и не тому нужно удивляться, что более половины преступлений у нас остается нераскрытыми, а тому, что другая половина раскрывается»¹.

В 1896 г.по распоряжению градоначальника генерал-майора Н.В. Клейгельса чиновники для поручений были распределены по отделениям города, а полицейские надзиратели— по участкам. По его же распоряжению в следующем году при сыск­ной полицииучрежден Стол находок, на который возлагался розыск утерянных денегвещей, документов ит.п. В целях более тщательного и точного контроля над преступным и подозрительным элементом значительно расширен справочный отдел и введен новый — по мелким правонарушениям. Благодаря собранным этими отде­лами сведениям представлялась возможность удалить из столицы значительное количество криминального элемента. В это же время введена регистрация лиц, но­сящиххолодное оружие (финский нож). В 1902г. при сыскной полиции учрежден Стол учета дворников и швейцаров, где сосредоточиваются все сведения о благона­дежности лиц этих категорий, а также собираются сведения о наличии судимостей служащих питейных заведений и извозчиков.

Установившиеся постоянные отношения с сыскными отделами других городов Империи, а также с полицией других государств дают возможность задерживать гастролирующих воров имошенников, совершивших преступления в разных горо­дах и странах. Результатом деятельности сыскной полиции стало снижение количе­ства тяжких преступлений в столице. Однако количество мелких правонарушений и краж не уменьшалось, а увеличивалось. Это явление объяснялось постоянным при­током населения в первопрестольную в поисках работы.

Рассматривая деятельность полиции по борьбе с общеуголовной преступно­стью с позиции становления ОРД как функции сыскных подразделений в период 1866—1908 гг., можно сделать следующие выводы:

— В случае осложнения оперативной обстановки в связи с резким ростом уго­ловной преступности закон разрешал полицейским управлениям привлекать для оказания помощи воинские подразделения и местное население.

— Деятельность сыскных подразделений, которые уже были созданы в крупных городах Империи, нормативно единым актом не регламентировалась. Следователь­но, работа этих подразделений строилась на различной основе, что приводило порой к несогласованности, взаимным упрекам и трениям. Департамент полиции отнес решение этого вопроса к компетенции местных начальников полиции.

— В ходе уголовного сыска полиция использовала информацию, получаемую от агентов из числа подозрительных лиц. Этим лицам полицией делались различные поблажки, за что они платили услугами по розыску подозреваемых, похищенного имущества и т.п. Нормативно отношения полиции с агентами не регулировались.

— В целях повышения эффективности оперативной работы существовала прак­тика, когда сотрудники и агенты сыскных отделений получали премиальные суммы, поступавшие от благодарных клиентов, которым вернули украденное добро.

— Специальной подготовки сотрудников для сыскной полиции не проводилось, отсюда низкий розыскной профессионализм, слабая правовая квалификация, в связи с чем значительное число уголовных дел прекращалось за необнаружением винов-

Селиванов Н. Указ. соч. — С. 309.

ного либо привлеченные к суду освобождались от уголовной ответственности по реабилитирующим основаниям.

— Децентрализованная система функционирования уголовного сыска вела к тому, что деятельность сыскных подразделений велась в пределах обслуживаемой территории. Уровень взаимодействия отделений различных губерний и городов был крайне низок.

— Стремление Департамента полиции создать разветвленную сеть осведомителей во всех слоях общества, организовать их специализацию не подкреплялось правительственными субсидиями.

— По свидетельству современников, дознание в полиции нередко велось с рукоприкладством¹.

— Все чины уездной полиции обязаны были обеспечивать безопасность граждан от воров и разбойников, тайно выведывать и примечать за людьми подозри­тельными.

Полицейская служба в России представляла собой сложную организацию без единой и четкой законодательной регламентации. Входящие в ее состав различные подразделения образовывались в разное время под влиянием потребностей конкрет­ного исторического периода². По данным Министерства юстиции, ежегодно 31% всех расследований по уголовным делам прекращались из-за низкого уровня опера­тивно-розыскной работы. Такое положение в значительной степени было обуслов­лено отсутствием общегосударственной системы уголовно-сыскных аппаратов. От­ветом на неудовлетворительное состояние уголовного сыска стало издание 6 июля 1908 г. закона «Об организации сыскной части»³. В основу организации был поло­жен опыт работы сыскных отделений С.-Петербурга и Москвы. По замыслу чинов­ников МВД, сыскные отделения должны были действовать не только в городах, но и в прилегающих уездах. Однако на практике этот замысел в полной мере осущест­вить не удалось⁴.

В специальной литературе разъяснялось, что, создавая новые сыскные органы российской полиции, для их успешного функционирования необходимо произвести: «1) образование главных агентов этой полиции из органов общей полиции, всецело посвятивших себя полицейской службе и обнаруживших достаточные опытность и склонность к сыскной деятельности; 2) выбор добавочных агентов, т.е. так называе­мых шпионов или сыщиков в ограниченном числе, и сколь возможно разборчиво, безусловно избегая порочных людей; 3) органы эти отнюдь не должны пользоваться принудительною властью, например правом на личное задержание, обыск и т.п., ограничиваясь исключительно только тайным розыском, а когда нужно прибегнуть к принуждению, то агенты сыскной полиции обращаются за содействием к полиции явной, снабженной соответствующей принудительной властью; 4) поручение заведывания этой полицией особому опытному начальнику, подчиненному, однако, общему начальнику всей полиции вообще и 5) слияние сыскной полиции с общей так, что обе они составляют одно органическое целое»⁵.

^[1] См.: Козлинина Е.И. Дореформенный полицейский суд//Московская старина — М 1889 — С. 186.

См.: Краткая объяснительная записка и заключение Междуведомственной комиссии под председательством сенатора А.А. Макарова по преобразованию полиции в Империи. — С. 17.

^[1] См.: ПСЗ, — Собр. 3,—Т. 38,—Отд. 1, — №30672.

См.: Мулукаев Р.С. Общеуголовная полиция дореволюционной России. Ее классовый харак­тер.— М.: Академия, 1979. — С. 15.

^[1] Тарасов И. Т. Полиция в эпоху реформ. — М., 1885. — С. 85—86.

О том как на практике была организована сыскная полиция, как сформирована «структура розыскного дела», рассказал, беря за образец Москву, в очерке «Сыскной аппарат» бывший начальник Московской сыскной полиции и заведующий всем уголовным розыском Империи в предреволюционные годы Аркадий Францевич Кошко (1867—1928) — человек, впервые применивший в сыске дактилоскопию и антропометрическую систематизацию. При этом он уточнил, что та же организациясуществовала и в провинции, являясь осколком первой и отличаясь от нее лишь масштабом.

Так вот, при каждом московском полицейском участке состоял надзиратель сы­скной полиции, имевший под своим началом 3-4 постоянных агентов и целую сеть агентов-осведомителей, вербовавшихся по преимуществу из разнообразных слоев населения данного полицейского района. Несколько надзирателей объединялись в группу, возглавляемую чиновником особых поручений сыскной полиции. Эти чи­новники ведали не только участковыми надзирателями и их агентами и осведомите­лями но и имели свой особый секретный штат агентов, с помощью которого и кон­тролировали деятельность подчиненных им надзирателей. Чиновники и надзиратели состояли на государственной службе, агенты и осведомители служили по вольному найму и по своему общественному положению представляли весьма пеструю кар­тину: извозчики, дворники, горничные, приказчики, чиновники, телефонистки, ак­теры, журналисты, кокотки и др. Некоторые из них получали определенное жалова­нье, большинство же вознаграждалось хлопотами полиции по подысканию им ка­кой-нибудь казенной или частной службы.

Как мы видим, негласные сотрудники состояли из агентов и осведомителей, луч­шие, в свою очередь, могли быть оформлены на постоянное денежное содержание.

Над деятельностью чиновников особых поручений наблюдал лично начальник Московской сыскной полиции, имея для их контроля около 20 секретных агентов. Имена и адреса последних были известны только ему. Им вменялась в обязанность строжайшая конспирация: с ними начальник сыскной полиции виделся только на конспиративных квартирах, которых у него в Москве имелось три. С помощью этих секретных агентов начальник сыскной полиции наблюдал за действиями и поведе­нием любого своего подчиненного, не, возбуждая в нем подозрений. Секретные агенты выбирались с большим разбором, из различных слоев московского населе­ния. В их числе находились: старшая барышня с телефонной станции, исполнитель цыганских романсов, вечно вращавшийся в театральном мире, два метрдотеля из ресторанов, наблюдавших за кутящей публикой, агент из бюро похоронных процес­сий и служащие из казенной палаты главного почтамта. Эти агенты не столько вели общее наблюдение, сколько использовались в отдельных нужных случаях. Им дава­лось обычно определенное задание: проследить такого-то, проверить того-то и т.д.¹

Такая иерархическая лестница в розыскном деле, где один агент, проверяя дру­гого, в то же время и сам подвергался тайной проверке и наблюдению, была по­строена А.Ф. Кошко для укрепления порядка и дисциплины, устранения встречав­шихся злоупотреблений в работе, очищения аппарата от скомпрометировавших себя сотрудников. Благодаря организованному «контролю над контролем» заведующему всероссийским уголовным розыском удалось внедрить в сознание подчиненных, что начальник следит за всем и в курсе всего происходящего, и это «сильно подтянуло людей»².

См.:Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России: В 3 т.— Париж, 1929. — Т. 2. —С.153-155. (Репринтное воспроизведение. М., 1992.)

Там же. — с. 156.

При Московской сыскной полиции имелся и так называемый летучий отряд состоявший примерно из 40 человек. В него входили специалисты по разным отраслям розыска: лошадники, коровники, собачники и кошатники, магазинщики и театралы. Названия эти происходили от сфер деятельности членов летучего отряда, а необходимость его объяснялась тем, что, во-первых, кражи резко отличались друг от друга способами их выполнения, а, во-вторых, места сбыта ворованного также были различны. Поэтому считалось весьма важно иметь постоянных агентов, специализировавшихся каждый в своей области. Кроме того, что Московская сыскная полиция имела даровитых сыщиков, она была хорошо технически оборудована: имела дактилоскопические регистраторы, фотографический кабинет, архив и антро- пометрические приспособления. При ней состояли и собственный парикмахер, и собственный гример, и обширнейший гардероб всевозможного формального, штат­ского и дамского платья, используемого для перевоп