О том, как люди пришли на запад 1 страница

Когда со времени прихода нолдоров в Белерианд минуло свыше трех сотен лет, во дни Долгого Мира Финрод Фелагунд поехал как-то на восток от Сириона - поохотиться с Маглором и Маэдросом, сынами Феанора.

Но, устав от гоньбы, он отправился один к хребту Эред Линдон, чьи вершины сияли вдали, и, вступив на Гномий Тракт, переправился через Гэлион у брода Сарн Атрад, свернул к югу у верховьев Аскара и вошел в северный Оссирианд.

В долине у подножий гор, ниже истоков Талоса он под вечер увидел огни и услышал далекое пенье. Это удивило его, ибо Зеленые Эльфы, населявшие этот край, не жгли костров и не пели ночью. Сперва он опасался, что эта орда орков миновала северных стражей, но, подойдя ближе, понял, что ошибся: языка певцов он никогда прежде не слышал - он был не гномий и не орочий. Тогда Фелагунд, безмолвно стоя в ночной тени деревьев, со склона заглянул в лагерь - и увидал там неведомый народ.

То был клан Беора Старого, как звали его позднее, вождя Людей. После долгих лет скитаний он, наконец, привел соплеменников с востока к Синим Горам, они перевалили хребет - и первыми из людей пришли в Белерианд. Они пели, радуясь и веря, что спасены ото всех опасностей и пришли, наконец, в край, где нет страха.

Долго смотрел на них Фелагунд, и любовь к ним шевельнулась в его сердце; однако, он оставался под укрытием леса, пока они все не заснули. Тогда он прошел между спящими и, сев подле умирающего костра, где никто не нес стражи, поднял отложенную Беором грубую арфу - и полилась музыка, которой никогда не слышали люди, ибо в пустынных землях у них не было в этом других учителей, кроме Эльфов Тьмы.

И люди проснулись и слушали, как поет и играет Фелагунд, и думал каждый, что ему снится дивный сон, пока не замечал, что его товарищи тоже не спят; но пока Фелагунд играл, они молчали и не шевелились - столь прекрасной казалась музыка и столь дивной песня. Мудры были слова эльфийского владыки, и мудрость вливалась в души тех, кто внимал ему; ибо то, о чем он пел - сотворение Арды и блаженство Амана за мглой Моря, - ясными видениями проходило перед их взором, и его эльфийская речь отзывалась в душе каждого так, как было тому доступно.

Так и вышло, что Люди прозвали короля Фелагунда, первого из встреченных ими эльдаров, - Ном, что на их языке значит Мудрость, и после звали весь его народ Номинами, Мудрыми. Они думали вначале, что Фелагунд - один из валаров, которые, по слухам, живут далеко на Западе; это и было (говорят некоторые) причиной их похода. Но Фелагунд жил среди них и учил их истинным знаниям, и они полюбили его и почитали своим властителем, и после были всегда верны дому Финарфина.

А надо сказать, что из всех народов эльдары наиболее искусны в языках; к тому же Фелагунд обнаружил, что может читать в умах людей те мысли, которые они хотели выразить словами, так что речь их легко было понять. Говорят также, что те люди давно, еще на востоке, встречались с Темными Эльфами и неплохо выучили их язык; а так как все наречия квэнди одного корня, язык Беора и его народа во многом походил на эльфийский. Так что очень скоро Фелагунд мог говорить с Беором; и пока он жил среди людей, Финрод и Беор часто беседовали. Однако когда Финрод расспрашивал Беора о пробуждении людей и об их блужданиях, Беор мало что мог поведать ему; действительно, известно ему было немногое, ибо праотцы его племени почти не рассказывали преданий о прошлом, и память их молчала. "Тьма лежит за нами, - молвил Беор, - мы же обратились к ней спиной и не желаем возвращаться туда даже в мыслях. Сердца наши обращены к Западу, и мы верим, что найдем Свет".

Позднее, однако, эльдары говорили, что когда люди пробудились на восходе солнца в Хильдориэн, за ними следили соглядатаи Моргота, и весть эта быстро дошла до него; дело же это показалось ему столь важным, что он самолично покинул Ангбанд и отправился в Средиземье, передоверив ведение войны Саурону. О том, что творил он с людьми, эльдары в то время ничего не знали, да и позже узнали немного; однако то, что на сердца людей легла тьма (как легла на души нолдоров тень Резни и Проклятия Мандоса), они прозрели даже в людях из племен Друзей Эльфов, которых узнали первыми. Извратить либо уничто­жить все новое и прекрасное, что ни появлялось на свет, всегда было главным желанием Моргота; несомненно, что ту же цель преследовал он и на сей раз: страхом и ложью сделать людей врагами эльдаров и повести их с востока войной на Белерианд. Однако замысел этот созревал долго и никогда не был полностью осуществлен, ибо (как говорят) людей вначале было слишком мало, в то время как Моргот опасался растущей мощи и объединения эльдаров и вернулся в Ангбанд, оставляя в Средиземье лишь несколь­ко слуг, да и то не слишком хитрых и могущественных.

Фелагунд узнал от Беора, что были также и другие люди, похожие на него; они тоже отправились на запад. "Прочие мои соплеменники, - сказал он, - перешли Горы и ныне бродят неподалеку отсюда; халадины же - племя, чье наречие отлично от нашего - все еще стоят в долинах у восточных отрогов, ожидая вестей, чтобы двигаться дальше. Есть еще и другие люди, чье наречие сходно с нашим; с ними мы встречались время от времени. Они шли перед нами по дороге на запад, но мы обогнали их, ибо племя это многочисленно, держатся же они вместе и движутся медленно; ведет их вождь, которого они называют Марах".

Зеленые Эльфы Оссирианда были обеспокоены появ­лением людей и, узнав, что среди пришельцев рыцарь-эльдар, послали к Фелагунду.

- Господин, - сказали послы, - если ты властвуешь над этими существами, вели им вернуться туда, откуда они явились, или пойти куда-нибудь еще. Мы не желаем, чтоб чужаки нарушали наш покой в этих землях. К тому же, это племя лесорубов и охотников, потому мы не можем быть им друзьями, и если они не уйдут, мы им не дадим покоя".

Тогда, по совету Фелагунда, Беор собрал своих разбредшихся сородичей, и они переправились через Гэлион и поселились во владениях Амрода и Амраса, на восточном берегу Кэлона, к югу от Нан-Эльмота, недалеко от границ Дориафа; и позднее этот край назвали Эстолад, то есть Стойбище. Однако, когда по прошествии года Фелагунд захотел вернуться в свои владения, Беор испросил дозволенья сопровождать его и до конца своей жизни оставался на службе у короля Фелагунда. Так он получил свое имя - Беор; прежде его звали Балан, "Беор" же в наречии его соплеменников означало "вассал". Править своим племенем он доверил старшему сыну Барану и уже не вернулся в Эстолад.

Вскоре после ухода Фелагунда появились в Белерианде иные люди, о которых поминал Беор. Вначале пришли халадины; однако, столкнувшись с недружественностью Зеленых Эльфов, они повернули на север и поселились в Таргэлионе, в землях Карантира, сына Феанора; там они некоторое время жили в мире, а подданные Карантира не обращали на них внимания. На следующий год спустилось с гор племя, ведомое Марахом; были то люди рослые и воинственные, шли стройными дружинами, и эльфы Оссирианда скрылись, боясь их тронуть. Марах, однако, узнав, что племя Беора живет в зеленом и плодородном краю, прошел по Гномьему Тракту и поселился к юго-западу от селений Барана, сына Беора; между этими двумя племенами была великая дружба. Сам Фелагунд часто навещал людей, и многие другие эльфы с западных земель, нолдоры и синдары, приходили в Эстолад, желая увидеть аданов, чей приход был предсказан издревле. В провидении их явления, в Валиноре людям было дано имя Атани, Вторые, в наречии же Белерианда это имя превратилось в Эдайн или Аданы, и называли так только три племени Друзей Эльфов.

Финголфин, как подобало королю всех нолдоров, послал им дружественных послов; и тогда многие молодые и отважные аданы поступили на службу к королям и владыкам эльдаров. Среди них был Малах, сын Мараха, он четырнадцать лет жил в Хифлуме, научился языку эльфов и получил прозвание Арадан.

Недолго аданы довольствовались жизнью в Эстоладе, ибо многие все еще желали идти на запад, только не знали дороги. Перед ними лежал огражденный Дориаф, а к югу - Сирион с его непроходимым топями, потому главы трех высших родов нолдоров, надеясь на силу сынов людских, объявили, что всякий адан, буде он пожелает, может поселиться среди их подданных. Таким образом началось переселение аданов; вначале их было немного, но потом целые семьи и роды покидали Эстолад, так что лет через пятьдесят во владениях королей появились многие тысячи аданов. Большинство их избирало длинный северный тракт, пока еще дороги не стали им знакомы. Племя Беора пришло в Дортонион и поселилось в землях, где правил род Финарфина. Племя Арадана (Марах, его отец, оставался в Эстоладе до самой своей смерти) большей частью на­правилось на запад, и многие осели в Хифлуме; однако Магор, сын Арадана, и с ним другие, переправились через Сирион в Белерианд и некоторое время жили в долинах у северных отрогов Эред Вэтрина.

Рассказывают, что обо всех этих делах никто, кроме Финрода Фелагунда, не посоветовался с Владыкой Тинголом, и он был недоволен, во-первых, по этой причине, а во-вторых, оттого, что еще задолго до того, как разошлись первые слухи, его тревожили сны о приходе людей. Посему он велел, чтобы люди селились лишь на севере и чтобы принцы, которым они служат, отвечали за все их проступки; и молвил он так: "Пока властвую я в Дориафе, ни один человек не войдет сюда, будь то даже отпрыск рода Беора, что служит славному Фелагунду". Мелиан тогда промол­чала, но позднее сказала Галадриэли: "Близятся великие события. И явится человек из дома Беора, кого не остановит Завеса Мелиан, ибо он будет послан роком, что сильнее меня; и песни о том, что случится, будут жить и тогда, когда изменится облик всего Средиземья".

Много людей, однако, осталось в Эстоладе, и долго еще жило там смешанное племя, пока гибель Белерианда не захватила их или не вынудила бежать назад, на восток. Кроме стариков, считавших, что дни их странствий кончены, были еще те, кто хотел сам распоряжаться своей судьбой, кто опасалсся эльдаров и света их глаз; и среди аданов начался разброд, в котором явно была видна рука Моргота, ибо достоверно известно, что он знал о приходе людей в Белерианд и о растущей их дружбе с эльфами.

Вели недовольных Берег из рода Беора и Амлах, один из правнуков Мараха, и они говорили открыто: "Мы пустились в далекий путь, чтобы избежать опасностей Средиземья и спастись от обитающих там злых тварей; ибо слышали мы, что на Западе Свет. Теперь же мы узнаем, что Свет за Морем. Мы не можем прийти туда, где в блаженстве обитают все Божества. Все, кроме одного; ибо вот пред нами Черный Властелин и эльдары, мудрые, но жестокие, беспрестанно воюющие с ним. Говорят, что он обитает на севере, а там боль и смерть, от которых мы бежали. Мы не пойдем туда".

Был тогда созван большой совет людей, и собралось их много. И так Друзья Эльфов отвечали Берегу:

- Истинно, от Черного Владыки исходит все зло, от которого мы бежали; но он жаждет власти над всем Средиземьем, и есть ли уголок, куда мы могли бы бежать и где он нас не настигнет - покуда его не уничтожат или по крайней мере не возьмут в осаду? Лишь доблесть эльдаров сдерживает его, и, быть может, лишь для того, чтоб помочь им, провидение привело нас в этот край".

Берег на то сказал:

- Пусть это заботит эльдаров! Наша жизнь слишком коротка.

И встал тогда некто, показавшийся всем Амлахом, сыном Имлаха, и бросил злобные слова, потрясшие всех, кто внимал ему:

- Все это лишь эльфийские хитрости, басни, сплетенные, чтобы обмануть легковерных пришельцев. Море безбреж­но. Света на Западе нет. Блуждающий огонек эльфов довел вас до края света. Кто из вас видел хоть тень Божества? Кто узрел на севере Черного Владыку? Это эльдары жаждут завладеть Средиземьем! Жадность побудила их копаться в земле, и это разгневало существа, обитающие в ее глубинах; то же делали они раньше, и то же будут делать впредь. Пусть орки живут на своей земле, а мы будем жить на своей. Места в мире достаточно, если только эльдары не помешают нам!"

Внимавшие ему на мгновение оцепенели, и тень ужаса пала на них; и решили они уйти из владений эльдаров. Позднее, однако, явился меж ними Амлах и отрицал, что присутствовал при этом споре или что говорил нечто подобное, и сомнения и растерянность овладели людьми. И говорили Друзья Эльфов: "Теперь-то вы верите? Черный Властелин существует, и его подсыльщики и соглядатаи таятся среди нас, ибо он боится нас и той силы, которую мы можем дать его врагам".

И все же многие отвечали: "Скорее он ненавидит нас и тем больше будет ненавидеть, чем дольше мы будем жить здесь, мешаясь в его вражду с владыками эльдаров и ничего не получая от этого". Потому многие из тех, кто еще оставался в Эстоладе, решились уйти, и Берег увел на юг тысячу людей из племени Беора, и предания молчат о них. Амлах, однако, раскаялся, говоря так: "У меня теперь своя вражда с Владыкой Лжи, и продлится она до конца моей жизни"; он отправился на север и поступил на службу к Маэдросу. Те же его соплеменники, кто был на стороне Берега, избрали себе нового вождя, через горы вернулись в Эриадор и теперь забыты.

Между тем халадины жили в Таргэлионе и были счастливы. Моргот, однако, видя, что обманом и ложью ему не удалось рассорить людей и эльфов, взъярился и решился причинить людям столько зла, сколько сможет. Потому он выслал отряд орков, которые, направляясь на восток, проскользнули сквозь осадное кольцо, перебрались назад через Эред Линдон по Гномьему Тракту и в южных лесах владений Карантира напали на халадинов.

У халадинов не было вождя, и жили они не все вместе, а небольшими селениями, расположенными далеко друг от друга и управлявшимися каждое по своим законам; их трудно было собрать вместе. Был среди них, однако, человек по имени Хальдад, бесстрашный и властный; он собрал всех смельчаков, каких мог найти, и отступил в угол, образованный слиянием Аскара и Гэлиона, и там от берега до берега построил крепкую загородь; за нее они отвели всех детей и женщин, кого удалось спасти. Там и отбивались они, пока не кончились припасы.

У Хальдада были дети-близнецы, дочь Халет и сын Хальдар; и оба сражались доблестно, ибо Халет была женщиной с душой и силой воина. Однако, в конце концов, Хальдад погиб в вылазке против орков, а Хальдар, пытавшийся спасти его тело от участи стать их кровавой пищей, пал рядом с ним. Тогда Халет собрала соплеменников, хоть они и отчаялись, и многие бросались в реки и тонули. Однако семью днями позже, когда орки бросились на последний приступ, и почти разрушили загородь, вдруг запели трубы, и с севера с войском пришел Карантир и загнал орков в реку.

Милостиво взирал на людей Карантир и оказал Халет великий почет; и предложил ей возместить гибель отца и брата. И, узрев доблесть аданов, молвил ей:

- Если вы пожелаете переселиться севернее, то будут у вас собственные владения, а также дружба и защита эльдаров.

Халет, однако, была горда и не желала, чтобы ею правили и направляли, и большинство халадинов были с нею согласны. Потому она поблагодарила Карантира, но ответила ему так:

- Лишь одного хочу я сейчас, господин, - покинуть тени гор и уйти на запад, куда ушли уже прочие наши сородичи.

И потому, когда халадины собрали уцелевших, что скрывались от орков в дебрях, и все то имущество, что осталось в их сожженных селениях, они избрали Халет предводительницей племени, и она увела их в Эстолад, где они и жили некоторое время.

Они, однако, оставались нелюдимы, и с тех пор люди и эльфы знали их как племя Халет. Халет правила ими до конца дней своих, но мужа у ней не было, и главенство потом перешло к Хальдану, сыну ее брата Хальдара. Вскоре, однако, Халет пожелала вновь двинуться на запад, и, хотя большинство ее сородичей было против этого, она все же повела их; шли они без помощи и совета эльдаров и, переправясь через Кэлон и Арос, очутились в опасных краях меж Горами Ужаса и Завесой Мелиан. Тогда этот край еще не был так затемнен, как позднее, но вряд ли смертный мог найти там дорогу без чужой помощи, и лишь силой воли своей сумела Халет заставить сородичей пройти, с лишениями и потерями, эти земли. Наконец они переправились через Бритиах, и многие горько сожалели о том, что пустились в путь; однако возврата не было. Потому в новых землях они вернулись, насколько могли, к старой жизни; жили они вольными селениями в лесах Талат Дирнэн, за Тэйглином, а кое-кто забредал и на земли Наргофронда. Прочие, однако, любили Владычицу Халет и готовы были следовать за нею, куда бы она ни пошла, и жить под ее властью; тех она привела в лес Брефиль, что меж Тэйглином и Сирионом. Туда в наступившие позже недобрые времена вернулись многие из разрозненного ее племени.

Брефиль был объявлен Тинголом частью его владений, хотя и находился вне Завесы Мелиан; и Владыка никогда не дозволил бы Халет селиться там, но Фелагунд, которого Тингол дарил своей дружбой, услыхав обо всем, что случилось с племенем Халет, испросил для нее такую милость: она будет вольно жить в Брефиле, но с тем, чтобы ее племя защищало Перекрестье Тэйглина от всех врагов эльдаров и не допускало орков в эти леса. Халет на то отвечала: "Где отец мой Хальдад и брат мой Хальдар? Если король Дориафа опасается дружбы между Халет и пожирателями ее родичей, то мысли эльдаров для людей непостижимы". И до самой смерти Халет жила в Брефиле, а когда умерла, соплеменники воздвигли над нею в глуби леса зеленый курган Тур Харета, Могила Владычицы, а в наречии синдаров - Хауд-эн-Арвен.

Итак, аданы жили на землях эльдаров, здесь и там, иные бродили вольно, иные селились родами или небольшими племенами; большинство их вскоре выучило язык Суме­речных Эльфов - как потому, что это было наречие, на котором они общались, так и потому, что многие жаждали перенять эльфийские науки. Однако, по прошествии некоторого времени, владыки эльфов, понимая, что не годится людям и эльфам жить вместе безо всякого порядка и что у людей должны быть правители одной с ними крови, отделили земли, где люди могли жить своей жизнью, и назначили вождей, что должны держать эти земли. Эти люди были союзниками эльдаров в войне, но шли в бой под водительством своих владык. Однако многие аданы находили удовольствие в дружбе с эльфами и жили среди них так долго, как только могли; юноши же часто поступали на службу к королям.

Хадор Лориндол, сын Хатола, сын Магора, сына Малаха Арадана, в юности поступил на служубу к Финголфину и был любим им. Потому Финголфин даровал ему право владеть Дор-Ломином, и в той земле Хадор собрал большую часть своих соплеменников и стал самым могущественным вождем аданов. В доме его говорили лишь на языке эльфов; однако прежнее наречие людей не было забыто, и из него позднее образовался язык Нуменора. В Дортонионе же править племенем Беора и Ладросом дано было Боромиру, сыну Борона, который был внуком Беора Старого.

Сыновьями Хадора были Галдор и Гундор; а сыновьями Галдора - Хурин и Хуор; сыном же Хурина был Турин Погибель Глаурунга, сыном Хуора - Туор, отец Эарендиля Благословенного. Сыном Боромира был Брегор, отец Бреголаса и Барахира, а сыновей Бреголаса звали Барагунд и Белегунд. Дочерью Барагунда была Морвен, мать Турина, а дочерью Белегунда - Риан, мать Туора.

Сыном же Барахира был Берен Однорукий, что завоевал любовь дочери Тингола Лутиэн и воскрес из мертвых; от них произошла Эльвинг, жена Эарендиля, и все будущее короли Нуменора.

Все они были уловлены в тенета Проклятия Нолдоров и совершили великие деяния, которые и поныне памятны эльдарам среди преданий о древних владыках. В те дни сила людей объединилась с мощью нолдоров, и надежда воспряла, и Моргот был взят в осаду, ибо подданые Хадора, закаленные и легко переносившие холод и долгий путь, не боялись время от времени заходить далеко на север и там следили за передвижениями Врага. Три Дома росли и множились, самым же великим среди них был род Хадора Златовласа, вассала эльфийских владык. Люди его пле­мени были сильны и рослы, разумны, храбры и преданны, быстро гневались и охотно смеялись - могучие дети Илуватара на заре человечества. Большей частью они были золотоволосы и синеглазы; но не Турин, чьей матерью была Морвен из рода Беора. Люди этого рода, темноволосые и сероглазые, изо всех людей более всего походили на нолдоров и были ими более всего любимы; ибо у них был острый ум и ловкие руки, они быстро понимали и долго помнили и были склонны скорее к жалости, нежели к смеху. Люди лесного племени Халет походили на них, только меньше ростом и не такие жадные к знаниям. Говорили они мало и не любили больших сборищ; большей частью предпочитали одиночество, бродя вольно в зелени лесов, в то время как чудеса земель эльдаров были неведомы им. Однако в краях Запада век их был короток, а дни горьки.

Годы аданов, по людскому счету, удлинились после их прихода в Белерианд; и все же, в конце концов, Беор Старый умер, прожив на свете девяносто три года, из них сорок четыре он служил Фелагунду. Когда же он умер, сраженный не раной и не болезнью, но возрастом, эльдары впервые узрели быстрое увядание людей и смерть от усталости, которой они не знали в себе. Беор, однако, отрекся от жизни по своей воле и отошел в мире; и много дивились эльдары странному людскому жребию, ибо самые их сокровенные знания не говорили о чем-то подобном и конец людской был сокрыт от них.

И все же древние аданы скоро научились у эльдаров всем знаниям и искусствам, какие только могли перенять, и сыны их обрели искусность и мудрость, превзойдя всех прочих людей, что еще обитали за горами, на востоке, не видели эльдаров и не смотрели в лица тех, кто зрел свет Валинора.

Глава 18

О разорении Белерианда

И гибели Финголфина

Финголфин, Владыка Севера и верховный король нолдоров, видя, что народ его многочислен и силен, а союзные ему люди доблестны, вновь задумал атаку на Ангбанд, ибо знал, что не жить им в безопасности, пока не замкнуто кольцо Осады и Моргот волен создавать в своих подземных копях творения зла, коих никто не может предугадать, пока сам он не раскроет тайны. Мудрость этого решения была соразмерна знанию Финголфина; ибо нолдоры не постигли еще всего могущества Моргота, не поняли они также, что их борьба с ним, борьба без помощи - безнадежна, поторопятся они или промедлят. Однако земли нолдоров были прекрасны, владения их обширны, и большинство нолдоров довольствовалось тем, что есть, считая, что счастье продлится вечно, и не желая вступать в битву, которая для многих была бы гибельна, чем бы она ни завершилась, победой или поражением. Потому они не склонны были прислушиваться к словам Финголфина, и менее всех в то время - сыновья Феанора. Среди принцев нолдоров лишь Ангрод и Аэгнор были с ним одного мнения, ибо оттуда, где жили они, виден был Тангородрим, и, опасность, исходившая от Моргота, была для них слишком зрима. Таким образом, замыслы Финголфина окончились ничем, и еще некоторое время страна жила в мире.

Но когда не вошло еще в пору зрелости шестое поколение людей со времен Беора и Марах - было это через четыреста пятьдесят лет после прихода Финголфина - лихо, которого он так опасался, стало явью, и оказалось оно еще более внезапно и ужасно, нежели предполагал он в самых черных своих мыслях. Ибо Моргот долго втайне копил силы, и долго росла его злоба, и ненависть к нолдорам становилась все ожесточеннее; жаждал он не только покончить со своими врагами, но и разорить и опустошить земли, которыми они владели и которые украшали. Говорят, что ненависть его взяла верх над разумом, ибо найди он в себе терпение подождать дольше, и нолдоры погибли бы окончательно. Однако он, со своей стороны, недооценил эльфов, а людей и вовсе не счел достойными внимания.

И настала зима, когда ночи темны и безлунны, и равнина Ард-Гален простерлась во мраке под льдистыми звездами, от горных крепостей нолдоров до подножий Тангородрима, неярко пылали сторожевые костры, и стражей было немного, и немногие бодрствовали в станах всадников Хифлума. И внезапно из Тангородрима вырвались реки пламени, что бежали быстрее балрогов, и затопили они всю равнину; и Железные Горы изрыгнули ядовитые испарения, наполнившие воздух, и были они смертельны. Так погиб Ард-Гален, и огонь пожрал его травы, и стал он выжженной пустошью, покрытой удушающей пылью, бесплодной и голой. С тех пор изменилось его имя, и был он наречен Анфауглиф, Удушающая Пыль. Там лежало непогребен­ным множество обугленных костей, ибо многие нолдоры, кто не успел бежать в горы и был захвачен врасплох огнем, погибли в пламени. Горы Дортониона и Эред Вэтрин сдержали натиск огненных потоков, но леса на их склонах, обращенных к Ангбанду, были сожжены, и дым посеял панику среди защитников. Так началась четвертая из великих битв - Дагор Браголлах, Битва Внезапного Пламени.

Впереди этого огня шел Глаурунг Золотой, пращур драконов, во всей своей мощи, а за ним следовали балроги, и по их следам катились волны орков, и было их больше, чем доселе видели или представить себе могли нолдоры. Все эти силы обрушились на укрепления нолдоров и прорвали Осаду Ангбанда, и всюду, где только могли отыскать, убивали нолдоров и их союзников, Сумеречных Эльфов и людей. Многие могущественные враги Моргота были в первые дни этой битвы разбиты, рассеяны и лишены возможности собрать силы. Война с тех пор не прекращалась в Белерианде, но считается, что Битва Внезапного Пламени кончилась с наступлением весны, когда натиск Моргота ослаб.

Так пришла к концу Осада Ангбанда, и враги Моргота были разрознены и разъединены друг с другом. Сумеречные Эльфы большей частью бежали на юг и отказались от войны на Севере; многие были приняты в Дориафе, и в то время королевство Тингола возвысилось, а могущество его возросло, ибо чары Мелиан хранили его границы, и зло не могло проникнуть в пределы скрытого королевства. Иные нашли убежище в приморских твердынях и в Наргофронде, некоторые же сокрылись в Оссирианде или, перейдя горы, бродили бесприютно по диким землям. И слух о войне и о конце Осады достиг людей на востоке Средиземья.

Сыновья Финарфина, Ангрод и Аэгнор, приняли на себя главный удар Моргота и погибли; рядом с ними пал Бреголас, глава рода Беора. Барахир же, брат Бреголаса, бился западнее, недалеко от ущелья Сириона. Там спешивший с юга король Финрод Фелагунд был отрезан от своего войска и с небольшой свитой окружен в топи Серех; и он был бы убит или захвачен в плен, не подоспей Барахир с храбрейшими своими воинами и не огради его стеной из копий; и, потеряв многих, они пробились из битвы. Так спасся Фелагунд и вернулся в подземную крепость Наргофронд, но перед тем он поклялся в вечной дружбе с Барахиром и прирек свою помощь в любой нужде ему и его родичам, и в знак этой клятвы дал Барахиру свое кольцо. Барахир теперь был по праву главой рода Беора; и он вернулся в Дортонион. но очень многие его соплеменники покинули свои дома и нашли убежище в твердынях Хифлума.

Так велик оказался натиск Моргота, что Финголфин и Фингон не могли прийти на помощь сыновьям Финарфина; войска Хифлума были отброшены с большими потерями к крепостям Эред Вэтрина и там с трудом отбивались от орков. У стен Эйфель Сириона погиб, прикрывая отступление господина своего Финголфина, Хадор Златовлас - было ему тогда шестьдесят лет - и при нем, пробитый множеством стрел, пал его младший сын Гундор; и эльфы оплакивали их. Тогда Галдор Высокий принял власть своего отца. Благодаря высоте и неприступности теневого Хребта, выстоявшего перед огнем, а также мужеству людей и эльфов севера, превзойти которого были не в силах ни орки, ни балроги, Хифлум остался непокоренным и по-прежнему угрожал флангу наступления Моргота; но море врагов отрезало Финголфина от его родичей.

Ибо ход войны был неблагоприятен для сыновей Феанора, и под натиском Моргота пали почти все восточные рубежи. Ущелье Аглон было в руках врага, хоть и досталось ему дорогой ценой; Целегорм же и Куруфин, потерпев поражение, бежали на юг и вдоль западных границ Дориафа пришли в Нарогофронд, найдя приют у Финрода Фелагунда. Так что их воины увеличили силы Наргофронда, хотя, как показало будущее, лучше бы им остаться на востоке со своими сородичами. Маэдрос совершал чудеса храбрости, и орки бежали пред ним, ибо с тех пор, как его пытали в Тангородриме, дух его был подобен ослепительно белому пламени, и казался он возрожденным из мертвых. Так твердыня на Холме Химринг не была захвачена, и многие оставшиеся в живых храбрецы из Дортониона и с восточных рубежей присоединились к Маэдросу. Ненадолго овладел он вновь ущельем Аглон, так что орки этой дорогой не могли пройти в Белерианд. Но они сокрушили витязей Лотланна, сородичей Феанора, ибо туда пришел Глаурунг и прополз в Маглоровы Врата, и истребил все живое меж рукавами Гэлиона. Орки захватили также крепость на западных склонах горы Рэрир и опустошили Таргэлион, владения Карантира, и осквернили озеро Хэлеворн. Затем они, сея огонь и ужас, переправились через Гэлион и ворвались в Восточный Белерианд. Маглор присоединился к Маэдросу на Химринге, Карантир же бежал и с остатками своего народа пристал к разрозненным дружинам охотников Амрода и Амраса; вместе они отступили на юг, к Рамдалу. На Амон Эреб они установили стражу и собрали воинов; Зеленые Эльфы помогали им, и орки не прорвались ни в Оссирианд, ни в Таур-им-Дуинаф, ни в дебри юга.

Пришли в Хифлум вести о том, что Дортонион пал, и сыновья Финарфина потерпели поражение, а сыновья Феанора лишились своих владений. Так - почудилось Финголфину - узрел он совершенное крушение нолдоров и невосполнимую гибель их родов; и вот, исполнясь гнева и отчаяния, оседлал он могучего своего коня Рохаллора и поскакал один вперед, и никто не мог удержать его. Подобно вихрю, взметавшему пепел, пересек он Дор-ну-Фауглиф, и всякий, кто видел его приближение, бежал, пораженный, думая, что то сам Оромэ: столь бешеная ярость была в нем, что глаза его сверкали, как у валаров. Так он оказался один у врат Ангбанда и затрубил в рог, и ударил в бронзовые врата, вызывая Моргота на единобор­ство. И Моргот вышел.