Лекция 7. ПРИЧИННЫЙ КОМПЛЕКС ПРЕСТУПНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Представления о причинах преступности в России (и СССР) за последние десятилетия претерпели значительные изменения. В 50-е годы доминирующей была точка зрения, согласно которой вообще отрицалось существование причин преступности в СССР. В даль­нейшем наличие причинного комплекса преступности сомнению не подвергалось, и он стал интенсивно изучаться. При этом порой на­блюдались крайности, которые сводились к чрезмерной социологизации причин и условий преступности при полном отрицании ка­кой-либо детерминирующей роли иных, в частности биологических, факторов либо к непомерной психологизации причинного комплекса преступности.

Длительное время причины преступности в СССР рассматрива­лись лишь как пережитки прошлого. Утверждалось, что в стране окончательно перестали действовать так называемые коренные со­циальные причины преступности, фатально предопределяющие ста­новление множества людей на преступный путь (голод, нищета, безработица, беспризорность подростков и др.).

Наряду с теоретическими разработками к настоящему времени накоплен значительный эмпирический материал, характеризующий причинный комплекс (причины, условия, иные детерминанты) пре­ступности в современной России. Его объективный анализ позволя­ет сделать, по крайней мере, два принципиально важных вывода. Во-первых, истоки, корни преступности не сводимы к какой-либо монопричине, будь то «пережитки» прошлого или дефекты психоло­гии людей. Во-вторых, причинный комплекс преступности - это совокупность обстоятельств, не привносимых в общество откуда-то извне, а коренящихся в нем самом (включая историю его развития), в реально существующих общественных отношениях.

С учетом изложенного и исходя, прежде всего, из потребностей практики в изучении причинного комплекса преступности, целесо­образно рассмотреть его в разрезе различных сфер (видов) общест­венных отношений. Среди последних и в криминологическом кон­тексте роль исходных, базисных играют экономические и тесно свя­занные с ними распределительные отношения. Причем в качестве таковых они выступают не только применительно к экономической, имущественной преступности, что представляется достаточно оче­видным, но и другим ее структурным элементам (разумеется, с оп­ределенными различиями в механизме причинно-следственных свя­зей).

. В экономических отношениях реформируемой России возникло множество диспропорций, проявлений нестабильности, разных бо­лезненных процессов, являющихся сильнодействующими кримино­генными факторами. Причем плачевное состояние экономики имело свою историю, а значит и глубокие корни. К началу реформ (1992 г.) возможности административно-командной системы были практически исчерпаны, и экономика страны находилась в кризис­ном состоянии. Достаточно вспомнить тотальный дефицит основных товаров массового потребления, имевший, как известно, разнообразные криминогенные проявления и последствия. К сожалению,: при такой ущербной «стартовой площадке» были избраны далеко не« лучшие варианты реформирования экономических отношений.

Базисные, коренные преобразования, требовавшие тщательной подготовки, продуманной стратегии и тактики, с самого начала приняли по существу аварийно-спасательный характер, стали осуществляться поспешно, импульсивно, зачастую по методу латания дыр. Неоправданные надежды возлагались на возможности саморегуляции рынка. Положение усугублялось некритическим заимствованием в ряде случаев зарубежных моделей реформирования экономических отношений и структур без учета специфики российской действительности. Это не могло не повлечь при проведении карди­нальных преобразований серьезных просчетов и ошибок, многие из! которых обладают сильным криминогенным потенциалом. Начиная! с 1992 г., инвестиции в экономику страны сократились более чем в $\ раз. По темпам сокращения валового внутреннего продукта Россия! уже в 1993 г. опередила США времен «великой депрессии»[12], которая, как известно, дала беспрецедентный всплеск преступности, в том числе организованной. Форсированные темпы разгосударствления и приватизации, принижение роли государства в регулировании экономических процессов, утрата им ряда жизненно важных для бюджета монополий, безбрежная, на грани вседозволенности свобо­да торговли в начале реформ создали благоприятную почву для не­контролируемого криминализированного бизнеса и антиобществен­ного сотрудничества чиновников и частного сектора.

Притязания и интересы криминальной среды устремились, преж­де всего, в сферу экономики, где возникли огромные возможности для противоправного обогащения, безнаказанного паразитирования на трудностях и издержках экономических реформ. Скоротечная ли­берализация экономической деятельности, передача государственной и общественной собственности в частные руки нередко по не­обоснованно заниженной стоимости, при отсутствии надежного ме­ханизма контроля и защиты от преступных посягательств создали благоприятные условия для внедрения в экономику откровенно кри­минальных элементов, бесконтрольного распоряжения националь­ными богатствами со стороны коррумпированного чиновничества.

Это способствовало образованию и укреплению в сфере эконо­мики криминализированных структур и организованных преступ­ных сообществ, которые постепенно распространили свое влияние на ключевые отрасли хозяйственной деятельности, прежде всего финансово-кредитную систему и фондовый рынок, инвестиционную и внешнеэкономическую деятельность, в сферу оборота валютных ценностей, добывающие и другие особо прибыльные отрасли хозяй­ства. В результате поток доходов и жизненных благ был переадре­сован в сторону криминальных элементов. Как показывают социологические опросы, 41 % граждан убеждены, что в России люди становятся богатыми исключительно за счет «воровства, разграбления: страны». Одновременно на «злоупотребления служебные положе­нием, взятки, коррупцию» как источник обогащения указали 40% опрошенных, на «жульничество, обман» - 39% (Институт социоло­гии парламентаризма - ИСП, 1997 г.). Огромный ущерб националь­ным интересам наносит нелегальный вывоз капитала за границу, подпитывающий преступность, особенно организованную.

На преступность мощное воздействие оказали и такие проявле­ния системного кризиса экономики, как спад производства, массо­вые неплатежи, нарастание учтенной и скрытой безработицы.

Имеет значение и то, что само по себе становление рыночных отношений неизбежно порождает новые формы и виды преступно­сти (компьютерные преступления, масштабные финансовые махи­нации так называемых пирамид, лжепредпринимательство и др.).

Необходимо отметить, что и нормальный, цивилизованный ры­нок обладает большим криминогенным потенциалом, подтвержде­нием чему является стабильно высокий уровень преступности в экономически развитых странах Европы, США. По образному вы­ражению И.И. Карпеца, «рыночные отношения изначально бере­менны преступностью», ибо они основаны на жесткой конкуренции, которая зачастую осуществляется отнюдь не джентльменскими способами; на запрограммированной избыточности рабочей силы, т.е. безработице, а значит, и люмпенизации значительной части населения; на резком имущественном расслоении людей[13].

Определенную криминогенную роль сыграло инерционное дей­ствие привычек и стереотипов поведения населения, возникших в условиях существовавшей десятилетиями социалистической (во; многом фактически ничейной собственности) и крайне ограниченного гражданского оборота. Большинство граждан оказались непод­готовленными к активному включению в систему рыночных отношений, что, с одной стороны, обусловило их повышенную виктимность в новой обстановке, а с другой - стимулировало криминальное поведение.

Ограниченность экономических ресурсов для надлежащего обустройства государственных границ Российской Федерации явилась одним из условий, способствующих контрабанде оружия, транзиту наркотиков, другим криминальным проявлениям транснационального характера, включая международный терроризм.

Кризисные явления в экономике сыграли решающую роль в возникновении глубоких деформаций социальной сферы, многие из которых имеют выраженное криминогенное значение. При отсутст­вии последовательной социальной ориентированности реформ, особенно на их начальном этапе, произошло обнищание, люмпенизация и маргинализация значительной части населения, лишившегося прежних социальных гарантий и ничего не получившего взамен их. По данным социологических опросов, около 60% граждан считают, что они живут «бедно» либо «ниже уровня бедности». В условиях неправомерного обогащения других это привело к сильному иму­щественному расслоению, резкому социальному диспаритету, обла­дающим большим криминогенным потенциалом.

Противодействие преступности ослаблено из-за того, что в стране не сложилось развитого среднего класса как основы стабиль­ного бытия и развития общества, носителя таких ценностей, как со­гласие, порядок и законность. Угрозу социальной стабильности об­щества представляет противостояние нуворишей, коррумпирован­ных чиновников, с одной стороны, и людей, оказавшихся за чертой бедности, безработных, беженцев, вынужденных переселенцев, дру­гих лиц, выбитых из нормальной жизненной колеи, готовых утвер­дить себя в стихии нецивилизованного рынка любыми способами, включая противоправные - с другой. Последние не только подпи­тывают традиционную бытовую преступность, но и нередко вклю­чаются в состав организованных криминальных сообществ, где вы­полняют «черновую работу» (становятся киллерами, вышибалами долгов, распространителями наркотиков и т.п.).

Уровень законопослушания населения снизился в результате vневыполнения государством своих социальных обязательств перед гражданами (отсутствие должной адресной поддержки социально незащищенных слоев, массовые невыплаты заработной платы, пен­сий, пособий, сокращение бесплатной медицинской помощи и др.).

Материальная нужда, нищета с особой силой проявили себя в преступности несовершеннолетних. Подрыв экономической базы существования многих семей ослабил возможности социального контроля с их стороны, создания необходимых условий для воспи­тания детей, организации их образования и досуга, вовлечения в социально полезные занятия. Как массовое негативное явление, ин­тенсивно продуцирующее преступность несовершеннолетних, воз­родилась беспризорность подростков.

При отсутствии взвешенной антиалкогольной политики госу­дарства усилилось криминогенное воздействие пьянства на соци­альную сферу.

В целом для общества переходного периода характерна повышенная социальная конфликтность и одновременно вакуум соци­ального контроля, прежние формы и методы которого отвергнуты (порой без достаточных оснований), а новые контрольные механиз­мы еще действуют слабо или не созданы вовсе. Это открывает про­стор для действия причин и условий преступности, способствует ее росту, отягощению качественных характеристик.

В результате негативных явлений в сфере политических от­ношений возникла реальная угроза утраты государством дейст­венного контроля за криминальной ситуацией в стране.

С началом реформ, обострением противоречий общественного развития и усилением социальной дезорганизации не было проявле­но твердой политической воли в деле решительного противодейст­вия преступности. Свобода стала часто трактоваться как вседозво­ленность. Получило широкое распространение заблуждение относи­тельно того, что демократическое общественное устройство несо­вместимо с сильной, при необходимости жесткой государственной властью.

В первое десятилетие реформ произошло ослабление управляе­мости динамичными процессами в жизни общества. Государство вследствие противоречий между ветвями власти, проявлений на­ционализма, сепаратизма, местничества утратило важные рычаги обеспечения единой законности и конституционного правопорядка. Не случайно в общественном сознании сложились представления о том, что государственную власть в стране реально осуществляют не народ, Президент, Федеральное Собрание, Правительство, органы местного самоуправления, а «криминальные структуры, мафия». Таково мнение 52% опрошенных граждан России (ИСП, 1997 г.).

Реформы своевременно не были обеспечены надежным право­защитным механизмом. Дело дошло до того, что отдельные полити­ческие деятели стали открыто высказываться за допустимость в ус­ловиях перехода к рынку наживы любым способом, включая взя­точничество, другие явно противоправные деяния. Коррумпирован­ность части государственного аппарата, низкий авторитет власти в глазах населения зачастую сводят на нет обращенные к гражданам призывы и требования о законопослушании. На состояние правопо­рядка оказали негативное воздействие издержки «романтического демократизма», попытки забегания вперед, насаждения в государст­венном строительстве некоторых идей, чуждых современной рос­сийской действительности. Так, при отсутствии необходимой зако­нодательной базы реформ, существенных пробелах в правовой рег­ламентации общественных отношений, ослаблении моральных ре­гуляторов поведения отрицательную роль играло провозглашение и внедрение политико-юридического принципа: «разрешено все, что не запрещено законом». В то же время под влиянием некоторых конъюнктурно-идеологических постулатов государство ослабило свои воспитательные функции, что существенно снизило его анти­криминогенный потенциал, лишило возможности эффективного уп­реждающего воздействия на преступность, ее причинный комплекс.

Очевидной является причинная связь с политикой, с политиче­скими противоречиями и конфликтами относительно небольшой группы уголовно наказуемых деяний, относящихся к разряду пре­ступлений, против основ конституционного строя и безопасности государства, конституционных прав и свобод человека и граждани­на. Частично преступления этой группы в прошлом небезоснова­тельно назывались политическими и остаются таковыми, несмотря на всякого рода идеологические манипуляции. Необходимо отме­тить, что если рассматривать эти преступления не как юридические конструкции (составы), предусмотренные нормами закона, а как элемент социально-правовой реальности, то их за последнее время стало больше, что, конечно, не случайно и в первую очередь связано с издержками политики.

К политической сфере (а не социальной, как это иногда делает­ся) должны быть отнесены причины, условия и другие детерминан­ты преступности, возникающей на почве межнациональных отно­шений (конфликтов). Национализм, пробудивший межнациональ­ную вражду и ненависть, лозунг суверенизации, нередко доводив­шийся до абсурда, - это в сущности проявления политического экс­тремизма. Межнациональные конфликты могут быть первопричи­ной уже значительно более широкого круга преступлений: сугубо «политических» (например, вооруженных мятежей, диверсий); «околополитических» (например, бандитских, разбойных нападе­ний, совершаемых вооруженными боевиками, участниками межна­ционального конфликта); общеуголовных, бытовых (например, краж, совершаемых беженцами, мигрантами, вынужденными поки­нуть свои дома и не имеющих легальных источников существова­ния). Несмотря на то, что преступления этой группы в количествен­ном отношении представляют собой уже массовое явление (пусть и относительно), они, равно как и сфера действия порождающих их причин, все же локализованы, ограничены в основном рамками оча­гов межнациональных конфликтов, путей передвижения и расселе­ния лиц, пострадавших от них.

Гораздо более широкое криминогенное значение имели харак­терные для первого десятилетия реформ слабость власти, ее непо­следовательность и плохая организация, отчуждение от народа, а главное «дурной пример», который показывали «государственные мужи», в том числе и некоторые высшие должностные лица своими корыстными притязаниями, циничным игнорированием требований закона, бесконечными скандалами криминального свойства. В этих условиях создавалось обширное неправовое пространство, вседоз­воленность становилась, по существу, нормой жизни и, как ре­зультат, возникала благодатная почва для воспроизводства пре­ступности, практически всех ее видов и проявлений.

Именно глубокие деформации политической сферы в первую очередь способствовали тому, что страна по истечении первого де­сятилетия реформ оказалась на грани превращения в криминальное, криминально-олигархическое (по определению некоторых полити­ков) государство[14].

В духовно-нравственной сфере общества накопилось множество негативных явлений, отрицательно влияющих на состояние право­порядка, играющих роль сильно действующих субъективных при­чин и условий преступности.

Связь права с нравственностью, равно как и преступности с аморализмом, прослежена уже давно и по самым различным на­правлениям. Высокая нравственность всегда противостоит преступ­ности, а безнравственность как на макроуровне (в масштабе всего общества, больших социальных групп), так и на микроуровне (лич­ность, ее непосредственное окружение) интенсивно продуцирует ее.

Если ведущим жизненным ориентиром для людей становятся амо­ральные ценности, то даже в условиях материального благополучия легко срабатывают механизмы противоправного поведения.

Многие факты указывают на то, что нынешнее российское об­щество в своем духовно-нравственном состоянии и развитии пере­живает далеко не лучшие времена. Суть проблемы состоит прежде всего в том, что прежние нравственные ценности и ориентиры в значительной степени были отвергнуты (с сугубо криминологиче­ской точки зрения не столь важно заслуживали они того или нет), а новой прочной системы морального регулирования не создано, в результате чего образовались существенные пробелы морального регулирования, возник и соответственно получал все большее рас­пространение феномен моральной безнормативности. Положение усугублялось тем, что освободившееся место заполнялось не только сомнительными суррогатами, но и откровенно аморальными «цен­ностями».

Декларируемая значимость общественного сознания, соци­ально-психологического самочувствия россиян часто не получает надлежащей реализации в повседневной социальной практике. Ме­жду, тем без понимания современного нравственно-психологичес­кого состояния общества, переживающего духовный и идеологиче­ский кризис, любые мероприятия по противодействию преступно­сти неэффективны.

В сознании значительной части людей стали преобладать эле­ментарные потребности, мотивы физического выживания, сиюми­нутные интересы. Неуверенность в завтрашнем дне, ощущение пер­манентной угрозы благополучию, переживание ненадежности, а то и ущербности социального статуса, материального и служебного положения вызывало у многих людей состояние фрустрации, поро­ждало социальную депрессию, апатию, пессимизм. Социально-психологическими исследованиями все чаще фиксировалась утрата смысла жизни в результате обманутых ожиданий, несбывшихся на­дежд, невыполненных обещаний. По данным Института социологии парламентаризма, почти 40% россиян тревожит их «социальное бес­правие, беззащитность».

Произошли коренные изменения мировоззренческих установок, идеологических ориентации. Так, например, ранее осуждаемая частнособственническая психология превратилась в одобряемую и признанную систему взглядов и ценностей. Несоответствие эконо­мического сознания, психологии и менталитета подавляющего большинства людей изменившейся экономической реальности за­частую приводит к неадекватному поведению и усугубляет соци­ально-психологическую дезадаптацию.

Деформация ценностных ориентации у значительной части на­селения, особенно в подростково-молодежной среде, дошла до того, что признаются социально одобряемыми некоторые формы амо­рального, антиобщественного и даже преступного поведения (про­ституция, сводничество, уклонение от военной службы, вымога­тельство и др.). В глазах многих граждан перестали быть позорными судимость, привлечение к уголовной ответственности, тунеядство, пьянство.

В обыденном сознании утрачивается ценность продуктивного труда как источника благополучия и главного средства само­реализации личности; распространились представления о возмож­ности легко достигнуть благополучия обманным путем, спекуля­тивными операциями, участием в недобросовестных финансовых «играх», криминальном бизнесе.

Снижен престиж образованности, учености, профессионализма. Значительная часть населения отдает предпочтение легкодоступным видам деятельности, достижению успеха любой ценой.

Коммерциализация искусства, науки, культуры, лишившихся прежней государственной поддержки, сопровождалась снижением их качества. Подлинные духовные ценности нередко подменяются низкопробной продукцией.

Значительные слои российского общества в начале реформ вос­принимали происходящее как национальный катаклизм. Сознание многих людей деформировалось, стало противоречивым, поскольку пыталось сочетать несовместимые стереотипы и установки. Накоп­ление негативных эмоций, разносторонних раздражителей и стиму­лов порой достигало запредельного напряжения, угрожая крими­нальным срывом.

В ходе всероссийских опросов до 70% опрошенных указывают, что не чувствуют себя в безопасности на улицах, ощущают тревогу, беспокойство, переживают страх нападения. Наблюдается общее ожесточение нравов, деморализация межличностных отношений, усиление эгоцентризма и индивидуализма.

Возросло неверие в устойчивость государственных институтов, в стабильность власти, в ее способность обеспечить нормальную жизнедеятельность общества, правопорядок, защиту прав и интере­сов граждан. Отмечается оживление политического, идеологическо­го, национального, религиозного экстремизма, обострение меж­группового противостояния в борьбе за власть, собственность, сред­ства массовой информации при социальной индифферентности зна­чительной части граждан.

Оказались значительно обесцененными гуманистические цен­ности, нормы нравственности, справедливости, демократические принципы и идеалы.

Усилился правовой нигилизм, негативное отношение к праву, неверие в его возможность выступать эффективным регулятором общественных отношений.

Криминогенно значимые деформации духовно-нравственной сферы во многом обусловлены злоупотреблениями свободой слова в средствах массовой информации, пропагандой насилия, жестокости, «суперменства», культа наживы любой ценой, порнографии, тесная связь которых с преступностью давно известна. Нельзя сказать, что подобные антиценности - порождение российской действительно­сти. Во многих странах рассматриваемые явления уже давно стали привычной повседневностью. Но в большинстве зарубежных госу­дарств они локализованы, введены в определенные рамки, строго ограничены во времени, в пространстве, по кругу лиц. В совре­менной же России этим деформациям духовно-нравственной жизни по существу нет преград и границ: «секс-шоп» может располагаться в центре города, у правительственных зданий или рядом с детским садом, журналы «для мужчин» беспрепятственно распространяться в общеобразовательной школе, а проститутки настолько свободны, что избавлены от необходимости проходить медосмотры.

Определенное влияние на преступность, ее неблагоприятные количественные и качественные изменения оказали пробелы в зако­нодательстве, недостатки правоприменительной, правоохранитель­ной деятельности и другие негативные факторы правовой сферы.

Резкое обострение криминальной ситуации, которое в целом не­трудно было предвидеть, фактически застало реформируемое рос­сийское общество врасплох. Значимых упреждающих усилий, цело­стной взвешенной системы неотложных и последующих мер проти­водействия преступности, постепенно набиравшей силу, своевре­менно предпринято не было. Отказ от пропагандировавшихся ранее нереальных целей полной ликвидации преступности, окончательно­го искоренения ее причин и условий сопровождался другой крайностью - насаждением в обществе и даже в некоторых структурах власти капитулянтских настроений либо надуманных легковесных схем, исходящих из того, что само понятие борьбы с преступностью применительно к деятельности уголовной юстиции является «вуль­гарной идеей». Стало принижаться значение защиты публичного интереса как одной из важнейших задач правоохранительной дея­тельности, правосудие трактовалось как арена диалога между госу­дарством и личностью в их споре о праве по конкретным делам[15].

Без тщательной проработки, на основе оторванных от жизни умозрительных построений и некритического заимствования зару­бежного опыта выдвигались ультрарадикальные предложения о введении суда присяжных с непомерно раздутой подсудностью, о свертывании функций прокуратуры, об упразднении доследственной проверки, дознания как особой формы расследования, о недо­пустимости использования в процессе доказывания оперативно-розыскных данных даже после их процессуального закрепления[16].

Подобные «новации», возможно, жизнеспособные в условиях состоявшегося, стабильного демократического общества, но в лю­бом случае игнорирующие отечественный опыт организации правоохраны, специфику переходного периода, получили в определенной степени официальное признание, нашли отражение в законопроект­ных работах. Все это не могло не дезориентировать правоохрани­тельную систему в период, когда преступность консолидировалась, вооружалась, технически оснащалась, становилась более агрессив­ной, завоевывала все новые позиции.

Долгое время оставалась не сформированной, даже в основных чертах, организационно-правовая база борьбы с преступностью. Так, только на третьем году радикальных реформ была принята фе­деральная программа борьбы с преступностью, оказавшаяся в зна­чительной части не выполненной из-за недостаточного ресурсного обеспечения и по другим причинам.

При отсутствии продуманной концепции правовой реформы пробелы в правовом регулировании общественных отношений, ох­раняемых уголовным законом, восполнялись бессистемно, без чет­кой стратегии и иерархии общественно значимых приоритетов, не­редко под давлением узкогрупповых интересов и модных лозунгов. Из уголовного законодательства с большим опозданием были изъя­ты изжившие себя положения, оно медленно приводилось в соот­ветствие с условиями перехода к рынку.

Одновременно некоторые общественно опасные деяния по­спешно декриминализировались. Так, под превратно понимаемыми лозунгами демократизации и либерализации жизни общества, ут­верждения по сути безбрежной свободы личности скоропалительно были приняты решения об отмене уголовной ответственности за бродяжничество, ведение иного паразитического образа жизни, зло­стное нарушение паспортного режима и правил административного надзора, об отказе от принудительного лечения алкоголиков и нар­команов (кроме случаев, предусмотренных УК РФ). В то же время разработка и принятие остро необходимых законов по борьбе с ор­ганизованной преступностью, коррупцией и др. затянулись на дол­гие годы.

Своевременно не была введена уголовная ответственность за организацию и руководство организованными преступными форми­рованиями, не получила адекватной уголовно-правовой оценки профессиональная преступная деятельность. Становление и узако­нение частной собственности не сопровождалось оперативным соз­данием системы ее надежной уголовно-правовой защиты. Вне сфе­ры действия уголовного законодательства длительное время нахо­дились незаконное предпринимательство и лжепредпринимательст­во, злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности, фиктивное банкротство, монополистические действия и ограниче­ние конкуренции, компьютерные преступления и другие деяния, повышенная общественная опасность которых в условиях перехода к рынку была достаточно очевидной.

Утратили наступательность в борьбе с преступностью милиция, органы государственной безопасности, прокуратура, другие право­охранительные органы. Упал их престиж, они понесли значитель­ные кадровые потери вследствие оттока квалифицированных работ­ников в коммерческие, частные охранные и другие структуры. Дез­организации сил правопорядка способствовало то, что после осво­бождения от привычной жесткой опеки партийных и советских ор­ганов не было налажено надлежащего руководства и контроля за ними со стороны новой власти. Положение усугублялось упраздне­нием в течение ряда лет функции координации прокуратурой дея­тельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью. Урон делу противодействия преступности был нанесен чехардой их реорганизаций, частой сменой руководства. Практически были ут­рачены существовавшие ранее многосторонние связи сил правопо­рядка с населением. Под флагом невмешательства в частную жизнь были разрушены и медленно, далеко не повсеместно воссоздаются общественные структуры правоохранительной и профилактической направленности.

В то время как профессионализм, организованность преступно­сти нарастали, уровень профессиональной деятельности сил право­порядка снижался, практически была свернута профилактика пра­вонарушений, ухудшилась раскрываемость преступлений. Значи­тельная часть сотрудников правоохранительных органов оказалась профессионально неподготовленной для выявления, раскрытия и расследования нетрадиционных преступлений (заказных убийств, похищений людей, захватов заложников, террористических актов, новых экономических преступлений и др.).

Организованный преступный мир во многом опередил правоох­ранительные органы в плане оснащения современными средствами транспорта, связи, информатики, охраны, вооружения. Те правоох­ранительные органы, которые имеют в своем распоряжении опера­тивно-розыскные средства и методы, не сумели своевременно за­воевать прочные оперативные позиции в сферах криминализиро­ванных экономических структур, наркобизнеса, нелегального обо­рота оружия, отмывания преступных доходов, транснациональных преступных связей, среди криминальных авторитетов, коррумпиро­ванных чиновников и других категорий лиц, причастных к органи­зованной преступности.

О серьезных изъянах уголовной политики в период реформ сви­детельствует такой парадоксальной факт, как значительная либера­лизация судебной практики по уголовным делам в условиях разрас­тания криминальной стихии. Так, получила широкое распростране­ние практика назначения наказания ниже низшего предела, преду­смотренного законом, в том числе за взяточничество, хищение в крупных размерах и другие тяжкие преступления.

Особый вред делу борьбы с преступностью был нанесен сведе­нием на нет роли общественности в укреплении правопорядка, де­монтажем системы профилактики правонарушений, правового вос­питания и просвещения населения. Эта система, несомненно, нуж­давшаяся в развитии и совершенствовании, была разрушена в ос­новном по надуманным соображениям, без каких-либо серьезных обоснований и расчетов, при этом взамен ничего нового своевре­менно создано не было. В результате был заметно ослаблен профилак­тический потенциал государства, всего общества, проведена опасная полоса отчуждения между правоохранительными структурами и населением. Как свидетельствуют материалы изучения обществен­ного мнения, если в 1993 г. с полным доверием к правоохранитель­ным органам относились 16% граждан, с частичным - 33% и с пол­ным недоверием - 30%, то в 1999 г. это соотношение стало еще ху­же: полное доверие выбрали только 10% опрошенных, частичное -38%, а полное недоверие - 39%, т.е. на одного респондента, отно­сящегося с доверием к правоохранительным органам, приходилось почти четыре совершенно не доверяющих[17].

Такова, в основных чертах, характеристика причинного ком­плекса преступности, взятая в разрезе основных сфер современного российского общества. За пределами анализа остались некоторые явления и процессы, причинно-следственная и иная связь которых с преступностью достоверно пока не установлена, еще только прощу­пывается и, может быть, будет доказана в будущем. В частности, углубленное изучение преступности на почве межнациональных конфликтов, возможно, позволит выявить более тесные зависимости некоторых ее разновидностей и характеристик от этнопсихологиче­ских особенностей людей, специфических черт национального ха­рактера; объективный анализ сверхжестоких, «заказных», серийных убийств, деяний сексуальных суперманьяков даст возможность про­следить ныне неизвестные связи некоторых преступлений с биоло­гическими факторами и т.д. Но это дело будущего.

В данной лекции основное внимание уделено причинам и усло­виям преступности, которые стали проявляться в различных сферах социальной жизни преимущественно за 90-е годы XX века, в период коренного реформирования российского общества. Это, конечно, не значит, что перестали действовать давно известные криминогенные факторы, например, антиобщественные взгляды и привычки, свя­занные с неуважением к личности, чужому имуществу, укоренив­шиеся питейные традиции и т.п. Подобные детерминанты преступ­ности рассматриваются в дальнейшем применительно к отдельным видам преступлений.

Контрольные вопросы и задания

1. Охарактеризуйте экономические причины и условия пре­ступности в России периода реформ.

2. Какие противоречия и недостатки социальной сферы по­рождают и обусловливают преступность в России?

3. Проанализируйте негативные явления сферы политических
отношений, детерминирующие преступность в России.

4. С какими негативными факторами духовно-нравственной
сферы связана преступность в России?

5. Какие негативные явления и процессы правовой сферы влия­ют на криминальную ситуацию в России?