The mullah has left the building

Несколько дней мы потратили на восстановление сил и физической формы. Сон, еда, туалет, личная гигиена – вот и все, что мы делали. Были и физические нагрузки, но я потерял пять килограмм во время операции и был сильно обезвожен, поэтому не сильно напрягался.

Мои ноги до сих пор были поражены грибком, но я знал, что надо много свежего воздуха, регулярно наносить мазь и все будет в порядке.

Весна наступала на авиабазу Кандагара. Солнце ярко светило с неба, выдавая под 40 градусов Цельсия, и мы были даже рады тому, что можем «пересидеть» это время на базе. Передышка между заданиями быстро стала монотонной с постоянным составом – физподготовка, стрельба и учения.

Но с течением времени мы стали все больше общаться с другими спецподразделениями в лагере. Почти каждый день мы приглашали к себе гостей в столовую палатку. Качество пищи значительно улучшилось, мы больше не жили на одних пайках.

В настоящее время наш шеф-повар смог покупать даже стейки, картошку и салат, так что весь лагерь порой выглядел как банальное барбекю в пустыне, между палатками. Датское пиво привносило свою изюминку.

Таким образом, наша столовая палатка «гудела» в такт голосам австралийских, американских и немецких солдат из спецподразделений, которые находили наш небольшой лагерь хорошо организованным и красивым.

Естественно, во время общения мы делились своим опытом. Обстановка в А-стане является экстремальной – с суровым климатом и местностью, совершенно непредсказуемым врагом – все это представляет собой огромную физическую и психологическую задачу для всех.

Разреженный воздух на высоте трех-четырех километров накладывал дополнительные требования на дыхательную систему. Егери теряли в весе порой до 10 кг за операцию. Другие, по возвращении, были настолько истощены, что восстанавливались лежа с капельницей. Плюс постоянное обезвоживание.

Жизнь в группах по пять человек на кусочке скалы в несколько квадратных метров, на высоте 3000-4000 метров, сроком до двух недель – это все было не для слабонервных.

Некоторые патрули в феврале в юго-восточных провинциях поднимались на самый верх заснеженных вершин, имея минимальное зимнее оборудование и снаряжение маскировочного белого цвета. Они пробовали использовать и горное снаряжение, вроде лыж и палок, но не смогли все это унести и пошли без него. Это было ошибкой. Психологическое напряжение во время операции было огромным. В случае ошибки они не просто упали бы и сломали ноги, они летели бы в пропасть с огромной высоты. Один егерь, которого я встретил несколько лет спустя, признался, что он никогда так не боялся смерти, даже в бою, как тогда – с рюкзаком в 60 кг, балансируя на вершине горы где-то в А-стане.

Добавим сюда постоянный стресс, который испытываешь, работая в глубине вражеской территории, в сотне километров от дома. Другой егерь рассказывал мне, как ночью он дежурил со своим напарником. В течение нескольких дней они наблюдали за определенными домами в небольшой деревушке и знали, что там живут члены «Аль-каиды». Ночью они решили подойти ближе и осмотреться. Егери были в нескольких метрах, когда услышали шаги и еле успели спрятаться в куцых кустах. Мимо, буквально в трех метрах, прошла группа «духов».

В другой раз датский спецназ прервал свой обед, получив очень срочную миссию. Американский беспилотный разведчик Predator отправил на АБК шифрограмму – «мулла покинул здание». Это сообщение гласило, что один из авторитетных и влиятельных членов Талибана, мулла, покинул свою крепость в одной из юго-восточных провинций. Мулла был ранее губернатором и министром в правительстве талибов. Сейчас он скрывался и вел подпольную жизнь. Это была его первая «засветка» с момента падения режима талибов.

Его нужно было захватить.

С датчанами немедленно связался командир группы SEAL ВМФ США Robert Howard. В их плане по захвату муллы было место для четырех патрулей JGK. К сожалению, мой патруль не попал в их число, но в течение получаса на операцию были назначены двадцать егерей. Они были подготовлены к десанту с вертолета – оружие, боеприпасы, бронежилеты, дымовые гранаты и взрывчатка – все. Было также подготовлено и закодировано радио, получен GPS-план.

Predator продолжал следить за пикапом, в котором ехал мулла, наводя на него два МН53 Pave Low (транспортные вертолеты) и один АН-64А Apache (ударно-штурмовой вертолет). Последний был бесценным подспорьем, с его ракетами и пушкой.

Все четыре группы были готовы через 25 минут, после запроса из SEAL. А еще через 20 минут, после их высадки из вертолетов состоялся захват.

Вертолет Apache завис перед грузовиком, недвусмысленно диктуя обстановку. Егери молниеносно захватили грузовик и четырех человек в нем. Они были парализованы от страха и не оказали никакого сопротивления. Спустя две минуты весь отряд с грузом унесся с места события на МН-53.

К сожалению, быстро выяснилось, что среди них нет муллы. Как оказалось, на короткий момент времени Predator был отвлечен на другую задачу и когда он вернулся к слежке, настоящий грузовик был потерян. Взяли же обычных крестьян. После краткого разговора их снабдили едой, водой и отвезли обратно.

Спустя несколько недель настоящий мулла был взят американцами в ожесточенной перестрелке.

Не смотря на ошибку Predator’a, егери проделали хорошую и быструю работу. Захват состоялся в течение часа, после получения задания, так что нам было чем гордиться.

Не побоюсь этого утверждения – датский спецназ – один из лучших в мире. На международных соревнованиях спецподразделений мы всегда показываем отличные результаты и имеем высокую репутацию среди других групп.
Мы используем свободное время на АБК для соревнований.

Даже внутри группы Ferret шла конкурентная борьба между егерями и нашими боевыми пловцами. В беговых дисциплинах егери или «лягушки» опережали другие подразделения, занимая призовые места. Тоже самое касалось и стрельб.

Я работал со многими элитными солдатами из других подразделений мира. Но мои датские коллеги всегда производили отдельное впечатление. Они очень умны, имеют независимое мышление и своеобразный творческий подход, плюс сбалансированы по части навыков.

Ирония судьбы, к сожалению, в том, что JKG крайне малочисленная группа, по сравнению со своими коллегами из США, Британии или Германии. Это вынуждает нас к особой организации и более творческим действиям и менее располагает к силовым действиям, по сравнению с коллегами из более крупных единиц.

Не могу не отметить еще раз внутреннее соперничество между егерями и «лягушками». Есть люди - и там, и там, которые презирают, и терпеть не могут друг друга. Хотя, наши курсы отбора и подготовки одинаково трудны и, в общем-то, напоминают нам о том, что мы в чем-то похожи. Например, мне вполне комфортно рядом с «фрогманами». Но морская культура – это нечто совершенно отличное от армии - это совсем другой опыт. Frogman corpus вербует половину своих рекрутов чуть ли не с улицы. В результате большая часть их оперативников не имеет базового военного и практического опыта/воспитания.

Я думаю, что вместо того, чтобы иметь два небольших элитных подразделения, раскидывая скудные человеческие ресурсы, нужно создать единый корпус и действовать как целое. Но на сегодня у нас разная система подготовки, мы тренируемся отдельно и поэтому реально мы не можем действовать друг с другом.

Когда я не участвую в соревнованиях на АБК, то помогаю американским саперам в уничтожение захваченных боеприпасов. Не просто так, конечно. Попутно я провожу курсы по разминированию и уничтожению неразорвавшихся боеприпасов для наших патрулей. В этом мне помогал мой коллега по Эритрее Jorgen Sorensen, прилетевший из Кабула.

Мины и неразорвавшиеся боеприпасы здесь основная угроза – несколько солдат из K-bar были искалечены или убиты при взрывах. Как я уже рассказывал – один член SEAL погиб на ферме Тарнак в апреле 2002 года. Также погиб член австралийского SAS, другой потерял ногу, наступив на противопехотную мину.

Так что это, плюс несчастные случаи, очень мотивировало егерей и «лягушек» к посещению курса.

Долгие жаркие дня мы использовали, чтобы уничтожить свозимые на АБК боеприпасы и оружие талибов, найденное в тайниках и складах. Здесь были даже минометы и безоткатные орудия!
Всем это мы использовали для экспериментов с взрывчаткой и детонаторами. И каждый раз облака грибов от взрывов в пустыне доставляли нам удовлетворение от работы.

Но бывали и плохие моменты.

Рано утром я проснулся из-за серии глухих взрывов за пределами лагеря. Это не было чем-то необычным, каждый день что-то уничтожали. Но это, как правило, происходило между 12 и 17 часами дня. А сейчас было 06:30 утра.
Через несколько часов весь лагерь гудел от печальной новости. Два американских F-16 по ошибке разбомбили роту канадской пехоты, которая выехала попрактиковаться на ферму Тарнак. Погибло четверо, еще восемь были тяжело ранены.

Это называется «дружественный огонь». Одна из невыразимых трагедий войны. Кажется, что это невозможно – быть убитым огнем собственных подразделений, но это случается. Многие, вероятно, вспомнят, что двое датских солдат были убиты в А-стане в сентябре 2007 года, когда их по ошибке отбомбили британцы. В результате были приспущенные флаги и траурное построение вокруг аэродрома Кандагара.

Летом 2002 года я вернулся домой для восстановления.

STANDBY FOR EUROPA

Моя голова наполнена воспоминаниями об Афганистане, об одетых в черное воинах, о безумных песчаных бурях и белых пиках гор. После всего этого Копенгаген выглядит просто и не экзотично.

Менее чем через полгода, после возвращения из Кандагара, я и моя команда делаем последние приготовления к саммиту ЕС в Копенгагене, 12-13 декабря 2002 года. 4000 сотрудников полиции и групп быстрого реагирования, плюс солдаты ВС и оперативники Jager/Frogman-подразделений – все мы несем ответственность за безопасность саммита.

Все прошлые месяцы мы проходили подготовку по подавлению и разгону незаконных и агрессивных демонстраций. Прошлые саммиты пугали своими беспорядками. Они были отмечены ожесточенными столкновениями между полицией и демонстрантами.

В Копенгагене полиция хотела создать балансную схему поведения – диалог с демонстрантами и «твердая рука» за пазухой, чтобы избежать насилия, если понадобится. Но на всякий случай полиция готовилась к массовому приему арестованных, создавая дополнительные помещения.

Количество участников саммита было так велико, что почти все гостиницы и отели Копенгагена работали только на них, отказывая обычным туристам.

Наша задача состояла в том, чтобы в случае угрозы террористов, пожара или других опасных инцидентов обеспечить пути эвакуации глав государств и министров.

Задолго до саммита мы провели много часов, изучая крыши здания и отелей, отрабатывая пути отхода. Тренировки проходили со всей серьезностью. Например, мы готовились отходить вслепую по задымленным коридорам, эвакуируя VIP-ов. Готовили альпинистские связки для эвакуации с крыш вниз на улицу. Была даже подготовлена специальная упряжка, чтобы можно было в считанные секунды с вертолета выдернуть человека на крыше. Отрабатывались варианты минирования крыш и уничтожения труб и антенн, мешающих посадке вертолета.

На случай крайне экстремальной ситуации, угрожающей нашим жизням, у нас был своеобразный джокер в рукаве – планирующие парашюты. Мы собрали эти парашюты таким образом, чтобы они раскрывались максимально быстро. Это то, что сейчас называют «base jump». Чрезвычайно опасный и рискованный способ убраться из опасного места – из-за небольшой высоты отелей и из-за непредсказуемого ветра, зачастую турбулентного.

В ходе саммита все имеющиеся вертолеты были приведены в полную готовность, даже старые, но верные S-61 спасательных служб ВМС были подготовлены. В Lynx-ах сидели группы егерей и антитеррористических групп полиции, готовые к вызову и быстрому десанту с тросов в гущу событий. Все морские пути – доки и каналы контролировали «лягушки» - водолазы и группы на высокоскоростных лодках (RIB).

Саммит «преследовали» примерно 15 тыс. антиглобалистов, но, не смотря на несколько демонстраций и незначительных беспорядков, все прошло гладко.

Так и не возникло не одной ситуации, требовавшей нашего вмешательства, так что мы просто провели три дня сидя на месте.

Саммит состоялся, были приняты определенные политические решения, они были утверждены и имели успех.

Ну а я просто знал о безопасности этого успеха.

LIVVAGT I VERDENS HOTSPOT

Посольство больше напоминает крепость, чем дом. И мы упорно трудились последние шесть недель над тем, чтобы преобразить эти 700 кв. метров. Год назад это был обычный дом богатой иракской семьи в одном из самых престижных районов Багдада. Сейчас это дом датского посольства, который находится в центре зоны боевых действий в одном из самых опасных городов мира.

Мы построили трехметровую стену, окружающую всю территорию, способную выдержать обстрел из крупнокалиберных пулеметов, гранатометов и минометов. К сожалению, стена не может полностью защитить от террориста-смертника, но она должна будет значительно снизить ударный эффект от взрыва.

Единственное, что представляет брешь в стене это тяжелые металлические ворота и дверь. За дверью находится металлическая клеть, куда пропускают людей, решающих вопросы с бумагами или визами, но дальше они не проходят.
Установлено множество камер, так, что мы контролируем все уголки прилегающей территории в любое время суток. Стены и крыша дома оснащены мощными прожекторами для освещения сада и подъездной дороги. В гараже стоит гигантский генератор, поэтому ежедневные отключения электричества в Багдаде нас не беспокоят.

Окна обклеены специальной пленкой, не позволяющей разбиться стеклу на острые осколки, в случае взрыва бомбы.

Под палящим солнцем мы также установили мешки с песком и небольшие бетонные блоки на террасе и крыше, оборудовав огневые точки, оснащенные пулеметами и гранатометами.

Мы – это патруль из восьми егерей, первые, кому поручена новая для JGK задача – быть телохранителями. Впервые датские солдаты решают такую задачу и особенно в таких трудных условиях – в зоне боевых действий.

До начала миссии нас готовили два месяца, пропустив через интенсивную программу обучения стрельбе из пистолета, курсов экстремального вождения и прочего. Не последнюю очередь занимает выработка мышления телохранителя. Как коммандос мы обучены к поиску врага и его уничтожению. Но быть телохранителем значит избегать контакта с противником любой ценой. Победа над врагом в перестрелке не является приоритетом, ровно, как и количество их убитых. Основная задача – защита и спасение VIP-а, плюс эвакуация в безопасное место.

Сегодня наш VIP – это датский посол Torben Gettermann. Мы должны его защищать, пока он работает над восстановлением Ирака. На нем лежат дипломатические и коммерческие связи с иракцами.
Безопасность Torben-а является нашей первоочередной задачей и единственным приоритетом. В случае нападения ближайший из нас должен действовать как человеческий щит, в то время как остальные выводят их из боя до ближайшего транспортного средства, которое может нас увезти из опасного места.

Единственный критерий успеха - это то, что Torben должен остаться в живых. Вне зависимости от типа нападения он должен выжить.

Torben-у Gettermann-у около пятидесяти, он женат, у него трое детей и раньше он работал в Саудовской Аравии, Мексике, Венгрии и Греции. Он симпатичный и общительный джентльмен, так что мы уважаем его. И как человека, и как VIP-а. Бывают эгоцентричные и трудные VIP-ы аля "примадонна", которые или не слушаются свою охрану, либо вмешиваются в ее работу.

Но Torben не таков. Он умен и полностью полагается на нас, прислушивается к нашим рекомендациям и решениям относительно его перемещений по Багдаду.

Моя новая команда очень энергичная, талантливая и мне приятно работать с ними. Все время, каждый день мы вместе, постоянно тренируемся и находимся в очень хорошей физической форме. Вечером мы читаем, треплемся, смотрим телевизор и пьем коктейли в посольстве, наслаждаясь видом на реку Тигр.

После 50-градусной жары днем крыша весьма прохладное место.

Для контроля и проверки в посольстве работает большое количество местных охранников. Многие из них плохо владеют оружием, поэтому мы учим их пользоваться АК. Мы вообще тратим непропорциональную часть времени на этих охранников. Мы почти ничего не знаем об их прошлом, поэтому не можем полностью полагаться и вынуждены почти постоянно проверять как они делают свою работу. Даже ночью часть из нас следит за ними.

Часть времени уход на обзор происходящего в Багдаде. Для этого у нас есть специальная оперативно-аналитическая комната, вся заставленная техникой и увешанная картами. Стекающую сюда информацию мы, в основном, используем как телохранители. Где идут бои между партизанами и солдатами коалиции, где были подрывы, засады, обстрелы - все нас интересует. Ежедневно приходится видеть удручающую статистику убитых и раненых солдат. Все эти факторы влияют на наш выбор маршрутов и пунктов назначений при поездках по Багдаду, в том числе - по Красной зоне. Единственное место, где можно более-менее безопасно перемещаться - это Зеленая зона. Место с десяток квадратных километров, специально огороженное и сильно охраняемое. Здесь живут дипломаты и журналисты иностранных государств.

Даже наши автомобили претерпели процесс трансформации.

Черного цвета с тонированными стеклами бронированные Тойота Лэнд Круйзер и Мерседес 600 с 500-сильным двигателем, оснащенные специальными самозатягивающимися шинами, способные проехать очень далеко даже при простреленных колесах. Машины также напичканы средствами GPS, спутниковой связи, радио и системами электронных помех для защиты от радиоуправляемых бомб.

Также мы отключили все подушки безопасности, чтобы можно было использовать автомобиль как таран. Нам известна тактика противника, при которой они блокируют своим транспортом дорогу с обеих сторон, поэтому мы будем идти на таран, в случае нужды. Понятно, что подушки безопасности здесь просто опасны.

Мы также готовы к любым чрезвычайным ситуация в стране, подготовлены планы эвакуации из Багдада и Ирака. В самом посольстве, на случай осады, подготовлено специальный защищенный номер с запасом воды и пищи. Там можно просидеть безвылазно несколько недель.

Снова и снова мы репетируем различные ситуации и процедуры. Моделируются ситуации атаки конвоя машин с учетом подрыва на бомбе. Мы учимся быстро менять колеса на машинах и узнаем сколько времени точно можем проехать на простреленных колесах. До середины ночи мы обсуждаем и совещаемся с тем, чтобы каждый знал назубок свое место.

Когда посол едет в Красную зону я сижу в заднем отсеке Тойоты и слежу за возможными угрозами сзади. Тут тесно и это слегка смахивает на заточение в гробу. Но я готов к неприятностям - здесь у меня неплохой арсенал - дымовые и обычные гранаты, пулемет и гранатомет.

Меньше года назад Ираком правил железным кулаком Saddam Hussein. Он пытал и убивал своих подданных при малейшем подозрении в измене или боясь мести. У Saddam-а была бурная молодость - постоянно и часто дрался, став одним из самых жестоких хулиганов своего поселения. Говорили, что он с гордостью вспоминал свое первое убийство, совершенное в 14 лет. В молодости он вступил в партию Баас, где проявил себя как очень амбициозный человек. В 1959 году он участвовал в попытке убийства лидера Ирака Abdul Karim Qassim. Это была любительская акция, плохо спланированная и проведенная. Karim был только ранен в руку и плечо, а сам Saddam был вынужден покинуть страну.

После 4-х лет в изгнании в Бейруте, Ливане и Египте он смог вернуться, по видимому при поддержке США, и убить Karim-а. Так он вознесся ко власти. В 1979 году он стал президентом страны и сразу проявил себя как деспотичный правитель. В 1980 году Saddam начал войну с Ираном, послав сотни тысяч молодых иракцев на смерть. Война шла восемь лет и стоила жизни миллиону людей. Saddam-у пришлось отступить, тем не менее, сохранив власть и силу. Не в последнюю очередь благодаря кредитам от Кувейта и поддержке американцев, которые рассматривали его как меньшее зло, по сравнению с теократией Ирана.

Saddam-у было необходимо удерживаться у власти, а после войны с Ираном экономика Ирака была на краю пропасти. Saddam начал новую войну, полагая, что это решит его проблемы.

2 августа 1990 года он вторгся в Кувейт, но совершил ошибку, полагая, что США закроют на это глаза. Американцы создали крупную международную коалицию и пришли на защиту Кувейта. Так началась первая война в Персидском заливе. Армия Saddam-а была разбита и в течении шести недель откатилась аж до Багдада.

Но американцы не низложили его, тем самым совершив стратегическую ошибку, как сегодня считают многие. Несмотря на десятилетия международных санкций Saddam-у удалось сохранить свою власть. Вместе со своими сыновьями он продолжил править - с пытками, убийствами и запугиванием. В течении 90-х годов они играли в "кошки-мышки" с комиссиями ООН, искавшими в Ираке оружием массового поражения (ОМП).
А оно у него было. Доказанный факт, что Saddam использовал ОМП для геноцида курдов в 1988 году. Тогда было убито около 80 тыс. курдов.

Наконец, американцам это надоело и весной 2003 года началась новая военная операция - "Freedom Iraq". В Ирак вторгся контингент из 250 тыс. американцев, 45 тыс. англичан и солдат других стран. Дания на этом этапе ограничилась отправкой в Персидский залив своей подводной лодки.

Я в это время в течении нескольких месяцев тренировался для участия в операции, но в последнюю минуту все отменилось, к нашему сожалению.

Целью международного контингента было свержение Saddam-а, уничтожение террористических организаций, нашедших убежище в Ираке, уничтожение ОМП и освобождение народа Ирака от диктатуры.
Эта вторая война в Персидском заливе был еще более быстрой, чем первая. Международный контингент превосходил армию Saddam-а технологически и морально. Даже разрекламированная Республиканская гвардия не оказала серьезного сопротивления. Saddam бежал из Багдада.

Дания все же отправила 500 солдат до конца 2003 года для поддержки Коалиции. Их разместили в Басре, где они работают с англичанами.

Спустя 9 месяцев униженный Saddam, грязный и заросший, был извлечен американским спецназом из какой-то ямы и посажен в тюрьму. 30 декабря 2006 года его повесили и мир избавился от одного из тиранов современности.
К сожалению шум от победы Коалиции был недолгим. Через год Ирак стал настоящей пороховой бочкой, практически неуправляемой. Во время вторжения еще можно было разобрать "своих" и "чужих", сейчас же в Ираке началась новая война, партизанская. Здесь враг был невидим, непредсказуем и беспощаден, используя любые средства, чтобы помешать Коалиции восстановить порядок.

Шииты и сунниты быстро разбились на фракции и начали гражданскую войну. Определенную лепту внесли многочисленные группы иностранных боевиков из аль-Каиды.

В течении года с начала вторжения погибло около 900 американских солдат, не считая раненых. За первые восемь недель, как мы приехали, от бомб погибло 200 американцев, половина - в Багдаде. Погибло также 14 тыс. иракцев, из них половина - в Багдаде. И многие из них пали от рук соотечественников и разборок между преступных группировок, которые увидели свой шанс в обстановке беззакония, воцарившей после вторжения.

Последние дни было много работы. У Torben-а было много встреч в Красной зоне.

Сегодня день начал с минометного обстрела в нескольких сотнях метрах от посольства. Этого было достаточно для того, чтобы мы резко подорвались с кроватей и разбежались по постам, попутно сопроводив Torben-а в убежище.
После этого все было спокойно, мы тренировались и отдыхали после в тени сада.

Нам предстоял визит на КПП в трех километрах, чтобы забрать нескольких иракцев, работавших в посольстве и не имевших доступа в Зеленую зону. Чтобы их забрать с КПП требовалось наше присутствие.

Сейчас 9:55 и мы должны быть на КПП уже в 10:00, но наш долбанный передатчик еще не получил код. Каждая машина телохранителей несет такой передатчик с секретной кодировкой, делающей невозможным прослушивание наших радио-передач и мы ни при каких обстоятельствах не можем выехать из посольства без такой кодировки.

Наконец машина получает радиокодировку, я проверяю связь со своими коллегами - Kenneth и Christian, опытные егери, от работы с которыми я получаю массу удовольствия.

Мы выезжаем на Тойоте через тяжелые металлические ворота. Наши местные охранники, как всегда, обеспечивают наш выезд - они выходят на дорогу и останавливают движение, не позволяя никому подходить к воротам.

Так как это просто небольшая поездка по Зеленой зоне, то мы едем втроем в одной машине, во время как в Красной зоне меньше чем двумя машинами по два человека в каждой, мы не выезжаем.

По дороге можно увидеть известный плац с двумя гигантскими саблями. Говорят здесь Saddam, покуривая сигару, наблюдал за тысячами марширующих солдат и проезжающей военной техникой на ежегодных парадах.
Огромные дома и роскошные особняки с пышными садами здесь принадлежали раньше иракской элите, но сейчас заброшены или принадлежат администрации Коалиции.

На КПП как всегда беспокойно. Многие иракцы, работающие на администрацию Коалиции, проходят здесь каждый день, минуя входные ворота и зигзагообразный поворот дороги, окруженный высокими бетонными блоками.

Безопасность здесь носит комплексный характер. Повсюду ходят солдаты с металлоискателями и проверяют документы. Бдительные тяжело экипированные американские солдаты проверяют все транспортные средства, проезжающие здесь, повсюду залезая с маленькими зеркалами, оглядывая салон, багажник и моторный отсек машин. В 50 метрах от КПП стоит 63-тонный "Абрамс", направив оружие прямо на КПП. Его 120-мм пушка меньше за секунду может распылить машину, попытавшуюся прорваться. За бетонными стенами вокруг КПП видно многочисленные огневые точки.

Kenneth припарковался на обочине в 20-30 метрах от КПП, так как ближе опасно. Я выхожу из машины, чтобы поговорить с американцами и забрать рабочих.

Сегодня на мне только бронежилет скрытого ношения и 9 мм пистолет USP.

Только я отошел от машины, как раздался взрыв. Мощная вспышка и оглушительный звук взрыва оттолкнули меня назад, в то время как над КПП поднялся оранжевый гриб. Во все стороны повалил дым.

Судя по всему взорвался заминированный автомобиль.

На короткий миг все вокруг меня замедлилось, как во сне. Было сюрреалистически тихо.

И затем словно ад взорвался. Плакали и кричали женщины, мужчины бегали туда-сюда. Я вижу, как упала пожилая женщина и рядом валяется содержимое ее сумки, в то время как над ней суетятся люди в страхе перед очередным терактом.
Застрочил пулемет, американские солдаты пришли в себя и уже бегали унося раненых и убитых.

Мы находились в чертовски опасном месте. Была известна тактика врага наступать сразу после подрыва, с массированным автоматным огнем и гранатометным обстрелом, используя преимущество хаоса.
И мы находились прямо здесь, в "килл-зоне", как говорят американцы.

Я прыгнул в машину, хлопнув дверью, Kenneth сделал молниеносный резкий разворот на 180 градусов и затем поддал газу.

Мои руки немного дрожат. Я тупо смотрю как с них капает пот и тут меня осеняет как мне повезло. Если бы мы вовремя получили радио-код, то выехали бы раньше и я бы был прямо в самом КПП, когда взорвался начиненный взрывчаткой автомобиль.

Позже мы узнали, что погибло 15 человек, включая троих солдат. Больше 50 были ранены.

Само собой, что своих рабочих мы так и не забрали.

Быть телохранителем может быть довольно неинтересно и монотонно. Некоторые из моих коллег говорят, что это чертовски скучная работа, т.к., может быть, вы никогда не сможете проверить себя в деле. Годом за годом вы тренируетесь, готовясь ко дню, когда террористы, психи или может просто пьяный нападут на вашего ВИПа и вы, подобно грому среди ясного дня, должны будете мобилизовать все свои навыки и рефлексы. Действия, необходимые для сохранения жизни, а не для убийств. Поэтому эта работа требует чрезвычайной самодисциплины и способности никогда не расслабляться.

Здесь в Багдаде я и мой патруль имеют привилегию – никогда не скучать. Угроза реальна и она везде. Будь мы «дома», в Зеленой зоне, или в Багдаде, в Красной зоне. Всегда надо быть начеку и принимать в учет угрозу обстрела, засады на дорогах и шахидов-смертников. Все то, что происходит в Багдаде каждый час.

Завтра мы сопровождаем Торбена на встречу с министром МИДа Ирака. Здесь есть тонкость, связанная с тем, что министр – курд. А в Ираке всегда были проблемы с курдами – крайне натянутые отношения курдского меньшинства с основным населением Ирака. Курды хотели независимости и своего государства. При правительстве Саддама существовали специальные команды, занимавшиеся «окончательным» решением вопроса курдов.

Год назад на министра было покушение, в его офисе была установлена бомба. Министр спасся только тем, что перенес встречу в другое место и никого не было, когда бомба взорвалась. Расследование показало, что бомбу пронес кто-то из охраны министра.

Таким образом, нам предстояла небезопасная поездка.

Сегодня я веду передовую команду для осмотра министерства и проверки маршрута. Последний проведен по местам, где меньше всего угрозы шахидов или засады. Также на пути должно быть как можно меньше КПП, т.к. чем чаще мы останавливаемся, тем больше угроза.

Багдад с населением в 6.5 млн. жителей второй по величине в арабском мире город, после Каира. На протяжении 1970-х город пережил расцвет, связанный с ростом цен на нефть. Было потрачено много денег на создание новой инфраструктуры, систем канализаций, водоснабжения и автомобильных дорог. Но война с Ираном в 80-х гг усложнила обстановку. Садам тратил деньги на армию, а не страну. Кроме того, тысячи жителей города были убиты в результате иранских обстрелов. Первая война в Персидском заливе тоже не добавила порядку. В течение 90-х годов шло восстановление, пока не пришло вторжение 2003 года. Здесь прошли массовые грабежи и акты вандализма.

Теперь городской пейзаж представляет из себя сеть ветхих и перегруженных дорог, устаревших промышленных предприятий, брошенных зданий, грязных улиц и больших трущоб. В наиболее известных из них, таких как Садр-сити, американцы постоянно ведут кровавые бои с иракскими боевиками.

Помимо того, что дороги находятся в плачевном состоянии, они еще и перекрываются и ремонтируются в произвольном порядке. Это делает использование GPS и карт малоэффективным.
Маршрут движения по городу всегда разный, мы имеем и запасные на случай проблем с основным. По всему городу стреляют, в основном в американцев.

Когда мы прибываем в госдепартамент МИДа Ирака, то представляемся, как телохранители датского посла и запрашиваем разрешение на осмотр здания. Из соображений безопасности мы не говорим, когда и в какой день приедет Торбен.
Определяем маршрут от парковки до кабинета министра. Осматриваем помещения, откуда может исходить угроза. На случай пожара, взрыва бомбы или шахида, определяем маршрут быстрого и безопасного выхода.

Отдельный пункт – проверка связи между командой и водителем, т.к. она бывает не всегда возможна из-за толстых стен здания. Это не значит, что, если будет ЧП, мы должны терять связь с водителем. Машина должна сразу же сама двигаться к точке выхода.

На следующее утро в 09:30 мы выезжаем, на двух Тойотах. В эти моменты в машинах все полностью сконцентрированы, почти никто не говорит. Торбен это знает и поэтому не отвлекает нас.

Вчера была кровавый день – было убито 200 иракцев и 25 американцев. Маршрут в министерство ведет нас через некоторые из улиц, где вчера что-то случилось.
Напряжение в автомобилях растет.

Как обычно, я сижу в багажнике и слежу за тылом. В случае возникновения проблем не нужно спрашивать разрешения на открытие огня у командира патруля - Майкла.
Наиболее вероятная угроза сзади – это нагоняющий вас автомобиль смертника. Эти машины забиты взрывчаткой так, что убивают всех в радиусе 50 метров. Даже такого монстра как Тойоту Лэндкруйзер нетрудно уничтожить.
Как правило, машину смертника можно вычислить по просевшим амортизаторам, из-за веса взрывчатки. Кроме того, в салоне всегда сидит один человек.

Мы едем с большой скоростью, постоянно маневрируя зигзагом между другими машинами. Большинство сразу узнает в нас телохранителей и держаться подальше, чтобы не получить очередь, так как многие телохранители здесь сразу начинают стрелять.

Я готов ко всему – одна рука лежит на ручке задней двери, другая на пулемете. Здесь часто достаточно бывает быстро открыть багажник и показать ствол, чтобы все машины сзади начали резко тормозить. Если водитель меня не понимает, я делаю несколько выстрелов в капот двигателя, стараясь его повредить. Ну а если водитель продолжает движение, то я больше не делаю предупреждений.

Внезапно впереди видно облако черного дыма. Здесь нет переулков, поэтому нам приходится продолжить движение.

Мы проезжаем мимо группы американских солдат на HUMVEE, которые регулировали движение рядом с горящим джипом. Похоже, что это был автомобиль телохранителей, вроде нас. Им не повезло - они подорвались на придорожной бомбе.

Наша колонна снова набирает скорость, максимально ускоряясь.

Через 15 минут сумасшедшей езды мы прибываем в МИД.

Как всегда, я выхожу первым и иду ко входу, чтобы удостовериться, что все в порядке. Меня встречает пожилой господин в темном костюме, секретарь министра, я полагаю, и дает мне знать, что министр ждет.
Сообщаю по рации, Майкл открывает дверь Торбену и быстро выводит его в здание.

Подобно вышибале я иду впереди по длинным коридорам министерства и даю всем понять, кто мы такие и что мы не намерены уступать кому-либо дорогу. Группа Торбена идет очень быстро и я должен постоянно следить за поддержанием расстояния между ним и четырьмя егерям. В тоже время я слежу за всем вокруг, ища потенциальную угрозу или признаки оружия. Шахиды выдают себя тем, что нервничают, суетятся или ведут себя неловка из-за жилета "смертника", который они носят под одеждой. Но бывает так, что в качестве смертников используют женщин или детей. Как правило, их подрывают дистанционно.

Мое внимание привлекают двое в пятнадцати метрах, с оружием. При внимательном осмотре я понимаю, что это местная охрана, ведут себя они скучающе и апатично. Я увеличил скорость, осматривая закрытую дверь, ведущую на балкончик над залом первого этажа. Подозрительного ничего нет.

На балкон входит Торбен и быстро, очень быстро мы проходим балкон. Яркий солнечный свет через оконные проемы делает видимость здесь неясной. Я опускаю свои солнцезащитные очки вниз, со лба.

Ко мне приближается молодой человек в мешковатой белой одежде, двигаясь также быстро как и я. Он ведет себя странно. Я кладу палец на спусковой крючок, одновременно показывая оружие. Парень сразу останавливается, когда понимает, что видит телохранителей. Заметно, что он нервничает, хотя и пытается вежливо улыбаться.

Мы достигаем наконец офиса министра. Один из нас, вооруженный пистолетом, входит внутрь и остается рядом с Торбеном. Связь с машинами в норме. Встреча началась.

Стоя на входе в офис, мы не позволяем кому-либо заходить без обыска. Это вызывает громкие протесты и шум, который мы вежливо, но решительно игнорируем. Большинство в итоге соглашается, но был один старый, но сильный, с виду, мужчина с черным портфелем, якобы важный порученец министра. Он отказался от обыска и удалился, осыпая нас ругательствами и проклятьями.

Наконец, встреча закончилась. Я сообщаю водителями и мы быстро движемся к выходу.
5-10 секунд я наблюдаю через стеклянную дверь за двором, ища нечто подозрительное, прежде чем я позволю основной группе выйти. Я, также, сразу открываю дверь для Торбена. Через несколько секунд мы со своим драгоценным грузом уезжаем.

Колонна движется уже пятнадцать минут, когда мы видим сзади колонну "ковбоев", стремительно догоняющих нас.

Помимо террористов и придорожных бомб, "ко<