I krig mod taleban og al-qaida

Чувствую большое удовлетворение, когда я прибыл на авиабазу в Кандагаре, южная провинция Афганистана. Восемь месяцев я прожил в этой стране, чувствуя себя второсортным человеком только из-за того, что у меня не было бороды. На улицах Кабула мне часто плевали вслед.

Теперь я вернулся. В форме и с оружием.

Я был частью оперативной группы K-Bar. Она существовала с октября 2001 по июнь 2002 года и состояла из 1300 спецназовцев из разных стран. Здесь были американцы из SEAL, австралийцы и новозеландцы из SAS, немцы из KSK, норвежцы из Jegerkommando. И, разумеется, мы - Jaegercorps и Frogman, сведенные в единую группу Ferret. В задачи K-Bar входил поиск и уничтожение талибов и членов аль-Каиды. За девять месяцев мы провели 42 разведовывательные и неизвестное число боевых операций. Было уничтожено 115 боевиков и взято в плен 107.

Талибы с 1996 года разоряли Афганистан, ввергая его в средневековье. Теперь же сюда пришли армии большей части стран Запада вместе с американцами. И дали Талибану и аль-Каиде пинка под зад. В результате, талибы покинули все крупные города в стране и укрылись в горах в приграничном регионе Вазиристана между Афганистаном и Пакистаном. Американские беспилотные самолеты-разведчики засекли лихорадочную активность в провинциях Пактика, Пактиа, Ловгар и Нангахар. Последний стал более известен как комплекс пещер Тора-Бора. Многие талибы укрылись в дружественных домах в Пакистане или маленьких деревеньках на самой границе.

Когда мы пришли в Кандагар, авиабаза (в дальнейшем - АБК) несла на себе свежие следы боя, получены в бою с талибами несколько недель назад. Нет неповрежденных зданий, немногие из них имеют двери и окна. Условия жизни в старых казармах спартанские - матрасы на полу, грязные кухни и туалеты, старые советские телефоны. Дороги на базе из гравия или песка, в лучшем случае из выщербленного асфальта. И повсюду вокруг базы разбросаны неразорвавшиеся мины и боеприпасы. АБК ранее использовалась для внутренних рейсов, и старые русские турбовинтовые АНы стояли на цементных постаментах рядом с терминалами как памятник ушедшей эпохе. В противоположность этому рядом стояла новенькая американская военная техника. Бронированные транспортные средства, вооруженные по последнему слову техники, множество систем связи и радаров, транспортные вертолеты и гигантские С-17 методически взлетающие и приземляющиеся ночью, неся на себе продукты, воды и другие материалы, необходимые для военной машины. Днем никто не летает, так как предполагается, что талибы сохранили у себя "стингеры". Ирония судьбы - те самые "стингеры", которые американцы дали моджахедам в 1980-х...

За несколько недель до прибытия группы K-Bar, АБК взяли под свой контроль 800 американских морских пехотинцев (USMC). Через несколько месяцев они будут заменены на регулярные армейские части, ну а пока...

Лично я очень уважаю морпехов, и был полностью спокоен за свою безопасность, пока мы жили и отдыхали в Кандагаре. В отличие от большинства других американских подразделений, они не так зациклены на новых технологиях и способны результативно работать с тем простым оборудованием, что у них есть.

Исторически так сложилось, что морпехи всегда первыми прибывали в горячую точку и первыми вступали в бой, где демонстрировал высокий уровень дисциплины и мужества.

Я видел, что они гордились тем, что являются морскими пехотинцами, но при этом с некоторым смущением говорили о себе, что USMC является "небольшим воинским подразделением, насчитывающим всего 190 000 человек". Я не стал их разочаровывать, тем, что у датской армии развернуто на активной службе всего 1500 человек.

АБК будет служить основной базой для элитных спецподразделений, действующих на юге и востоке Афганистана. В первой половине 2002 года база была крайне примитивной, без обычных объектов благоустройства, которые в западных армиях считают само собой разумеющимся. Но в последующие годы база быстро росла благодаря американцам, которые просто завалили ее своими ресурсами. Из примитивного и потрепанного аэропорта база превратилась в небольшой современный городок, состоящий из независимых мини-общин, имеющих горячую воду, канализацию, современные жилые контейнеры со спутниковым телевидением, интернетом, спутниковыми телефонами, с которых можно звонить куда угодно, автобусными маршрутами, больницами и даже пиццериями и фитнес-центрами!

Сейчас АБК крупнейшая военная база в Афганистане и дом для 16 000 - 18 000 солдат.

Территория, где находятся подразделения специального назначения, является своеобразным отдельным участком, куда запрещен доступ посторонним. Мы лагерь внутри лагеря.

Датчане из FERRET заняли продолговатое здание из камня, состоящее примерно из 10-15 небольших комнат, общей площадью около 150 квадратных метров. Вокруг были расположены спальные палатки, столовая палатка, узел связи, отдел логистики, кухня и туалеты.

Отопления в палатках нет, а так как ночью зимой здесь очень холодно, то мы ютимся в спальных мешках на койках. Каждый квадратный сантиметр в палатке используется. Оружие висит на крюках на потолке, обувь же висит на крючках на стене. Личные вещи лежат в ящиках под кроватями. Все стены обклеены картами и эскизами местности. Конечно же, среди них есть несколько плакатов с "сиськами".

Туалеты явили миру демонстрацию наших базовых столярных навыков - три деревянные стенки вокруг пластикового стула с дыркой по середине. Душ был определенно более творчески создан - наши механики, используя старый двигатель от автомобиля, разработали нагревательную систему, которая давала почти 100 галлонов горячей воды в час. Так что приходилось постоять в очередях и в туалет, и в душ.

В столовой палатке кормили исключительно стандартными армейскими рационам. Гастрономическим деликатесами были консервированные овощи и фрукты. Свежих фруктов и овощей не было совсем.

Как бы смешно это не выглядело, но отсутствие правильного питания, восполняющего потребности солдат в витаминах, минералах и белках, сильно сказывается на боевой эффективности. А недостаток в пище, вкупе с усталостью, выводят из строя раньше времени. Это совершенно неприемлемо, особенно учитывая запредельные физические нагрузки, которые испытывают егеря в "поле".

Ситуация с питанием изменится только к концу зимы.

В лагере у нас есть свой собственный бар. Опять таки понадобились все наши столярные навыки, чтобы сделать бар, столы, стулья и накрыть это все навесом. Бар мы окрестили "K-Bar".

Небольшая проблема была в том, что в течение нескольких недель у нас не было никакого алкоголя, даже пива. Поэтому в баре пили только воду.

Вообще во всем лагере была хорошая неформальная обстановка, располагавшая к общению. И высшие, и низшие чины совместно смотрели кино, играли в карты и стреляли сигареты друг у друга. Наши командиры на все это закрывали глаза, т.к. в лагере все осознавали серьезность и опасность наших миссий.

Однажды утром, на выходе из душа, я столкнулся с седым мужиком в одних шортах и солнцезащитных очках, с бутылками минералки в руках. Это был командир всего датского отряда подполковник Фрэнк Лисснер. Он также как и мы спал в спальном мешке и стоял в очереди на толчок и в душ. Думаю, совершенно очевидно, что, если вы столкнулись со своим боссом в душевой в таком виде, то место, где мы жили, не располагало к условностям. Мы обменялись приветствием, так как будто этот день был самым обычным, ровно, как и место.

После приезда я работал совместно с офицерами разведки и аналитиками, взаимодействуя также с коллегами из других стран. Я помогал им своим опытом работы частным сапером. У меня были эскизы и чертежи, показывавшие месторасположение советских минных полей, и опыт идентификации старых неразорвавшихся боеприпасов.

Более того - угроза от таких боеприпасов только увеличилась, после американских бомбежек. В среднем 5-10% от общего числа применявшихся снарядов и бомб не взорвались.

Конечно, это не было моей мечтой - сидеть за столом. Но это было тем, чем я должен был заниматься на первых порах. Я был просто счастлив вернуться в JGK и оказаться в одной из самых горячих точек мира. И с первого же дня здесь я говорил, что хочу быть частью оперативной службы в патруле, а не в штабе.

Военные действия всегда являются испытанием для профессиональных солдат и, как егерь, я считал, что мое место в патруле. Это было бы наибольшей привилегией для меня как солдата. Только там, в конечном счете, я мог подвергнуть испытанию то, чему учился в течение многих лет. Я не хотел сидеть в офисе, пить кофе и с головой уходить в бумаги, добровольно засасываясь в бюрократическую рутину.

Поэтому я рассказываю все что знаю и постоянно прошу перекинуть меня в патруль.

Мне требовалось наверстать упущенное за восемь лет.

Корпус на протяжении 90-х годов претерпел огромное развитие с точки зрения задач, тактики и оснащения. Когда я ушел в 1993 году, в Корпусе отсутствовало понимание оперативного мышления и работы. Политики не очень-то жаждали использования отряда в зоне боевых действий во время Холодной войны. И, вплоть до 1992 года (операция на Кипре), участие в международных операциях считалось маловероятным.

В подразделении, куда я вернулся, было полно молодых и "резких" солдат, знавших о таких операциях и тактике действий, о которых я и не слышал.

Аналогичным образом вся армия во время своей миссии на Балканах прошла через огромные изменения.

Сейчас в 21 веке идет время подразделений, хорошо обученных и оснащенных для участия в чрезвычайно сложном бою с врагом. Врагом, который действует непредсказуемо, наплевав на все правила и конвенции ведения войн, использующий такую тактику как терроризм, саботаж и партизанскую войну. Часто - неотличимый от гражданского населения.

Так что сегодня JGK преследует не только разведывательные задачи. Мы теперь готовы к антитеррористическим действиям по освобождению заложников, спасению экипажей сбитых самолетов и вертолетов, охране своих VIP-персон, к охоте и ликвидации ключевых людей врага, с использованием специальных транспортных средств и оружия. Кроме того, мы готовы к действию в любом типе климата - пустыня, джунгли, Арктика. Особое внимание уделяется действиям ночью, так как это время наиболее оптимальное для операций.

Мне требовалось чрезвычайно много энергии и времени, чтобы догнать моих коллег; обновить знания в области оружия, тактики и средств связи.

В качестве полигона для практического обучения мы использовали бывшую советскую военную базу Тарнак. Она состояла из 10-15 казарм, окруженных высокой каменной стеной, и имела полуразрушенную полосу препятствий. Раньше это был крупный тренировочный лагерь аль-Каиды.

Считается, что именно здесь был задуман и спланирован захват авиалайнеров с дальнейшим тараном башен WTC. За несколько лет до этого аль-Каида выпустила видео, записанное на базе Тарнака, где появляется улыбчивый человек, общающийся со своими друзьями. Его звали Мохаммед Атта и он 11 сентября 2001 года был одним из пилотов, разрушивших башню WTC.

В ноябре 2001 года американцы бомбили этот лагерь, но безрезультатно - его хозяева уже смылись.

После того как в 2002 году американцы и канадцы прочесали Тарнака, то они пришли к выводу, что это был не только тренировочный лагерь аль-Каиды. Здесь находилась лаборатория, где пытались вывести и испытать споры сибирской язвы.

Теперь силы коалиции использовали Тарнак как полигон для тренировок с оружием. Движение внутри самого комплекса было глупым и рискованным - было полно неразорвавшихся гранат, мин и снарядов. К сожалению, американская команда Navy SEAL не восприняла эту угрозу всерьез и как-то утром решила отработать сценарий по спасению заложников. В результате один SEAL-вец погиб и несколько тяжело ранены.

Когда мы тренируемся и испытываем оружие в Тарнаке, то используем пустыню как гигантский тир. Не нужно было думать о безопасных углах стрельбы или экологии.

На стенах Тарнака мы испытывали все наши системы вооружений - пулеметы, ПТУРСы, обычные гранатометы и гранаты. Также использовали взрывчатку, чтобы узнать, сколько и где нужно ее применить для пролома в стене.

Я был очень обеспокоен, так как мне нужно было многое наверстать. В течение трех или четырех недель я без перерыва стрелял, осваивая новые виды оружия, и бегал, обучаясь тактике. Я был подобен маленькому ребенку, попавшему в громадную песочницу, в которой находил все более и более новые и интересные игрушки.

После двух с половиной месяцев трудно было скрыть мой энтузиазм, когда меня перевели в один из патрулей на позицию сапера.

Теперь я был оперативным егерем. Как 34-летний мужчина я был не самым молодым, но и не самым старым среди егерей. Дизентерия здорово подорвала мое здоровье и иссушила меня. Но теперь я был в отличной физической форме и ни у кого не было сомнений, что мой возраст может являться препятствием для службы в патруле.

Я снова в деле. Егерь вернулся в 2002 году.

OPERATIV

Не только я один могу называть себе егерем.

В моей новой команде четыре человека, кроме меня.

Rene, командир патруля, самый опытный в группе. За плечами у него 8 лет оперативной службы. В буквальном смысле сердце нашей группы, так как при общении несет всем заряд положительных эмоций, вне зависимости от того, как он устал.

Санитар Peter очень компетентен в своей области. Обладает недюжинными аналитическими способностями, поэтому отвечает в группе за обработку разведывательной информации. Любит пошутить. Однажды после тренировки нашел дорожный знак "Slow Down", который установил на входе в нашу палатку.

Наш «скаут» и поинтмэн Mikkel - небольшого роста человечек, тихий и незаметный. Но в его теле скрыта поистине медвежья сила и его уважают во всем корпусе за профессионализм.

Последний член патруля - Henrik, отвечает за связь. Высокий, спортивный и симпатичный парень. Очень упрямый, прилагающий все усилия для решения проблем. Он самый молодой в патруле и один из самых молодых в корпусе.

Сам же я выполняю функции сапера. Как говорят американцы - "человек-с-ключом", «уничтожающий любые препятствия на пути патруля, "сдувающий" двери и стены. На мне также лежит ответственность за гранаты и взрывчатку, принадлежащие патрулю.

После нескольких дней в патруле приходит наконец-то, чего я так долго ждал. Нас отправляют на задание. Rene проинформировали о задаче, и он собирает группу для постановки задачи.

Я и Rene только что пробежали обычный ежедневный 10 км кросс вокруг базы. Я взволнован так, что едва могу дождаться брифинга, но другие находятся в очень непринужденной обстановке.

Peter лежит на кровати, со скрещенными на животе руками, и со смехом рассказывает сцены из телесериала "Друзья". Mikkel лежит на животе, слушает свою любимую американскую рок-музыку. Henrik сидит за столом, дегустирует американский сухпай, которыми нас здесь кормят и снабжают на операциях.

Отпив немного воды, Rene начал посвящать в суть задачи.

Беспилотный американский самолет-разведчик MQ-1 Predator на прошлой неделе совершил облет приграничных районов в горных провинциях, в 400 км от АБК. Особое внимание уделялось деревням на границе, так как через них из Пакистана в Афганистан просачиваются члены Талибана и Аль-Каиды. Более того, предполагалось, что эти деревни используются как склады оружия. Predator, с помощью цифровой инфракрасной камеры, в хорошую погоду может обнаружить человека с высоты трех километров. Но в плохую погоду конца зимы 2002 года использование самолетов-разведчиков сильно затрудняется. Поэтому группе K-Bar была поручена разведка одной деревни на границе. Для нас это означало в первую очередь необходимость опустить свои ботинки на эту землю.

Местность, куда мы идем, представляет собой сплошной вызов нам. Горы, откуда мы будем наблюдать за целью, трех-четырех километровой высоты, с крутыми склонами, глубокими ущельями и разреженным воздухом - все это будет экстремальной проверкой для нашей физической формы.
Операция будет идти десять дней и предъявляет особые требования к количеству снаряжения, пищи и воды. Последнего в горах нет, поэтому воду придется нести на себе.

Наши противники находятся у себя "дома" и очень заинтересованы в захвате солдат Коалиции живьем. Особенно - спецназовцев.
Один бедняга из SEAL испытал это на себе. Он был ранен во время операции, выпал из вертолета при взлете, и схвачен Аль-Каидой. Позже его нашли с простреленными коленями, перерезанным горлом и собственным членом во рту.
Так что случилось, что сдаваться мы не собираемся, лучше смерть в бою.

Rene несколько зловеще заканчивает брифинг, что наибольшую опасность для нас будет представлять открытый контакт. Любое обнаружение нас местными, не говоря уж о врагах, приведет, в лучшем случае, к срочному сворачиванию операции, а в худшем - к борьбе за жизнь.

Вылет через три дня. Именно тогда свет от Луны будет минимален, и будут наилучшие условия для высадки.

На этом этапе мы собираем всю доступную информацию. Кроме разведданных о противнике, это данные о ветре, свете, осадках и температуре в месте операции. Где находится враг, как вооружен, организован, его мораль и готовность к бою. Местное население - дружественно или враждебно оно? Где ближайший город или поселок?

Продвинутое программное обеспечение на компьютере дает нам информацию о рельефе местности с учетом перепадов высот и позволяет найти наилучшие точки наблюдения за деревней.

Высокая гора к северу лучше всего подходит для наблюдения. Но она труднодоступна и даже наша горная швейцарская подготовка не поможет быстро подняться туда. Учитывая сроки и переносимый груз, мы должны спланировать место для пункта наблюдения и переходы по склонам гор к нему без какого-либо альпинистского снаряжения.

На основании изучения карты Mikkel определяет зону высадки с вертолета. Это проблема, т.к. надо принимать во внимание рельеф местности. Зона высадки не должна быть слишком близко к пункту наблюдения, потому что гигантские СН-47 издают много шума. Но эта точка и не должна быть слишком далеко, чтобы мы смогли в течение ночи добраться до пункта назначения.

Mikkel также планирует точки встречи, если патруль будет рассеян в бою и придется отступить. Был даже спланирован и отрепетирован обратный путь к АБК.

Henrik занялся подготовкой раций и систем кодирования.

Peter проверил медицинское оборудование и снабдил каждого небольшой медицинской аптечкой для экстренной помощи, в которую входили болеутоляющие средства и оборудование для остановки кровотечения.

Я тестирую детонаторы и готовлю взрывчатку, плюс окрасил все гранаты и провода в песочный цвет для маскировки.

На себе мы несем взрывчатку, боеприпасы, радио, GPS, бинокли и очки ночного видения, тепловизоры и штативы к ним, камеры и аккумуляторы на десять дней работы, спальные мешки и сублимированные пайки.
Когда я закончил набивать рюкзак, то взвесил его вместе с разгрузом и оружием. Стрелка показала 82 кг!
А нам надо было тащить еще и воду! Каждому егерю полагалось в этих условиях употреблять не менее 5 литров воды в день. На десять дней это 50 литров, суммарно на патруль - 250 литров!

Конечно, мы не имели возможности нести это все в рюкзаке, поэтому для переноса воды были выделены два отдельных рюкзака. Они будут перенесены во время переходов от точки высадки до наблюдательного пункта (НП).

Вылет через 8 часов.

Это был спокойный и солнечный день. Мы тренировались в высадке из вертолета и создании НП. Внезапно началась песчаная буря, полностью закрыв солнце и горизонт. Сплошное облако пыли и песка вокруг нас. Люди стали похоже на невыразительных восковых кукол, обсыпанных пылью.
Мы решили проигнорировать это предвестие нашей миссии.

Наша группа настолько важна, что авиационную поддержку осуществляет 160-й авиаполк США, который работает только со спецназом.
Это лучшая вертолетная поддержка с воздуха, о которой только можно мечтать, лучшие из лучших на Земле. У них самые лучшие и подготовленные пилоты, лучшее оборудование и вертолеты.

Высадку будет осуществлять МН-47D Chinook, специально модернизированная для спецназа версия. Помимо трех пулеметов Гатлинга калибром 7.62 мм, он имеет оборудование для дозаправки в воздухе, системы быстрого спуска на веревках и некоторые другие улучшения.
160-й полк летает в таких условиях, где другие не смогут или не будут. В том числе - и в темноте.

Командир вертолета - разговорчивый парень лет тридцати со спокойным лицом - дал нам понять, что полет будет трудным и опасным. В полной темноте, в гористой местности, с помощью одних только приборов ночного видения, на высоте 10-20 метров, как можно ближе к земле.
Очень рискованно из-за возможного обстрела талибами и гор.

Однако экипаж внушает нам надежность своим непоказным профессионализмом и впечатляющим спокойствием. Они настроены выполнить поставленную задачу в лучшем виде, сделав все для нас.

За два часа до взлета мы собираемся в нашей палатке и позволяем себе обильную трапезу - спагетти с мясом и соусом. Плюс вода.
О таком пиршество можно будет только мечтать в течение следующих дней.

Болтаем о своих семьях и друзьях, кто-то рассказывает о собаках.

Скоро мы будем стоять лицом к лицу с людьми, которым нечего терять и сделают все, чтобы убить нас. Для нас существует много открытых вопросов. Как сработают наши стандартные рабочие процедуры на операции? Как мы сможем наладить общение друг с другом в экстремальной ситуации там, в горах? Будет ли это отличаться от повседневности на базе?
И справимся ли мы? Нас ведь только пятеро.
Обычные солдаты не выходят за пределы базы меньше чем группой в 30 человек. Они опираются на огневую мощь легких и тяжелых пулеметов, минометов и противотанковых средств. Часто им могут быстро оказать поддержку артиллерия и авиация.
Здесь же у нас пять человек в полном одиночестве на склоне горы в 400 км от АБК. Когда вертолет взлетит, то мы будем полагаться только на себя и то, что несем.

Успокаивает возможность воздушной поддержки, американцы держат здесь для этого настоящую воздушную крепость - АС130, буквально напичканный оружием. Но АС130 летает только ночью. И вряд ли пять человек на земле могут рассчитывать на отсутствие боевиков днем...

Мы сидим в большой затемненной комнате в нескольких метрах от рампы Chinook-a. Последний, на фоне звездного неба, кажется большим темным куском металла. Только зеленый свет от химических источников света внутри кабина дает понятие о размерах гиганта, который может перевозить машины.

Я уже готов, но мы должны дождаться прихода священника и его елейной проповеди. Как атеиста меня это бесит. Я верю в свои способности солдата и человека. Существуют только совпадения и удача. И, за несколько минут до моей первой операции, я бы хотел побыть наедине с мыслями. А не участвовать в ритуале, в который принципиально не верю. Какие бы благие намерения он не нес.

Мы внутри. Турбины вертолеты "поскуливают" медленно выводя нас в движение до взлетной точки. Ротор постепенно увеличивает обороты. Четыре колеса нехотя отрываются от асфальта, и мы видим удаляющийся в темноте палаточный лагерь АБК.

Довольно быстро становится понятно, что командир вертолета не преувеличил, когда сказал, что полет будет тяжелый. Мне приходилось летать на малой высоте на вертолете, но здесь не было ничего подобного. Салон описывал дугу вниз и вверх, как корабль в море, у руля которого стоит пьяный моряк. Тошнота подкатывала к горлу.

Я опустил ПНВ на глаза и, включив его, взглянул на открытую рампу в хвосте вертолета. В зеленоватом свете видно техника по погрузке сидящего за пулеметом Гатлинга.

Внезапно высокой и глубокий гул заглушил шум двигателя, салон затрясся, и я еле удержался на сидении. Что случилось?? Я поворачиваюсь на звук и вижу, как другой техник стреляет из бортового Гатлинга во что-то на земле. Пилот тем временем совершает резкий отворот от места стычки.
Похоже что-то серьезное. Я смотрю на Mikkel-я. Его размытое в зеленоватом свете бородатое лицо вдруг превращается в оскал. Я рассмеялся, хотя все равно был напряжен.

Я выпил много воды за последние несколько часов. Впереди еще длинная дорога и я понимаю, что придется отлить. Для этой цели у нас есть двойные полиэтиленовые пакеты. Я с опаской иду по салону, держась за сидения из сети, и беру мешок.

5000 миль от дома. Горы Афганистана. Я болтаюсь как ковбой на родео в животе какого-то огромного животного. И пытаюсь отлить одной рукой в мешок. Если бы не серьезность происходящего я бы непременно рассмеялся от абсурда ситуации. Вместо этого я убрал мешок и вернулся на место.

Через полчаса техник дал первый сигнал. До высадки 10 минут.

Я включаю GPS и запоминаю маршрут инфильтрации в последний раз. Это я делаю, потому что на бумажной карте нет никаких отметок - на случай если она попадет в чужие руки или будет утеряна. Проверяю подсумки на разгрузочном жилете. Хотя большая часть жизненно важного оборудования все равно лежит в рюкзаке. Я также проверил оружие, в том числе ночной инфракрасный прицел и колиматорный прицел Aimpoint. Последний очень удобен для быстрой интуитивной стрельбы, т.к. можно держать оба глаза открытыми.

Делаю небольшой глоток из моего кэмэлбэка в рюкзаке. Настраиваю ПНВ на более контрастную картинку, чтобы видеть своих спутников.

Хотя это первая боевая операция для четверых из нас, я чувствую ту же спокойную атмосферу, которую испытывал на учениях. Мы находимся там, где должны, в нужное время. И в своей стихии. Лучшее чувство, которое можно испытывать. Особенно в компании лучших в мире солдат. Мы готовы - духи могут приходить.

Техник дает сигнал о минутной готовности, вертолет идет резко вниз.

Я оттаскиваю рюкзак вперед к рампе. В ПНВ я вижу черное плато, куда мы идем на посадку. Техник ложится на живот, наполовину высунувшись с рампы - так он направляет пилота.

Высадка личного состава - наиболее уязвимая фаза, когда 15 тонн металла шумят и являются уязвимыми для любых видов обстрела. Одна ракета из РПГ и все будет кончено.

Внезапно двигатель взревел, и вертолет сделал резкий поворот вправо. Я борюсь с гравитацией, еле держась за сеть. Что случилось? В зоне высадки враг?

Вряд ли, американцы не склонны сдерживать себя в применении оружия. По-видимому, первичная зона высадки не пригодна для посадки.

Еще пять минут лету и снова сигнал о минутной готовности. На этот раз вертолет маневрировал медленно и спокойно. Внезапно техник обернулся и замахал нам руками - "go-go-go!!!"

Я вытащил два рюкзака на землю, тот, что с водой был очень тяжелый, я прикладывал все свои силы в аду из пыли и гальки, поднятом винтами вертолета. И вдруг все стихло.

Chinook, как огромная птица, величественно удалялся от нас. Это была последняя ниточка, связывающая нас с домом. И теперь она быстро исчезала.

Мы привели оружие в полную готовность и создали защитный периметр на 360 градусов вокруг зоны высадки.

В ответ была оглушительная тишина. Ни звука. Я долго жил в А-стане, но впервые испытал такое. Нет лая собак. Нет звуков ветра. Нет вообще ничего. Как будто мы в вакууме.

Медленно закрученные клубы пыли оседают на земле, позволяя осмотреться. Экипаж вертолета поступил предельно прямо и жестко. Мы находились на плоском клочке скалы, размером пять на пять метров. Вертолет просто приблизился к скале и коснулся ее рампой, не касаясь колесами земли. Вот для чего нужен был техник у рампы! В голове у меня мелькнуло только одно: "Made in USA!". Невероятно.

Местность вокруг каменистая и бесплодная, мы буквально окружены крутыми скалами, которые как театральный фон формировали особый силуэт на ночном небе.

Не смотря на высоту в 3000 метров здесь очень жарко. Я сделал глоток воды.

"Мы находимся в запасном месте высадки" - шепотом произнес Mikkel. Все это понимают, нет смысла сейчас задаваться вопросом, почему нас не высадили по первоначальному плану. А путь к НП теперь удлинился, надо спешить.

"Все в порядке?" - спросил Rene. Получив утвердительные кивки, он скомандовал - "Уходим отсюда". Chinook довольно шумная машина, в деревне нас могли слышать и сделать предположение, что где-то произошла высадка спецназа, т.к. обычные пехотные подразделение сюда еще не добрались.

"Thomas, спрячь рюкзаки с водой" - шепчет мне Mikkel. Я подкрался к рюкзаку с водой и взялся за него. Шум, который он производит, когда я его тащу, кажется оглушительным. Я замаскировал его накидкой песочного камуфляжа. Теперь пришла очередь личных рюкзаков. Не так-то просто надеть рюкзак весом 65 кг. Один егерь помогает другому, в то время как остальные трое охраняют их.

Когда мы закончили, Rene дал сигнал к маршу.

Я иду за Mikkel-ем, который идет впереди всех. Мы двигаемся парой метров в 10-15 от всех. Mikkel, как фронтмен, сосредоточен на выборе пути, в то время как я смотрю по сторонам и ищу признаки противника - тени, звуки, признаки движения. Так что мои чувства обострены до максимума.
С нашего "плато" мы спускаемся немного вниз. Тяжелый рюкзак заставляет меня опираться телом на скалу, чтобы хоть как-то скомпенсировать вес.
Пройдя несколько сотен футов, мы остановились, чтобы прислушаться и осмотреться. Rene дает нам знак, чтобы я и Mikkel оставили здесь свои рюкзаки, и вернулись за рюкзаками с водой. Мы вернемся в зону высадки, перенесем до патруля эти рюкзаки, снова спрячем их, и продолжим путь дальше.

И так несколько раз.

Я весь вспотел. Это было тяжело.

Дорога вскоре пошла вверх, что сильно усложнило нам задачу. Настолько, что мне пришлось выпустить оружие из рук, оставив его висеть на груди, и взяться руками за лямки, помогая себе тянуть и толкать вверх в общей сложности 165 кг своего веса и снаряжения.
Мои тонкие номексовые перчатки уже протерлись на тех местах, которыми я хватался за камни.

Я посмотрел вниз. Лучше бы я этого не делал. Я совершенно отчетливо понял, что любая потеря баланса в этом месте грозит верной смертью. Это превосходило любые мои самые смелые фантазии. Мои сенсорные ощущения не обострялись так, с тех самых пор, как я проходил отбор в JGK. Боль, страх, неуверенность и вкус крови на губах смешивались с общим переутомлением. Воздух здесь был разреженный к тому же.
Мы только начали и я уже чувствую себя на пределе своих физических сил. Здесь пригодился мой опыт при отборе в спецназ - нужно заставлять себя идти дальше, когда тело говорит "нет".

Я остановился на миг, чтоб глотнуть воды и вдруг мимо меня вниз пролетела галька. Я замер, задержав дыхание. Это не Mikkel, он в стороне. Я прислонился к скале, привел оружие в готовность и попытался хоть что-то разглядеть наверху. Враг? Животное? Ветер? В данной позиции мы очень уязвимы, фактически со спущенными штанами. Я быстро повернул голову вниз и увидел остальных членов патруля метрах в десяти ниже меня. Они полностью замерли, направив оружие вверх.

Я вслушался, но слышал только удары своего сердца. Затем Mikkel продолжил подъем и я вслед за ним. Через несколько метров мы взобрались наверх гребня.

"Это было какое-то безумие" - сказал Mikkel, задыхаясь.

"Да, мы можем утешить себя тем, что не наша очередь таскать мешки с водой" - пробурчал я.

Ночь бежала стремительно быстро. Мы должны были любой ценой достичь места НП до рассвета. Любые перемещения днем исключены. Если мы не успеем, то все что нам останется - это забиться в какую-нибудь нору и ждать заката.

Мы достигли вершины еще одного холма, и тут внезапно Mikkel поманил меня вперед, к себе. В 600 метрах впереди на плато виднелась небольшая хижина.

Это была очень плохая новость. Фотосъемка и разведка показывали на полное отсутствие людей в этой местности. Я сообщил это Rene и услышал, как он сердито хрюкнул.

"Это близко к нашему НП. Нужно узнать, обитаема она или нет. Thomas и Mik проверьте ее. Go!"

Я и Mikkel скинули рюкзаки и двинулись по дуге к дому, чтобы не перекрывать линию огня патруля.

Это была маленькая грязная хижина, примерно 6-8 метров в ширину, с плоской крышей. Мы направились к деревянной двери, наставив на нее оружие.
Подходим к двери, аккуратно проверяем ее - где ручка, куда она открывается - и я становлюсь справа, т.к. я левша, Mikkel готовится открыть дверь. Обмен утвердительными кивками, он толкает дверь и мы, включив инфракрасные целеуказатели, быстро "входим" внутрь.

Здесь никого нет. Всего одна комната с одним окном, без стекла. На полу грязный матрас со скомканным одеялом и небольшой миской рядом. Видимо, это хижина для местных пастухов, в которой они прячутся днем от жары.

Какое милое дерьмо. Похоже, что патруль идет по территории пастухов, овец и коз. Мы тщательно закрываем дверь и возвращаемся назад.
До первых признаков рассвета чуть больше часа, мы менее чем в 100 метрах от предполагаемого НП. Все пятеро егерей собрались вместе, задыхаясь и пытаясь восстановить силы.

"Ладно, слушайте сюда" - прошептал Rene. "Я и Mikkel пойдем обратно, поищем другое место. Вернемся в течение часа".

Когда они уходили, Rene повернулся ко мне с огромной улыбкой - "Ну что, освежился дедуля?". Хотя мы почти ровесники он зовет меня дедулей! "Черт, да я готов идти вместо вас!" фыркнул я ему, улыбаясь.

Они исчезли среди скал, а мы сидим без сил, наслаждаясь перерывом. Воздух абсолютно неподвижен. Ни звука. Я замечаю, что небо на востоке уже начинает слабо освещаться восходом. Henrik толкает меня в плечо и делится половинкой шоколада.
"Ты хорошо держишься" - сказал он.
"Восемь лет прошло. Мое тело и забыло, что такой ад возможен" - ответил я, с удовольствием жуя шоколад. Одно колено тупо разрывается от боли, и я массирую его, стараясь хоть как-то облегчить боль. Слишком много острых камней сегодня было.

Через час замаячили силуэты Rene и Mikkel-я. Они почти рухнули на колени как мешки с картошкой, полностью исчерпав себя.

"Это было что-то с чем-то, мать его так" - фыркает Rene - "У нас есть только одно место, где мы сможем беспрепятственно наблюдать, но там довольно ограниченный угол зрения, мы не будем видеть, что происходит за базой. Но это единственный вариант. Так мы и поступим. Есть вопросы?"
Мы знали, что Mik и Rene сделали почти невозможное и выбрали лучшее место при данных обстоятельствах. Нет никаких вопросов.

Долгий перерыв сделал наши мышцы и суставы жесткими и негибкими. Я заметил, что Peter напевает себе, сидя на коленях. С его бороды капала вода, сам он сидел, сложив руки, и был похож на старого облезлого медведя. Наверное, я выглядел не лучше, так что я обошелся без шуточек.
Забрезжил рассвет, и появились первые птицы.

Моей работой было минирование подступов. Я устанавливал мины типа Claymore, раскрашенные в песочный цвет. Шнур от них, тоже песочного цвета, я старался укладываться в щели на земле, засыпая их сверху песком. Мины перекрывают небольшое отверстие в скалах - дорогу на НП. Первый подрыв состоится, когда незваный гость будет в нескольких метрах от прохода. Неоптимально, конечно, но мы же не хотим выдать себя раньше времени?

Другой проблемой было то, что мы почти ничего не видим по другую сторону проема. Он идет почти вертикально вниз несколько сотен метров и спускается к плато. Т.е. пока к нам кто-то не поднимется - мы не узнаем об этом.

Цель находится на юге - деревня лежит в самом низу скалу, на которой мы находимся. Единственный способ наблюдать за ней - небольшая площадка на краю вершины. Даже просто смотреть оттуда было опасно. Мне раньше приходилось участвовать в наблюдении за целью из многих мест - дырки в земле, кусты, щели в потолках и темные сосновые леса, но здесь....

Для начала с базы надо было пройти детскими аккуратными шажками. Площадка была размером пять метров на тридцать сантиметров (!). Этого едва хватало, чтобы вы сидели, прислонившись к скале. Одна ошибка - и вы летите вниз...

Mikkel замаскировал площадку сетью, прекрасно сочетающейся по цвету со скалой, и установил наблюдательные инструменты - светосильный Swarovski, бинокли Zeiss, видеокамеры на штативах и журнал для нанесения заметок. Здесь же лежит эскиз местности с указанием всех значимых ориентиров и объектов местности.

Первая вахта наблюдения за Mikkel-ем, так что я вернулся на базу. До моей вахты час и десять минут. Я слишком устал, чтобы есть, поэтому выпил воды и, растянувшись с оружием в руках на скатке, провалился в глубок<