Дневник Метроэльфа: После взрывов

30 марта 2010 года. Слов нет. Комментариев тоже. Все сказали и показали (почти все) в новостях. 29‑го я работал в вечер. Спасибо тем, кто позвонил с утра. Спасибо тем, кто не позвонил, но вспомнил. Вспомнил линию, на которой я работаю, и понял, что со мной все нормально.

По имеющейся информации, дежурные, работавшие 29‑го на Лубянке, наказаны. Как я понял, за «нарушения должностных инструкций при чрезвычайной ситуации». Этих бы кабинетных крыс, писавших инструкции, заставить выполнить то, что они понаписали. Результат: Управа вся в белом (как обычно), а исполнители – уроды…

Сегодня выхожу в ночь. Скажу честно – есть мандраж. Нет, страхом это не назвать, именно мандраж. Да, наверное, не у меня одного. Мы будем улыбаться пассажирам, хохмить между собой на станциях оборота (или ожидая поезда), не только для того, чтобы люди видели: все нормально и бояться нечего, – но и ради того, чтобы отогнать эту поганую мыслишку: «А если бы у меня?..»

Они взрывают поезда не для того, чтобы убивать. Гибель людей – побочный эффект. Главное, они хотят нас напугать. А вот хрен им.

Возвращался сегодня с работы, в форме, фуражке. И только один диван был занят полностью в практически пустом вагоне. Диван, на котором я сидел. Люди видели человека в форме машиниста и старались сесть поближе… Добавить нечего.

Глава 43

Жаркое лето 2010 года

Жара убивает, особенно под землей. Кондиционеры в «Ежиках» – открытое окно и торцевая дверь. Пока едешь, вроде бы обдувает, но… Во‑первых, шум такой, что глохнешь. Во‑вторых, настоящей прохлады нет: за бортом тридцать с лишним. А стоит остановиться, и все: машинист начинает истекать потом. Ладони мокрые, ручка контроллера выскальзывает из рук…

Утренний пик, Планерная. Люди спускаются непрерывной толпой, хвост от кассы стоит на улице и судорожно завидует тем, кто уже внутри, там хотя бы тень.

На самом деле попытка спастись от жары в метро – ошибка. Внизу, допустим, не так печет, зато кислорода еще меньше, чем на поверхности. И запах пота, смешиваясь с парфюмерией, создает неповторимое амбре.

Обозленные дежурные остервенело высаживают пассажиров, пытающихся заехать под оборот. Дежурных можно понять, перед ними маячит лишение премии.

Сизифов труд. Высадили из одного – народ тут же дружной толпой прыгает в другой вагон, и повторяется все заново.

Задача на сообразительность. Дано: станция Планерная, восемь часов утра. Поезд вместо интервала 1,30 отправляется с интервалом 3 минуты. Внимание, вопрос! На какой станции машинист не сможет закрыть двери?!

Как следствие, интервал растет. Людей все больше и больше на платформе. Каждый поезд штурмуется словно Рейхстаг. Команды «отступать» не было. Поэтому за то, что поезд сейчас встанет в тоннеле, в самой духоте, и стоять будет несколько минут, и потом еще встанет, и опять встанет, пассажиры могут винить только себя.

А люди звереют от духоты, и даже самый кроткий пытается отвоевать себе жизненное пространство кулаками и зубами.

Единственный способ спастись от жары в вагоне – организовать хоть какой‑то ток воздуха, то есть поехать. Тут все зависит только от машиниста. И он потихоньку едет, ползет еле‑еле под красный сигнал в надежде, что светофор вот‑вот откроется. Но уж если встали в тоннеле – «не стреляйте в машиниста, он играет как умеет», а вспомните добрым словом того молодого человека, державшего двери для мужчины, бежавшего по лестнице, опаздывая на «последний поезд в светлое будущее».

И еще припомните детский стишок:

Если вам в каюте жарко,

Посетите кочегарку…

Не только вам, дорогие пассажиры, сейчас душно, потно и противно. Некоторым вообще капут. По иронии судьбы, это люди, от которых напрямую зависит, как скоро вы выберетесь из уютной адской топки…

Июль 2010 года. Температура на линейном держится в районе 32 градусов. Кондишен есть, но не работает. Машинисты начинают понимать, что им сейчас не так уж плохо. Есть сотрудники, которым гораздо хуже. У машиниста подмена 27 минут, и он в поезде, там хоть какой‑то обдув изобразить можно. А инструкторам, операторам – по двенадцать часов в своей душегубке сидеть! Вода только из‑под крана. Фильтры есть, но сухие, хочешь пить – наполни сам и жди, пока отфильтрует.

– Как оказалось, только на нашем линейном из всего метрополитена нет кулера с водой.

– Что‑о?!

– Правда. А зачем?

В некоторых служебных туалетах начали ставить увлажнители воздуха – наверное, из самых лучших побуждений. Но получилось как всегда. Если раньше туалет был сауной, теперь это русская баня.

Под землей ад. Вода литрами. Восемь часов смены тянут на все шестнадцать. Либо машинист умирает в тишине с закрытой форточкой и торцевой дверью, либо глохнет с открытыми. Единственная радость – сезон отпусков, мало людей. Похолодание не спасет: «труба» раскалена. Она будет держать температуру еще долго, очень долго.

Тем временем пресса сообщает удивительное.